Феномен детства в европейской культуре: от скрытого дискурса к научному знанию

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФЕНОМЕН ДЕТСТВА В ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ: от скрытого дискурса к научному знанию

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

кандидата культурологии

Мамычева Диана Ивановна

Санкт-Петербург 2009

Работа выполнена на Секторе языки культур в Российском институте культурологии

Научный руководитель: доктор культурологии, доцент Мордовцева Татьяна Васильевна

Официальные оппоненты: доктор культурологии, доцент Никифорова Лариса Викторовна

доктор культурологии, доцент Цветаева Марина Николаевна

Ведущая организация ФГОУВПО «Южный федеральный университет»

Защита состоится «____»___________ 200__ года в ______ часов на заседании совета Д.212.232.55 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделевская линия, д. 5, факультет философии и политологии, ауд. ______

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан «_____»_________________200__ г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат философских наук, доцент

А.А. Никонова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена анализу феномена детства как важнейшему явлению социально-антропологической действительности европейской культуры, отражающему динамику дискурсивного бытия человека, самоопределяющего свои ранние возрастные периоды в различных парадигмах научного знания.

Актуальность темы исследования обусловлена поиском решений важнейших антропологических проблем в контексте культуры, задающей ценностно-смысловое измерение феноменов, влияющих на переживание и осмысление человеком важнейших событий своей жизни, среди которых на первое место выступают рождение и смерть, детство и старость.

Вопросы о том, что есть детство в сравнении с взрослостью, или, когда начинается и заканчивается детство, может ли человек воспринимать себя «вечным ребенком» следует отнести к числу тех, которые имеют разный ответ в зависимости от исторических, психологических, социальных и прочих условий. Если в архаической культуре человек рождался в акте инициации, чем доказывал свое право на социальное существование в определенном гендерном статусе, то в этот исторический период детство следует понимать как феномен потустороннего бытия, а именно, того мира, в котором еще нет человека. И, напротив, в контексте европейской рациональности антропологический план бытия культуры сфокусирован на детстве как судьбоносном начале человеческой истории, преобразующей окружающий мир в соответствии с потребностями разума и воли. Здесь детство оказывается важнейшим атрибутом социокультурного измерения личности, а затем трансформируется в культурный идеал, опредмеченный в разветвленной инфраструктуре детства.

Ребенок является творением культуры взрослых людей, и в тоже время, он приспосабливает и подчиняет окружающих, т.е. изменяет уже сложившиеся культурные образцы, нормы отношений к себе, выступая полноправным субъектом культуры. Вовлеченность ребенка и взрослого в символический обмен приводит к становлению общего коммуникативного поля культуры, в призме которого и осмысляется феномен детства, подверженный тем же изменениям, кризисам или расцветам, что и культура.

Актуальность исследования феномена детства в пространстве европейской культуры, таким образом, обусловлена не только логикой развития бытия культуры как целого, но и антропологической ценностью ребенка, реализующего себя в культуре «здесь» и «сейчас», согласно замыслу творения культуры взрослого человека. Характер отношений к детству - свидетельство способности взрослого оправдать свое историческое и личностное назначение по отношению к идущему поколению. Смещение акцентов в осознании степени социальной самореализованности от периода детства к эпохе зрелости приводит к замедлению темпов культурной динамики: общество стремиться исправить ошибки на ходу, корректируя поведение взрослого человека и призывая его менять сложившиеся стереотипы, вместо того чтобы вовлечь ребенка в диалог культурного сотворчества идеалов, ценностей, смыслов. Поэтому понимание пространственно-временного контекста, в котором проявляется бытие ребенка, имеет значение не только для актуального момента в развитии культуры, но и влияет на ее будущее.

