Обмен дарами и благодеяниями как культурный код глубинного общения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Обмен дарами и благодеяниями как культурный код глубинного общения

Постановка проблемы. В связи с возрастающим вниманием общества к вопросам общественной морали, связанной с преодолением коррупции, на сегодняшний день представляются крайне необходимым научно-теоретическая интерпретация феномена дара, выявление его сущностных характеристик и места в социальном взаимодействии вообще и культуре общения в частности. Роль дара трудно переоценить. Этот социокультурный феномен пронизывает все коммуникативное пространство общества, включая политическую, экономическую, духовную сферы его жизни, активизируя такие механизмы регуляции социальных отношений как мораль, право, искусство, обряд и традиция.

Актуальность темы связана с тем, что принцип дарения выступает универсальной формой организации социального взаимодействия. Исходя из этого, дар, в определенном смысле, характеризует отношение к собственности и подчеркивает место человека в социальной структуре социума. При этом роль дара как тотального социального факта значительно интенсифицируется, когда данный феномен трактуется как вид обмена и направлен на поддержание состояния равновесия в социуме, экономической сбалансированности в нем (М. Мосс). А кроме того, обмен дарами и благодеяниями способен привнести в социальные отношения высокую ноту гуманности, проявляющую себя в комплексе экзистенциальных переживаний человека, таких как любовь, забота, благодарность, взаимопомощь.

Анализ последних исследований и публикаций показывает, что проблемы феномена дара во всем их многообразии не имеют статуса самостоятельных исследований в пределах какой-то одной области гуманитарного знания. Чаще они носят скорее фрагментарный характер, присутствуют в качестве дополнения, иллюстрации или фактажа в исследовательской канве более общих проблем гуманитарного знания в целом. Среди авторов, которые в той или иной степени обратились к проблеме дара и получили интересные результаты, можно назвать К. Байбурина и А. А. Топоркова, предложивших этнографический подход, В. И. Кутырева и Ж. Деррида -- философский, Д. Шушарина, А. В. Ханни- кова -- коммуникативный. Связывают проблемы дара с деловыми контактами и дипломатическим протоколом такие специалисты в области социальной психологии и менеджмента, делового общения, как Т И. Холопова и М. М. Лебедева, а также П. Шейнов, Д. Ягер и др.

Цель статьи -- представить комплексный философско-культурологический анализ феномена дара в ракурсе осуществления его обменных процедур в области глубинного общения, останавливаясь главным образом на морально-этических и художественно-эстетических составляющих.

Изложение основного содержания исследования. Обмен дарами -- универсальная процедура в культуре межличностного общения. Она связана с историческими формами заимствования, сотворчества в накоплении коммуникативного опыта и формирования коммуникативной компетенции отдельных народов, затем получившая всеобщую направленность. Эта единая тенденция к дарению как безвозмездному воздаянию, восходит к универсалиям глубинного общения, где ценностно-смысловой континуум находит себя в диалогике сопричастности, а также сотворчестве «как креативном участии в решении

все более и более трудных задач универсального» (2, с. 128). Отсюда инструментарий обмена дарами как утверждение его сущностного значения имеет давнюю культурную традицию и находит выражение и закрепление в наглядных овеществленных, материализованных формах, восходящих от подарка (единичного, конечного) -- к дару (обобщенного, вечного). Причем визуальная сторона в отношениях, опосредованных дарением и связанных с действом, дополняется вербальной формулой, словесной сентенцией, направленной на толкование, поучение, назидание и, в конечном итоге, памятью. Так, уже в Ветхом завете, древнейшем памятнике культуры, читаем: «и всякий друг человеку, делающему подарки» (Пр., гл. 19, п. 1). Проблему дара можно обнаружить и в мифологических сказаниях и исторических сюжетах через устоявшиеся высказывания: «бойся данайцев и дары приносящих». В народных традициях стереотипы поведения, связанные с процедурой обмена дарами, облечены в пословицы и поговорки -- «дар дара ждет», также в виде поучений, вложенных в уста великих людей, например Владимира Моно- маха: «Напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя..если не можете почтить подарком, -- то пищей и питием: ибо они, проходя, прославят человека по всем землям, или добрым, или злым».

