В постмодернистском игровом самоопределении происходит диссимиляция уникальной самости субъекта во множественность соперничающих "масок", набор отдельных образов без координирующего центра. Этот процесс заставил теоретиков постмодернизма постулировать "смерть субъекта".

Ключевые слова: игра, постмодернизм, трансгрессия, фикциональная реальность

In post-modernist game self-determination there is a dissimilar of unique egoism of the subject in plurality of competing "masks", a set of separate images without the coordinating center. This process forced theorists of a postmodernism to postulate "death of the subject".

Keywords: fictional reality, game, postmodernism, transgression

Основное содержание исследования

Впервые об игре как первичном свойстве сознания человека говорит Ж. Лакан. Находясь в русле этой проблематики, он первым попытался структурировать человеческое сознание, вводя идею текстуализации бессознательного. Рассматривая "сон как текст", Лакан пишет: "Бессознательное является целостной структурой языка, а работа сновидений следует законам означающего". Продолжая идею Ж. Деррида о произвольных отношениях внутри знака, он замечает: "Сновидение подобно игре в шарады, в которой зрителям предлагается догадаться о значении слова или выражения на основе разыгрываемой немой сцены" [1-32]. Эти внутризнаковые отношения означаемого с означающим уподобляют игре не только сон, но и взаимодействие сознания с бессознательным: "… и игра, и сон действуют в условиях таксемического материала для репрезентации таких логических способов артикуляции как каузальность, противоречие, гипотеза и др., и доказывают, что они являются формой письма…". Означающее, в роли которого выступает сознание, не репрезентирует означаемое бессознательное, оно находится в "непрекращающемся ускользании". Эта идея скользящего означающего предполагает, что текстуализированное сознание представляет собой игру одних означающих в отрыве от означаемого.

Таким образом, Ж. Лакан представил субъективность как лингвистический продукт, где человек, чтобы реализовать себя должен расщепиться на реальное, символическое и воображаемое.

Это представление об обществе как гетерогенной совокупности языковых игр и словарей повлекло за собой невозможность описать современное состояние как "строго упорядоченное". Поворот к новым структурам и отношениям вызвал потребность и в методологическом обновлении. Постмодернистская методология не претендует на роль новой науки. Фактом своего существования она призвана формировать постмодернистское жизненное пространство. Соответственно, строится она на экзистенциальной установке, которая выделяет в социальном мире лишь один тип объектов - события. Предполагается, что общественная реальность существует не как предметная данность, но как совокупность значимостей. Здесь все наличествует лишь постольку, поскольку "вписывает" себя - фактом своего существования - в реальность, оставляя в ней "следы".

Я.У. Астафьев в связи с этим говорит о присущей классической ситуации фигуре серьезного творца-демиурга и приходящей ей на смену фигуре творца-художника, творца артиста, делающего ставку на игру. Поэтому постмодернистской ситуации наиболее адекватна фигура артиста, который может иметь дело лишь с "фикциональной реальностью" культуры, так как она доступна свободному перекодированию и плюрализации. Натуральному бытию, как известно, присуща склонность существования ограничивать свободу, которую теоретик А. Арто назвал "неумолимостью-жестокостью". Жестокостью и неумолимостью неизменно обладает все то, что серьезно и нефикционально.

Этимологически представление о серьезности связано с понятием "весомости вещества", его нахождением во власти земного притяжения. По контрасту с серьезностью мыслится образ субъекта, имеющего дело с легкими, невесомыми объектами культуры, обращение к которым осуществляется через особый прием, названный В. Шкловским "остранением". Игра в качестве нового способа познания мира существенно изменяет методологию в постсовременной ситуации. Хотя постмодернистский исследователь "играет в игры", это вовсе не значит, что он лишь использует игровые методы в качестве второстепенных средств. Он не ищет аутентичности и не постигает истину, так как они упразднены. Он играет для того, чтобы расширить своими действиями игровое пространство в мире. Я.У. Астафьев увидел в этой самоцельности и самоценности игры глубокую социально-политическую ценность, проявляются, по его мнению в двух аспектах. Во-первых: "Чем больше количество людей будет "играть", тем в большей мере будет воспроизводиться соответствующий способ существования и тем в большей степени наша жизнь должна освобождаться от внешних принуждений, груза устаревших стереотипов" [33-48].

