К вопросу об истоках образного мира Елизаветы Бём (на примере открытых писем художницы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу об истоках образного мира Елизаветы Бём (на примере открытых писем художницы)

Мозохина Н. А.

Одним из интереснейших и крупнейших книжных иллюстраторов второй половины ХIХ - начала ХХ вв. была художница Елизавета Меркурьевна Бем. Именно в ее исполнении увидели проиллюстрированными свои произведения И. С. Тургенев и Н. С. Лесков, а Л. Н. Толстой, заочно знакомый с ее работами, пригласил ее к сотрудничеству с издательством «Посредник» [Чапкина-Руга 2007: 20]. Художница также много работала в области прикладной графики, выполняя многочисленные заказы русской аристократии на поздравительные адреса и другие рисунки «по случаю».

Воспитанница И. Н. Крамского по школе Общества Поощрения Художеств, она не унаследовала критической направленности передвижников, не затрагивала в своем творчестве социальной проблематики и оставалась на протяжении всей своей жизни «камерной» художницей. Та область книжной и журнальной графики, в которой она работала, не требовала от нее глубин понимания человеческой психологии и осмысления истории и современности. Творческим принципом для нее стал принцип «искусство для искусства» [РО ИРЛИ 194: 1 об.], достаточно смелый и неожиданный для второй половины ХIХ столетия.

Е. М. Бем считалась непревзойденным мастером силуэта, но с возрастом в связи с ослаблением зрения была вынуждена перейти исключительно на акварель. Эти большие станковые композиции напоминали своим функционированием настоящие небольшие картины; они обрамлялись в созданные по эскизам художницы рамы, с которыми составляли единое художественное произведение, экспонировались на выставках, предполагались к продаже в качестве подарков. Также, особенно много в 1890-е гг., художница занималась росписью по стеклу.

Все эти работы в разных материалах и техниках объединяет общая тема. Изображения детишек в старинных русских одеяниях или крестьянской одежде можно увидеть и в проиллюстрированных ею книгах, и на различных ковшах и братинах, изготовленных Дядьковским хрустальным заводом. Высоко оценивавший творчество мастера и называвший ее «самой даровитой из наших художниц» В. В. Стасов писал о ее работах: «Г-жа Бем просто неистощима в своих иллюстрациях крестьянского и барского детского мира: у нее всякий раз пропасть нового - поз, движений, детских радостей, печалей, испугов, торжества, сердитостей, наивностей и любовей, и почти везде верными товарищами и друзьями детей являются милые собачки и котята, с бесконечно разнообразными позами, грацией, шалостями и капризами» [Стасов 1894: 556-557].

Специфика рисунков Елизаветы Бем была такова, что они были понятны любому. Когда в 1881 году в литографии А. Ильина печатались силуэты художницы под названием «Народная сказка о репке», то рабочие типографии получали большое удовольствие от этих рисунков. Когда же рисунки выставили в окнах магазина Аванцо, «то перед ними стояли извозчики и от души хохотали» [РО ИРЛИ 1: 6об]. Эта черта ее творчества очень импонировала Л. Н. Толстому, который ставил ее работы в пример и говорил: «Надо, чтобы всякий в своем деле был понятен и интеллигенции и простым людям» [РО ИРЛИ 1: 6].

На рубеже ХIХ-ХХ вв. уже немолодая художница осваивает новый для себя и вообще для искусства вид печатной прикладной графики малых форм - иллюстрированную открытку. Иллюстрированные открытки российского издания появились в середине 1890-х годов и стремительно завоевали популярность у публики. Количество фирм, занимавшихся изданием открытых писем, не представляется возможным даже подсчитать. Это были и крупные издательства и типографии, и различные небольшие коммерческие заведения, например, гостиницы, магазины, фотоателье. Подавляющую массу этого рода изданий составляли видовые открытки. Художественная оригинальная открытка, печатавшаяся по специальному эскизу художника, издавалась реже. Но именно она заставила в начале ХХ века говорить об открытке не просто как о разновидности художественной промышленности, но как о самостоятельном виде прикладной печатной графики малых форм. К открытке обращались художники объединения «Мир искусства», И. Е. Репин, В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, М. В. Нестеров, Н. С. Самокиш, Д. С. Моор, М. А. Зичи, А. Ф. Афанасьев.

