Модернизация России как культурологический проект

Размещено на http://www.allbest.ru/

МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ КАК КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ

модернизационный преобразование научный социальный

Антипов Г.А.

д.филос.н., профессор Сибирского института РАНХиГС

О модернизации говорят много и, чаще всего, невнятно, например, как о процессе перехода к модерну, современности, не вдаваясь в разъяснения существа последней. Несколько большая определённость появляется в случаях отождествления модернизации с той траекторией социальных изменений, которую приобрело западное общество (сначала в отдельных его регионах) примерно с XVI века. Тогда для России, как, впрочем, и для любой другой страны модернизация будет выглядеть как переход к западным стандартам бытия, как «способ сменить траекторию» Аузан А. Национальная формула модернизации. - http://www.novaygazeta.ru/politics/42276.html.. Проблема же модернизации сведётся к поискам и проектированию подобных способов.

Предлагается, например, находить в российском социуме, в его человеческом материале некие, присущие ему по исторической судьбе конкурентные преимущества, культивируя которые можно выйти на более высокую траекторию движения. Скажем, «массово-поточные технологии в России реализуются плохо. Посмотрите на этносоциологические исследования, и они вам покажут, что по ряду причин в России с соблюдением стандартов и технологий дело очень плохо обстоит… Зато хорошо обстоит дело с креативностью, и это доказано, скажем исследованиями, которые делаются по школам. Когда ребёнок приходит в школу - Россия по данным международных исследований, абсолютный лидер, а вот когда он выходит из школы - всё гораздо хуже. Проблема состоит в том, что здесь… есть то, что может быть превращено в культурный капитал. И речь идёт не только о мозгах. Между прочим, конструкторы автомобильные, вывезенные в Южную Корею, сыграли немаловажную роль в создании автомобильного производства. «Левши» есть, которые в забытых городах блох подковывают, но это касается индивидуальных случаев, опытных образцов, малых серий» Там же. - http://www.novayagazeta.ru/politics/42247.html.. Напрашивающийся вывод - нужно двигаться в сторону нестандартных технологических решений.

Особенность затронутого подхода в том, что культура представляется в виде контекста, совокупности факторов способствующих модернизационным процессам либо блокирующих таковые. Характерны и понятия, используемые в данном плане: «социальный капитал», «культурный капитал», «человеческий капитал». В конце концов, культура воспринимается как ресурс модернизации, по крайней мере, то, что может так функционировать, оставаясь чем-то внешним по отношению к «траектории». Сама же модернизация, судя по всему, ассоциируется по большей части с технологиями и с экономическими реалиями. Речь не может, конечно, идти о презумпциях, вроде того, что ручная мельница создаёт феодальное общество, паровая - капиталистическое, а Интернет и aPhon - современное. Здесь речь идет об ином - с одной стороны о социальных изменениях (а ведь модернизация и представляет собой род направленных социальных изменений), с другой стороны, о «культуре».

Вот как описывает опыт постперестроечных модернизационных преобразований России современный американский эксперт: «Многие из советников, работавших над экономической реформой в России, отвергали предположение, что Россия и русские по-другому справляются с экономическими ситуациями, чем их визави на Западе. Нет такого феномена, утверждали эти советники, как особый российский «экономический человек». Тех из нас, кто настаивал на том, что российская история и культура не подготовили русских к рыночной экономике, часто просто увольняли, как защитников этих концепций. Но если даже некоторые россияне и так же реагируют на те же самые стимулы, как американцы или немцы, то всё-таки проблема в том, что институты, которые были «вылеплены» за семьдесят лет коммунизма и за века царского правления, очень сильно отличались от тех, которые развились на Западе. Таким образом, ответная реакция вполне может быть такой же, но так как соответствующие институты в России очень сильно отличаются от западных, то эффект этой ответной реакции может быть канализирован совсем в другом направлении. Другими словами, «культура» вносит изменения… Не нужно быть марксистским экономическим детерминистом, чтобы признать, что действительно есть случаи, когда давние культурные традиции уступают превосходящим соблазнам новых экономических инициатив. Однако чем больше различий в структуре институциональной среды, тем выше вероятность, что будут различаться и ответные реакции» Голдман Маршалл. Пиратизация России. - Н.: ФСПИ «Тренды», 2004. - С. 47-48.