Степень научной разработанности проблемы

Наиболее ранний опыт философской рефлексии детства как иносказательного образа начал бытия отражен в наследии Гераклита, Платона, Аристотеля. Средневековая философская традиция христианского канонического толкования детства сложилась в рамках учения о благочестии человека, достижении им того состояния плотской «безгрешности», которым обладает ребенок, что наиболее ярко описано в сочинениях Аврелия Августина, Пьера Абеляра, Фомы Аквинского. Антропоцентрический характер философии Возрождения повлиял на концептуальный сдвиг в осознании возрастных периодов жизни человека, среди которых детство предстало наиболее значимым для воспитательных, нравоучительных воздействий, приближающих личность к общественному идеалу. Таким был образ детства у Пико дела Мирандолы, М.Монтеня, Эразма Роттердамского. Новое время и Просвещение постулировали необходимость не только воспитания, но и обучения ребенка как потенциального мыслителя, активного преобразователя мира, на что обращали внимание Дж.Локк, Вольтер, Д.Дидро, Ж.-Ж.Русо. Первые научные и философские систематизации учения о детстве принадлежат И.Канту, И.Фихте, Л.Фейербаху, размышления которых актуализировали опыт ранних воспоминаний о собственном детстве как экзистенциальной драме С.Кьеркегора, Ф.Ницше, Ж.-П.Сартра, М.Хайдеггера, Х.Арендт. Продолжили философскую рефлексию детства в призме отношений со взрослым человеком, открывающим впервые мир ребенку, М.Бубер, Ж.Лакан, Э.Левинас, М.Фуко, Х.Шуес. Русская философия в лице Н.Бердяева, С.Н.Булгакова, В.В.Зеньковского, И.А.Ильина, В.В.Розанова и др. развивалась под воздействием православного учения о детстве как предмете родительской заботы, обязанности человека по отношению к замыслу Бога.

Дальнейшие научные и философские систематизации исследований детства привели к становлению отдельных дисциплин и отраслей теоретического и практического знания в России и за рубежом. Большой вклад в понимание детства как социального феномена внесли работы А.Г.Кислова, Э.А.Куруленко, Е.М.Рыбинского, Д.И.Фельдштейна, Т.В.Щитцовой, С.Н.Щегловой. Результатом методологического поворота явилось направление - философия детства, обозначенное А.И.Авериной, В.В.Гречанным, А.А.Грякаловым, Е.Золотухиной-Аболиной, А.П.Мозеловым, А.М.Соколовым, Н.С.Юлиной и др. Беспрецедентными по своей культурологической значимости являются работы И.С.Кона, который одним из первых в российской философии культуры преодолел узость психолого-педагогического измерения детства и открыл его в качестве исторической реальности, знаково-символического мира, продукта социальных отношений, требующего осмысления в категориях самобытности, феноменальности, равноправности. Исследование различных феноменов в контексте хронотопа культур представлено фундаментальными работами М.М.Бахтина, В.С.Библера, А.Я.Гуревича, В.Л.Рабиновича, которые служат основой культурологической теоретизации детства.

Российские этнологи, историки, культурологи заметно обогатили и предметно насытили область педагогической антропологии, утвердив парадигму социокультурной определенности детства как периода повышенной заботы со стороны взрослых, среди них - А.И.Азаров, Т.А.Бернштам, Н.А.Бутинов, С.Д.Домников, О.Е.Кошелева, Л.С.Лаврентьева, Е.В.Ревункова, А.В.Сергеева, Е.С.Соболева, И.И.Шангина и др. В рамках этой традиции появились исследования семиотической образности игры и языка ребенка С.Б.Адоньевой, Е.А.Покровского М.П.Чередниковой, Ю.В.Эккемеевой; культурологических реконструкций детского фольклора А.Ф.Белоусова, В.А.Василенко, Г.С.Виноградова, О.Н.Гречиной, М.В.Осориной, О.И.Капицы.

В зарубежной философии и антропологии культуры классическими образцами исследований детства стали работы Л.Леви-Брюля, Л.Леви-Строса, Б.Малиновского, Э.Б.Тайлора, Дж.Фрезера, открывшие широкие перспективы для этнологических изысканий, М.Мид, предложившей типологию культур в связи с институционализацией отношений к ребенку. Не менее важной в методологическом плане является работа Ф.Арьеса, без анализа которой в настоящее время немыслимо ни одно из культурологических исследований детства, раскрывающих его историко-цивилизационную релевантность. На стыке истории и философии культуры сложилось весьма самобытное направление психоанализа и психоистории детства, у истоков которого стояли Л.Демоз, Э. Нойманн, О. Ранк, З.Фрейд, Э.Фромм, Э.Эриксон, Г.Юнг. Весьма перспективными для компаративных исследований в социологии и культурологии детства являются работы К.Калверт, Л. де Маис, Б.Хакавальт, Д.Херлихи, С.Шахар и др.

Современные трансформации детства стали предметом анализа зарубежных исследователей, в числе которых Л.Бюхнер, Д.Букингэм, М.Дюбуа, Г.-Г.Крогер. Отдельные аспекты индивидуализации детства представлены П.Бюхнер, Х.Цахер, понятие эмансипации детства разработано У.Беком, Х.Попитцем. В контексте кризиса культуры и нивелирования границ между детством и взрослостью представлены исследования М.Виннса, Н.Постмана, Д.Рихтера, Х.Хенгста.

