Образ женщины-революционерки 1870-х годах в картинах Н.А. Ярошенко

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ женщины-революционерки 1870-х годах в картинах Н.А. Ярошенко

Дриллер Ксения Викторовна, бакалавр, студент

Алтайский государственный университет

В статье рассматривается образ женщины-революционерки 1970-х годов в работах известного живописца этого периода Н.А. Ярошенко. В настоящее время в науке большое внимание уделяется значению женщины в истории. 1870-е годы воспринимались обществом как борьба между, набиравшими в то время силу, народничеством и царским правительством. Художник Н.А. Ярошенко первым подробно показал в своих полотнах образ революционерки, создав серию полотен на эту тему.

В галерее представителей передовой русской молодежи, созданной Николаем Александровичем Ярошенко, главное место занимают женские образы. Убежденный сторонник равноправия женщины, он с большим уважением и любовью запечатлел характерные черты девушек-курсисток, передовых женщин 1870-80-х гг., живущих общественными интересами.

Первая картина этой темы «Прогрессистка» 1878 г., принадлежащая к числу лучших портретных рисунков Ярошенко. Мастерски запечатлел он облик скромно одетой курсистки с вдумчивым серьезным лицом и по-мужски коротко подстриженными волосами. В ее лице нет волевой собранности и гневной решимости, а чувствуется глубокая грусть, порожденная противоречиями высоких идеалов с грустной российской действительностью [7; С. 22]. Эту сторону образа подчеркивает и само название рисунка.

Весьма возможно, что «Прогрессистка» была использована художником в будущем в процессе работы над образом девушки для картины «У Литовского замка».

31 марта 1878 г. в Петербургском окружном суде под председательством А. Ф. Кони состоялся открытый процесс по делу Веры Засулич. К нему было привлечено внимание всего Петербурга. Зал был переполнен, большая толпа стояла перед зданием суда. Особенно много было студенческой молодежи. Все с волнением следили за ходом процесса. А в зале взгляды всех присутствующих были обращены на скамью подсудимых, где под охраной нескольких с саблями наголо появилась худенькая девушка в черном платье.

Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника генерал_адъютанта Ф.Ф. Трепова, по распоряжению которого был наказан розгами политический заключенный Боголюбов.

13 июля 1877 г. в Доме предварительного заключения, где содержались политические ссыльные, градоначальник Трепов, проходя по двору среди находившихся на прогулке заключенных, ударил в лицо, а затем приказал высечь розгами студента Боголюбова за то, что при вторичной встречи с ним, он не снял шапки. После этого Боголюбов был переведен в Литовский замок - тюрьму, где содержались «государственные преступники». Возмутительный поступок Трепова вызвал протесты заключенных. Беспорядки были подавлены, но слухи об этом происшествии просочились, несмотря на принятые меры, в русское общество и даже попали в печать [1; С. 151].

Вера Засулич особенно взволнованно восприняла историю с Боголюбовым. В этот время она как раз только отбыла длительную административную ссылку за содействие народнику Нечаеву и на своем опыте убедилась в полном произволе полицейской власти. Приехав осенью 1877 г. в Петербург, она была поражена общим молчанием и решила, что не может оставить этот поступок безнаказанным.

На суде Засулич говорила о деле Боголюбова: «На меня все это произвело впечатление не наказания, а надругательства… Мне казалось, что такое дело не может, не должно пройти бесследно. Я ждала, не отзовется ли оно хоть чем_нибудь, но все молчало… И ничто не мешало Трепову, или кому другому, столь же сильному, опять и опять производить такие же расправы… Тогда, не видя никаких других средств к этому делу, я решилась, хотя ценою собственной гибели, доказать, что нельзя быть уверенным в безнаказанности, так ругаясь над человеческой личностью…» И дальше, после того как председатель просил ее успокоиться - до того она была взволнована: «Я не нашла, не могла найти другого способа обратить внимание на это происшествие… Страшно поднять руку на человека, но я находила, что должна это сделать» [3; С. 140]. Засулич дважды собой жертвовала: потому что, стреляя, шла на эшафот и потому что поступалась своим «я», убивать не хотела, но стреляла, исполняя долг.

Таким образом, логикой вещей подсудимая обратилась в обвинительницу. Под воздействием общественного мнения судебный процесс кончился полным оправданием Веры Засулич по единодушному приговору присяжных. Все понимали, что оправдательный приговор обратится в обвинительный, вскоре Веру задержали и отправили в Литовский замок.