Кроме этого либертатного смысла игры как способа познания мира выделяется еще одно его значение. Воспроизводя в игровом, то есть творческом поведении сугубо "бесцельные" и свободные акты, исследователь постмодернист ориентирует мир на переизбыток витальности. Эта установка противостоит более привычному для нас дефицитарному сознанию, формирующему дефицитарную систему отношений.

Применительно к теории и практике постмодернистский метод проявляет себя в широком комбинировании самых разнообразных методик и приемов при анализе какого-либо явлений, что зачастую создает эффект коллажа, эклектичности, случайного сочетания разнообразных конструкций. При этом единственным способом легитимации утверждений исследователя может быть только отнесение их на счет "привилегированного артистического действия". А целью постмодернистского исследования является "наслаждение высшей свободой творческой игры в действительность не "натуральную", а находящуюся в снятом, духовно преображенном виде" [49-51].

Игра как методологическая установка является лишь отражением более щирокого ее понимания в качестве жизненной стратегии, единственно адекватной постсовременной ситуации. Вполне понятно, что изменившиеся представления о мире: он видится теперь неупорядоченным, непредсказуемым, ненадежным, недерминированным, - заставили человека искать новые формы поведения в нем.

З. Бауман, сравнивая две эпохи - модерна и постмодерна, - указывает на то, что для первого в большей степени было характерно представление о жизни как пути или целенаправленном развитии, продвижении, приближении к цели. Это представление легитимировало идею проекта, на которой было основано представление о прогрессе. Знаком постмодерна, в отличие от модерна, становится не "путь" / "дорога", а "сад расходящихся тропок" (см. одноименную новеллу Х.Л. Борхеса).З. Бауман пишет по этому поводу следующее: "Правила жизненной игры, в которую играют потребители эпохи постмодерна, постоянно меняются. Поэтому в игре разумно придерживаться стратегии ведения коротких партий, а, следовательно, всю жизнь с ее гигантскими всеохватывающими ставками разумно разбить на серию коротких ограниченных партий…" [52-58]. Метафорами жизненной стратегии постмодерна, основанной на неприятии всякой привязанности и фиксированности, становится ранее маргинальные формы поведения, которые теперь практикует большинство в основное время своей жизни и в местах, расположенных в центре жизненного мира. Это - жизненные стили фланера, бродяги, туриста и игрока, взаимопроникающие и взаимопересекающиеся в своей склонности придавать человеческим отношениям фрагментарность и прерывность.

Игра стремится отменить время во всех формах, кроме одной - простого собрания, неупоряченной секвенции моментов настоящего, то есть в форме длительного настоящего. Разъятое и переставшее быть вектором время, в свою очередь, больше не структурирует пространство. В игре нет ни "вперед", ни "назад" - здесь ценится умение не стоять на месте. И потому, естественным и закономерным оказывается устранение линейности и прогресса. Культурный герой постмодерна не наступает на мир в стремлении познать и подчинить его, а отступает, защищаясь и играя с ним. Это самым непредсказуемым образом связано с постсовременным представлением о мире как ризоме лабиринте. Ведь лабиринт моделирует не только свойства бытия как игрового "поля возможностей", но и поведение игрока в этом поле. Так А. Махов считает, что так же, как поведение в лабиринте не может иметь достаточного рационального обоснования, так и поведение игрока "повинуется" закону недостаточного основания": решительность, с которой игрок делает свой ход, - мнимая, ибо возможности игры до конца не просчитываемы и, если не совсем "слепы" и одинаковы, то всё же теряются где-то во мраке. В сущности, за внешней точностью, быстротой, уверенностью движений игрока - всё то же нерешительное (или мнимо-решительное) блуждание по лабиринту возможностей". Подчиняясь правилам постмодернистской игры (одним из которых является отсутствие чётких правил), человек "теряется" в ней, как в лабиринте.