Образовавшееся предметное поле исследования феномена детства имеет многочисленные лакуны, одна из которых появилась в результате нивелирования антропологического идеала, определенного ценностно-смысловым своеобразием европейской культуры, стремящейся закрепить личностное начало человека в его детстве, постулировать взрослого исходя из особенностей его ранней истории жизни. Рефлексивное возвращение к детству конституирует социокультурную сущность личности в различных дискурсах о ребенке как особом типе человека.

Объектом исследования является дискурсивная опосредованность образа человека европейской культуры.

Предмет исследования - способы описания детства как периода социокультурного становления личности в западно-европейской антропологической традиции.

Цель и задачи исследования

Цель исследования заключается в выявлении антропологической предметности дискурсов, отражающих изменчивость, подвижность, историческую и социальную обусловленность феномена детства в пространстве европейской культуры.

В соответствии с целью в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- выявление адекватности смысла и значения понятий, концептуализирующих детство в философских интерпретациях культуры;

- определение моделей отношения к детству на примере различных стилей инкультурации ребенка;

- установление конституирующих признаков культурантропологического дискурса детства;

- описание специфики знаково-символической образности детства как переходного состояния в обретении человеческой идентичности;

- обоснование двойственности христианской церковной и народной традиций описания границ детства;

- проблематизация предпосылок развития научных исследований детства в западно-европейской культуре рубежа XIX-XXвв.

Гипотеза исследования

Способы описания детства как феномена культуры отражают изменчивость рефлексивного опыта человека в определении начала и смысла жизни на различных этапах развития западно-европейской гуманитарной мысли. В условиях современных темпов социализации и инкультурации личности детство подвергается усиленной экспансии со стороны норм, ценностей, идеалов культуры, регулирующих отношения взрослых людей, что приводит к вытеснению дискурса детства и утрате им символической реальности. культура детство инкультурация ообразность

Методологическая база исследования основана на фундаментальных положениях философской и культурологической науки, определяющих смысловой контекст описания и объяснения детства как феномена культуры. Междисциплинарный характер диссертационного исследования, тематизирующего детство в дискурсах философии, культурологии, антропологии и религиоведения обусловливает выбор соответствующих методов познания, ведущих к пониманию закономерностей и связей культурных явлений, влияющих на конституирование исторически изменчивого образа ребенка.

В качестве методологического регулятива использовались принципы историзма, системно-структурного анализа, теоретической реконструкции и моделирования социальных процессов в культуре. Общенаучные методы - синхронный, диахронный и др. применялись в связи с описанием и объяснением образов детства в контексте западно-европейской философской и научной гуманитарной мысли. Историко-ретроспективные аспекты исследования детства обусловили генерализацию методов исследования хронотопа культуры М.М.Бахтина, диалогики культур В.С.Библера, исторической антропологии А.Я.Гуревича. Обращение к источникам по этнологии, фольклористике, семиотике, психоанализу определило выбор методов, апробированных в зарубежных исследованиях Ф.Арьеса, М.Мид, Л.Демоза, З.Фрейда, К.Юнга, в работах российских специалистов: И.С.Кона, А.Г.Кислова, Е.М.Рыбинского, С.Н.Щегловой.

Научная новизна исследования определяется следующими результатами:

- классифицированы философские категории, определяющие культурологический смысл феномена детства;

- выделены основополагающие принципы отношения к детству на различных стадиях социокультурогенеза;

- выявлены предпосылки развития дискурса детства в контексте диалога культур ребенка и взрослого;

- представлен архаический тип культуры, определяющий пространственно-временную «переходность» детства;

- раскрыт механизм удвоения смыслов детства в европейской христианской и народной культуре;

- установлен мировоззренческий перелом в осмыслении феномена детства в западно-европейской культуре рубежа XIX-XXвв., отразившийся на инверсии дискурса детства.

Положения, выносимые на защиту

Понятие детства приобретает философский смысл одновременно с идеей начала бытия человека в культуре как творца своей жизни, определенной границами рождения и смерти. Ответственность человека за собственное детство ставится в зависимость от стремления личности актуализировать смысл жизни и передать накопленный опыт следующим поколениям, обусловив, таким образом, развитие культуры. Осознание важности детства как потенциального ресурса прогресса культуры определило философское содержание теорий социализации и инкультурации личности, способствующих закреплению аксиологического смысла детства.