Обмен дарами регулируется системой нравственно-правовой нормативности. Стереотипы поведения, характерные для данной процедуры, закрепляются благодаря системе требований к поведению, которые переводят долженствование -- в обязанность. Долженствование как таковое декларирует морально надлежащее в предельно обобщенной форме (следует быть благодарным). Обязанность тяготеет к уточнению (гостя следует почтить подарком или угощением), и в этом своем назначении обязанность есть не что иное, как «руководство в повседневной жизни» (Цицерон). Всякое долженствование облекается в систему обязанностей, приобретая при этом характер либо морального, либо правового толка. Обязанности упорядочивают социальные процедуры и коммуникативные акты, указывая на конкретные действия или поступки. Порой такие рекомендации приобретают форму правил этикета: как правильно принимать подарки, следует ли отказываться от них, как преподносить подарки руководству, деловым партнерам и прочее. Именно обязанности указывают на ситуации, когда подарки в принципе неуместны, а именно тогда, когда дар или благодеяния способны создать иллюзию добра или утвердить зло в таких его формах как подкуп, месть, лицемерие.

По сути своей феномен дара неоднозначен. С одной стороны, он олицетворяет ряд моральных добродетелей: внимание, благодарность, заботу, любовь, щедрость. С другой стороны, его легко отождествить с утилитарно-прагматической направленностью, связанной с лестью, задабриванием или сугубо экономической процедурой бартера. А коль так, рассуждает Ж. Деррида, «сущность подарка равносильна не-подарку, неистине подарку» (8, с. 42).

В качестве определяющих индивидуальных черт характера, способствующих дарению, представитель этической мысли античности и создатель самой этики Аристотель считал гордость и щедрость, Сенека, своим учением оказавший влияние на развитие христианской морали, -- благодарность. Согласно Аристотелю, щедрость есть «обладание серединой в отношении к даянию и приобретению имущества» (1, с. 123). Обладающий щедростью, считает мыслитель, соблюдает меру между скупостью и мотовством. Природа любой добродетели, в том числе и щедрости, активна и обнаруживает себя в совершении поступков добрых и прекрасных, а не в уклонении от всего недоброго и постыдного. Исходя из этого, «щедрый будет давать во имя прекрасного и правильно: кому следует, сколько и когда следует» (1, с. 122). В свою очередь, щедрому человеку претит и брать откуда попало и у кого бы то ни было. По мнению Аристотеля, щедрый человек никогда не выступает в роли просителя, однако способен преступить меру в даянии и самому оставляет меньше, чем следует. Будучи гордым или обладая чувством собственного достоинства, человек склонен в большей степени оказывать благодеяние и дарить, нежели принимать их самому. В первом случае утверждается моральное возвышение, а во втором возникает косвенная зависимость в качестве принятой на себя обязанности ответить на принятый дар даром, ответить благодеянием тому, от кого исходило благодеяние.

Сенека считает благодарность той моральной добродетелью, которая детерминирует обмен дарами и благодеяниями и способствует его распространению, наделяет общение духовной компонентой. Дар только тогда дар, когда он сопровождается возвышенным состоянием духа. Душевный порыв одарить или облагодетельствовать значительнее того, что дается и что делается, если нет расчета на вознаграждение или возмещение. Дар и благодеяния, выраженные предметно или действенно, находят отзвук в памяти, сопряжены с удовлетворением и одобрением. «Дух возвышает малое, -- пишет Сенека, -- очищает нечистое и лишает цены великое и слывшее ценным» [6, с. 20]. Соответственно, неблагодарность оборачивается тем пороком, который может нанести непоправимый моральный урон личности. Тем не менее неблагодарность, независимо от ее силы и масштабности, не должна препятствовать благим деяниям, считает Сенека, и рекомендует отступать, продолжать свое дело, подавать, «помощь кому средствами, кому кредитом, кому расположением, кому советом, кому полезными наставлениями» [6, с. 16].