Знаменательно, что именно она первая решилась - женщина. К этому времени женщины в русском революционном движении играли выдающуюся роль. На «процессе 50_ти» рядом с Петром Алексеевым стояла Софья Бардина, и тут же сестры Любатович, сестры Субботины, Александрова, Лидия Фигнер. Сам факт, что среди подсудимых столько женщин, произвел на всех огромное впечатление. По рукам ходили стихи, посвященные «женщинам процесса» [8; С. 147].

Вера Засулич была предопределена. Святость ее дела была для всех очевидна. Строгая и ясная хроника ее жизни - подпольные кружки, одиночка, ссылка, надзор полиции, нелегальное положение - обрастала легендарными подробностями, передавалась из уст в уста, как житие святой. Строго и ясно осознанное ею исполнение долга было встречено как мессианство. Это не заблуждение, а направление умов и порывов сердца - настроение. «Потомство причислит твое имя к числу немногих светлых имен мучеников за свободу и права человека» - это из революционной листовки, напечатанной землевольцами [3; С. 179].

Выстрел Веры Засулич прозвучал для Ярошенко в последние мгновения работы над «Заключенным», определил его замыслы, отозвался на всем его творчестве ближайших лет. Этюды к картине о женщине_революционерке датируются уже 1878 годом. Именно в этом году художник написал картину «Террористка» (Приложение 6), главная героиня которой, явилась героиней и «У Литовского замка».

Сюжет картины «У Литовского замка» был найден сразу. Впоследствии изменялись подробности, уточнялись детали, но сразу найденное оставалось неизменным: «На саженном полотне изображен Литовский замок. Около этого мрачного здания всего две фигуры. На первом плане девушка, одетая в черное кашемировое платье и драповое короткое пальто, сверху которого повязан узлом черный вязаный платок. Другой фигурой картины является часовой. Он стоит у фонаря, и ему все равно, что думает и чувствует девушка и кто сидит в тюрьме. На картине изображен один из серых петербургских дней» [ 7; С. 47].

Впоследствии картина погибла, так как Ярошенко неумело ее свернул. Трудно установить, работал ли Ярошенко над «Литовским замком» все три года, от рождения замысла до появления картины на IX Передвижной выставке, или, бурно откликнувшись на выстрел Засулич этюдами и эскизами, приступил к «саженному полотну» лишь год - два спустя, - важно другое: все три года Ярошенко в мыслях не оставлял картины, три года потребность написать ее была остра и неотвратима.

Три года, от выстрела Веры Засулич до марта 1881_го, - время самоотверженной деятельности революционеров_народников, время покушений, взрывов, выстрелов, время взятого ими на себя суда над произволом. Их деятельность не могла принести желаемого результата, но и не могла не вызывать у известного круга людей преклонения перед героями. Эти три года поддерживали и питали замысел Ярошенко.

Ярошенко не скрывал своего отношения к тому, что происходило в Петербурге, Москве, Харькове, в Литовском замке и под стенами его. Показательны ответы, данные полковником Ярошенко высокому начальству, когда оное проявило интерес к его убеждениям. В предельно откровенных ответах мы находим и убеждения Ярошенко, и его характер.

Поводом для расспросов послужило командирование Ярошенко на Тульский, Сестрорецкий и Ижевский оружейные заводы для ознакомления с производством винтовок нового образца. Услышав, что в командировку назначен именно полковник Ярошенко, шеф артиллерии великий князь Михаил Николаевич, возмутился:

- Как можно? Ведь какие он картины пишет! Он просто социалист!

Командиры, знавшие Ярошенко, уверяли великого князя, что Ярошенко вовсе не социалист - просто «абсолютно честный человек». Великий князь распорядился пригласить Ярошенко и расспросить о его взглядах.

В беседе Ярошенко объяснил свою творческую позицию. Известные слова его, что он пишет то, мимо чего сегодня равнодушно пройти не может и что завтра занесется в историю, сказаны именно в этой беседе.

- Ну, а зачем вы писали Перовскую и Засулич? - последовал вопрос (беседа происходила в начале восьмидесятых годов, после казни Перовской).

- Ни ту, ни другую я не писал, - ответил Ярошенко. - Не писал, потому что не видел их. А если бы я был знаком, то, наверно, написал бы их с удовольствием, так как это такие личности, на которые нельзя не обратить внимания… Я считаю, что нечестно, когда иконы пишет человек неверующий, потому, любя искусство, я не могу писать то, что меня не трогает [ 5; С. 52].

