Просвещение в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Просвещение в России

1.1 Социокультурные предпосылки возникновения идеологии Просвещения

1.2 Просветительские идеи в русской литературе

Глава 2. Просвещение в Китае

2.1 Общественно-политическая ситуация на Дальнем Востоке

2.2 Юань Мэй

2.3 Цзи Юнь

Заключение

Список литературы

Введение

Просвещение - это идейное течение эпохи перехода от феодализма к капитализму, связанное с борьбой нарождавшейся буржуазии и народных масс против феодализма. Эпоха Просвещения продолжалась приблизительно со второй половины XVII до конца XVIII в. Современные исследователи, изучая проблемы просвещения, привлекают материал, касающийся не только просвещения в западно-европейских странах и в Северной Америке, но и аналогичных идейных движений в странах Восточной Европы, Востока, рассматривая, его не как локальное, а как всемирно-историческое явление. С точки зрения темы данной работы мы будем рассматривать просветительские идеи, получившие проявления в литературе России и Китая.

Восемнадцатый век открывает новую страницу истории русской художественной литературы. В это время в литературе наблюдаются очень важные изменения. В литературном процессе всегда имеют место две взаимосвязанные тенденции: преемственность и новаторство. Каждая из них немыслима без другой, но соотношение между ними в разные эпохи неодинаково. В XVIII в. потребовалось радикальное обновление всех сфер общественной и духовной жизни, в том числе и литературы.

Восемнадцатое столетие, европейский «век разума и просвещения», увенчавший собой период абсолютизма в Западной Европе и закончивший длительную эпоху европейского культурного развития Великой французской революцией, в России открывает новую эпоху ее государственности и культуры. 1700-й год Россия впервые в своей истории отсчитала не от сотворения мира, а от Рождества Христова, и встретила 1-го января, а не 1-го сентября. Это -- культурный знак символического рубежа, который отделяет древнюю средневековую Русь от России Петровской эпохи новой истории.

В масштабах всемирной истории век -- это совсем немного. Духовная жизнь XVIII в. отличается невиданной степенью интенсивности и концентрации, особенно заметной на примере новой русской литературы. Тот путь, который культуры других европейских стран проделывали в течение веков, русская словесная культура -- от Кантемира до Державина и от безавторских гисторий до Карамзина проделала практически за полстолетия: ведь литература и жизнь связаны между собой как предмет и его отражение в зеркале, и стремительное развитие национального эстетического сознания до общеевропейского культурного уровня неоспоримо свидетельствует о таком же стремительном развитии национальной жизни в целом.

В странах Востока антифеодальное движение, обычно переплетавшееся с национально-освободительной борьбой, принимало формы, во многом отличные от европейских. Это обстоятельство, связанное с философскими и литературными традициями этих стран и в значительной степени обусловленное более замедленным (по сравнению с Европой) социально-экономическим их развитием, привело к наличию среди исследователей различных точек зрения на самую возможность выделения просветительского этапа в идеологии стран Востока. Некоторые исследователи считают, что страны, не достигшие того уровня экономического развития, на котором находилась Западная Европа в XVIII в., не знали особого просветительского этапа, но большинство востоковедов признаёт его наличие (чаще всего относя его к XIX -- началу XX вв.). Несмотря на значительную специфику просветительского движения, важнейшие черты просветительского мировоззрения (антифеодальная борьба передовых людей эпохи, затрагивающая широкие области идеологии и углублённая подъёмом национального самосознания, критика основ феодального строя и его конкретных проявлений, борьба с сословными и религиозными предрассудками, вера в силу разума, воспитания и образования) на Востоке в основном аналогичны западным. Эти общие черты -- результат не только типологического единства, но и взаимосвязей, взаимообогащения национальных культур. Позднее просвещение в странах Востока (2-я половина XIX -- начало XX вв.) развивалось под значительным воздействием идей европейского просвещения. В контексте рассматриваемой темы можно отметить, что это связано в тем фактом, что Китай долгое время оставался в самоизоляции от внешнего мира и не испытывал большого влияния извне.

Русская литература данного периода хорошо изучена отечественными исследователями, тогда как в изучении китайской литературы остаются малоизученные области, что объясняет выбор и актуальность темы исследования.

Объектом исследования является литература России и Китая периода Просвещения.

Предметом исследования являются просветительские идеи в русской и китайской литературной традиции.

Цель работы состоит в выявлении просветительских идей русских и китайских писателей XVIII в.

Для достижения поставленной цели работы необходимо решить следующие задачи:

описать социокультурные предпосылки возникновения идеологии Просвещения социокультурный идеология просвещение китайский

рассмотреть влияние просветительских идей на развитие русской литературы XVIII в.

выявить специфику «китайского Просвещения» и проявление просветительского комплекса идей в китайской литературе

При проведении данной исследовательской работы были использованы, как общие методы познания: 1) сравнение, 2) анализ и синтез, 3) индукция и дедукция, так и частнонаучные методы: 1) метод сравнительно-сопоставительного анализа литературы.

Данная работа состоит из: введения, в котором обосновывается выбор и актуальность темы, определяется объект, предмет и цель исследования; двух глав, в которых раскрывается общественно-политические ситуации в России и Китае, обусловившие развитие просветительских идей в литературе, а также дается обзор произведений, содержащих просветительские идеи, российских и китайских писателей.

Глава 1. Просвещение в России

1.1 Социокультурные предпосылки возникновения идеологии Просвещения

Русское Просветительство, возникнув под влиянием Французского Просвещения но своей сути было антифеодальным, объективно буржуазным мировоззрением.

Первоначальная история русского Просвещения, начинается со второй половины XVIII века, когда в Россию проникли идеи классиков Французского Просвещения, оказавших определенное влияние на основные течения русской мысли вплоть до идеологии самодержавия (Екатерина II) и консервативных мыслителей высшего аристократического круга. (М.М. Щербатов) и масонов. Несмотря, на увлечения идеями французского просвещения в ХVIII веке, они не стали самостоятельным направлением общественной мысли, и вошли в духовную жизнь российского общества, как часть школьно-университетской философии дворянско-либерального типа.