В философско-культурологической традиции интерпретации феномена дара можно и далее встретить рассуждения мыслителей о возвышенном состоянии духа, сопровождающем дары и благоде- яния. Подлинное воздаяние и в любой форме (благотворительность, подарки, утешение, похвала) должно доставлять и доставляет радость и удовлетворение тому, кто их совершает. Этот морально-психологический эффект Ницше толкует как «радость доставления радости», как «счастье малейшего превосходства», «богатейшее средство утешения». Если, считает философ, дарение и благодеяние сделать правилом, это может быть неоценимым средством борьбы с угнетенным духом [4, с. 120-121].

Парадокс дара состоит в том, что дар не только оптимизирует общение, но и способен привнести в его состояние негатив, деструкцию: поставить в зависимость, унизить и даже оскорбить его участников. Дары и благодеяния теряют свою привлекательность, если вызваны настоятельной просьбой или долгими проволочками, поскольку подлинные вознаграждения предвосхищают желания. Воздаяния во всех своих видах и формах не могут быть ничтожными, или оказанными всуе, они должны превышать жесткую меру необходимости. Парадоксальность даров заключена в том, что они способны создавать иллюзорности добра, форму, за которой таится зло в виде лицемеря, лести, подкупа. Создавая видимость добра, дары и благодеяния могут опосредовано присутствовать в стратегии манипулирования сознанием личности. Задаваясь вопросом, почему римляне подозрительно относились к подаркам жен мужьям и мужей женам, Плутарх считал, что таким образом из супружества устраняется возможность угодничать и любовь между супругами была бы бескорыстной и ничем не побуждаемой. «А может быть, дело в том, -- размышлял Плутарх, -- что у мужа и жены все должно быть общим? Ведь кто принимает подарок, тот показывает этим, что все остальное, недаренное -- не его, так что, даря друг другу малое, супруги отнимали бы друг у друга целое» [5, с. 183].

Парадокс дара «снимается» соблюдением техники преподнесения. Инструментализм процедуры преподнесения, принятие и возвращение как утверждение его смыслового значения имеет давнюю традицию. Обмен дарами и благодеяниями предполагает особый эмоциональный настрой: они охотно и без колебаний преподносятся и так же принимаются. Здесь оправдана даже маленькая ложь. Сама процедура обмена требует соблюдения учтивости и любезности, а также соблюдения субъектами некого негласного, но устойчивого принципа: «Один должен тотчас забыть об оказанном, другой -- никогда не забывать о полученном благодеянии» [6]. В процедуре преподнесения и получения даров неуместны ни пренебрежительность, ни подобострастие, а колебание и нерешительность способны исказить сущность и назначение дара.

Процедурные акты воздаяния (преподнесение, получение и возвращение) нашли себя не только в моральной нормативности, но и в художественном воплощении. Это хоровод граций, композиция, состоящая из трех молодых девушек, взявших друг друга за руки и обративших друг к другу лица. Сенека, обратившись к интерпретации процедуры обмена дарами и благодеяниями, раскрывает смысл, сокрытый в сюжетной композиции трех граций, ставшей излюбленной идеей художников. В ней не только каждая грация олицетворяет моральную добродетель, но сам их хоровод воплощает в себе сложное явление нравственной жизни. В хороводе граций в снятом виде, т. е. в свободной от культурной событийности и временных рамок жизни того или иного народа, представлен механизм воздаяния. Что же означает хоровод граций? Согласно устоявшемуся мнению исследователей (историков, философов, искусствоведов), начиная со времен античности одна из граций изображает дающую благодеяния, другая -- принимающую их, а третья -- возвращающую. И этот порядок незыблем, так как он утверждает взаимность как главный принцип дарения. Кроме того, каждый факт визуального воплощения граций фиксирует присутствие морали в указанной процедуре обмена. Лица граций озаряет улыбка, так как лица предлагающих и принимающих дары наполняются чувствами радости и удовлетворения. «Они юны, ибо воспоминания о благодеяниях не должны стареть. Они девы, ибо (благодеяния) непорочны, чисты и святы для всех. В благодеяниях ничего не должно быть невольного, связного и непринужденного -- вот почему грации одеты в просторные туники, и притом в прозрачные, ибо благодеяния требуют того, чтобы их видели» [6, с. 17].