Уже сказанного достаточно чтобы в предметном смысле отнести проблематику модернизации в культурологический план. Незадача в том, однако, что культурологии как предмета научного исследования не существует. Не существует теоретических конструктов, моделей, позволяющих представить сущностные характеристики культурологических процессов и их взаимосвязи.

Среди суждений, затрагивающих основания исторического познания довольно распространена апелляция к «формационному» и «цивилизационному» подходам в интерпретации истории. Акцентируются аспекты их соотношения, границ адекватности и т.п. Я же полагаю, что данная тема должна быть вынесена за скобки методологии истории, поскольку существенно искажает всю её перспективу.

Марксизм вовсе не был результатом «революционного переворота» в философии, как то полагали его адепты и апологеты. Он стал плодом «перекрёстного опыления» гегелевской философии и современных Марксу форм собственно научного знания, представленных, прежде всего, геологией Ч. Лайеля, и дарвиновской биологией. Понятие общественно-экономической формации и по существу, и по месту в общей последовательности социальных (геологических) напластований есть калька с понятия формации в геологии. Онтологически биологическая наследственность понятий класса и классовой борьбы не менее определённа.

Генерирующим импульсом для марксизма стала переориентация с философской рефлексии на научные формы социального, ассоциировавшегося тогда исключительно с историей («Мы знаем только одну единственную науку, науку истории»), знания. От философии истории, типа гегелевской, - к «науке истории». Указанные отрасли естествознания стали для Маркса отправным пунктом транзита базовой гносеологической установки всякой науки - материализма, так и онтологических схем проектируемой «науки истории».

Однако объективная реальность социального принципиально отличается от «объективной реальности данной нам в ощущениях», скажем, в виде геологических слоёв. Субстанцией в социальном познании являются, говоря словами Э.Дюркгейма, «формы, в которые мы вынуждены отливать наши действия». В этом и только в этом они подобны «вещам». Способ существования социального - культура. При этом должен меняться смысл категорий пространства, времени и движения как базовых понятий научной картины социального мира. Так, матрица абсолютного геологического времени, представленная у Маркса теорией формаций, должна уступить место релятивистской матрице времени А.Тойнби. Вместе с тем, социальное пространство - это пространство культуры, выражаемое понятием цивилизации. Цивилизация есть способ бытия культуры в определённом материале. Цивилизация - фасад дома, в котором живёт культура. Понятия же формации и цивилизации относятся к разным гносеологическим мирам.

Поэтому категорией, выражающей основной сущностный аспект социального должно стать понятие культуры. Культура есть совокупность устойчивых форм человеческой жизнедеятельности. Культура - это не «часть» социальной жизни.

В определённом смысле она есть «вертикальный» срез деятельности. В обществе нет ничего, что не было бы опосредовано культурными формами. В указанном смысле и способ есть с помощью ножа и вилки, и технология производства стали - явления одного и того же порядка. Тогда «цивилизацию» следует рассматривать как продукт, реализацию некоторой культуры в среде, составляющей её жизненную основу. В этом смысле один и тот же тип культуры может воплощаться в разном «интерьере». Сравним, например, однотипные культуры средневековой Японии и Запада. Неписаный моральный кодекс японского самурайства, известный под названием «путь самурая- воина» (бусидо), и кодекс дворянской чести в европейских обществах - культурные феномены одного порядка. Но сколь различны они в качестве явлений разных цивилизаций! Если вещи, постройки, кодексы, произведения искусства и т.п. характеризуют цивилизацию, то ценности, нормы, идеалы - культуру.

