Роль теургии в формировании символистского мировидения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль теургии в формировании символистского мировидения

Наталья Эдуардовна Марцинкевич

Кафедра русской и мировой литературы

Гомельский государственный университет им. Ф. Скорины, Белоруссия

В статье раскрывается содержание понятия «теургия». Теургия рассматривается как важнейшая категория эстетики младосимволизма, связанная с рядом ключевых идей и понятий: символом как таковым, идеей жизнетворчества, концепцией всеединства и синтезом искусств, с Софией / Мировой душой, с представлением о поэте как пророке. Теургия в понимании символистов предполагает соединение древней мистериальной теургии со «свободной теургией» Вл. Соловьева, а также с элементами христианской и оккультной мистической практики. Как и у Вл. Соловьева, у «младших» символистов речь идет, скорее, о варианте теургии - «софиургии».

Ключевые слова и фразы: символизм; теургия; софиургия; боготворчество; красота; всеединство; Мировая душа; София.

теургия русский символизм эстетика

Детальное изучение феномена теургии в рамках русского символизма началось только в последнее время (напр., в работах В. В. Бычкова, З. Р. Жукоцкой, Л. Силард) [3; 5; 8] и до сих пор сохраняет свою актуальность. Теургия, будучи одним из ключевых понятий русского символизма, связана с основными проблемами символистского творчества, поэтому разъяснение сути теургизма представляется чрезвычайно важным для понимания символизма. Основная проблема заключается в том, что древняя и символистская теургия отличаются друг от друга, к тому же символисты не предложили единой и ясной формулировки этого понятия, как следствие, его семантическое поле оказалось несколько размытым. Задачи настоящей статьи - выявить специфику символистского понимания теургии и определить ее роль в формировании символистского мировидения.

Теургия (греч. theos - бог, ergon - работа; букв. - боготворчество) - исконно теологический термин, для русского младосимволизма это важнейшая категория эстетики. А. Ханзен-Леве полагает, что русский символизм с 1900 до 1906(7) гг. можно назвать «теургическим», потому что в этот период развития символизма искусство намеренно подчиняет себя религии и мифу, стремится стать религией в широком смысле. В результате эстетические функции, художественные структуры и язык заменяются религиозными и мифологическими [10, р. 57]. Теургию младосимволисты считали главным принципом культуры будущего, так как в теургии решаются конечные цели развития культуры: преображение личности и всей жизни, преодоление их раздробленности и обретение цельности духовного и материального аспектов бытия. Согласно представлениям символистов, новое искусство в своей основе должно быть синтетично, символично и религиозно, или иначе - теургично. По сути, такое искусство должно выйти за пределы собственно культуры и стать сверхкультурным. Символизм как искусство нового типа подготавливает будущую теургию.

Теургия как культурное явление впервые была осмыслена в поздней античности в философии неоплатонизма. Именно тогда были предприняты попытки теоретически обосновать магическое искусство, и с этой целью был употреблен термин «теургия». Античный философ-неоплатоник Ямвлих понимал теургию как отражение и участие божества в земном человеческом мире (присутствие бестелесного в телесном, высшего в низшем) и приобщение человека к божеству (восхождение низшего к высшему). Цель теургии - соединение человека с божеством. По Ямвлиху, подобное единение возможно только благодаря символам. В символе соединяются материально-чувственная и идеально-умопостигаемая сферы, следовательно, при помощи символа теург способен восходить от материального к идеальному. Теургия прямо связана с мистерией, которая и есть собственно ритуальное оформление теургии. Ямвлих выделяет несколько типов мистериальной теургии: мантика (способность человека, одержимого богом, пророчествовать, предсказывать судьбу), жертвоприношения и молитва. При помощи этих священных действий теург совершает душевное восхождение к божеству и полностью или частично соединяется с ним [6, с. 254-259].

