Культурологический посыл идей Ф. Ницше и Ж. Делеза

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культурологический посыл идей Ф. Ницше и Ж. Делеза

Cultural studies direction of the F.Nietzsche's and G. Deleuze's ideas

Ирицян Гурген Эдмондович доктор философских наук,

доцент, заведующий кафедрой философии,

истории и права Новороссийского филиала

Финансового университета при правительстве России

Аннотация

В статье отмечается, что Ф. Ницше, осмысливая кризис метафизических и рационалистических основ философии культуры, дал толчок к формированию основ новой науки о культуре (культурологии), а Ж. Делез вместе с другими представителями постмодернизма, двигался по пути, уже частично проложенному великим немцем, то есть работал не как философ, а уже больше как культуролог.

Ключевые слова: Ф. Ницше, кризис философии культуры, философия, культурология, формирование новой науки о культуре, Ж. Делез, постмодернизм.

Annotation

F. Nietzsche, making sense of metaphysical crisis and rationalist foundations of Philosophy of culture, has given rise to the formation of the foundations of the new science of culture (Cultural studies), and G. Deleuze together with other representatives of postmodernism moved along the path which had been already partially proposed by the great German. In other wards he worked not as a philosopher but more like a cultural studies.

Key words: F. Nietzsche, Crisis of Philosophy of Culture, Philosophy, Cultural studies, formation of a new science of culture, G. Deleuze, postmodernism.

Жиль Делез - один из последовательных продолжателей и завершителей дела Фридриха Ницше по преодолению линейного понимания культуры в рамках философии культуры (философии мысли). Новая культурологическая парадигма, заложенная Ницше, получает определенное развитие в новаторских модуляциях Делеза и других представителей постмодернизма, становясь мостиком к современным культурологическим теориям.

Идеи и сама фигура Ницше сыграли важную роль в становлении научного мировоззрения Делеза. Делез обращался к Ницше на протяжении всего своего творческого пути, начиная с ранних работ: «Ницше и философия» и заканчивая более поздними, в которых французский мыслитель сформировал уже свою теорию, такими как «Логика Смысла», «Различие и повторение», в соавторстве с Феликсом Гваттари «Капитализм и шизофрения», «Что такое философия?».

Монография Делеза «Ницше и философия» вышла в 1962 году и стала одной из самых влиятельных книг французского ницшеанства. Особое воздействие подобная антигегелевская и плюралистическая трактовка идейного наследия Ницше оказала на Мишеля Фуко, который был буквально очарован книгой Делеза. Впоследствии в процессе разработки своей собственной теории Фуко активно использовал основные идеи Делеза, выраженные в работе «Ницше и философия».

Главный пафос данного знакового для Делеза (и М. Фуко) произведения - это критика философской диалектики Гегеля с ее концептами тождества и противоречия. Фигура Ницше, вернее его идеи, парадоксальным образом превращаются в руках Делеза в молот, которым предлагал философствовать сам певец Заратустры. В то же время этот самый молот временами напоминает тонкий хирургический инструмент «врачевателя», которым Делез, следуя установкам Ницше, осуществляет философию различия деталей, нюансов и обертонов. Французский мыслитель полагает, что именно Ницше, больше чем кому бы то ни было, было свойственно тонкое искусство различения, в противовес тяжеловесной и абстрактной гегелевской философии тождества. С точки зрения Делеза, исторический контекст идей отшельника из Сильс-Марии - это борьба с диалектикой Гегеля как философией тождества с ее «слишком крупной сетью, сквозь которую проходит самая важная рыба», то есть своего рода антидиалектика, выступающая против тотальной типизации и схематизации реальности. Диалектика становится у Делеза символом конформизма и реакции, а философия Ницше с ее логикой различия и генеалогией - ключом в деле преодоления подобного застоя. Французский философ видит в диалектике возврат к метафизике тождества, господствовавшей еще до Канта и Ницше, в конечном итоге приводящей к обожествлению человека: «Разве, превращая теологию в антропологию и помещая человека на место Бога, мы устраняем существенное в Боге, то есть само его место?» [1. с. 189]. «Философия бытия», то есть философия тождества, всегда выступала в качестве реактивной силы, обосновывая статус-кво всяческим иерархиям и догматическим парадигмам, преобладание единого над многим, общего над особенным. Разорвать иерархию и догматический порядок призвана философия жизни Ницше, интерпретируемая Делезом как философия ценностей и философия воли.