Итак, ни «формационный» ни «цивилизационный» подходы не могут быть квалифицированы в качестве парадигмальных по отношению к научным интерпретациям процессов модернизации да и относительно научного социального знания вообще. «Формационный» подход есть превращённое выражение натуралистической исследовательской программы (презумпции тождества природной и социальной реальности), а «цивилизационный», соответственно, антинатуралистической программы. Формирование той и другой программ восходит к третьей антиномии Канта, к попыткам поиска путей выхода на социальную науку, «социологию», которая бы, реализуя идеал объективности, в то же время не элиминировала из предмета исследования аспекты свободы. Однако и до сих пор, сплошь и рядом, «объективность» в смысле свойства природных систем (независимость в антропном смысле) не отличается от объективности социальных реалий (независимость от индивидуального сознания).

Такого рода объективностью обладают культурные формы. В этом и только в этом смысле их можно уподоблять «вещам», как это делал в своё время Э.Дюркгейм. В конце концов, в этом интервале мерцают дорожные знаки для машины социальной науки. Но и для социальной практики. А ведь модернизация сводится к совокупности практических акций в сфере социальной реальности. Это деятельность по приданию новых «форм» уже существующим, сложившимся ранее культурным формам. Совсем как у Маяковского: «Пока канителим, спорим / Смысл сокровенный ища: / «Дайте нам новые формы» / Несётся вопль по вещам». Вот именно, вещи второго рода, в отличие от вещей первого рода имеют обыкновение «вопить».

Данное свойство «социальных вещей» не может приводить к отрицанию известной общности в структурах соответствующих практик. Любая практика, соответственно проектирование её результатов основывается на учёте инвариантных, не зависящих от воли актора характеристиках изменяемой реальности. «Наблюдения, делаемые нами в повседневной жизни, так же как более систематические наблюдения в науке, - приведём суждение Рудольфа Карнапа, - обнаруживают в мире определённую повторяемость или регулярность. За днём всегда следует ночь; времена года повторяются в том же самом порядке; огонь всегда ощущается как горячий; предметы падают, когда мы их роняем и т.д. Законы науки представляют не что иное, как утверждения, выражающие эти регулярности настолько точно, насколько это возможно» Карнап Р. Философские основания физики. - М., 1971. - С. 39.

Подобно тому, как в естествознании, физике, науках о живом, социальная практика тоже требовала и требует выявления присущих ей «регулярностей», получающих раньше всего выражение в виде практико-методических (рецептурных) знаний, а не знаний о законах. Примеры таких форм социального знания можно найти в трактатах Макиавелли. Его «Князь» - это своего рода сборник рецептов удержания и завоевания политической власти. Вот образцы его рассуждений: «Возвращаясь к тому, нужно ли Князю, чтобы его любили или боялись, я заключаю, что так как люди любят, как им вздумается, а боятся по воле властителя, то мудрый Князь должен опираться на то, что зависит от него, а не на то, что зависит от других; надо только суметь избежать ненависти… Люди охотно меняют господина, веря, что им будет лучше, и эта уверенность заставляет их браться за оружие против правителя; они обманывают себя, так как потом видят на опыте, что им стало хуже… Князья должны передавать другим дела, вызывающие недовольство, а милости оказывать сами». Макиавелли Н. Соч. - М.;Л., 1934. Т.1. - С. 286; 215; 294.

Замечу, что сам приписываемый иезуитам принцип «цель оправдывает средства» (на самом деле, ими нигде и никогда не прокламировавшийся) должен быть отнесён к числу зависимостей обсуждаемого типа. Это универсальное праксеологическое правило. В данном ракурсе оно находится «по ту сторону добра и зла». Несоответствие одного другому всегда будет вести к неуспеху на практике. Моральный вектор, который, конечно, присутствует в политической практике, порождает подчас здесь неразрешимые коллизии, своего рода эффекты несоизмеримости, но последнее никак не может отменить праксеологической универсальности принципа «цель оправдывает средства». Как с едва заметной иронией писал Бертран Рассел, «если существует наука успеха, то её можно изучать на примере успехов порочных людей не хуже, чем на примере людей добродетельных, - даже лучше, ибо примеры добивающихся успехов грешников более многочисленны, чем примеры добивающихся успехов святых. Однако такая наука, будучи раз установлена, пойдёт на пользу святому точно так же, как и грешнику, ибо святой, если он вступает на поприще политики, точно так же должен жаждать достижения успеха» Рассел Б. История западной философии. - М., 1959. - С.529.