В этот период общественная мысль России еще не созрела для того, чтобы не только модифицировать и развить, но даже до конца воспринять целостные просветительские концепции Запада. Между тем, заимствование просветительских идей Франции продолжалось вплоть до 30-х годов XIX, Это заимствование выражалось в формировании идей (апелляция к разуму, науке, знанию, критика крепостничества с позиции естественного права и т.п.). Но отдельные идеи не смогли превратить эти мысли в сколько-нибудь целостные просветительские концепции. Вот почему нельзя найти в творческом наследии даже самых профессиональных мыслителей России вплоть до 40-х годов XIX века подлинно просветительских идей и мыслей в строгом смысле этого слова, которые бы по совокупности принципов могли быть типологически сходными с классическим французским Просвещением. Лишь немногие русские мыслители первой трети XIX века сравнительно близко подошли к принципам французского просветительского мировоззрения (И.П. Пнин, В.В.Попугаев, А.С.Кайсаров, А.П.Куницин). Перечисленные имена относились к представителям дворянского просвещения в России. Наиболее широко идеи просвещения были представлены в движении декабристов, хотя в целом декабризм в полной мере нельзя отнести к просветительскому типу мысли. Это объясняется не столько неспособностью декабристов к освоению идей Просвещения и перенесение их на русскую почву, сколько волной феодальной контрреволюции начала XIX века, накрывшей Европу от Лондона до Петербурга. По этой причине ростки просветительской мысли, появившиеся со времен Радищева и удержавшиеся на русской почве до восстания 1825 года оказались практически задавленными к 30 годам XIX века. В этих условиях даже антифеодальные идеи приняли антифранцузское звучание, лишь к началу 40-х годов XIX века прогрессивная антифеодальная мысль России начала оправляться от нанесенных поражений и принимать формы, соответствующие сложившейся социокультурной ситуации, которая по своему социально-экономическому уровню соответствовала эпохе просвещения Франции XVIII века.

Таким образом, «век русского просвещения» не мог наступить ранее 40-х годов XIX века, так как именно к этому времени ощущается кризис феодально-крепостнического строя, а антифеодальные силы остро осознают свою несовместимость со старым режимом. В этих условиях они уже не ограничивались критикой его отдельных сторон, но выступили с идеями нового строя, который должен прийти на смену старому строю. Просветительские идеи в России подготовили не только падение крепостнического режима, но и первую революционную ситуацию XIX века. К этому времени возникшие собственно буржуазные отношения в России были очень молодыми, но развивались бурно и потому требовали от общественной мысли поддержки, оправдания и определения исторической перспективы.

Франция конца XVIII века и Россия второй половины XIX века перекликаются не только по социально-экономическому положению, но и по характеру и движению общественной мысли. Об этом выразительно и ярко написал соратник Н.Г. Чернышевского М.А. Антонович в статье «Умственные движения в XVIII в.». Он настаивал на том, что каждый должен знать историю Франции XVIII века, так как она «есть азбука, элементарный учебник мышления и жизни XIX века... XVIII век требует особенного и преимущественно нашего внимания, как дело, непосредственно касающееся современной жизни. В этом веке человеческая мысль освободилась от огромной массы обычных, застарелых, понятий в областях - теоретической, нравственной и общественной. XVIII век освободил мысль от самых главных, самых тяжелых оков; он объявил войну всему, что стесняло развитие мысли, всем силам и элементам, которые, какими бы то ни было, предлогами изъявляли претензии на покорность им со стороны мысли...» [1]

В русской культуре XVIII в. происходят значительные изменения, которые определяются коренными преобразованиями в социально-экономической сфере, в жизни и быте народа. Главное влияние оказывает тот факт, что в экономике страны формируется капиталистический уклад. Русская культура XVIII в. развивается как культура светская. Литература, живопись, скульптура более глубоко отображают внутреннюю жизнь человека, его стремления, добродетели и пороки. XVIII век подготовил мощный взлет русской культуры в XIX столетии, который называется “золотым веком” культуры России

XVIII век называют эпохой европейского Просвещения. Великие философы Вольтер, Монтескье, Кант считали, что общественная жизнь подчиняется не Богу, а естественным законам. Исторический прогресс -- главная идея Просвещения.

В России идеи просветителей получили широкое распространение, ими увлекалась сама Екатерина II (примерно до 70-х годов, до восстания Пугачева).

Просветительство -- это антифеодальная идеология эпохи перехода от феодализма к капитализму, возникшая в России в 60-е годы XVIII в., когда социальные противоречия в стране достигли определенной остроты, а вопросы взаимоотношений помещиков и крестьян выдвинулись на передний план. На первом этапе российские просветители, резко критикуя крепостнические порядки, выступали лишь за смягчение, ограничение наиболее вопиющих проявлений крепостничества. При этом все надежды они возлагали на всесилие просвещения и просвещенного монарха. На втором этапе, в 80--90-е годы, просветители выступают за уничтожение крепостничества как государственной системы. Правда, в конце XVIII в., напуганные восстанием Е. И. Пугачева и революцией во Франции, просветители отказались от революционной борьбы с абсолютизмом.

1.2 Просветительские идеи в русской литературе

Крупным просветителем второй половины XVIII в. был Н.И. Новиков, выходец из богатой помещичьей семьи. Периодические издания выходили в России еще с петровского времени, но сатирические журналы как одно из проявлений дальнейшего роста общественного самосознания появились в конце 60-х годов XVIII в. Первый из них -- «Всякую всячину» -- с января 1769 г. начал издавать под непосредственным руководством Екатерины II ее кабинет-секретарь Г. В. Козицкий. Журнал имел четко выраженную правительственную ориентацию, хотя имена издателя и даже сотрудников в нем указаны не были.