Фигура игрока является крайним проявлением боязни фиксации и привязанности как основного постмодернистского настроения. Основой жизненной стратегии играющего героя эпохи постмодерна можно считать интенцию к полной непредсказуемости и неконтролируемости отношений с миром. "Игрок" живёт в мягком и уклончивом мире, который сам играет с человеком, предлагая ему одновременно разные ходы в партии его жизни. Жизнь игрока лишена жёсткой и одномерной направленности, она представляет собой череду игр, каждая из которых состоит из особых конвенций и образует отдельную "область смысла". Игра как образ жизни дробит последнюю на множество маленьких универсумов, замкнутых и самодостаточных, имеющих своё начало и свой конец. При этом для игрока важно соблюсти независимость последовательно сменяющих друг друга игр: чтобы обеспечить "равенство стартовых возможностей", каждую игру нужно начинать с нуля, не детерминируя её результатами предыдущих игр. Играть в короткие игры значит избегать долговременных обязательств, отвергать любую фиксацию, не привязываться к месту, не обрекать свою жизнь на занятие только одним делом, не контролировать и не закладывать будущее, следить за тем, чтобы последствия не выносились за рамки самой игры. Следование этим правилам и позволяет проживать жизнь как игру. А это значит, что к игре могут быть редуцированы все перечисленные выше стратегии, позволяющие человеку избегать привязанности и фиксации.

Таким образом, специфика постмодернистской ситуации заключается в отсутствии пределов, внутри которых возможно изобретение устойчивых жизненных стратегий и претворение их в практику. Время, которое "больше - не река, а скопление запруд и омутов", распавшееся на эпизоды, пространство, распавшееся на фрагменты, не могут стать основой никакой связанной и последовательной жизненной стратегии, кроме одной - перебирание разных возможностей проигрывания жизни.

Таким образом, игра претерпевает странную трансмутацию: из свободной деятельности, приносящей разрядку и удовольствие она превращается в единственно адекватный способ бытия. Выступая против тоталитаризма классического дискурса, она сама претендует на тотальность. Тотальность и неизбежность игры, навязываемой в постсовременной ситуации человеку, создают ряд проблем, связанных с антропологической целостностью и субъективной стабильностью.

Выбор игры в качестве жизненной стратегии существенно трансформирует проблему личностной идентичности: движущийся от истины и смысла к игре, от фиксированности к скольжению человек теряет потребность, а затем и способность к построению идентичности [59]. Так, по мнению М. Фуко, человек изобретает для себя идентичность, или когерентность, когда душа его претендует на единообразие, в то время, как сейчас нужно вести речь о поиске бесчисленных начал, в которых растворяемся, "рассеивается" его "Я".

Бесспорным, к сожалению, является отрицательное влияние игры на герменевтические горизонты нашего повседневного опыта. Тотальность игры ведёт к трансгрессии на следующих уровнях:

· внутри "объективной реальности" размывается граница между живыми и искусственными сущностями;

· растушёвывается грань между объективной реальностью и её "кажимостью";

· взрывается идентичность индивида.

Радикальному сомнению в категории субъективности способствует "размывание" понятия пола. Одним из "игровых" следствий деконструкции логоцентризма можно назвать феминизацию дискурса и культуры. Традиционно западноевропейская культура соотносится с доминированием агрессивного мужского начала. Поэтому разрушение оппозиции "мужское / женское" формирует представление о культуре как играюшей своей неопределённостью, неструктурированностью, потому что "женское" рассматривается философами-постмодернистами как метафора игры, соблазна. (Этому посвящены работы Ж. Деррида "Шпоры", Ж. Бодрийяра "О соблазне" и "О совращении".) Так Ж. Деррида рассматривает женщину как "модель истины", потому что женщина пользуется силой соблазна. Именно женщине присущ "гистрионский инстинкт", так как "она забавляется притворством, украшениями, обманом, играет искусством и артистической философией, она есть сила утверждения".

постмодернизм игровое самоопределение

Библиографический список

1. Бауман З. Индивидуализированное общество / Пер. с англ.В.Л. Иноземцева. - М., 2002.