В общей сложности по рисункам Е. М. Бем было издано свыше трехсот открытых писем. Она становится признанным мастером открытого письма, ее работы широко коллекционировались уже в начале ХХ века, в том числе и членами императорской фамилии [Касинец, Коган 2006: 65]. Работа в этом жанре вполне отвечала ее художественным наклонностям. Незамысловатые сцены и сюжеты ее акварелей прекрасно укладывались по сюжету в формат почтовой карточки и апеллировали к каждому взрослому человеку с его ностальгическими воспоминаниями о детстве как мире чудесного и сказочного. открытка бем художница графика

Первые работы художницы для открыток относятся к 1898 году, когда ею было исполнено два рисунка для второго, рождественского, выпуска открытых писем издания Общины св. Евгении. Это два парных рисунка с изображениями мальчика и девочки на каждом соответственно. У девочки в руках запечатанное письмо, а мальчик чернилами что-то пишет на грамоте со старинной печатью и надписью: «189… гда, … мца, … дня». Фигуры помещены слева от центра, а большая часть открыточного бланка, хотя и раскрашенная акварелью, была оставлена для текста послания. Рисунки были очень популярны и несколько раз переиздавались. Рисунок с мальчиком перерабатывался в связи с вступлением в новое столетие; в нем цифры «189…» были заменены на «19…». Рисунок с девочкой «Сердце сердцу весть подает» издавался со специальной надпечаткой в память Всемирной выставки в Сент-Луисе в 1904 году.

К пушкинскому юбилею 1899 года для того же издательства Е. М. Бем были созданы оригинальные рисунки к произведениям поэта. На трех из них изображена Татьяна Ларина в детстве, пишущей письмо Онегину и в образе княгини. Е. М. Бем снимает психологический аспект, придавая сюжету легкость и простоту восприятия, упрощает образ Татьяны и в жанровом отношении превращает ее портрет в типичную «головку», какие впоследствии часто появлялись на открытых письмах.

В первые годы существования издательства при Общине св. Евгении Е. М. Бем очень тесно сотрудничала с ним, входя в кружок ближайших ему художников, помогала не только рисунками, но и советами по плану изданий, знакомствами с нужными издательству специалистами в области искусства и литературы. За свою деятельность 28 мая 1899 года она была избрана в члены-сотрудники Попечительного Комитета Общины [Хроника 1899: 329].

Помимо собственно оригинальных работ Е. М. Бем для открытых писем, на них во множестве репродуцировались ее станковые акварели большого формата, с которых снимали фотографии. Эти композиции, будучи воспроизведенными на открытках, обретали абсолютно новые жизнь и - иногда - смысл. В большинстве случаев открытки полностью повторяли первоначальные оригинальные композиции, но иногда на них репродуцировались их фрагменты, из которых составлялись композиции парных открыток.

В этом отношении характерен пример с, по-видимому, несохранившейся акварелью «Питер женится, Москва замуж идет», которую в 1905 году Е. М. Бем предоставила издательству при Общине св. Евгении для воспроизведения на открытках [ЦГИА СПб. 1162: 92]. Акварель была разделена на две части и воспроизведена на парных открытках черно-белой фототипией: «Питер женится» и «Москва замуж идет». Впоследствии в цветном воспроизведении в таком же варианте парных открыток рисунок был репродуцирован московской фирмой И. А. Дациаро.

Два фрагмента рисунка большого хромолитографированного листа «Лесные ягоды», отпечатанного А. А. Ильиным, появились на открытках неизвестного издательства. Фрагмент рисунка для программы драмы графа Голенищева-Кутузова «Смута» с подписью «Струнка к струнке он налаживал…» был также воспроизведен неизвестной фирмой на отдельном бланке открытого письма.

Цитирование собственных наиболее удачных с точки зрения художницы образов представляет собой весьма занятную игру, заставляющую более внимательно всматриваться в каждый рисунок и настойчиво искать параллели. Например, в 1896 году в Картографическом заведении А. А. Ильина были отпечатаны листы для папки «На память о Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде». На одном из этих листов под названием «Кунавино» была изображена девочка, прислонившаяся к косяку двери и в любопытствующем жесте приложившая пальцы руки ко рту. Впоследствии эта же фигура появится на одном из отдельных листов серии «Всего понемножку», выпущенной И. С. Лапиным в Париже в начале 1910-х годов, и на открытке, изданной той же фирмой.

Традиционно считается, что творчество Е. М. Бем в целом представляет собой яркий пример отражения «русского стиля» в искусстве. В работах художницы, действительно, всегда можно увидеть персонажей в старинной русской одежде в окружении соответствующих предметов обстановки и быта. Более того, она коллекционировала предметы русской старины: свистульки, кокошники, рукавицы, ковши и другую повседневную утварь [Лаврентьева 1911: 14]. Однако древнерусским орнаментом снабжала ее акварели ее близкая знакомая художница Варвара Петровна Шнейдер, а шрифты делала Александра Петровна Шнейдер [РО ИРЛИ 7: 4].

