Игра в постмодернистском культурном поле

Размещено на http://www.allbest.ru/

Игра в постмодернистском культурном поле

Богданова Полина Борисовна кандидат искусств, доцент кафедры истории театра и кино Институт филологии и истории Российского государственного гуманитарного университета

Аннотация

В статье речь идет о понимании постмодерном такого понятия, как игра. Сравнивается понимание игры представителями предыдущего режиссерского поколения, в частности, таким режиссером, как Анатолий Васильев с режиссером поколения post Константином Богомоловым и др. В постмодернистской игре прослеживаются интенции смеховой культуры. Только если смеховая культура некогда выражала собой низовое народное сознание и восстанавливала разрыв связей в обществе, в котором уничтожались противоречия и разделение людей, о постмодернистский «карнавал» утверждает позицию отдельного индивидуума, художника, который не может восстановить раскол мира. Игра лишь снимает модерную серьезность творчества и является выражением желания нравиться, что для постмодерниста становится одной из основных стратегий.

Ключевые слова: игра, постмодерн, эпатаж, стеб, девиантное поведение, карнавальный смех, массовое низовое сознание, индивидуальное сознание, личностное самоутверждение, поиск свободы, негативистские стратегии.

Abstract

Acting in postmodern cultural field

Polina B.

Bogdanova candidate of Arts, assistant professor of history of theater and cinema. Institute of Philology and History

Russian State Humanitarian University (Moscow)

The article is about understanding by the postmodern such notion as acting. The author compares understanding of acting by the representatives of the director's previous generation, in particular, the director Anatoly Vasilyev, director of post generations Konstantin Bogomolov and others. Intentions of the laughter culture can be traced in the postmodern play. But if the laughter culture once expressed a grassroots people's consciousness and restored the ties in a society in which conflicts and the division of people were destroying, post-modern "Carnival" states the position of an individual, an artist who can not recover the division of the world. The game only takes off the art nouveau seriousness of creativity and is an expression of desire to please that becomes one of the main strategies for postmodernist.

Keywords: game, postmodern, outrageous, banter, deviant behavior, carnival laughter, the grassroots consciousness, individual consciousness, personal selfaffirmation, search for freedom, negativity strategy.

Новые тенденции нулевых, десятых годов ХХI века пока еще исходили из негативистских стратегий, стратегий отрицания. Одной из таких стратегий стал стеб или ирония по отношению к действительности или отдельным ее сторонам. «Тотальный стеб по любому поводу, - по мнению критика Вячеслава Курицина, отличает постмодернистские создания. Это [П.Б.] достаточно яркая тенденция, /…/ - создание как бы в высоком литературном стиле откровенно развлекательной и сюжетной литературы для массового читателя» [4]. В эти стратегии активно были включены игровые практики. Игра плюс стеб создали новый художественный язык театра.

В десятые годы появились несколько спектаклей режиссера К. Богомолова, объединенные художественным синтезом игры, стеба и эпатажа. Эпатаж - один из способов идентификации и самореализации личности в пестром мире разноречивых ценностей. Эпатаж как мера усиления высказывания, как крайняя степень эмоционального переживания, как вызов личности, потерявшей себя в современном культурном и социальном пространстве.

В том пространстве, где на равных сосуществовало множество равновеликих и самодостаточных личностей. В этой ситуации проблема самоутверждения, обретения своего собственного голоса и высказывания значительно усложнилась. Тогда и возникает эпатаж как одна из форм активного самоутверждения личности. Он появляется, наряду с завоеванием личностью (особенно творческой), популярности, известности - то есть определенного общественного веса как гарантии и показателя личностной состоятельности.

Итак, эпатаж - это резкая экстатическая форма самоутверждения, попытка привлечь к себе внимание и завоевать свое право на лидерские позиции, утерянные опять же в силу того, что в современной культуре, расколотой на субкультуры и тренды, каждый индивид получил гипотетическую возможность быть лидером в границах своего тренда.

Эпатаж в культурологии и даже политологии изучается как сложное и многогранное явление, которое надо рассматривать с точки зрения разных подходов. «Такими /…/ подходами являются /…/теория девиантного поведения, концепция кризиса идентификации и теория игры. Шокирование публики, намеренная скандализация, отклонение от нормы позволяют рассматривать эпатаж как проявление девиантного поведения. Эпатаж (также - П.Б.) является следствием утраты идентификаций и проявляется как несоответствие поведения нормативным требованиям социальной среды, эпатаж - поиск идентификации» [11]. Эпатаж имеет игровой характер.

Другим важным моментом самоутверждения личности в том или ином тренде стал поиск свободы, независимости, отстаивания своего права на отдельность, на то, чтобы именоваться личностью, хотя культурная и социальная ситуация выбила у личности из-под ног все прежние опоры в виде позиции, мировоззрения, цели и пр.