Философия жизни Ницше, понимаемая французским исследователем как философия воли, является первой теорией, которой управляем мы сами, считает Делез. Принципы должны быть заменены на ценности, вернее, оценки существующих феноменов. Ценности отличаются от априорных принципов тем, что не могут подчиняться требованиям всеобщности и необходимости. Индивидуальное сознание не восходит к всеобщему разуму, как в философии тождества, постулирующей существование единого универсального субъекта. В гегелевской философии трансцендентальное возводится в абсолют, исключающий все проявления особенного и уникального. За, казалось бы, абстрактными принципами, как правило, скрывается власть закона, заставляющая поступать нужным ей образом. Делез утверждает, что философия ценностей пытается восстановить в правах различие, противоречащее всему усредненному. Ценность не способна быть объективной, она всегда должна иметь конкретное происхождение и отдельного носителя. «Кто говорит?» - вот вопрос, которым должен задаваться истинный исследователь, а для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо использовать генеалогический метод, который сформулировал Ницше, уверен Делез. Генеалогия представляет собой внимательное, скрупулезное, а главное, беспристрастное исследование истории любого культурного явления, например морали, или идеалов. Ницше движется в своих исследованиях от наличного состояния феномена к его основам. А последние могут кардинально отличаться от современного состояния явления, зависящего от воли к власти какого-либо типа. «Генеалогия подразумевает присущий ценностям различающий элемент, из коего проистекает их собственная ценность. Значит, генеалогия исследует источник или возникновение, но также - и различие или дистанцию, заключенные в этом источнике» [1. с. 36]. Генеалогия отделяет ценности реактивные от активных, реактивные, то есть негативные, вредные (религия и мораль) от активных - благородных (искусство). Реакция представляет саму сущность человеческой культуры, но такую сущность, по Ницше, необходимо преодолеть посредством досократической чувственности, освобожденной от комплекса вины, наказания и утилитарности. В основе генеалогии находится плюралистический принцип тонкой интерпретации и оценки. Смысл того или иного феномена зависит от сил, которые его контролируют, а смыслов у явления может быть столько, сколько сторон участвует в борьбе за его присвоение. Другими словами, смысл вещи не тождествен себе, он всегда устанавливается заново в зависимости от конкретной ситуации. Подобный волюнтаризм был невозможен для классической философии: «Гегель стремился высмеять плюрализм, отождествляя его с наивным сознанием, которое удовлетворяется, сказав «вот это, вон то, вот здесь, сейчас», будто ребенок, лепечущий о своих незамысловатых потребностях. Но мы в плюралистической идее, согласно которой вещь обладает многими смыслами, в идее множества вещей, а также - «вон того, а затем - вот этого» для одной и той же вещи, видим высшее завоевание философии, обретение подлинного понятия, ее зрелость, а вовсе не ее самоотречение или детство» [1. с. 39], - пишет Делез. Делез считает, в отличие от Гегеля, что объект не существует сам по себе, не находясь ни в чьем обладании, точнее речь идет о господстве силы над объектом: «Нет объекта, который бы не находился бы в чьем-либо обладании, поскольку сам по себе он оказывается не видимостью, но явлением силы» [1. с. 43]. Как правило, есть другая сила, стремящаяся к владению объектом, следовательно, можно утверждать множественность бытия сил. Сила всегда должна соотноситься с другой силой, чтобы была возможность для ее существования и действия. Подобное отношение одной силы к другой за господство над объектом Делёз называет волей к власти. Воля к власти Ницше - это не воля к жизни Шопенгауэра, она не единая и тождественная. Так как единая воля тождественна, то в ней «даже палачу случается порой осознавать свое единство с собственной жертвой». В подобном случае, считает Делез, теряется дистанция, и мы забываем, что «всякая сила соотносится с другой - либо для повелевания, либо для подчинения».