Художественное воплощение хоровода граций связано не только с мифологическим сюжетом о грациях, харитах, воплощающих в себе добродетели морали, но и эстетическими предпочтениями мастеров, их идеалами, вкусами, представлениями, принадлежностью к стилю или направлению. В изображении граций присутствует эпоха, определяющая характер искусства в целом. В качестве примера возьмем из всего множества изображений граций три живописных полотна разных веков, где можно проследить отображение идеи о хороводе граций, символизирующем обмен дарами и благодеяниями, в интерпретации Сенеки. Так, в картине ван Лоо «Три грации» (XVIII в.) сюжетная линия прослеживается наиболее отчетливо. Полные очарования, совсем юные и почти обнаженные девушки стоят с обращенными друг к другу лицами, с едва заметными улыбками, простирая друг к другу руки. Та, что стоит слева, как будто уже преподнесла что-то той, что справа, которая уже приняла и намеревается передать третьей, еще не успев расправить руку, а третья, в центре, как бы возвращает полученное, замыкая великолепный хоровод. Художнику удалось передать и впечатление о возвышенной чистоте и непорочности, которые обусловлены заданной сюжетной линией картины. По мнению специалиста по философии искусства

ІІл. 1. Питер Пауль Рубенс. Три грации

Ил. 2. Шарль-Андре ван Лоо. Три грации

В. П. Бранского, «картина производит впечатление еще и потому, что она связана с гармоней стиля рококо» [3, с. 454]. Если в вышеназванной картине сюжетная линия четко обозначена, то в одноименной картине П. Рубенса (XVII в.) -- в определенной степени замаскирована. Да и на полотне П. Рубенса грации изображены иначе, в соответствии с эстетикой барокко. Подчеркнуто телесные, они представлены как живая реальность в расцвете красоты и концентрации жизненной энергии. Они свободны, раскованны и тесно взаимодействуют в динамике хоровода. Нагота граций откровенна и демонстративна, как откровенна и демонстративна бывает возможность одаривать и благодействовать.

В настоящее время дары и благодеяния широко используются для установления деловых контактов. Моральное одобрение со стороны общественного мнения приобретают такие виды воздаяния, которые исключают какую-либо зависимость, а, скорее, представляют собой комплекс целенаправленных мер для поддержания той или иной категории лиц, нуждающихся во внимании, поддержке, поощрении. Подарки в деловом общении приобретают символическое, формальное значение. Они, скорее, выступают знаками, свидетельствующими о расположенности сотрудников друг к другу, взаимном уважении и признательности. Дарение и благодеяния в деловом общении способствуют созданию атмосферы доброжелательности, развитию доверительных отношений, что представляет собой тот потенциал, который повышает эффективность любой продуктивной деятельности. Преподнесение подарков в сфере деловых отношений регулируется предписаниями служебного этикета. Предписания, указывающие на условия, при которых следует факт дарения, могут приобретать статус административных норм. Обычно организации доводят этические нормативы до своих работников в виде печатных материалов или создают рабочие группы по этическим нормативам. Такой подход, как считает американский специалист в области делового этикета Д. Ягер, помогает избежать столкновения интересов, которое могло бы подорвать единство целей организации или компании [7]. Такая регламентация в рамках служебного этикета проводится с той целью, чтобы избежать подозрений в подкупе влиятельных лиц, взятках, сделках и пр.