Символисты увлекались эллинизмом, в частности неоплатонизмом, реактуализировали элевсинские и египетские мистерии, античную трагедию, где сохранена первоначальная связь с теургическим действием. Обращение к архаичным формам искусства способствовало возрождению теургического мироощущения. На эллинизм как исток символизма неоднократно указывал Вяч. Иванов, об этом он говорит и в «Заветах символизма» (1910). Исполнение поэтом «внутреннего канона» в понимании Иванова предполагает возвращение к первоначальным истокам, задачам и средствам поэзии, воскрешение античных форм искусства и, как следствие, обращение к мистерии. Обращаясь к явлению теургии, символисты опирались на древнюю религиозную традицию (непосредственно сами мистерийные культы), платонизм и неоплатонизм, христианские, средневековые мистические и оккультные традиции, Данте, Дж. Бруно, немецкую идеалистическую философию (прежде всего на Шеллинга) и ранний немецкий романтизм, философию Вл. Соловьева и Ф. Ницше.

Богоявленность, ожидание чуда, откровение, провиденциализм, принцип восхождения/нисхождения - все эти элементы теургической модели нашли отражение в символизме. Прежде всего для символистов была важна идея теургии как бого(со)творчества. Цель символистского творчества - эстетическое преображение действительности, переорганизация жизни с помощью символа, жизнетворчество. Вяч. Иванов подчеркивает, что поэзия по своей природе - «действенное», преображающее искусство и, в конечном счете, жизнетворчество [5, с. 188]. А. Блок, конспектируя в записной книжке доклад Иванова (с которым тот выступил в петербургском «Обществе ревнителей» 26 марта 1910 г.), особенно выделяет мысль о практических целях искусства: «Символизм - есть воспоминание поэзии о ее первоначальных целях и задачах, <…> а именно - ПРАКТИЧЕСКИХ. Искусство - практическая цель! Поэзия практична и была первоначально практичной. И все искусства» [1, с. 169]. У символистов идея теургического преображения жизни при помощи искусства восходит к мистико-утопическому панэстетизму, к представлению о том, что красота способна преобразить реальный мир. Высшим проявлением прекрасного для символистов является искусство [7, с. 459]. На представления символистов об искусстве прежде всего оказала влияние философия искусства Вл. Соловьева, а также идеи Шеллинга (воспринятые непосредственно из первоисточника и через посредство философии Соловьева) и в целом йенского романтизма. Эстетическая теория Соловьева основана на категории красоты, которую он понимает как эстетическую, этическую и философскую категорию и рассматривает в тесной взаимосвязи с другими понятиями своей философской системы. Красота у Соловьева - один из модусов всеединства, это реальная сила, которая действительно преображает материальный мир; через красоту раздробленный мир возвращается к божественному всеединству. В отличие от природы в искусстве красота воплощается в своей совершенной форме, а высшими из искусств Соловьев считает музыку и отчасти чистую лирику, где подлинная красота проявляет себя прямо, или магически, без каких-либо условностей и материальных ограничений [9, с. 399]. Об этом он пишет в статье «Общий смысл искусства» (1890). Искусство, по мнению Соловьева, имеет практическую задачу: оно преобразует действительность, ведет ее к реальному улучшению: «Совершенное искусство в своей окончательной задаче должно воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, а и в самом деле, - должно одухотворить, пресуществить нашу действительную жизнь» [Там же, с. 404]. Таким образом, понятая задача искусства имеет теургическое значение. Окончательное исполнение высшей задачи искусства Соловьев относит к концу мирового процесса, а существующие ныне искусства рассматривает как частные и отрывочные «предварения» совершенной красоты.

Философия Соловьева была теоретическим фундаментом русского символизма, и теургию символисты рассматривали так же, как и Соловьев, в контексте идеи положительного всеединства. И так же, как и у Соловьева, теургия в понимании символистов не имеет ортодоксально-церковного характера. В «Философских началах цельного знания» (1877) Соловьева речь идет о «свободной теургии», которую он понимает как «цельное творчество»: синтез мистики, изящного искусства и технического художества [Там же, с. 174]. Отличие «свободной теургии» от древней Соловьев видит в том, что мистика, изящное искусство и техническое художество внутренне свободно сочетаются в синтезе и сознательно служат высшей цели, которая мистична по своей сути, - «общению с высшим миром путем внутренней творческой деятельности» [Там же]. Таким образом, творчество в понимании Соловьева теургично по своей природе.