Критика философии тождества у Делеза приписывается и самому Ницше, как будто вся его философия жизни строилась как негативная реакция на Гегеля: «Интегральное целое ницшевской философии остается отвлеченным и невразумительным, если не раскрыть, против кого она направлена. И хотя сам вопрос «против кого?» побуждает к нескольким ответам, однако один из них, особенно важный, состоит в том, что идея сверхчеловека направлена против диалектической концепции человека, а переоценка ценностей - против диалектики присвоения или диалектики снятия отчуждения. Антигегельянство пронизывает творчество Ницше, подобно путеводной нити агрессивности» [1. с. 46-47]. В данном случае можно говорить о том, что Делёз понимает самого себя как двойника Ницше, то есть он использует разработанную им технику «концептуального персонажа». В целом интерпретация Делезом философии жизни Ницше как философии ценностей и воли, использование генеалогического метода, идеи плюрализма, темы телесности и трактовка смерти бога получила широкое распространение во французском постмодернизме, особо повлияв на теорию Мишеля Фуко.

Теория Делеза о «концептах» и «концептуальных персонажах», подробно излагается в совместной с Ф. Гваттари работе «Что такое философия?». «Концептуальный персонаж - это не представитель философа, скорее даже наоборот, философ предоставляет лишь телесную оболочку для своего главного концептуального персонажа и всех остальных, которые служат высшими заступниками, истинными субъектами его философии. Концептуальные персонажи - "гетеронимы" философа, а имя самого философа - просто псевдоним его персонажей» [2. с. 83]. Концепт для Делеза - есть основное смыслосодержащее понятие того или иного мыслителя, вокруг концепта выстраивается вся теория, причем некоторые концепты характерны своей преемственностью, переходя от одного мыслителя к другому. Уже во введении цитируемой работы тандем авторов отвечает на вопрос «что такое философия» следующим образом: «философия - это искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты» [2. с. 10]. При этом Делез понимает концепт не только как явление идеального порядка, концепты реальны, они есть, прежде всего, руководство к действию. Делез и Гваттари находят начало развития идеи концепта у Ницше: «Ницше так характеризовал задачу философии: "Философы должны не просто принимать данные им концепты, чтобы чистить их и наводить на них лоск; следует прежде всего самим их производить, творить, утверждать и убеждать людей ими пользоваться. До сих пор, в общем и целом, каждый доверял своим концептам, словно это волшебное приданое, полученное из столь же волшебного мира"» [2. с. 14]. Концепты, по мнению Делеза, всегда явление авторское, не существует концепта без подписи творца. Но еще важнее то, что Делез не только теоретически исследует концепты и концептуальные персонажи других философов, но сам создает свои концепты, пользуется концептуальными персонажами в своих трудах для достижения своих же целей. Так одним из его концептуальных персонажей, как уже отмечалось, становится Ницше, а концептами - воля, генеалогия, вечное возвращение того же самого, а у самого Ницше концептуальными персонажами, по мнению Делеза, являются Заратустра и Дионис. Делез относит Ницше к разряду «номадических» мыслителей - это значит мыслителей, настроенных антиметафизически, мыслителей - натуралистов. Ницше, Лукреций, Юм, Спиноза, Бергсон, - интеллектуальные титаны, которые закладывают основы критики западной классической традиции, причем немецкий ученый и в этом ряду выдается и своей радикальностью и своей общей близостью к идейным исканиям самого Делеза. Он считает, что наиболее влиятельные философы - традиционалисты стоят на службе у власти, работают на официальные институты, создавая систему культурной субординации, тем самым усугубляя ситуацию кризиса общества и культуры. Делез и Гваттари попытались создать теорию кочевой культуры и философии - номадологию. Номада - означает кочевник. Кочевая мысль противостоит общепринятой генеалогии. В отличие от традиционной оседлой, системной и жестко структурированной мысли, кочевая мысль и культура свободны от всевозможных догм, от закрепощающих иерархий, тем самым создаются предпосылки для наиболее полной реализации творческих потенций человека. Не об этом ли заботился и Ницше, моделируя свои представления о переоценке всех прежних ценностей, преодолении человеческого, слишком человеческого, о сверхчеловеке, а главное - в своем стремлении пересмотреть основные положения классической философии культуры. Номадология опирается на свободное и хаотическое движение к внешним элементам, она сопротивляется идентичности, суть ее состоит в различии. С номадологией связан и очередной концепт Делеза и Гваттари «ризома», который представляется в виде философии и культуры поверхности.