В 1767 г. он стал “письмоводителем” в одном из отделений созванной Екатериной II Комиссии депутатов по составлению нового Уложения. Ведя протоколы Комиссии, он получил богатый материал о состоянии дел в помещичьей России и использовал его позднее в своей издательской деятельности. В 70-х годах Новиков печатает в Петербурге сатирические журналы “Трутень”, “Пустомеля”, “Кошелек”, “Живописец”. В мае 1769 г. начинает выходить журнал «Трутень», который не только не поддержал курс, предложенный «Всякой всячиной», но вступил с ней в прямую полемику. «В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной «сему изданию». Второй и главный смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова -- с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян». [9] Социальная позиция «Трутня» раздражала издателей «Всякой всячины» и вызвала на страницах журнала острые споры. Он высмеивал человеческие слабости и пороки, не случайно у помещиков в его произведениях такие выразительные фамилии -- Недоумов, Змеянов, Злорадов; обличал их невежество, алчность, ханжество. Но до идеи отмены крепостного права, осознанной наиболее светлыми умами своего времени, Новиков не поднялся. После переезда в Москву Новиков организует Типографическую компанию, выпускает газету “Московские ведомости”, журнал “Московское ежемесячное издание” и сотни книг по всем отраслям знаний. Одно время из его типографий выходило до трети всех печатавшихся в России книг. Они расходились по всей стране, формируя новые для русского общества вкусы, взгляды, идеи.

Но в 1792 г. Новиков был арестован, судим и приговорен сначала к смертной казни, а потом к 15 годам заключения. Причиной послужила принадлежность Новикова к масонскому движению в России. Следствие пыталось выявить у русских масонов вообще, у Новикова особенно, вредные политические намерения. Им вменялись в вину и связи с заграницей, и попытки вовлечь в масоны наследника престола. Но фактически Новиков был осужден за отличные от общепринятых религиозные убеждения. Взошедший на престол Павел I освободил его, и еще более 20 лет Новиков прожил в своем родовом имении, где и скончался.

Второй этап в развитии просветительства в России тесно связан с именем русского революционного мыслителя, писателя А. Н. Радищева. Радищев принадлежал к наиболее радикальному крылу европейского просветительства. Еще в годы обучения в Лейпцигском университете, куда он был послан вместе с другими русскими студентами изучать юриспруденцию, Радищев познакомился с работами Монтескье, Мабли, Руссо. Особенно сильное впечатление произвела на него книга французского философа-материалиста Гельвеция «Об уме». Он проникся духом Просвещения и сам стал одним из его ярких представителей. Смелые обличители помещичьего злонравия и чиновничьего произвола были и до Радищева. Радищев был хорошо знаком с трудами великих деятелей французской просветительной философии. На его мировоззрение сильное влияние оказала крестьянская война под предводительством Пугачева. В 1781--1783 гг. он создает оду “Вольность”, где в полной мере проявляются его революционные убеждения, направленные против правительства и царизма. Радищев прославляет народную революцию, верит, что придет “вожделенная пора”, когда прозревший народ, восстав, “задавит” хищного волка -- российского самодержца. В 1780-е годы Радищев работает над главным своим произведением “Путешествием из Петербурга в Москву”, которое печатает в домашней типографии тиражом в 650 экземпляров, без указания имени автора; только 25 экземпляров из этого числа были отданы в продажу. Но книга Радищева сразу же привлекла к себе внимание, вызвала, по свидетельству осведомленных современников, “великое любопытство”.

Своеобразие просветительства Радищева состояло в том, что он сумел связать эти явления с политическим строем России и ее социальной системой -- с самодержавием и крепостным правом -- и выступил с призывом к их ниспровержению. Свои взгляды Радищев изложил в замечательной по глубине и смелости книге «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790). Книга сразу же была замечена властями. Один из ее экземпляров попал в руки Екатерины II. Императрица пришла в ужас.

Большую часть издания автору пришлось сжечь, вследствие чего «Путешествие» стало библиографической редкостью. 30 июня 1790 г. писатель был арестован. Началось следствие. В ответах на предлагаемые вопросы Радищев придерживался хорошо продуманной тактики. В объяснениях, касавшихся содержания «Путешествия», он стремился, насколько это было возможно, смягчить обличительный и революционный характер произведения. Несмотря на это, уголовная палата приговорила писателя к смертной казни «через отсечение головы». Более пяти недель Радищев находился на положении смертника, но затем Екатерина II заменила казнь десятилетней ссылкой в Сибирь, в Илимский острог.

В “Путешествии...” нашел отражение широкий круг идей русского Просвещения. Радищев не только наглядно показал все зло самодержавия и крепостничества, но и впервые в литературе открыто призвал к беспощадной борьбе с этим злом, считая наиболее верным путем к вольности революционное восстание народа против угнетателей. На полях книги Екатерина II написала, что автор -- “бунтовщик хуже Пугачева”. Радищев был арестован и приговорен к смертной казни, которая была заменена ссылкой на 10 лет в Сибирь. После смерти Екатерины II ему было разрешено вернуться в Европейскую Россию, но жить в деревне без права выезда под надзором полиции. В 1801 году, когда заговорщиками был убит Павел I и на престол взошел его сын Александр I, Радищев был окончательно амнистирован. Он вошел в Комиссию по составлению законов, но скоро почувствовал, что все его проекты и предложения, даже самые умеренные, встречают непонимание и неприятие. Создалась угроза новой ссылки. Глубокое разочарование в возможности осуществления хотя бы минимальной программы преобразований, неверие в просветительство в России вызвали роковой исход. 11 сентября 1802 г. А. Н. Радищев покончил с собой. Сохранились его слова: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние». [1]

Основная духовная проблематика русской литературы второй половины XVIII в. развивается под знаком идей Просвещения. Просвещение в России было тесно связано в своем развитии с западноевропейским, прежде всего французским. Большое воздействие на русскую просветительскую мысль и литературу оказали и английские философы-просветители, в особенности Дж. Локк. Его сенсуалистические идеи своеобразно сочетались на русской почве с просветительским рационализмом, учением о верховной власти разума и с представлением о естественной, вечной природе человека.