2. Жижек С. Матрица: истина без преувеличений. - [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://anthropology.ru/ru/texts/zizek/matrix.html.

3. Лакан Ж. Функция и поле речи в психоанализе. - М., 1995.

4. Махов А.В. Новый человек и эпоха глобального моделирования. - М., 2001.

5. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего. - М., 2001.

6. Ромцева В.И. Человек и культура: постмодернистский взгляд. - М., 2006.

7. Вигель Н.Л. К вопросу о психолингвистике и нейролингвистике билингвизма и особенностях билингвальной психологии // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XXXVII междунар. науч. - практ. конф. № 6 (37). - Новосибирск: СибАК, 2014.

8. Вигель Н.Л. Утилитарно-прагматический феномен современности и его отражение в метамодернизме // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 7-2 (57). С.41-43.

9. Вигель Н.Л. Проблема диалога культур в современности // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2015. № 4. С.100-104.

10. Вигель Н.Л. Человек в культуре постмодерна // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2015. № 2. С.114-117.

11. Вигель Н.Л. Роль объяснения в понимании иностранного текста при учебном переводе // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2014. № 49. С.85-87.

12. Вигель Н.Л. Билингвизм как фактор развития индивидуальных творческих способностей // Инновации в науке. 2014. № 37. С.72-75.

13. Алоян Н.Л. Категория трагедии // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. №2. С.80-82.

14. Вигель Н.Л. Процесс моделирования языка у монолингвов и билингвов // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2014. № 38. С.12-15.

15. Вигель Н.Л. Постмодернистская парадигма художественного текста // Гуманитарные и социальные науки. 2015. № 1. С.72-79.

16. Алоян Н.Л. Свобода и необходимость в древнегреческой трагедии // Философия права. 2008. № 3. С.77-80.

17. Давидович В.Е., Алоян Н.Л. Одиночество как феномен бытия // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 6. С.50-53.

18. Давидович В.Е., Алоян Н.Л. Значение метафоры в философии Ф. Ницше // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 1. С.70-73.

19. Алоян Н.Л. Древнегреческое трагическое как существенный момент жизни // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 6. С.81-84.

20. Алоян Н.Л. Мифосимволическая реальность романтизма // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 6. С.96-99.

21. Алоян Н.Л. Герменевтический аспект обучения в контексте философии культуры: диссертация кандидата философских наук/СКНЦ ВШ. Ростов-н/Д., 1999. - 117 с.

22. Алоян Н.Л., Черникова В.Е. Человек в современном культурном пространстве. Изд-во "Антей". Ростов н/Д, 2009. - 242с.

23. Вигель Н.Л. Феномен билингвизма в эпоху постмодерна // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствознания и культурологии. 2014. №37. С.6-11.

24. Алоян Н.Л. Феномен страдания в архаическом обществе // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 1. С.86-89.

25. Алоян Н.Л. Трагедия как модус бытия человека: диссертация доктора философских наук / ГБОУ ВПО "Ставропольский государственный университет". Ставрополь, 2008. - 290 с.

26. Вигель Н.Л. Символ и культура: от традиционализма к глобализации // Современные научные исследования и инновации. 2015. №12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2015/12/62015 (дата обращения: 29.12.2015).

27. Вигель Н.Л. Японская пищевая культура в Ростове-на-Дону (данные социокультурного исследования) // Гуманитарные научные исследования. 2015. №12. С.240-242.

28. Вигель Н.Л. Культ еды в глобальной монокультуре // Гуманитарные научные исследования. 2015. С.309-310.

29. Вигель Н.Л. Персонифицированные питание как феномен пищевой культуры // Гуманитарные научные исследования. 2015. №12. С.304-305.

30. Вигель Н.Л. Толерантность как общечеловеческая ценность // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2015. №2 (81). С.34-37.

31. Вигель Н.Л. Человек - "играющий герой" эпохи постмодерна // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2015. №1 (80). С.42-45.

32. Вигель Н.Л. Значение учебного перевода и общения в процессе обучения иностранному языку // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2014. №40. С.5-9.