Выводы

Итак, обмен дарами и благодеяниями представляет собой универсум социального взаимодействия. Он свидетельствует о постоянно совершенствующихся механизмах в культур-ком- муникативном пространстве, которые рождаются через сопричастность, сотворчество в отношениях между людьми. В смысловом потенциале воздаяния, динамике его нескончаемого осуществления сокрыта иерархия ценностей, фиксирующая не только главный экономический ракурс -- отношение к собственности, но и моральную добродетель миролюбивого контакта (справедливость, доверительность, дружелюбие), а также эстетическую норму, привносящую в отношения между людьми критерии гармонии и красоты. Выступая уникальным кодом культуры глубинного общения, обмен дарами и благодеяниями визуализирует гуманизм в качестве индикатора духовности в состоянии как общества в целом, так и отдельных его представителей.

Литература

1. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения : в 4 тт. Т. 4. / под. ред. А. И. Доватур, Ф. X. Кессиди ; пер. И. В. Брагинской. М., 1983. С. 53-295.

2. Батищев Г. С. Особенности глубинного общения // Вопросы философии. 1995. № 3. С. 109-129.

3. Бранский В. П. Искусство и философия. Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград : Янтарный сказ, 1999. 704 с.

4. Ницше Ф. Генеалогия морали. Памфлет // По ту сторону добра и зла. Избр. произв. : в 2 кн. М. : Сирин, 1990. Кн. 2. 415 с.

5. Плутарх. Застольные беседы / отв. ред. Я. М. Боровский, М. Л. Гаспаров ; пер. с древнегреч. Я. М. Боровского. Л. : Наука, 1990. 592 с.

6. Сенека Л. А. О благодеяниях // Римские стоики : Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий / Перевод и вступ. ст., сост., подгот. текста В. В. Сапова. М. : Республика, 1995. С. 14-167.

7. Ягер Дж. Деловой этикет : как выжить и преуспеть в мире бизнеса. Пер. с англ. М. : Джон уайтли энд Санз, 1994. 288 с.

8. Derrida J. La fausse monnaie. Paris : Galiles, 1998. 224 p.

References

1. Aristotel'(1983). Nikomakhova etika. Sochineniya: v 4 tt. [Ethical of Nykomah. Works, 4 vols.]. A. I. Dovatur, F. Kh. Kessidi (Eds.). I. V Braginska (Trans.). (Vol. 4, 53-295). Moscow. [In Russian].

2. Batishchev, G. S. (1995). Osobennosti glubinnogo obshcheniya [Features of the deep communion]. Voprosy filosofii -- Problems ofphilosophy, 3, 109. [In Russian].

3. Branskiy, V P (1999). Iskusstvo i filosofiya. Rol'filosofii v formirovanii i vospriyatii khudozhestvennogo proizvedeniya na primere istorii zhivopisi [Art and Philosophy. The role of philosophy in the creation and perception of art on the example of the history of painting]. Kaliningrad : Yantarnyy skaz. [In Russian].

4. Nitsshe, F. (1990). Genealogiya morali. Pamflet [Genealogy of Morals. Pamphlet]. Po tu storonu dobra i zla. Izbr. proizv. [Beyond Good and Evil. Selected Works] : v 2 kn. (Book 2). M. : Sirin. [In Russian].

5. Plutarkh. (1990). Zastol'nye besedy [Table talk]. Ya. M. Boro- vskiy & М. Л. Gasparov (Eds.). Ya. M. Borovskiy (Trans.). Leningrad : Nauka. [In Russian].

6. Seneka, L. A. (1995). O Blagodeyaniyakh [About blessings]. Rimskie stoiki : Seneka, Epiktet, Mark Avreliy [The Roman Stoics : Seneca, Epictetus, Marcus Aurelius]. V V Sapov (Ed., Introduct. & Trans.). (pp. 4-167). M. : Respublika. [In Russian].

7. Yager, Dg. (1994). Delovoy etiket: kak vyzhit' i preuspet' v mire biznesa [Business etiquette: how to survive and succeed in the business world]. Trans. from English. M. : Dzhon uaytli end Sans. [In Russian].

8. Derrida, J. (1998). La fausse monnaie. Paris : Galiles. [In French].

Размещено на Allbest.ru