В связи с критикой теории «врожденных идей» и распространением сенсуалистических представлений нет, пожалуй, ни одного сколько-нибудь значительного литературного деятеля России XVIII в., который в той или иной форме не затронул бы тему воспитания. Вслед за Н. Н. Поповским, учеником Ломоносова, профессором Московского университета, написавшим стихотворное «Письмо о пользе наук и о воспитании во оных юношества» (1756), с дидактической поэмой «Плоды наук» (1761) выступает М. М. Херасков. Первый опыт Хераскова -- дидактическая поэма «Плоды наук» (1761) представляет собой одно из многочисленных возражений на диссертацию Руссо «Рассуждение на тему, предложенную Дижонской академией: способствовало ли улучшению нравов возрождение наук и искусств». Хотя Херасков ни словом не обмолвился о предвзятости темы и не упомянул имени Руссо, полемичность звучит в каждой строке поэмы и даже в ее построении. Темам воспитания уделяется большое внимание также в комедии и сатире. «Следствиями худого воспитания» объясняют общественные пороки, в то время как идеал человека представлен образом достойного гражданина, строгого блюстителя закона, «истинно честного человека», «друга честных людей».

С обращением к темам воспитания, формирующего нравственный и гражданский облик человека, взаимосвязаны другие проблемы, постановка которых характерна для литературы русского Просвещения -- проблемы общественных нравов, законности, политического и гражданского долга. Тема идеального монарха раскрывалась в литературе не только посредством утверждения положительного примера, но и путем доказательств от противного -- обличения царей -- тиранов и деспотов. В эпоху Ломоносова идеал просвещенного абсолютизма, воплощенный в образе Петра I, служил укреплению новой русской государственности. Теперь же с позиции этой теории прямо или косвенно развенчивалось екатерининское самодержавие.

Особенностью русского просвещения было постоянное пристальное внимание общественной мысли и литературы к крестьянскому вопросу. Оно было вызвано специфическими условиями русской действительности, бесправием крепостного крестьянства, ростом его движения против помещичьего произвола. Этим объясняется то поистине исключительное по своему значению влияние просветительских идей на дальнейшее развитие общественного самосознания.

Таким образом, в кратком обзоре литературной деятельности наиболее ярких представителей российского просвещения, можно выделить основные просветительские идеи - это критика крепостнических порядков как основы феодальной системы, сатира и высмеивание пороков общества, а также воспитательный и дидактический характер произведений. Конечно, просветительская деятельность в России далеко не ограничивалась вышеупомянутыми литераторами, но объем нашего исследования не позволяет рассмотреть их подробнее, тем более что фокусом данного исследования является история китайской литературы, поэтому перейдем к выявлению просветительских идей в китайской литературной традиции.

Глава 2. Просвещение в Китае

2.1 Общественно-политическая ситуация на Дальнем Востоке

В XVIII в. становится все более ощутимым, сравнительно с XVII в., отставание стран Восточной Азии (как в социально-экономическом, так и в культурном отношениях) от передовых стран Европы, что было следствием целого ряда причин. Маньчжурское завоевание Китая в XVII в., сопровождавшееся опустошением кочевниками всей страны, прервало и замедлило намечавшиеся тенденции предбуржуазного развития, и они с трудом восстанавливались в XVIII в.

В XVIII в. в дальневосточных странах происходит консервация феодально-деспотического строя, соединившего классовый гнет с гнетом национальным. Многочисленные крестьянские восстания в Китае, Корее, Японии, вооруженные народные выступления во Вьетнаме, вылившиеся в крестьянскую войну под руководством братьев Тэйшонов, свидетельствовали о кризисных явлениях в феодальных обществах этого региона.

Феодальные деспотии, существовавшие в этих странах и располагавшие мощным бюрократическим аппаратом, были сильнейшим тормозом на пути становления буржуазных отношений, хотя феодалы не могли совсем остановить процесс роста товарно-денежного оборота, торгово-ростовщического капитала (особенно в Китае и Японии), ремесленного и мануфактурного производства.

Такому сдерживанию социально-экономического развития и сохранению феодального строя способствовала политика самоизоляции от внешнего мира, прежде всего -- от европейских держав, осуществлявшаяся правителями Японии, Китая и Кореи. Эта политика в известной мере препятствовала колониальному порабощению дальневосточных стран. Одновременно в реакционно-клерикальных кругах Западной Европы наблюдается настороженное отношение к идеологическим веяниям с Дальнего Востока: так в 1742 г. была обнародована булла папы римского, направленная против конфуцианства и попыток иезуитов соединить в миссионерских целях идеи христианства и конфуцианства. В то же время ряд европейских мыслителей XVIII в. проявлял интерес к Китаю и Японии, наблюдалось увлечение изобразительным искусством и предметами художественного ремесла дальневосточных стран; начиналось развитие европейской ориенталистики. Например, в России в XVIII в. Отмечается интерес к китайской литературе и начинается активное издание произведений китайской литературы.

Заметное влияние на литературное развитие стран региона оказывали возникшие здесь передовые идейные течения, которые были направлены против схоластической науки и воплощали в себе стремление к знаниям, преобразованию общества на справедливых началах, острую социальную критику. Эти течения, как правило, не отвергали конфуцианства, а стремились использовать его позитивные начала или же сосуществовали с конфуцианством. Перемены, происходившие в конфуцианстве, были столь разительны, что ретрограды с тревогою говорили о его упадке. Несмотря на противодействие феодальных властей, в Китае, Японии, Корее, Вьетнаме отмечался интерес к европейской культуре, науке, особенно естествознанию. Этот интерес, возникший еще на рубеже XVI--XVII вв., был заметен лишь у ограниченного круга образованных людей, но все же он имел важные последствия, подтачивая замкнутость восточноазиатских культур и стимулируя развитие естественных наук в самих странах Дальнего Востока.