Предметы старинного русского обихода, которыми окружала Е. М. Бем своих персонажей, это лишь внешний антураж, к которому в своем творчестве она придет не сразу. Ведь сначала появились силуэтные иллюстрации к произведениям современных русских писателей, где использовать его было затруднительно как в техническом отношении, так и в связи с тематикой художественных текстов. Но уже в этих первых изданиях образный мир художницы практически полностью составляют дети, их игры, забавы, взаимоотношения друг с другом, особенная психология и поведение.

Появившийся позднее внешний лоск «русского стиля» скрыл то, что искусство Е. М. Бем проникнуто сентиментализмом. Оно воздействует на эмоциональную сферу человеческого восприятия посредством использования детских образов и слегка ироничной трактовки мотивов, вызывая у зрителей ощущение «умиления до слез» от взгляда на этих «взрослых детей», стремящихся подражать старшим своим поведением или исполнением домашних обязанностей хозяина или хозяйки. Е. М. Бем была великолепным психологом, глубоко и всесторонне изучившим не только детский мир, но и эмоциональное воздействие его компонентов на психику взрослого человека.

Своим вниманием к внутренним повседневным переживаниям человека, к миру детства и детским образам Е. М. Бем обязана тому художественно-эстетическому течению в искусстве, которое носит название бидермайер. Хотя в России его проявления фрагментарны и мимолетны, творчество Е. М. Бем является, пожалуй, единственным примером последовательного выражения его основополагающих принципов. Е. Д. Федотова, характеризуя одну из его сюжетных составляющих, пишет: «Ухоженные играющие дети, словно скопированные с рождественских и пасхальных открыток, - одна из распространенных тем в живописи и скульптуре бидермайера» [Федотова 2005: 35]. Симптоматичен тот факт, что в эпоху бидермайера открытки еще не существовало, а его сюжетные мотивы описываются уже в сопоставлении с рисунками открытых писем. Очевидно, что популярность использования образов детей при создании иллюстрированной открытки исходит именно отсюда. Возможно, и истоки собственно культуры открытого письма следует искать в эпохе бидермайера.

Мода начала ХХ века размещать в гостиных комнатах на небольших столиках альбомы с открытками наследовала традиции бидермайера аналогично располагать альбомы для записей гостей, с визитными фотографиями, а также выставлять на всеобщее обозрение собственно семейные реликвии. Альбомы открытых писем - этого нового явления бытовой повседневной жизни - стали дополнительным, но непременным элементом убранства комнат зажиточной части публики, в некоторой мере заменив собой и вытеснив на периферию альбомы-предшественники.

К концу ХIХ века русская культура средних слоев городского населения, обывателей и мещан достигает апогея своего развития. Им близки идеи простоты и практичности, стремление к комфорту и уюту. Понятие красоты сцепляется в их сознании с представлениями об удобстве и благоустройстве. Они сознательно ограничивают воспринимаемый ими мир пространством собственного жилища. Поэтому каждый находящийся в нем предмет быта или интерьера всегда осознается ими как имеющий большое значение для формирования образа этого мира. Каждая вещь в этом маленьком мирке становится особенно важной, монументальной и освещается теплом человеческого отношения. Она не воспринимается с равнодушием и холодностью как обычный предмет обихода, подобный находящимся в других домах. Она обязательно украшена эмоциональными переживаниями, вязанными с ее приобретением, ее бытованием в домашнем интерьере, традициями семьи. И эта эмоциональная окраска мелочей жизни приобретает для человека преобладающее значение. Он начинает поэтизировать мир вещей, наделяет их одухотворяющей силой.

Открытка в этом одухотворенном личным отношением пространстве занимает свое место как документальное свидетельство переписки с близкими людьми или посещения той или иной местности, о которой сохранились ностальгические воспоминания. Открытки Е. М. Бем оказались созвучны умонастроениям такой публики. Гармония содержания ее работ заставляла забыть о внешнем мире и целиком сосредоточиться на маленьких радостях семейной жизни. Созданный ею мир был стабилен, так как базировался на достижениях тысячелетней мудрости русского народа - тех проверенных временем пословиц и поговорок, которые художница хорошо знала и которыми умело пользовалась при создании очередного рисунка. Миру ее образов можно было доверять, как можно было доверять опыту собственных бабушек и дедушек. В этом контексте творчество Е. М. Бем было созвучно эстетике бидермайера.

