Метагеографические смыслы вятско-польского текста

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вятский государственный университет

Метагеографические смыслы вятско-польского текста

Десяткова Ольга Владимировна

к. культурологии, доцент

История русско-польских отношений полна противоречий. Начиная с XVIII века, в отдаленные губернии Российской империи поляки прибывали как по собственному желанию в поисках места службы, так и в ссылку. XIX век стал наиболее трагичным для поляков, отстаивавших независимость своей страны. В Вятскую губернию были сосланы более трехсот участников польского восстания 1830 г., а после восстания 1863 г. началась массовая ссылка в Сибирь и другие губернии империи. Исследователи не раз обращали внимание на вклад поляков в общественное развитие этих регионов. Несмотря на множество запретов, ссыльные способствовали развитию предпринимательства, сельского хозяйства и культуры, оказав влияние на сознание местной интеллигенции. Известно, к примеру, что сосланные в Вятку А. Красовский, виленский архиепископ, поэт, филолог А. Красинский и художник Э. Андриолли повлияли на творческое становление личности знаменитого русского художника Виктора Васнецова. А. Красинский участвовал в благотворительной лотерее, где разыгрывались произведения В. Васнецова, необходимые для обучения прославленного впоследствии живописца в Петербургской академии художеств.

Сосланные в отдаленные губернии поляки оказались в чужих землях, в окружении непохожих на них людей. Они осмысливали пространство своей ссылки, продуцируя его образы, формируя польский текст в культурном ландшафте российской провинции. Профессор В. Сливовская пишет: «…они создавали миф Сибири с его символом - трудящимся в рудниках, прикованным к тачке каторжником…» [15]. Таким образом, постижение знакового ландшафта России невозможно без изучения метагеографических смыслов польского текста. Географический образ, по словамтеоретика гуманитарной географии Д. Замятина, есть система взаимосвязанных и взаимодействующих знаков, символов, архетипов и стереотипов, ярко и в то же время достаточно просто характеризующих какую-либо территорию [8, с. 29]. Источники, связанные с вятской ссылкой, ещ? не становились предметом изучения с этой точки зрения. Одной из причин тому явилось ограниченное количество дошедших до нас текстов, однако обращение к ним также может внести вклад в исследование метагеографических аспектов польского текста русской культуры.

Вятская земля воспринималась как часть единого пространства, включающего в себя Сибирь, Урал, Север России. По утверждению В. Сливовской, сибирскими ссыльными считались прибывавшие в Архангельскую, Пермскую губернии. В Кракове в 1857 г. был опубликован «Список сосланных в Сибирь, а именно в Вятскую губернию, участников восстания 1831/1832, пребывавших там в 1832 году». В списке значились сосланные в Вятку польские офицеры - участники восстания 1830 г. [15]. Так, складывается представление о расположении Вятки в Сибири. Врач-литератор, общественный деятель второй половины XIX в. С.И. Сычугов писал своему родственнику: «Вятка была когда-то ссыльным городом, и потому публика, не обращая никакого внимания на географические карты, все представляла ее где-то в Сибири. А ведь Вятка находится от Москвы в таком же расстоянии, как Саратов, Пенза, Харьков… считающиеся почему-то очень близкими Москве» [12, с. 171].

Не удивительно, что и в сознании самих поляков внутренние губернии России, не входившие в географический локус Сибири, ассоциировались с ней. Этому способствовало несколько обстоятельств, одно из них - общность климата. В 1846 г. в вятской ссылке оказался один из лидеров польского демократического движения Генрих Каменьский. В своих письмах сестре Лауре он называет Вятку «страной зимы»: «Снега так неслыханно много, что даже вообразить себе это нельзя. Есть места, где полностью очищенные от снега тротуары похожи на выкопанный в снегу ров, достигающий прохожим до плеча, а для перехода на другую сторону улицы в снегу делают специальные ступеньки» [10, с. 384]. Суровая зима с долго длящейся ночью сменяется быстротечной весной и «псевдолетом», поляка удивляют продолжительные зимние ночи и длинные световые дни летом. Возникают ассоциации с далеким северным краем, где ссыльный надеется увидеть северное сияние. В 1986 г. в Варшаве были изданы воспоминания Августа Иванского, общественного деятеля и мецената, который в вятской ссылке пробыл около двух лет (1871-1873). Он также отмечал «суровый, нездоровый вятский климат с постоянными и часто меняющимися ветрами», «немощ?ные улицы с деревянными тротуарами, напоминающими клавиши» [6, с. 196].