В основании символистского теургического творчества лежит представление об исходном единстве всех явлений, восходящее к мифологическому изоморфизму и далее к платоникам и неоплатоникам, гностикам, философии Шеллинга, Вл. Соловьева и другим философским системам. Основа этого единства - Мировая душа. Категория Мировой души у символистов восходит к разным традициям, но всегда связана с представлением о космическом всеединстве [8, с. 106]. Для символистов были важны идеи посредничества и креационизма, изначально заключенные в понятии Мировой души. Поэта символисты считали наследником и выразителем Мировой души. Мысль о том, что поэт совершает творческий акт, подобно Мировой душе, Иванов развивает в «Заветах символизма»: художник из символов «ткет драгоценное покрывало Душе мира, как бы творя природу, более духовную и прозрачную, чем многоцветный пеплос естества» [5, с. 189]. В философии Соловьева устроительницей мира является София. Представление о творческой деятельности Софии восходит к библейской Софии Премудрости Божией - «художнице» при Боге (Притч. 8:30). София, как художница, творит мир, воплощая в нем принцип божественной красоты. Соловьев рассматривает Софию в различных аспектах. В онтологическом аспекте София есть всеединство в Боге, в эстетическом - красота. В реальном мире София проявляет себя как красота и гармония. София и есть та самая абсолютная красота, которая спасет мир: окончательная реализация софийного принципа всеединства в реальном мире приведет мир к преображению. В философской системе Вл. Соловьева понятия Софии и Мировой души сложно соотносятся между собой, то почти сливаясь в единое целое, то кардинально различаясь. Как и у Соловьева, у «младших» символистов речь идет, скорее, о варианте теургии - «софиургии» (термин и позиция С. Н. Булгакова) [2]. Так, символисты сделали своей формулой фразу, которой заканчивается вторая часть «Фауста» Гете, - слова мистического хора: «Вечно Женственное влечет нас ввысь». Вечная Женственность есть воплощение софийного принципа, а влечение ввысь - теургический, или точнее - софиургический, акт восхождения человека к божественному началу.

Итак, символисты перенесли изначально религиозный термин «теургия» в сферу художественного творчества, при этом само творчество они наделяли религиозными функциями и воспринимали как деятельность по преображению реальной жизни. В художественной системе символизма теургия связана с рядом важных идей и понятий. Теургии требует сам символ, как его понимали символисты: символ соединяет реальное и идеальное; отражает высшую, трансцендентную реальность; «восхищает» поэта от реального к реальнейшему. Теургия символистов базируется на философии всеединства Вл. Соловьева и его концепции «свободной теургии», связана с Софией/Мировой душой, с представлением о поэте как пророке, визионере, посреднике между реальным и идеальным мирами. Теургическое мировосприятие символистов обусловливает идею культурного синтеза. Теургия, как ее понимали символисты, предполагает свободный синтез искусств, философии, науки и религии, базируется на эстетическом критерии, где красота есть реальное средство преображения мира, и обосновывает творчество, в основе которого лежит откровение как основной способ познания мира.

Список литературы

1. Блок А. А. Записные книжки: 1901-1920. М.: Худож. лит., 1965.

2. Булгаков С. Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. 415 с.

3. Бычков В. В. Русская теургическая эстетика. M.: Ладомир, 2007. 746 с.

4. Жукоцкая З. Р. Свободная теургия: культурфилософия русского символизма. М.: РГГУ, 2003. 288 с.

5. Иванов В. И. Заветы символизма // Иванов В. И. Родное и вселенское / сост., вступ. ст. и прим. В. М. Толмачева. М.: Республика, 1994. С. 180-190.

6. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М.: Искусство, 1988. Т. 7. Последние века. Кн. 1. 414 с.

7. Минц З. Г. Блок и русский символизм // Минц З. Г. Александр Блок и русские писатели. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. С. 456-536.

8. Силард Л. К проблеме «теургического постулата» // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. С. 102-135.

9. Соловьев В. С. Сочинения: в 2-х т. / общ. ред. и сост. А. В. Гулыги, А. Ф. Лосева. М.: Мысль, 1990. Т. 2. 822 с.

10. Hansen-Lцve Aage A. Искусство как религия: поэзия раннего символизма // Christianity and the Eastern Slavs / ed. by Boris Gasparov, Robert P. Hughes, Irina Paperno and Olga Raevsky-Hughes. Berkeley - Los Angeles - London: University of California Press, 1995. Vol. III. Russian Literature in Modern Times. P. 57-111.

Размещено на Allbest.ru