Тенденция к разностороннему познанию мира, в том числе к накоплению практически полезных сведений, характерная в XVIII в. для духовной жизни стран Дальнего Востока, отразилась и в художественной литературе. Резко расширяется круг тем и героев, писатели смелее обличают пороки общества, изображают быт и житейские ситуации, все больше внимания уделяют человеческой личности. С этим связано и развитие жанров в литературах.

Ряд исследователей склонен рассматривать названные явления как типологически близкие европейскому Просвещению; другие, напротив, считают, что они не выходят за пределы Средневековья. Несомненно, однако, что литературы дальневосточного культурного круга проходят в это время этап перехода от Средневековья к Новому времени и в них намечаются тенденции, сопоставимые одновременно с чертами Ренессанса и Просвещения. Постепенно ко второй половине XIX в. просветительские тенденции утверждаются во многих странах Востока. Но в XVIII в. они не складываются в целостную систему, во всяком случае, еще не создают того решительного идейного перелома, которым отмечено и Просвещение на Западе в XVIII в. и просветительство на Востоке конца XIX -- начала XX вв.

Процесс эмансипации литературы на разговорных языках, в XVII--XVIII вв. выдвинувшейся на передний план в большинстве дальневосточных стран, встречает у верхов все возрастающее противодействие. Стремясь привлечь к себе прозаиков и поэтов, толкая их к официально признанным идеям и жанрам, правители одновременно выступают в роли откровенных гонителей национальных литератур, повелевая сжигать неугодные книги, а заодно -- деревянные доски, с которых они печатались. В Китае была учреждена настоящая «литературная инквизиция», жертвами которой стали прежде всего произведения философско-исторической прозы, а также художественные повествования, объявлявшиеся аморальными. В противовес демократическим тенденциям феодальное государство стремилось поддержать литературу угодную ему, нередко проявляя при этом и недальновидность и вынужденную терпимость. В китайской литературе, например, появляется герой, который выступает против нападок на конфуцианскую ортодоксию, но вместе с тем интересуется «еретической» западной наукой, а также весьма склонен к эротике.

Происходили изменения в идейной и художественной структуре литератур, нарушался их средневековый стереотип, хотя эта эволюция и не приводила, как правило, к полному разрушению системы средневековых жанров. Перемены сводились к тому, что на передний план выдвигались новые жанры, или те, которые ранее находились в тени.

Основным прозаическим жанром в китайской литературе XVIII в. становится роман, который уже в значительной мере отходит от традиции исторических эпопей и повествовательного фольклора. Прозаические полотна наполняются семейно-бытовой тематикой -- об этом свидетельствует лучший китайский роман XVIII в. «Сон в красном тереме», развивающий достижения романа конца XVI -- XVII вв. Автор «Сна в красном тереме» Цао Сюэ-цинь при всей своей приверженности даосизму и буддизму отражал в романе процесс становления в человеке новых черт, в конечном итоге не соответствующих феодальным установлениям. На основе предшествующих сатирико-фантастических произведений возникает сатирический роман -- «Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин-цзы. "Неофициальная история конфуцианцев" является одним из лучших образцов китайской классической литературы. Этот сатирический роман - единственное прозаическое произведение У Цзин-цзы. В своем романе писатель не подшучивает над недостатками, а зло высмеивает, обличает пороки. На историческом фоне правления династии Мин У Цзин-цзы изобразил современную ему эпоху, населил роман множеством персонажей, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими. Кому-то из них он сочувствует, кого-то высмеивает, но и то и другое делает с тонкостью и высоким мастерством.

Во всех дальневосточных литературах в XVIII в. усиливаются антифеодальные тенденции. Так, писатели Китая, Кореи и Вьетнама подвергают резкой критике экзаменационную систему, посредством которой формировался чиновничий аппарат, самих чиновников, невежественных и алчных, творящих беззакония. Деспотизм, подавление личности, приверженность к схоластике с невиданной дотоле остротой запечатлены и в романе «Неофициальная история конфуцианцев» китайского писателя У Цзин-цзы. Начинается критический пересмотр некогда бесспорных истин и принципов. Для литературы Китая XVIII в., продолжавшего страдать под маньчжурским игом, характерна антиманьчжурская направленность, часто скрываемая и выступавшая в форме идеализации национального прошлого.

С процессом эмансипации человеческой личности связано создание в литературах Дальнего Востока впечатляющих женских образов, а также появление замечательных писательниц. Среди последователей выдающегося китайского поэта и новеллиста XVIII в. Юань Мэя было немало женщин.

Литература на китайском письменном языке (вэньянь) также оказывается перед необходимостью перемен. Эти произведения, создававшиеся в разных государствах Дальнего Востока и во Вьетнаме, лишь спорадически становились известны за пределами соответствующих стран. Однако легче всего литературные контакты осуществлялись именно в тех жанрах, которые создавались на этой «дальневосточной латыни».

Во всех странах Дальнего Востока произведения на архаизированном китайском языке были наиболее традиционной частью литературы, поскольку они сознательно ориентировались на установленные много веков назад каноны. Но в этих же произведениях порой громче всего звучали гражданские (обличительные и утопические) мотивы, связанные с лучшими традициями конфуцианства. Огромное количество создавшихся в XVIII в. эпигонских сочинений и просто школярских упражнений (умение сочинять стихи было одним из требований на экзаменах для чиновников) не раз высмеивалось самими представителями литературы на китайском письменном языке. Государство поощряло эти упражнения, стремилось с их помощью воспрепятствовать новым литературным веяниям. Однако китайская классика недаром в течение веков вливалась животворной силой в творчество дальневосточных народов; она порождала отнюдь не только бесконечные перепевы, более или менее умелые. Пристальное внимание к угнетенному человеку, идущее по крайней мере от танских поэтов (Ду Фу, Бо Цзюй-и и др.), оказалось созвучным передовым поэтам XVIII в., которые развивали мотивы социального протеста и защиты человеческого достоинства, пытались творчески подойти к традициям прошлого. Свою критику они направляли против бессмысленного эпигонства и эстетства, стремились расширить тематику стихов; в высокую поэзию все смелее входила обыденная жизнь.