Последние слова замечательны: Ярошенко «от противного» дал понять, что его трогает, какие «иконы» пишет и готов писать, веруя.

Три года образ молодой революционерки не оставлял художника. Ярошенко первенствовал, прокладывая в русском искусстве путь новому герою - героине.

Картина «У Литовского замка» сразу вызывает в памяти «Заключенного»: снова одинокая фигура среди каменных стен, только теперь не внутри тюрьмы, а снаружи. И кто знает, не окошко ли с тем заключенным отыскивают глаза женщины, кто знает, не эту ли женщину вдруг заметил в отдалении на противоположной стороне улицы тот заключенный…

Нестеров рассказывает, что картина «наделала тогда много шума и хлопот и навлекла на Николая Александровича недельный домашний арест, кончившийся неожиданным визитом к молодому артиллерийскому офицеру тогдашнего всесильного диктатора Лорис_Меликова. После двухчасовой беседы с опальным арест с него был снят» [6; С. 114].

Свидетельство убедительное: кроме Нестерова об этом событии в жизни Ярошенко никто не пишет, создается впечатление, что Нестеров узнал о нем из первых рук. Следует, правда, заметить, что в послужном списке Ярошенко в графе «подвергался ли наказаниям» недельный домашний арест не отмечен. И еще одна частность: во вторую неделю марта 1881 года Лорис_Меликов не был уже ни «всесильным», ни «диктатором». Доподлинно известно лишь то, что картина, по словам Ярошенко, «вызвала скандал», с выставки ее сняли.

«Московские ведомости» сдержанно похвалили власти за то, что «догадались убрать» с выставки «девицу, стоящую перед Литовским замком и злобно взирающую на его решетчатые оконца» [6; С. 85].

Нестеров рассказывает, что приказ снять картину последовал в связи с разговорами, будто на ней изображена Вера Засулич. Разговоры, конечно, были, но, вне зависимости от портретного сходства, удивительно, что картину повесили, а не то, что сняли. Время обнаруживалось в ней необычайно явственно и остро.

Десять лет спустя Ярошенко высказался против воспроизведения картины в репродукциях: он полагал, что картина слишком «приурочена к определенному, пережитому нами моменту» - «я не сумел дать ей характер более широкого обобщения». Это широкое обобщение художник усматривал в «Заключенном», против воспроизведения которого не возражал.

Но «определенный момент», переданный в образах «Литовского замка», не исчерпывался, конечно, одной лишь историей Веры Засулич.

«Новое время» в день открытия IX передвижной сообщало, что Ярошенко «выставил громадных размеров картину с несколько запоздалым сюжетом» [2; С. 411]. Это напечатано 1 марта 1881 года. Следующий номер газеты вышел уже в траурном обрамлении по случаю кончины государя. Софья Перовская подала знак. Взрыв бомбы на Екатерининском канале раздался в день открытия выставки.

Таким образом, картины Ярошенко конца 1870-х гг., посвященные образу революционерки, не смогли стать символом женского движения. Однако то, что впоследствии Ярошенко не бросил разработку этого образа говорит о том, какое огромное значение он придавал роли женщины в борьбе народников с царским правительством.

картина сюжет женщина ярошенко

Список литературы

1. Глаголь, С. Процесс первой русской террористки / С. Глаголь // Голос минувшего. - 1918. - № 7-9. - С. 151-157.

2. Долгополов, И. В. Мастера и шедевры / И. В. Долгополов. - М.: Изобразительное искусство, 1987. - 752 с.

3. Коваленский, М. Русская революция в судебных процессах и мемуарах М. Коваленский. - М.: Мир, 1923. - 227 с.

4. Нестеров, М. В. Н.А. Ярошенко / М. В. Нестеров // Октябрь. - 1942. - № 5-6. - С. 114-116.

5. Порудоминский, В. И. Николай Ярошенко / В. И. Порудоминский. - М.: Искусство, 1979. - 197 с.

6. Прытков, В. А. Николай Александрович Ярошенко / В. А. Прытков. - М.: Искусство, 1960.- 413 с.

7. Секлюцкий, В. В. Николай Александрович Ярошенко / В. В. Секлюцкий. - М.: Художественная литература, 1963. - 118 с.

8. Троицкий, Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866--1882 гг. / Н. А. Троицкий. - М.: «Мысль», 1978. - 323 с.

Размещено на Allbest.ur