Обширная территория ссылки, в которую вошла Вятская губерния, ассоциировалась с нецивилизованной Азией. Так, к примеру, для ссыльных Казани этот город стал пограничной географической точкой: «город считался преддверием Сибири, где заканчивался европейский мир, и откуда нельзя было бежать» [11, с. 125]. Образ нецивилизованного мира российской провинции рисует и Г. Каменьский, который описывает бытовое неустройство, противопоставляемое устроенному европейскому миру: «Дороги в городе настолько ужасные, что у нас такое было бы немыслимо» [10, с. 414]. «Вообрази себе немощеный город, в котором и речи нет о поливе улиц, а движение подвод и дрожек достаточно интенсивное» [Там же, с. 282].

Образ пространства ссылки, ассоциируемого с Сибирью как краем страданий, испытаний, ясно очерчен в текстах XX века. В годы Второй мировой войны в Кировской области оказались польские спецпереселенцы с Западной Украины и из Белоруссии, эвакуированные, беженцы, депортированные. Архивистами Государственного архива социально-политической истории Кировской области обнаружена «Вигилия польских изгнанников», тайно распространявшаяся в рукописных списках. В тексте рождественской песни перечислены необъятные пространства СССР, осмысляемые как земли изгнания и бесконечных скитаний. В священный вечер сочельника осиротевшие изгнанники ютятся

«В уральских избах, в лачугах Башкирии,

Мрачных землянках морозной Сибири,

В пустынях Азии: в Киргизии, Ташкенте - В пальмовых шалашах, едва спасающих от солнца, На берегах рек, в степях и лесах…» [7, с. 7].

Совместная молитва - акт единения, преисполненный надеждой на обретение Божественного дара свободы:

«Среди ночной тишины Бог нам родится

И скажет скитальцам: ЇНаступит время свободы?».

В другой песне («Коляда») польские изгнанники сравнивают себя с «песком, развеянным по широкому божьему свету», «сухими листьями с деревьев, которые разметал ветер судьбы». Как и «Вигилию», «Коляду» завершают чаяния божественного избавления «после тяж?лых потрясений»:

«…Бог все это исправит, Нас, изгнанников, благословит И отчизну нашу спас?т» [Там же].

Стремление сохранить религиозное единство, жертвенность, мессианизм - эти черты польского менталитета отмечал российский исследователь национального «психо-логоса» Г. Гачев. «Польский Космос», по его мнению, ? это не земное, а «надземное», воздушное бытие, «польскость» ? понятие не географическое, а духовное. «Даже парадоксально скажу, ? пишет Г. Гачев, - чем меньше Польши, тем больше поляка. Глубинная амбиция поляка - соперничество с Христом…» [3, с. 467]. Поэтому вопрос актуализации религиозной идентичности в контексте рассмотрения смыслов польского текста становится стержневым.

В чужой земле поляки вынуждены «жить как дикие», «не имея духовного прибежища». Конфликт внешнего и внутреннего мира коренился в отсутствии духовной связи с родиной, с объединяющей силой польской культуры - католичеством. Не случайно важнейшими центрами польской культуры в городском пространстве Вятки становятся места, где происходят католические богослужения, а поляки концентрируются вокруг появившегося здесь католического духовенства. Первая каплица, местонахождение которой неизвестно, была основана ксендзом доминиканского ордена из Гродно Шимоном Гилевским, высланным в 1834 г. и прослужившим здесь почти десять лет. Позже богослужения проводились в домовой молельне «католического архиерея» ? так называли А. Красинского, у которого бывали все католики Вятки. И, наконец, подлинным центром польской культуры стал основанный в Вятке кост?л, преобразивший облик города и до сих пор остающийся зримым символом Вятской Полонии.