Если до XVII в. в межнациональные взаимосвязи была включена только высокая литература на общерегиональном архаизованном литературном языке вэньяне (старокитайском), то в XVII в. и особенно в XVIII в. большую роль в этом процессе начинает играть китайская повествовательная проза, написанная языком, близким к разговорному. Во всех странах Дальнего Востока образованные читатели свободно могли читать литературу на вэньяне без перевода на национальные языки, но с произведениями на живом китайском языке дело обстояло иначе.

Завоевавшие Китай в XVII в. маньчжуры создали в первой половине того же столетия собственную литературу, однако она с самого зарождения находилась под мощным влиянием китайской культуры, которая в значительной мере подавляла своеобразие еще очень слабой письменности маньчжуров, подвергавшихся фактической ассимиляции со стороны побежденных. Тем не менее, в XVIII столетии у маньчжур наблюдаются попытки опереться на песенный фольклор для создания своей письменной поэзии. Маньчжурской литературе этого времени свойствен синкретизм, для нее характерны исторические хроники и буддийские тексты. Но наряду с этим на маньчжурский язык переводятся сочинения китайского мыслителя Сюй Гуан-ци (1552--1610) и китайские романы XVII--XVIII вв.

В Китае антифеодальная борьба, переплетавшаяся с национально-освободительной борьбой против маньчжурских захватчиков, зарождение буржуазных отношений вызвали идеи, близкие к идеям западноевропейского Возрождения и Просвещения. В XVII--XVIII вв. появляется плеяда учёных, философов и писателей, критически и рационалистически мыслящих, которые выдвигают принципы научного исследования, критикуют догмы и традиционные формы воспитания, пропагандируют образование, основанное на реальных знаниях, а не на схоластических «экзаменационных сочинениях» и комментариях к конфуцианским классикам. Деятели раннего просвещения -- участники вооруженной борьбы с маньчжурскими завоевателями (Хуан Цзунси, Гу Янь-у, Ван Фу-чжи) критиковали феодальные отношения, но стояли на позициях просвещённого абсолютизма. Законы природы они объясняли с материалистических позиций, утверждали, что общественная жизнь, как и природа, подчинена определенным закономерностям, развивали теории общественного равенства, внесословной ценности человека, его естественных прав. Одни из них призывали к «возрождению древности», другие (Ван Фу-чжи) выдвигали идею прогрессивного развития человечества.

Деятели 2-го этапа китайского просвещения (середина XIX в.) требовали «частичных реформ» по образцу стран Западной Европы, боролись против политики «закрытых дверей», выступая за контакты с другими странами (Вэй Юань, Гун Цзы-чжэнь, Ван Тао). В конце XIX в. просветители Кан Ю-вэй, Лян Ци-чао, Тань Сы-тун получили возможность реально осуществить некоторые буржуазные реформы. Установление причинной связи между средой и человеком, обнаружение обусловленности характера человека обстоятельствами его жизни, представление о природном равенстве людей обогатили китайскую литературу XVIII--XIX вв., оказав большое влияние на сатирический роман («Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин-цзы), сборники коротких рассказов Юань Мэя и Цзи Юня, бытовой роман («Сон в красном тереме» Цао Сюэ-циня), сатирико-фантастический роман («Цветы в зеркале» Ли Жу-чжэня) и обличительные романы начала XX в.

2.2 Юань Мэй

Юань Мэй (второе имя - Цзы-цай) родился в местности Цяньтан (провинция Чжецзян) 2 марта 1716 г. Отец его Юань Пин, как и дед и прадед поэта, инспектором императорских мастерских и часто находился в разъездах. Юань Мэй воспитывался у своей тетки, а с шести лет стал учиться у частного преподавателя Ши Чжуна.

Экзамен на первую ученую степень сюцая Юань Мэй сдал в 1727 г, когда ему было всего 12 лет. В 1736 г. Участвовал в сдаче экзамена босюэ хун-цы, но не сдал. Оставшись без средств к существованию, начал зарабатывать сочинением эпитафий, затем частным учителем. В 1738 г. Он сдал экзамен на вторую ученую степень цзюйженя, а в 1739 г. - на степень цзиньши. Получил назначение в Академию с приказом заняться изучением маньчжурского языка. В том же году ездил домой в Ханчжоу, где женился на девушке из рода Ван.

Для Юань Мэя, как и для ряда других ученых того времени, было характерно критическое отношение к неоконфуцианской традиции, увлечение «поисками доказательств», стремление выяснять конкретные исторические факты, а не позднейшие их интерпретации конфуцианскими комментариями, что является показателем качественно нового научного подхода. Для него важным было восстановить первоначальный вид истории, установить истинные факты, а не фальсифицированный облик прошлого, созданный историками. Юань Мэй даже усомнился в аутентичности некоторых частей канонических книг.

Занятия маньчжурским языком мало его интересовали, и он не выдержал экзамена, устроенного в 1742 г, вследствие чего получил невысокое назначение на должность начальника небольшого уезда. В 1748 году Юань Мэй неожиданно попросил «отпуск по болезни», что было равносильно отставке. Это не было политическим шагом или социальным протестом, поэт жить так, как ему хочется, и иметь время для творчества. Он поселился в Нанкине, в саду Суйюань, проводя время в литературных занятиях.

С конца 60-х годов на долю Юань Мэя выпало немало испытаний: смерть дочери в 1767 г, смерть любимой наложницы в 1773 г, в 1778 смерть матери, а также начавшиеся репрессии в отношении некоторых литераторов. После смерти матери Юань Мэй много путешествовал по стране, писал стихи. В начале 1797 г. он тяжело заболел. Умер Юань Мэй 17 ноября 1797 г.