33. Вигель Н.Л. Герменевтический подход к пониманию учебного перевода // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. 2014. №40. С.22-26.

34. Вигель Н.Л. Особенности обучения в процессе учебного перевода // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. 2014. №40. С.26-29.

35. Вигель Н.Л. Формирование понимания текста в процессе учебного перевода с иностранного языка // Universum: общественные науки. 2014. №9. С.2.

36. Алоян Н.Л. Трагедия как модус бытия человека: автореферат диссертации доктора философских наук. Ставрополь, 2008. - 48с.

37. Вигель Н.Л. Foodism как эстетизм XXI века // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2015/12/61155 (дата обращения: 17.12.2015).

38. Вигель Н.Л. Феномен современной рекламы пищевых продуктов // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2015/12/61594 (дата обращения: 21.12.2015).

39. Вигель Н.Л. Современная глобализация культуры // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2015/12/61411 (дата обращения: 17.12.2015).

40. Вигель Н.Л., Мерклин В.А. Традиционная и современная культуры // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/01/62280 (дата обращения: 17.01.2016).

41. Вигель Н.Л. Конфликт цивилизаций // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/01/62278 (дата обращения: 17.01.2016).

42. Вигель Н.Л. Одиночество или уединение? // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://human. snauka.ru/2016/01/13808 (дата обращения: 17.01.2016).

43. Вигель Н.Л. Идентичность и вызовы глобализации // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/12/76398 (дата обращения: 02.01.2017).

44. Вигель Н.Л. Духовность, общество и культура // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 3 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/03/65071 (дата обращения: 19.11.2016).

45. Вигель Н.Л. Глобализация и культура // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/02/64313 (дата обращения: 20.11.2016).

46. Вигель Н.Л. Современная культурная ситуация: исламизация // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/02/62939 (дата обращения: 20.11.2016).

47. Вигель Н.Л. Монокультура fast food-a // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 3 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/03/64662 (дата обращения: 21.11.2016).

48. Вигель Н.Л. Культурная диффузия: столкновение значит взаимопроникновение // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/02/62790 (дата обращения: 20.11.2016).

49. Вигель Н.Л. Пищевая культура как метод изучения социокультурных трансформаций. Сервис plus. 2016; 10 (3). - С.62-67.

50. Вигель Н.Л. Человек и вызовы глобализации. Сервис plus. 2016; 10 (4). - С.84-88.

51. Вигель Н.Л. Идентичность и вызовы глобализации // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2016/12/76398 (дата обращения: 02.01.2017).

52. Вигель Н.Л. Пищевая культура: от традиции к слоуингу // Современные научные исследования и инновации. 2017. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2017/01/77191 (дата обращения: 17.01.2017).

53. Вигель Н.Л. Вкус и мода // Современные научные исследования и инновации. 2017. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2017/01/77192 (дата обращения: 17.01.2017).

54. Вигель Н.Л. Человек и современная культура // Современные научные исследования и инновации. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2017/02/77307 (дата обращения: 01.02.2017).

55. Вигель Н.Л. Современная цивилизация и формирование глобального вкуса // Современные научные исследования и инновации. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web. snauka.ru/issues/2017/02/78028 (дата обращения: 02.02.2017).

56. Вигель Н.Л. Нетолерантное меньшинство или распространение продуктов халяль // Гуманитарные научные исследования. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://human. snauka.ru/2017/02/19880 (дата обращения: 02.02.2017).

57. Вигель Н.Л. Архитектура вкуса в метамодернизме // Гуманитарные научные исследования. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://human. snauka.ru/2017/02/19879 (дата обращения: 02.02.2017).

58. Вигель Н.Л. Вкус и идентичность // Психология, социология и педагогика. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://psychology. snauka.ru/2017/02/7698 (дата обращения: 02.02.2017).

59. Вигель Н.Л. Влияние билингвизма на культурные особенности // Психология, социология и педагогика. 2017. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://psychology. snauka.ru/2017/02/7704 (дата обращения: 15.02.2017).

Размещено на Allbest.ru