В 1892 г. по ходатайству ссыльных поляков вятский губернатор А.Ф. Анисьин с санкции министра внутренних дел разрешил местным католикам открыть молитвенный дом. Через два года для поляков представился удобный случай выстроить в Вятке каменную каплицу. Выполненный варшавским архитектором К. Войцеховским проект на постройку каплицы был представлен в Строительное отделение Вятского губернского правления в январе 1896 г. В 1899 г. состоялась закладка костела во имя св. Александра и в память «государя императора Александра III» [2, с. 125]. Открытие костела состоялось 31 августа 1903 г. На рубеже веков город Вятка постепенно обретал черты эклектики и модерна, что, несомненно, было подчеркнуто в облике Александровского костела. Следует отметить, что К. Войцеховскому принадлежат планы и других католических соборов, выполненных для ссыльных поляков в этом стиле. К примеру, по его проекту была сооружена церковь в неоготическом стиле в г. Тобольске [4]. Александровский костел - однонефная постройка, имеющая форму латинского креста. В оформлении фасадов доминируют классицистические элементы, соединенные с формами барочного и романского зодчества. В нишах западного фасада расположены скульптуры апостолов Петра и Павла, над входом в храм - окно-роза, которое было украшено цветными стеклами. Руководил строительством молодой архитектор И.А. Чарушин, который в дальнейшем построит красивейшие здания стиля модерн в Вятке.

Пространственный текст имеет тотальный характер, проявляясь в литературном, живописном, фотографическом, архитектурном, скульптурном, бытовом аспектах. Теоретическая основа исследований знакового ландшафта города заложена в трудах семиотической школы. Город здесь рассматривается как «пространство семиозиса». В.Н. Топоров отмечал гетерогенный характер городского текста, на основе которого реконструируется определенная система знаков. Город, пишет исследователь о Петербурге, «говорит нам своими улицами, площадями, водами, островами, садами, зданиями, памятниками, людьми, историей…» [16, с. 274-275].

Александровский костел ? важнейший символ вятско-польского текста, однако, в городском ландшафте сохранились архитектурные памятники, связанные также и со светской культурой, с поляками, ставшими знаковыми личностями городского пространства, такими как С.О. Якубовский, оказавшийся в ссылке за участие в вооруженном мятеже 1863 г. Ссыльные поляки принесли на Вятку традиции своих «коварен», где пекли хлеб и сдобы высокого качества. Во владении С. Якубовского была булочная, кондитерское и пряничное заведение, магазины кондитерских изделий и музыкальных инструментов, семь хлебных лавок. Впервые в Вятке он организовал выпуск не только леденцов, но и шоколадных конфет нескольких сортов. У него же закупали торты, пирожные, мармелад [13]. По совету управляющего С.А. Ситникова Станислав Осипович организовал музыкальный салон, где проходили музыкальные вечера с выставкой-продажей роялей, пианино и фисгармоний. Штамп на билетах обозначил это новое заведение как «Кондитерско-музыкальный магазин С.О. Якубовского». Про Якубовского говорили: «Человек добрый, незлобивый, оказывал материальную поддержку бедноте, в особенности же ссыльным». Он умело вел дело и, будучи владельцем нескольких каменных домов, не стеснялся сам работать в кондитерской [17]. После смерти хозяина фирма продолжала существовать под его именем. С. Ситников сохранил традиции, сделавшие фирму, выражаясь современным языком, городским брендом: обычай посылать праздничные торты и бисквиты, приглашать детей на праздники. В воспоминаниях старожилов сохранились образы детства, связанные с кондитерской Якубовского: «…это было обыденное явление для нас пастись у кондитерской… Покрутимся в кондитерской, в булочной полюбопытствуем, а на дворе фабрики беготню устроим. А нас уже знали.

Кто-нибудь да выйдет - то пряников, то конфет, а бывало шоколаду вынесет…» [14, с. 46].

После 1917 года о доме С. Якубовского стали ходить легенды. При ремонте вскрылись глиняные горшки, в которых обнаруживались глиняные и даже золотые монеты. Как объясняет краевед А. Рева, это были «голосники», установленные в музыкальном салоне для улучшения акустики, а монетки - «всего лишь причуды состарившегося Станислава Осиповича, подбрасывающего их в голосники Їан счастье?» [Там же, с. 46-47].