Собрание сочинений Юань Мэя включает в себя более 450 произведений в жанрах гувэнь, около 50 экзаменационных сочинений, 300 писем, путевые заметки, а также 4200 стихотворений.

Юань Мэй выступал как представитель нового поколения литературных деятелей не только в своих произведениях, но и в обычной жизни. Например, он не боялся говорить то, что думал, что с точки зрения ученых-традиционалистов было грубым нарушением норм поведения и морали. Юань Мэй не стеснялся в высказывания относительно лицемерия и ханжества современного ему общества или проявлений трусости перед общественным мнением. Он высказывался против обычая бинтования ног женщинам, выступал за право женщин на второй брак (против обычая самоубийства вдов), а также дружил с актерами, которые стояли на низшей ступени социальной иерархии традиционного китайского общества. «Конфуцианских моралистов возмущало то, что Юань Мэй отстаивал право поэта говорить о чувственной любви и подчеркивал важное место, которое эта тема занимает в литературе. […] ратовал за женское образование, среди его учеников было множество поэтесс, и он публиковал их стихи.» [12]

В истории китайской литературы в трудах китайских ученых середины прошлого века творчеству Юань Мэя отводится крайне мало места, более того, взгляд на его творчество предвзятый и необъективный, упоминается в основном поэзия, проза в некоторых случаях перечисляется. Изучением творчества Юань Мэя занимались такие ученые, как японский синолог Утида Сэнноскэ, английский китаевед А.Уэйли, отечественный синолог Ольга Лазаревна Фишман.

Заметки Юань Мэя многообразны по тематике, что свидетельствует о широте его научных интересов и разносторонних знаниях. С точки зрения проявления просветительских идей в творчестве Юань Мэя можно рассматривать и поэзию, и прозу, но в рамках данной работы основное внимание будет уделено сборнику его рассказов «Новые записи Ци Се или о чем не говорил Конфуций».

Первоначальное название коллекции рассказов было «О чем не говорил Конфуций», но когда Юань Мэй узнал, что уже существует сборник рассказов другого автора под таким же названием, он его изменил на «Новые [записи] Ци Се». Некоторые китайские учение считают сочетание «цисе» названием книги, но О.Л.Фишман придерживается мнения, что это имя вымышленного автора рассказов о чудесах. В каталогах и историях китайской литературы чаще встречается название «о чем не говорил Конфуций». О.Л.Фишман считает, что это «это был вызов ортодоксальным конфуцианцам, твердо помнившим, что Конфуций «не говорил о чудесах, применении физической силы, смутах и сверхъестественных существах». [12] Именно об этом сборник Юань Мэя.

Интерес Юань Мэя к сверхъестественному разделяли его современники, но в то время как у Пу Сунн-лина фантастика - своеобразная корректива действительности, обличение социальных порядков и критика общественных институтов, у Цзи Юня фантастика - средство поучения читателя, попытка исправить общественные нравы, то Юань Мэй использует данную тематику в основном в развлекательных целях.

Следуя традициям жанра бизцы, Юань Мэй включил в свой сборник не только сюжетные рассказы, но и заметки, так называемую «свободную прозу», на самые различные темы, которые не выделяются в отдельную коллекцию, а вставлены в основной текст без определенной последовательности.

В коллекции Юань Мэя О.Л.Фишман выделяет три основных типа произведений: короткие рассказы (в том числе близкие анекдоту или «быличке»), обрамленные повествования и вышеупомянутые заметки.

В произведениях первого типа содержание обычно заключает в себе какой-то один эпизод, одно событие и результат, персонаж показан в како-то определенный момент жизни или в одной ситуации, описание которой и создает эффект занимательности. Повествование строится на конфликте или противоречии, рассказы лаконичны, герои не изображаются детально. Рассказы, близкие к анекдоту, построены на комизме ситуации. В «быличках» автор придает правдоподобность повествованию при помощи реальных деталей. Характерная особенность - отсутствие рассказчика.

Второй тип - обрамленное повествование - обычно включает предысторию героя или ситуации, некоторую протяженность во времени, показываются несколько эпизодов или этапов жизненного пути героя, соответственно усложняется структура рассказа.

Заметки отличаются тем, что не показывают никаких событий, в них нет сюжета, они носят информационных характер. Заметки, в которых нет элемента фантастичности, интересны своей этнографической ценностью, т.к. содержат информацию о традициях и обычаях различных народностей Китая.

«Иногда рассказы о снах дают возможность Юань Мэю выступить против обычаев его времени (например, сановнику снится, что его пригласили в царство мертвых, чтобы он вынес приговор князю древности, который ввел в моду бинтование ног женщинам), или […] против общепринятой морали, или, наконец, против «священных книг» конфуцианского канона […]. Если учесть, что пересмотр конфуцианского канона и постановка вопроса о его аутентичности были весьма актуальны для школы Дай Чженя (философ того времени) и других китайских просветителей этого времени (как позднее для реформаторов), то можно согласиться с мнением В.Эберхарда о том, что критика Юань Мэем неточной традиционной историографии, необъективных традиционных исторических оценок и авторитетов носила и политический характер.

В нескольких рассказах Юань Мэя содержатся прямые выпады против социальных условий его времени, критика жестоких или нечестных чиновников». [12]

В одном из рассказов Юань Мэй выступает против правителей, которые взимали высокие налоги несмотря на засуху. Также есть упоминание о мятеже 1661 г. в провинции Шаньдун, который был жестоко подавлен. Во многих рассказах Юань Мэй разоблачает взяточничество и казнокрадство чиновников.

О.Л.Фишман пишет, что «по словам Эберхарда, «Юань Мэй был активным и везучим чиновником и у него не было оснований клеймить общественную систему, сделавшую его богатым или всерьез ее критиковать». [12] Также она указывает, «что рассказы Юань Мэя носят в своем подавляющем большинстве развлекательный, а не обличительный или поучительный характер». [12]

Несмотря на вышеуказанные мнения авторитетных ученых-синологов, нельзя отрицать вклад Юань Мэя в литературное наследие Китая, а также его смелость и новаторство в литературе как отражении социальной жизни общества, что позволяет говорить о соответствии его произведений духу и тенденциям просвещения.