Важно иметь в виду, что подобные формы знания относятся к той сфере жизнедеятельности, которую древние греки называли techne, но не к собственно научным компетенциям, ядро которых - знание законов. Любой проект, в любой практической области претендующий на что-то большее, чем ритуальное заклинание, должен быть фундирован именно в научные знания преобразуемой реальности. Существуют ли данного типа знания в научном социологическом дискурсе? Очевидно, это вопрос риторический. Тогда приходится признать, что на сегодняшний день модернизационного проекта для России нет и быть не может.

Как же быть? Ведь, как недавно выразился один журналист, «ныне только Projectmanager имеет право на звание человека. Земледельцы с машиностроителями, как и культурологи с визажистами, неполноценные существа: для первых солнце закатилось, для вторых - не взошло». Остаётся, видимо, одно: попытаться запроектировать основные характеристики того знания, которое буде получено, послужит фундаментом для модернизационного проекта России (или какого-либо другого социума) в собственном смысле. Либо поискать таковое среди уже имеющихся наработок науковедов.

Оказывается, найти можно. Сошлёмся на работы Михаила Константиновича Петрова (1924-1987) и представленные там концептуальные схемы. Они сформулированы в контексте аналитики тоже модернизационной по сути проблематики в связи с «попытками стран, освободившихся от колониального гнёта, наладить новую, независимую жизнь на «развитых» началах всеобщей образованности, науки, приложения научного знания для решения практических социальных проблем, прежде всего экономических» Петров М.К. Язык, знак, культура. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. - С. 21..

Попытки социальных преобразований в этих регионах сразу же столкнулись со значительными трудностями и препятствиями. Едва ли не основными из них стали феномены, идентифицированные М.К.Петровым в качестве форм «культурной несовместимости». Речь идёт о неготовности социума принимать «предлагаемые» новации, так сказать более развитые способы жизнедеятельности. Отсюда и вырисовывается основное направление исследований, их главный проблемный вектор, представление о виде знаний, владение которыми позволяло бы оценивать и планировать возможные социальные преобразования. Таковым должно стать исследование механизмов социальной наследственности, то есть преемственного воспроизведения «в смене краткоживущих поколений определённых характеристик, навыков, умений, ориентиров, установок, ролей, ролевых наборов, институтов, то есть всего того, что составляет социальность как таковую…». Там же, с. 28.

Налицо предложение строить научное социальное знание в соответствии с дисциплинарной матрицей генетики, формулируя функциональные аналоги генетического кода («социокод»), мутационного разброса (средства и механизмы социальной изменчивости) и т.п.

Реализация так очерченного подхода позволяет, прийти к выводу о существовании разных типов социальности, обладающих разными наборами социальных институтов, обеспечивающих преемственное существование и воспроизводство данного типа в смене поколений. Культурный тип - понятие структурное. Оказывается, в частности, что «структурные различия лежат и в основе «культурной несовместимости»: набор институтов любого из социальных типов образует замкнутую, целостную и устойчивую во времени систему, так что попытки убрать из системы тот или иной институт вызывают различного рода «системные эффекты» и её «защитные реакции» Там же, с. 23.

Один из основных упрёков раздающихся сейчас в адрес политики модернизации - отсутствие комплексности, координации осуществляемых в этом плане акций. Критика, конечно, вполне справедлива. Тем не менее, как кажется, изложенное выше приводит к не очень продуктивному, но вполне обоснованному выводу, что иного и не может быть дано.

Размещено на Allbest.ur