В 1895 г. С. Якубовский возвел дачный дом необычной для вятских мест конструкции: деревянное бревенчатое здание, с наружной стороны выложенное узорочной кирпичной кладкой из привозного фигурного кирпича. Внутри стены были оштукатурены, сделаны лепные украшения плафонов и углов «на московский манер» [17]. Исследователи предполагают, что автором проекта также был К. Войцеховский.

Поляки оказывались в Вятке не только в результате ссылки. Так, уроженец Волынской губернии, выпускник Петербургской военно-медицинской академии А.Ю. Левитский был назначен младшим врачом вятского военного лазарета. После выхода в отставку он остался в Вятке, работал врачом. Благодаря своей подвижнической деятельности А. Левитский запомнился не только в Вятской губернии. Больные приезжали даже из дал?кой Сибири, так как больница Антона Юлиановича по своему уровню соответствовала лучшим столичным клиникам [1]. О личности всеми любимого врача и сегодня напоминает необычный особняк, построенный в 1910 г. по проекту Э.К. Нюквиста. Своими формами он напоминает жилые дома Англии, Голландии, прибалтийских стран [2, с. 6]. Согласно одной из местных легенд, врач Левитский заказал архитектору Э. Нюквисту дом в виде развевающегося красного знамени - в память о своем дальнем родственнике Иосифе Левитском, эсере-террористе, который 17 октября 1907 г. погиб при неудачной попытке покушения на вятского губернатора С.Д. Горчакова.

Немногочисленные источники - письма, произведения изобразительного искусства - говорят о том, что в польском тексте складываются поэтичные образы Вятки как тихого, гостеприимного, провинциального города: «У нас здесь очень красиво и исключительно рано начинается весна. Уже никакого следа снега, и за городом начинает показываться трава», ? пишет Г. Каменьский [10, с. 285]. Природный ландшафт осмысливается, фиксируется в слове, наполняясь культурными смыслами. Г. Каменьский рассказывает своей сестре о прогулках в «Загородном саду» и сосновом лесу, напоминающем ему «самый красивый английский парк», с противоположного берега «почти отовсюду виден город, который издалека производит лучшее впечатление, чем с близкого расстояния». Ссыльный «привык к очарованиям» охоты, лучшее место для не? - небольшой островок на реке Вятке, плавание к нему - «истинное удовольствие» [Там же]. Сады и парки - важная составляющая культурного ландшафта провинциального города. А. Иванский вспоминает о вятском общественном саде: «совсем ажурный», с двумя сотнями высоких бер?з, увенчанных вороньими гн?здами. И прекрасная река ? украшение города [6].

Живописный берег Вятки со стороны города запечатлел также и выдающийся польский художник Эльвиро Андриолли. С 1868 г. он прожил в Вятке три года, совместно с В. Васнецовым расписал городской Кафедральный собор. В 1869 г. Э. Андриолли создал овальный пейзаж «Пристань города Вятки», тонко проработанный карандашом и пером. По словам кировского искусствоведа, пейзаж носит романтический характер. В его основу легли собственные переживания художника, любившего природу с детства. В Вятке Э. Андриолли построил парусную лодку и плавал на ней в ветреные дни «для удовольствия и на удивление вятской публике, гуляющей по городскому саду». В этом пейзаже художник использовал сопоставление пространственных планов, показал панорамный вид на разлившуюся реку и Слободу Дымково. «Находящийся в тени крутой берег с березами, с ажурным силуэтом ротонды Александровского сада и постройками у воды звучит контрастом с освещ?нной солнцем широкой водной поверхностью с парусными лодочками и заречными далями» [9, с. 74].

Вынужденные на протяжении нескольких лет жить вдали от родины, ссыльные поляки оставляют воспоминания о характере местных жителей. Г. Каменьский, прощаясь с Вяткой, в своих последних письмах призна?т: «…она стоит в тысячу раз больше, чем я предполагал, покидая родину; я сохраню искреннюю симпатию к ее жителям и обществу, в котором встретился с самым сердечным гостеприимным приемом» [10, с. 450]. Он восхищается «искренним, простым, сердечным гостеприимством» вятчан, которое подчиняется только «долгу совести» и напоминает «родственную привязанность» [Там же, с. 452].