Личность и обрела свободу в игре как свободной форме ухода от какой бы то ни было позиции и отстаивания права на самостоятельность. Игра для представителя поколения post - это когда личность уходит от выбора между двумя оппозициями, когда не присоединяется ни к одной из позиций «другого», игнорирует вообще какую бы то ни было принадлежность к группе, касте или тренду. И вместе с тем создает свой собственный игровой тренд.

М. Бахтин исследовал феномен смеховой карнавальной культуры, который оформляется в некую целостность, именно в игре. Игра переворачивает с ног на голову иерархические роли социума, тем самым давая возможность играющим и публике ощутить всю относительность социальных иерархий, с одной стороны, а также вскрыть «безумство» мира, с другой. Игра, таким образом, и обеспечивает искомую независимость и свободу позиции личности в социуме с его сложной системой социальных ролей, властной иерахией.

Однако теория М. М. Бахтина исследовала массовое, народное игровое сознание, проявившее себя, в частности, в карнавалах, где и представал этот «мир наизнанку». Где за счет переворачивания иерархий и ценностей народ как носитель массового низового сознания утверждал ценности истинные, смеховые. Они и восстанавливали разрыв связей в мире и обществе, составляли целостный смеховой космос, в котором уничтожались противоречия и разделение людей.

Между карнавальным народным смехом, описанным М. М. Бахтиным, и игрой постмодернистов, однако, не много общего. Ибо карнавальный смех утверждал позицию массового, народного, здорового сознания, восстанавливающего кастовый иерархический раскол мира. Постмодернистский карнавал утверждает позицию отдельного индивидуума, художника, который в силу своей уединенности не может восстановить раскол мира, систему иерархий, а может только отгородиться от всего, все отрицания. Тут в игру включается дополнительное начало, которое в современной культуре точнее всего выражается жаргонным словом пофигизм. Вот такой игровой, все отрицающий, пофигистский тренд и получил свое выражение в творчестве режиссера К. Богомолова.

Это, с одной стороны, как будто продолжение все той же линии, которую начало предыдущее поколение режиссеров, в частности, А. Васильев, для которого игра выражала определенную позицию в культуре и жизни. С другой стороны, игра для режиссера поколения post - это нечто совсем другое.

Игра для А. А. Васильева, представителя предыдущего поколения, тоже выражала поиск индивидуальной свободы. Однако это был еще начальный этап постмодернизма в России, и такие режиссеры как А.А. Васильев шли по линии разложения, отказа от тоталитарных форм жизни. Искали ту позицию в жестком идеологическом противостоянии советской системы, в разделении на правых и левых, на сторонников официальной идеологии и сторонников движения в сторону свободы, ту точку, которая позволит быть «над схваткой», сохранить свою суверенность. Вот это последнее обстоятельство и было для такого режиссера, как А. Васильев, решающим. Сохранение человеческой суверенности ведет к тому, что человек освобождается от жесткого тоталитарного диктата, становится личностью, управляющей потоком бытия, собственной судьбой. Таким образом, А. А. Васильев хотел сохранить статус индивидуальной активности, ввел в свою театральную систему Персону и обозначил ее действие как «игру с судьбой». В такой игре человек становился выше обстоятельств, важнее обстоятельств, и в этом было сохранено модернистское гуманистическое зерно личности. А также признание онтологического главенства человека в мироздании.

В позиции режиссера К. Богомолова, представителя зрелого постмодерна, подошедшего уже к своему пределу, индивидуальная свобода художника выражает ноль-позицию, в которой прослеживается отказ от какой бы то ни было точки зрения, от принятия той или иной стороны в конфликте, споре, борьбе, а по существу замыкание индивидуальности на себе самой. Это своего рода экзистенциальный эгоцентризм, крайности неучастия, эскапизма, хотя и прикрытого смехом и иронией, а потому веселого, пофигистского эскапизма. Сами постмодернисты видят в этом проявление той же самой художнической суверенности и свободы, что и представитель предыдущей эпохи, однако это другая суверенность и другая свобода. Суверенность пофигиста, индивидуума, лишенного позиции, точки зрения по существу выражает социальный инфантилизм. Тотальный отказ от участия в мире, от всего открещивающаяся и все отрицающая ироническая смеховая свобода, по сути, является иллюзией, либо лукавством, прикрывающим желание нравиться.

Театральное искусство со времен оттепели начинало отстаивать свободу творчества, право художника на собственное мнение, собственную гражданскую и социальную позицию. Много копий ломалось на этом пути. Но поколение О. Ефремова и Ю. Любимова действовало очень решительно, и в этом тоже заключалась одна из важнейших стратегий этой генерации режиссуры.