Ризома - есть вид философско-культурологической оппозиции по отношению ко всему системному, иерархизированному, застывшему и центрированному. Теория ризомы и ризомности излагается Делезом и Гваттари в двухтомнике «Капитализм и шизофрения», но еще в более ранней работе «Логика смысла» есть глава, где идея поверхностного мышления рассматривается Делезом с использованием фигуры Ницше. В этой главе анализируются «три образа философов» то есть три вида философии: философия высоты, философия глубины и философия поверхности. Платон - представитель высоты, досократики - мыслители глубины, Ницше открыл для себя глубину досократиков и встал на их путь. «Ницше смог переоткрыть глубину только после того, как овладел поверхностью. Но он не остался на ней, считая, что поверхность необходимо осудить с новой точки зрения - взгляда из глубины»[3.с.177]. Делез выявляет философию поверхности как предпочтительную и наиболее продуктивную, он отмечает, что Ницше считал греков основательными в своей поверхностности, то есть у него были прозрения на этот счет, но далее намеков он не пошел. В работах Ницше есть места, где идея поверхности в мышлении и знании выступает достаточно ясно, например, в «Веселой науке» мы находим: «Мы больше не верим тому, что истина остается истиной, если снимают с нее покрывало; мы достаточно жили, чтобы верить этому. Теперь для нас это дело приличия не все видеть обнаженным, не при всем присутствовать, не все хотеть понимать и «знать»… нужно храбро оставаться у поверхности, у складки, у кожи, поклонятся иллюзии, верить в формы, звуки слова, в весь Олимп иллюзий!» [4. с. 492].

Третий образ философов - киники и стоики - вот кто мыслители поверхности - Антисфен и Диоген, считает Делез. Истинный смысл появляется и разыгрывается именно на поверхности, нет больше смысла ни в высотах чистых идей, ни в вулканических глубинах, только поверхность. В данном случае фигура Ницше, наряду с другими, выступает как своего рода инструмент для выявления логики новых, нарождающихся смыслов. Ницше становится, как мы уже отмечали, концептуальным персонажем, с точки зрения которого смотрит на теоретические проблемы сам Делез, ему нужна глубина Ницше, для того чтобы осмыслить поверхностность киников.

Идея философии поверхности несколько позже трансформировалась для Делеза и Гваттари в концепт ризомы, который занял одно из центральных мест в теории французских мыслителей. Во втором томе «Капитализма и шизофрении» они подробно излагают смысл этого концепта, Ницше присутствует и в этом произведении. Ризома гораздо более сложное и многозначное явление теории Делеза по сравнению с тремя образами философов. Ризома касается не только философии, но и культуры вообще, в частности искусства и политики. Ризома - это растение поверхности, которое ни возвышается над ней, ни углубляется под поверхность, ее можно сравнить с сетью. Она свободно раздается вширь в любые стороны, у нее нет центра и иерархии, нет ни начала, ни конца. Ризома, прежде всего, противопоставляется древесному типу организации с корнями и стеблем, то есть с определенной структурой, которую ризомность напрочь отрицает. «Мир потерял свой стержень, субъект больше не составляет дихотомию, он получает доступ к единству более высокого уровня, амбивалентности и сверхдетерминации, в измерении, всегда дополнительном к измерению объекта. Мир превратился в хаос» [5. с. 2] - пишут французские исследователи. В деле выделения и формирования данного концепта идеи Ницше также играют определенную подготавливающую роль. Делез и Гваттари считают, что афоризмы немецкого философа разрушают «линейное единство знания», они предлагают другое прочтение истории культуры через концепт вечного возвращения, который присутствует в мысли еще в не проявленном виде [5. с. 2]. И действительно, один из лейтмотивов творчества Ницше - это умышленная или не умышленная антисистематичность его мышления, и одновременно с этим стремление вскрыть противоречия системности традиционного знания. Ницше видел в догматичности и панлогизме новоевропейской философии истории и культуры проявление кризиса, и всячески старался дискредитировать классическую философию, предлагая нетривиальные решения и ходы мысли, тем самым прокладывая дорожку к современной теории культуры.