«Русский стиль» в ее работах можно назвать вторым привлекательным для покупателей открыток моментом. «Опаздывающее сознание» публики только к концу ХIХ века оценило, признало и полюбило русскую средневековую культуру. Более того, на работы, исполненные в «русском стиле» появился хороший спрос, что значительно повлияло и на популярность открыток художницы. Е. М. Бем в рамках этой тенденции даже наделяла своих персонажей чертами и атрибутами, им несвойственными. Например, в ее интерпретации Петр I на открытке «Из малого выходит великое», издание которой было приурочено к празднованию двухсотлетия Петербурга, выглядит слишком «по-русски».

Не удивительно, что творчество художницы вызвало массу подражаний. Уже к середине 1900-х годов стали появляться анонимные и подписные открытки, родственные работам художницы, как по сюжетике, так и по стилю и даже характеру шрифта. Спрос на новые рисунки Е. М. Бем был огромен, особенно он возрос в годы Первой мировой войны, до начала которой художница не дожила нескольких недель. В военные годы страх перед будущим прекрасно скрашивался патриотичными веселыми рисунками, в которых главными героями выступали дети. Рисунки также снабжались юмористическими присказками или стишками, словесно иллюстрирующими изображение и добавляющими ему занимательности и бесстрашия. Детские образы делали восприятие войны проще. Подход к ней с позиции ребенка сглаживал ужасы и тяготы военных действий, снимая вопрос о возможности гибели от рук противника совсем. Война становилась игрушечной, марионеточной, но не реальным событием.

Особенно много подражавших мотивам Е. М. Бем открыток издавали Никольская община Российского Общества Красного Креста и фабрика А. Ф. Постнова в Москве. В целом открытки, исполненные в подобной стилистике, характерны исключительно для московских издательств. Многочисленны образы ждущих своих ушедших на фронт женихов девочек-невест, вносящих лепту в победу пошивом военной одежды или получающих весточку от своего возлюбленного. Все эти разнообразные мотивы, обыгрывающие тему войны с весельем и большой долей патриотизма, несомненно, внесли свой, возможно значительный, вклад в подъеме духа в русском обществе в начале военных действий.

Тем не менее, эти многочисленные открытки-подражания, хотя и копировали основной прием Е. М. Бем - сопоставление образов детей с пословицами и поговорками, - но все-таки во многом теряли дух и сущность ее акварелей. Во-первых, был отвергнут «древнерусский» антураж, изображение которого требовало особых знаний. Заимствовалась лишь поверхностная образность ее работ, но трепетное и любовное отношение к любому изображенному ею персонажу и предмету утрачивалось. В подражаниях чувствуется ремесленность работы, отсутствие упоением творчества и вдохновения темой. Детские образы штампуются без разработки индивидуальной характеристики ребенка, как это было типично для каждой открытки Е. М. Бем. Они везде трактуются однопланово и создаются скорее по инерции, чем в рамках серьезных художественных раздумий.

Популярность открыток Елизаветы Бем и ее последователей понятна, ведь они в общественном сознании заняли пустующее место лубочной продукции и были также искрометны и занимательны, как и лубки.

Упрощенная художественная трактовка рисунков последователей художницы объясняется все большим их приближением к художественному языку «народной картинки» и стремлением благодаря этому охватить открыткой более широкие массы населения.

С другой стороны, эти открытки являются визуализацией состояния общественного сознания в начале ХХ века, в котором эпоха бидермайера с ее размеренным спокойствием и тяготением к домашнему быту и повседневным делам глубоко укоренилась и трансформировалась до понятия «мещанская культура». А творчество Елизаветы Бем было в России единственным и последним взлетом духовных настроений времени этой эпохи.

Список литературы

Касинец Э., Коган Е. «Альбомы есть зеркало души». О новой коллекции Константиновичей в Нью-Йоркской публичной библиотеке // Русское искусство. - 2006. - № 3. - С. 60-69.

Лаврентьева С. Друг детей - Е. М. Бем (биографический эскиз). - СПб., 1911.

Стасов В. В. Из деревенских воспоминаний. Силуэты Елизаветы Бем // Стасов В. В. Собрание сочинений. - СПб., 1894. - Т. 2. - С. 556-558.

Федорова Е. Д. Бидермайер. - М.: Белый город, 2005.

Хроника Красного креста // Вестник Российского Общества красного креста. - 1899. - № 23 (5 июня). - С. 328-329. Чапкина-Руга С. Русский стиль Елизаветы Бем. - М.: Захаров, 2007.

РО ИРЛИ, ф. 265, оп. 2, е.х. 194.

РО ИРЛИ, ф. 340, оп. 1, е.х. 1.

РО ИРЛИ, ф. 340, оп. 1, е.х. 7.

ЦГИА СПб., ф. 202, оп. 2, е.х. 1162.

Размещено на Allbest.ru