Следующее поколение - А. Васильева и Л. Додина продолжило эту линию, став наследников традиций шестидесятников. Только понимание свободы творчества для поколения А. Васильева и Л. Додина имело еще некий субъективистский момент. Они тоже выступали за свободу высказывания в социальной жизни, но пытались утвердить свое право и на субъективное индивидуальное художническое самовыражение. Они в большей степени говорили от лица своего «я». В то время как шестидесятники все-таки ощущали себя как «мы». «Они и мы» - такая оппозиция всегда имела место для этой генерации. Поколение и К. Богомолова, К. Серебренникова, Д. Крымова вошло в творческую жизнь в тот период, когда уже не нужно было отстаивать свободу социального высказывания. Они в большей степени сосредоточились на самих себе, на собственных художнических амбициях. Они тоже ратовали за свободу творчества. Только теперь свобода в эпоху зрелого постмодерна стала пониматься не как свобода высказывания, а как свобода от необходимости высказаться, от необходимости занять ту или иную позицию, примкнуть к тому или иному лагерю, направлению. Постмодерн раздробил художественный мир на миллиарды точек, и такое понятие, как свобода творчества, тоже стало «точечным» понятием. За ним крылся не столько социальный или нравственный индифферентизм, сколько изначальное согласие на любую другую точку зрения и понимание того, что этих точек зрения может быть много. Ибо истина изначально отсутствует. Постмодерн отказался от любых претензий на абсолютную правоту, абсолютную истину или даже абсолютную вину. В постмодерне все со всем сочетается, все со всем соглашается и все со всем сосуществует. В постмодерне не существуют критерии качества, лучше - хуже, или критерии истины - ближе - дальше. Все понятия вне этических определений, ибо этическая оппозиция тоже отсутствует.

И если у поколения А. Васильева, М. Левитина др. были те вещи, которые они никак не могли отрицать, это, прежде всего, культура, как высшая ценность модерна. У представителей поколения post нет ценностей, которые они могли бы защищать, кроме ценностей их личной индивидуальной жизни. Недаром К. Богомолов говорил, что творчество не является для него главным занятием в жизни, на первом месте - семья и ребенок. Такое отношение к творчеству тоже можно назвать игровым. Постмодернист занимается творчеством как развлечением для себя самого и для тех, на одобрение которых он рассчитывает. И снятие модерной серьезности в творчестве - выражение той же самой пофигистской позиции или все того же лукавства.

смеховой культура постмодернизм искусство

Литература

1. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Худож. лит., 1990. 543 с.

2. Богданова П.Б. Логика перемен. Анатолий Васильев: между прошлым и будущим. - М.: НЛО. 2007. -269 с.

3. Богданова П. Б. Режиссеры-семидесятники: культура и судьбы. - М.: НЛО, 2014. 228 с.

4. Курицин В. Пересекая границы традиционного и вербального. Постмодернисты о посткультуре. С. 69.

5. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург, Урал. Гос. пед. Ун-т, 1997. 317 с.

6. От искусства оттепели к искусству распада империи. Сб. статей. М.: ГИИ: «Канон +», 2013. - 688 с.

7. Постмодернизм. Энциклопедия. Минск: «Интерпресс Сервис. Книжный дом», 2001. 1038 с.

8. Постмодернисты о посткультуре. Интервью с современными писателями и критиками.М., Лит.-изд. агентство Р. Элинина, 1996. 213 с.

9. Поколение в социокультурном контексте XX века: [сб. ст.] / отв.

ред. Н.А. Хренов. М.: Наука, 2005. 631 с.

10. Платонова Э.Е. Культурология. --М.: «Академический проект», 2003.

783 с.

11. Рогалева Е. А. "Социокультурный феномен эпатажа. Эпатаж в политике"

1. Bakhtin M.M. Creativity of Francois Rabelais and the folk culture of the Middle Ages and the Renaissance. 2nd ed. M.: Art. Literature, 1990. 543 p.

2. Bogdanova P.B. The logic of changes. Anatoly Vasil'ev: between past and future. M.: UFO. P. 2007. 269 p.

3. Bogdanova P.B. Directors-the seventies: culture and fates. M.: UFO, 2014. 228 p.

4. Kuritsin V. Crossing the boundaries of traditional and verbal // Postmodernists of the post-culture. Р. 69.

5. Lipovetskii M.N. Russian postmodernism. Essays of historical poetics. Ekaterinburg: USPU Press, 1997. 317 p.

6. From art of thaw to art of collapse of the empire: coll. articles. M.: GII "Canon +", 2013. 688 p.

7. Postmodernism // Encyclopedia. Minsk: Interpress Service. Book House, 2001. 1038 p.

8. Postmodernists of the post-culture. Interviews with contemporary writers and critics. M.: R. Elinin's literary and publishing agency, 1996. 213 p.

9. Generation in the sociocultural context of the XX century: col. art. / ed. by N.A. Horseradish. M.: Science, 2005. 631 p.

10. Platonov E.E. Cultural Studies. M.: Academic Project, 2003. 783 p.

11. Rogaleva E.A. Sociocultural phenomenon of shocking. Shocking in politics.

Размещено на Allbest.ru