2.3 Цзи Юнь

Прежде чем говорить о Цзи Юне и его творчестве, следует сказать несколько слов об общественно-политической ситуации в Китае в XVII в. «Вторжение на территорию Китая маньчжурских захватчиков, вступивших в сговор с китайской феодальной верхушкой, встретило героическое сопротивление народа. Установление маньчжурской династии Цинн, проводившей политику жесточайшего политического, экономического и национального гнета, привело в движение феодальную оппозицию. Многие из писателей и ученых с оружием в руках боролись за независимость своей родины, став во главе сформированных на их средства отрядов сопротивления врагу, а потерпев поражение в этой неравной борьбе, прятались в лесах и горах, скрываясь от преследований правительства или от попыток маньчжуров переманить их на свою сторону». [11]

Сразу после установления маньчжурской династии были запрещены всяческие объединения, начались преследования инакомыслящих, репрессии и аресты. В 1769 г. вышел указ об уничтожении запрещенных книг, и с 1774 по 1782 были публично сожжены 13862 книги, а более 2000 - запрещены.

Для популяризации своей династии, маньчжуры объявили себя истинными последователями конфуцианского учения. Используя систему государственных экзаменов, без которых невозможно было получить ни одну должность, они постепенно сменили темы экзаменационных сочинений с экономики и управления на эссе, в основе которых лежали цитаты из конфуцианского канона. Также цинскими правителями поощрялось компиляторство, подражания древности, абстрактные исследования. Многие ученые привлекались для составления разных словарей и энциклопедий.

Жесточайшая цензура, насаждение неоконфуцианства, репрессии и казни писателей привели к тому, что последние предпочитали не привлекать к себе внимания. «На смену научным открытиям ученых XVII в. по вопросам аутентичности конфуцианского канона, на смену материалистическим концепциям ранних просветителей приходит увлечение чисто филологическими исследованиями. Наступает спад просветительских тенденций в литературе […] даже имевший столь славные традиции историко-героический роман к этому времени вырождается в ортодоксальную литературу, прославлявшую карателей крестьянского и национально-освободительного движения». [11]

В такой обстановке появляются рассказы Цзи Юня, в которых сатирически изображены педанты-начетчики и взяточничество чиновников, падение нравов, пропагандируется борьба против ортодоксальной интерпретации конфуцианского канона и превращения его в догмат, призыв к добру. «Заметки из хижины Великое в малом» Цзи Юня возрождают просветительские тенденции, оплодотворившие китайской литературу XVIII в. идеями равенства людей, «естественных прав» человека, ценности отдельного человека вне зависимости от его происхождения и общественного положения.» [11]

Цзи Юнь прожил долгую и в целом благополучную жизнь. Он быстро продвигался по служебной лестнице, был авторитетным ученым своего времени. Это, а также его конфуцианское образование и жесткие цензурные условия, сформировали его «относительно спокойный тон «этической» критики». [11]

Цзи Юнь родился 3 августа 1724 г. в уезде Сяньсянь (нынешняя провинция Хэбей) в семье сановника Цзи Юн-шу. В 30 лет получил первую ученую степень сюцая, в 1747 г. - вторую, а в 1754 г. сдал экзамены в столице на степень цзиньши. Вскоре получил должность редактора в академии Ханьлинь, затем был инспекторм школ в провинции Фуцзянь, но в 1768 г. был обвинен в разглашении государственной тайны и сослан в Урумчи. В 1771. Цзи Юня простили и вернули в Пекин. Цзи Юнь был одним из редакторов «Каталога Полного свода четырех сокровищниц» - книг, которые собирались для императорской библиотеки (3448 книг, влюченных в библиотеку и 6783 книги упомянутых). Работа продолжалась более 10 лет. В 1789 г. Цзи Юнь был направлен в Луаньян наблюдателем над работой переписчиков. Там и был написан первый сборник рассказов - «Записи, сделанные летом Луаньяне». Также служил в палате обрядов, был главным экзаменатором, начальником цензората, военной палаты и даже наставником наследного принца. Умер Цзи Юнь 14 марта 1804 г.

Цзи Юнь был крупным ученым с разносторонними интересами, известен своими филологическими исследованиями, изданием ряда поэтических антологий, как автор многих предисловий и поэт. Славу ему принесли «Заметки из хижины Великое в малом», собранные и опубликованные его учеником Шэн Ши-янем в 1800 г. Они состоят из пяти сборников: «Записи, сделанные летом в Луаньяни» - 1789 г., «Так я слышал» - 1791 г., «Записки о разном, составленные к западу от софоры»- 1792 г., «Не принимайте всерьез» - 1793 г., «Продолжение луаньянских записей» - 1798 г.

Европейскому читателю творчество Цзи Юня почти неизвестно. Что же касается оценки Цзи Юня в Китае, то после смерти он был забыт на многие годы. Современная оценка его рассказов также неоднозначна, т.к. « на концепции многих китайских литературоведов накладывали отпечаток вульгарный социологизм, неисторичность подхода к литературным явлениям, догматизм, из сферы политики перешедший в сферу литературоведения и литературной критики.

Произведения Цзи Юня написаны в жанре бизци сяошо. Первоначальное значение термина включало в себя то, «что говорят простолюдины», народные мнения, обычаи и т.п. Позднее под ними стали понимать повествовательную прозу. Сам Цзи Юнь делих сяошо на три категории:

Повествования о различных событиях, смешанные описания.

Записи о чудесах.

Анекдоты.

Сейчас под ним подразумевается тип повествовательной прозы, включающий произведения как фабульного характера, так и описательного. Цзи Юнь создал сборник смешанных записей, где в основе фабульных произведений - авторский замысел, а правдоподобность придается ссылками на свидетелей или рассказчиков, делается определенный назидательный вывод.