Эмпирия постмодерна

Размещено на http://www.allbest.ru/

140

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эмпирия постмодерна

Никулина М.А.

Южный федеральный университет

Мировоззрение современности тесно сопряжено с теоретическими подходами работающих в русле философского осмысления ситуации авторов. Рассмотрение процессов, выражаемых и выражающихся в современном творчестве, составляют эмпирическое поле постмодерна.

В теоретической сфере можно констатировать разрыв знака и референта, реальность проблем истины, субъекта. Ведущим образом мировосприятия является хаос, неопределенность.

Художественный процесс ХХ века столь же тенденциозен. Проблема дегуманизации искусства, вытеснения человеческого начала является ведущей с начала века. Однако, очень любопытно в этой связи мнение А. П. Назаретяна: «Оглядываясь на отгремевшее столетие, рискну дать ему определение, которое может показаться неожиданным: это был первый в истории век осуществленного гуманизма. Большая часть его грандиозных достижений и издержек суть проявления достоинств гуманистической идеи, продолжившихся, по логике вещей, её недостатками» [Назаретян 2000: 140].

Действительно, модернистское искусство порывает с жизнью. Восприятие её как тотального хаоса, отчуждение ведет к деформации и последующей деструкции художественного образа. Это характерно, в частности, для абстракционизма и неоавангарда с его окончательным отказом от художественного объекта. Постмодернизм пересмотрел художественные методы модерна, но не пересмотрел концептуального отношения к миру, хотя «то, что тезис о практическом гуманизме заметно расходится с привычными представлениями о ХХ веке, обусловлено, на мой взгляд, свойствами обыденного восприятия и памяти, обаянию которых нередко поддаются также профессиональные ученые и философы» [Назаретян 2000: 141], - аргументирует свою точку зрения о гуманизме прошедшего века А. П. Назаретян.

Детальные искусствоведческие штудии, посвященные взаимоотношению постмодернистского и модернистского искусства, несколько выходят за рамки темы. Остановимся лишь на общих процессах.

Отсутствие определенности, доверия к однозначной интерпретации реальности на практике выражается хаосом форм, повествовательных приемов, стилей. Распространяется стилистический плюрализм в рамках одного произведения. Пример: роман Д. Барнса «История мира 101/2 главах». Неоднозначность прочтения является сознательным инструментальным методом (Д. Фаулз «Женщина французского лейтенанта»). Выделим и принцип нон-иерархии: автор не отбирает элементы, не структурирует текст. Вследствие этого читатель не выстраивает связной картины. Возможны и более частные приемы, например, организация лакун. Нарушение единства обязывает читателя к индивидуальной организации текста в связное целое. В основе лежит представление о том, что сам автор мыслит фреймами. В когнитивной психологии фреймы определяются как языковые классификаторами мира, с помощью которых производится категоризация человеческого опыта. Классификационные рамки накладываются на мир, позволяют ориентироваться в нем. В художественном процессе фреймы принимают вид устоявшихся форм опыта, стереотипов знания (аналог культурных кодов). Образование лакун и есть нарушение их, ведущее к нарушению читательских ожиданий. Это способствует критической саморефлексии и концентрации внимания читателя на самом акте образования фреймов.

Важно отметить и некоторые другие методы, в частности, нарушение грамматических форм и фразовой организации текста.

Мозаичность, цитатность, парафраз идей и предшествующих концепций, заимствование любых возможных литературных форм. Связан такой феномен с представлением о невозможности выразить что-либо новое в современную эпоху. В связи с этим, одной из ведущих тем в литературе становится тема молчания.

Характерна для художественной практике и тотальная пародия, пастиш. Пастиш - пародирование, за которым нет понятия об устойчивой норме, парадигме. Осуществляется пародия всего, пародия на самое творчество, даже на собственные пародийные позиции. Таково самоощущение автора на данном этапе, весьма близкое теоретически постулированной Р. Бартом «смерти автора».

Выделяется принцип ассимиляции, который основан на признании равнозначности всех явлений и сторон жизни, фиксирует события и ощущения без всякого отбора и осмысления. Творческий акт сводится к мгновенной съемке отдельных фрагментов и явлений действительности.

Один из лидеров американского «нового романа» Д. Барт высказывается по этому поводу следующим образом: «Буддист не описывает действительность, а издает звук по поводу увиденного и ощутимого им... В этом - и смысл творчества художника, философия романа...» [Современный роман 1990: 252]. У Р. Барта сходный тезис: не выражать, а означивать. Данная практика обусловлена фиксацией на феноменальном уровне и феноменальном восприятии мира как непостоянной величины, гипостазирование моментальности.

Эксперимент, игра со словом, звуком, текстом, формой. Приоритетно само слово, а не содержание. Такая установка обнаруживается как в русском футуризме, так и в современном американском романе.

Отсутствие героев и характеров. Они становятся лишь условными и символическими обозначениями идей, понятий. Недвусмысленно подход к проблеме обозначил представитель французского «нового романа» А. Роб-Грийе. С его точки зрения, персонаж - устаревшее понятие для литературной практики. Связано это с пересмотром представлений о всемогуществе личности и её исключительном статусе. Он рассматривает литературу с точки зрения утверждения самого письма, приоритета вымысла и эксперимента над сюжетом. Сама история, развертывающаяся в произведении, стала невозможной. Невозможность истории «в литературном смысле» есть невозможность старой картины мира. Различные технические приемы повествования: хронология, линейность, завершенность эпизодов - все есть выражение образа устойчивого, внутренне связанного, поддающегося расшифровке и интерпретации мира. Новый образ диктует новые повествовательные стратегии.