Сказанное позволяет сделать вывод о пространственных смыслах, отражающих внутренний мир ссыльных. Эти смыслы организуются в разноуровневую систему, включающую единый метагеографический образ российской ссылки-Сибири, нецивилизованной Азии и одновременно живописного провинциального городка. Вынужденные к длительному проживанию в Вятке, поляки по-разному приспосабливались к обстоятельствам новой жизни. Одни (Г. Каменьский, Э. Андриолли) с радостью покидают ссылку, другие остаются здесь (С. Якубовский). Чужое пространство преобразуется, становится своим. И ссыльные, и оказавшиеся в Вятке по долгу службы, обосновавшиеся здесь поляки стали частью культурной памяти, наполнили культурный ландшафт образами, воплощенными в художественных формах. До сих пор они определяют неповторимый стиль города.

Список литературы

вятка ссыльный поляк культурный

1. Архив А.Л. Рашковского. Врач Левитский, гражданин Вятки [Электронный ресурс]. URL: http://1archive-online. com/archive/rushkovsky/levitsky.html (дата обращения: 01.05.2013).

2. Безверхова Л.Б., Берлинских В.А., Берова И.В. Вятка: памятники и памятные места. Киров: ГИПП «Вятка», 2002. 255 с.

3. Гачев Г.Д. Космо-Психо-Логос: национальные образы мира. М.: Академический проект, 2007. 511 с.

4. Горохов В.А. Первое столетие Тобольского кост?ла [Электронный ресурс]. URL: http://www.t-i.ru/article/4949 (дата обращения: 01.05.2013).

5. Дворецкая Т.А. Возвращение добрых традиций // Из города над Вяткой: журнал Римско-католического прихода Пресвятого Сердца Иисусова в г. Кирове. 2003. № 2. С. 3-4.

6. Дворецкая Т.А. Участники польского восстания 1863-1864 гг. в Вятской ссылке: библиографический словарь. Статьи. Очерки. Киров: ГИПП «Вятка», 2002. 239 с.

7. Жаравин В.С. Вигилия польских изгнанников // Из города над Вяткой: журнал Римско-католического прихода Пресвятого Сердца Иисусова в г. Кирове. 2003. № 2.

8. Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук // Социологическое обозрение. 2010. № 3. С. 26-50.

9. Исупова Г.А. Эльвиро Андриолли, 1836-1893. Киров: О-Краткое, 2010. 111 с.

10. Каменьский Г. Письма из ссылки / пер. с польского А.А. Герасимчук. Киров, 1989. 481 с.

11. Новински Ф. Казань глазами польских ссыльных // Польская ссылка в России XIX-XX веков: региональные центры. Казань: Мастер Лайн, 1998. С. 124-130.

12. Петряев Е.Д. Литературные находки: очерки культурного прошлого Вятской земли. Киров: Волго-Вятское кн. изд., 1981. 288 с.

13. Петухова М. «Ссыльный» бизнес [Электронный ресурс]. URL: http://bnkirov.ru/articles/4578 (дата обращения: 09.07.2013).

14. Рева А.А. Гриневский на службе у С.О. Якубовского (неизвестная фотография писателя) // А.С. Грин: взгляд из XXI века: к 125-летию Александра Грина: сборник статей по материалам Международной научной конференции «Актуальные проблемы современной филологии». Киров: Изд-во ВятГГУ, 2005. С. 42-48.

15. Сливовская В. Польская Сибирь - мифы и действительность [Электронный ресурс]. URL: http://www.novpol.ru/ index.php?id=1262 (дата обращения: 19.04.2013).

16. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического: избранное. М.: Издательская группа «Прогресс» ? «Культура», 1995. 624 с.

17. Якубовский Станислав Осипович [Электронный ресурс]. URL: http://marihistory.ru (дата обращения: 09.07.2013).

Размещено на Allbest.ru