Концепт «Ризома» - есть часть более общей теории - теории «шизоанализа», которая была разработано совместными усилиями Делеза с психоаналитиком Гваттари. Они создают пространство «шизоанализа», которое охватывает не только философию и психологию, но и такие сферы культуры, как литература, музыка и многие другие. Поэтому «шизоанализ» - не только критика марксизма и фрейдизма - это своего рода теория культуры, которая показывает противоречия современной капиталистической системы, при которой происходит непрямое и ненасильственное принуждение через всевозможные институты государства и общества. Вот что писал Фуко в предисловии к книге Делеза и Гваттари «Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения» когда он в сжатой форме хотел изложить основную идею этого произведения: «Освободитесь от доверия к старым категориям Негативного (Закона, предела, кастрации, нехватки, лакуны), столь часто сакрализованным западной мыслью в качества формы власти и доступа к реальности. Отдавайте предпочтение позитивному и множественному, различие предпочитайте однообразному, поток -- единствам, подвижные сборки -- системам. Не забывайте: продуктивное -- это не оседлое, а кочевое» [6. с. 9].

И в теории «шизонанлиза» нам так же видится опосредованное влияние идей Ницше на французских исследователей. Речь здесь идет о проблеме декаданса, упадка и кризиса культуры, высокой античной духовности, о том, что проект формирования нового человека средствами культуры провалился. Человек, согласно Ницше, в результате декаданса становится озлобленным, заболевает нигилизмом. Делез и Гваттари обнаруживают анализ культурноисторических корней «болезни века» еще у Ницше. «Шизонанлиз» предлагает, по нашему мнению, ту же историю, но только излагает ее другим, более современным языком. Французские ученые объявляют «болезнью века» шизофрению, считая, что необходимо заменить шизофрению пассивную (пациенты психиатрических клиник) активной. Кризис современной культуры сосредоточен не в психиатрии, а во всеобщей истории и истории идей. Именно в истории идей Ницше, для Делеза и Гваттари, занимает место одного из их предшественников, мыслителя, к какой-то степени предвосхитившего идеи «шизонализа». Например, там, где рассматривается проблема преодоления эдипова комплекса привлекается идея Ницше о смерти бога. Смерть отца и смерть Бога - это идеи одного порядка, необходимо вырваться из этой зависимости, навязанной психоанализом. Уже у Ницше обнаруживается ключ к этому выходу из психологической зависимости от отца и бога: «Ницше слишком сильно устал от всех этих историй, которые были придуманы вокруг смерти отца, смерти Бога, он хочет положить конец бесконечным разговорам на эту тему -- разговорам, которые вошли в моду еще в гегелевские времена» [6. с. 170]. Французские исследователи считают, что Ницше хотел, чтобы мы перешли к серьезным вещам, ведь смерть бога - это событие большой давности, и оно не играет сегодня никакой роли. Не играет роли по той причине, что на место реального бога пришли религиозные организации и государственные институты, правящие и подавляющие личность от имени Бога. «Ницше говорит, что важна не сама новость о том, что Бог мертв, а время, которое ей понадобится, чтобы принести плоды» [6. с. 171]. В конечном итоге, согласно логике Делеза и Гваттари, время принесло свои плоды, и в рамках их собственной теории происходит освобождение человека от его, навязанной извне, несуществующей вины. Работа, которую начали еще Лукреций, Спиноза, Лейбниц, Ницше, продолжается Фуко, Делезом и Гваттари, а может быть, всем постмодернизмом - эта работа приносит свои плоды, хотя бы в области идей.

Изложенная выше трактовка Ж. Делезом кризиса культуры через осмысление теоретического наследия Ф. Ницше идет вразрез с основными положениями спекулятивной философии культуры. Ж. Делез и другие постмодернисты представляются уже не как отстраненные философы культуры, но уже как собственно культурологи, работающие с конкретным культурологическими феноменами. Подобного рода работа, связанная с критикой метафизических и спекулятивных основ философии культуры, осмыслением кризиса культуры и есть один из этапов формирования и развития современной культурологии как самостоятельной дисциплины.

культурологический ницше делез

Литература