В контексте нашего рассмотрения актуальна и рефлексивность современной литературы, попытка высвободить слово из культурного поля, культивирование нового восприятия и соответствующего ему языка. Признается необходимым новый язык, который отражает реальную действительность, не опосредован идеологией. Этот позитивный утопический проект, ведущий свою историю от дадаизма и продолженный экспериментальным романом, приводит к признанию не только неоднозначности воспринимаемого, бесконечности значений и смыслов, но и принципиальной хаосогенности, препятствующей установлению любых устойчивых схем, норм, оценок [Называть вещи своими именами 1986: 187]. Исчезают общезначимые клише, подпитываемые классическими идеалами, сама жизнь называет своей целью спонтанный жизненный поток.

Можно выделить некоторые тенденции, характеризующие новое восприятие и видение мира. С одной стороны, утверждается исключительно эстетический статус всего фиксируемого и отражаемого, постулируется разрыв с реальностью, вырабатываются соответствующие когнитивные стратегии даже в случае его фактической антиэстетичности. С другой стороны, очевидна работа над формой, свободной от идеологических и культурных стереотипов. Новое видение соответствует, во многом, деструктивной повествовательной технике.

Весьма удачно репрезентирует новую технику и мировоззренческие основы американский автор Т. Пинчон. Рассмотрим рассказ «Энтропия» [Пинчон 1960], опубликованный впервые в 1960 году и ознаменовавший начало литературного постмодерна. На уровне критического анализа данный рассказ не поддается однозначной интерпретации. Сложно зафиксировать упорядоченную, стройную картину вследствие изобилия внутри текстовых и интертекстуальных связей. Так, критики находят в нем естественно-научный, фольклорный, исторический уровни. При этом, каждый уровень может отражать различные позиции. К примеру, исторический слой раскрывается как с точки зрения событий времени колонизации Америки, так и событий в послевоенной Европе; фольклорный - на уровне сказок Афанасьева или мифологических сюжетов, изложенных Д. Фрезером; музыкальный отсылает как к Моцарту, так и современному джазу. Имена персонажей кодируют исторические и мифологические фигуры. На уровне содержания рассказ представляет размышления персонажей о таком понятии как энтропия. Коммуникационный, стилистический хаос и хаос как тема творчества. Энтропия является и метафорой мира и души, основой современного мировидения.

Обратимся к позитивным аспектам, проявляющимся в формах культурной активности. Хеппенинг (аналог театрального действа) ориентируется не на готовый продукт, а увлечен процессом создания. Любой временной отрезок, жизненная ситуация становятся художественно обоснованными.

Инсталляция - практика, в основе которой лежит стремление к эстетизации среды, устройству окружения. Сколь бы ироничными не казались эти формы, но они важны, поскольку обозначают реактивные процессы в условиях обессмысливания, позитивные процессы осмысливания, означивания и установления этого мгновенного и уникального в своей мгновенности смысла в повседневных событиях, объектах.

Отметим, что внимание к слову, вербальному взаимодействию раскрытие его многомерности, полноты, концентрация на нем как источнике смысла присущи философским и гносеологическим изысканиям. Отличие современного подхода, реализованного в том числе и Р. Бартом в том, что он вписывается в рамки реактивной стратегии. Любой объект может быть воспринят как чистая форма, независимо от телеологических факторов, связей, свойств. Любой знак, освобожденный от коннотативных означаемых и структурно обусловленного места в развертывании смысла произведения, превращается в значимую форму. «Любовь к означающим» обеспечивает эту значимость даже в отрыве от значения.

Тезис о «смерти автора» Р. Барта определяет первенство означающего, не организуемого замыслом, а продуцирующего смыслы. По-иному можно вообразить и хаотичность любого текстового материала: всегда существуют элементы, разрушающие структуру и не дающие тексту исчерпать себя. В свою очередь, любой элемент может предстать не как шум, нарушение коммуникации, а как сигнал. Кроме того, любое общее место, любая очевидность смысла становится парадоксом. Такое восприятие культивирует Р. Барт.

Современное состояние рефлексии характеризуется разрушением антиномий в пользу полифуркаций, когда максимальное воплощение свободы ставит проблему бесконечных поисков в мире. В условиях неограниченного выбора поиск устойчивых ценностных ориентиров предполагает возвращение к постмодернистской интерпретации гуманизма, в которой нет места универсальной этике, диктующей определенную модель поведения, упор делается на обеспечение общечеловеческих ценностей, которые следует понимать не как общие идеи, а как конкретные ценности и микронарративы каждого отдельного человека, без которых его собственноличная жизнь теряет смысл.

эмпирический постмодерн искусствоведческий

Список литературы

1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М., 1989.

2. Назаретян А. П. В зеркале двух веков. Предварительные оценки и сценарии. Статья 1 // Общественные науки и современность. - 2000. - № 6.

3. Пинчон Т. Энтропия // Иностранная литература. - 1996. - № 3.

4. Современный роман: опыт исследования. - М., 1990.

Размещено на Allbest.ru