Феномен детства в культуре подвержен воздействию господствующих установок, стереотипов его восприятия как этапа подготовки человека к взрослой жизни, включенного или исключенного из символической реальности существующих дискурсов. Отсутствие детства как смыслозначимого явления культуры опосредует неразвитость представлений о нем, нивелирование детского языка как уникальной семиотической системы, санкционированность детского насилия вплоть до инфантицида. Проявление детства в социкультурной жизни обусловливает становление дискурса, определяющего его ценностно-смысловое место и положение в иерархии связей с другими субъектами культуры, закрепляет за ним совокупность прав, легализующих жизнь и свободу ребенка.

Инкорпорирование ребенка в мир культуры осуществляется при непосредственном участии взрослых как медиаторов и трансляторов норм, способов и средств вживания в культуру, адекватных их представлению о сущности детства. В становлении детства как феномена культуры ведущую роль играет доминирующий идеал человека, в соответствии с которым развитие личности приобретает целенаправленный характер. Антропологическое измерение детства гипостезирует его равенство как субъекта культуры среди других участников культурных процессов.

Пограничность детства в пределах бытия и небытия культуры характерна для архаических представлений о «рождении» человека в качестве члена социального целого посредством обретения им атрибутов индивидуальности в ходе возрастных инициаций. Переход из одного мира в другой, в мир норм и правил культуры людей символизировал изменение статуса, приобретение права иметь собственное имя и распоряжаться им. Рождение человека, происходившее в результате символической смерти, обесценивало его дородовую жизнь, что исключало детство из числа значимых периодов.

Повышенное внимание к детству как периоду подготовки человека к взрослой жизни обнаруживается в христианстве, которое открывает этот феномен в связи с культом Иисуса-Младенца. Ниспровержение природной сущности человека как греховного существа возвышает наиболее ранний возраст, когда разрушительное воздействие физических привязанностей еще не привело к духовно-душевной смерти личности. В интерпретациях народной, низовой культуры христианский образ замещается стереотипом «неполноценности» человека в детстве, его физической, умственной и душевной ограниченности, на фоне чего возрастает значение зрелости как периода наивысшего развития личности.

Культура модерна фокусирует детство в измерении необходимых человеку социальных качеств, приобретаемых им в процессе социальных взаимодействий и превращает его в феномен повышенной заботы старшего поколения о младшем, что отражается на изменениях в языке ребенка и взрослого. Дальнейшие стремления подчинить детство существующим нормам, ценностям, идеалам культуры с целью опережения возрастных темпов социальной и культурной адаптации ребенка вызвали смещение границ детства, его эмансипацию и суверенизацию в статусе полноправного субъекта социокультурных взаимодействий. Коренной перелом в осмыслении детства как важнейшего периода развития личности, обусловливающего любые изменения в культуре, произошел в западно-европейской науке к концу XIX - началу XX вв.

Теоретическая значимость исследования состоит в культурологическом анализе исторически изменчивых способов описания детства на основе рефлексивного опыта человека о смысле бытия, имеющего начало в реальном или символическом акте рождения. Выявлены особенности феномена детства в европейской культуре, отражающие динамику отношений различных возрастных категорий лиц, наделенных обязанностью передавать опыт предшествующих поколений в овладении окружающей реальностью с целью сохранения непрерывности культурных процессов и обеспечения условий для развития личности в культуре. Определена доминирующая установка социокультурной актуализации личности, выразившаяся в понимании детства как подготовительного этапа жизни человека, обусловливающего успешность его дальнейшего развития как субъекта культуры.

Практическая значимость: полученные в результате исследования выводы и предложенный аналитический материал могут быть использованы при разработке учебных курсов и составлении учебных пособий по теории и истории культуры, философии культуры, педагогической антропологии, антропологии детства.

Апробация исследования. Основные идеи и результаты диссертационной работы изложены в публикациях автора. Положения и выводы обсуждались на кафедре философии Таганрогского государственного педагогического института, на секторе языков культуры в Российском институте культурологии.

Ключевые проблемы и способы их решения неоднократно представлялись в докладах и выступлениях на научных конференциях различного уровня: Всероссийской научно-практической конференции «Теоретические и прикладные проблемы детской антропологии» (Ставрополь, 2003); Международной конференции «Информация, коммуникация, общество» (Санкт-Петербург, 2004); IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005); Научной конференции в рамках Дней петербургской философии «Мужское и женское в культуре» (Санкт-Петербург, 2005) Первом Российском культурологическом конгрессе (Санкт-Петербург, 2006); Всероссийской научно-практической конференции «Неклассическое общество: векторы развития» (Владимир, 2008); Втором Российском культурологическом конгрессе (Санкт-Петербург, 2008).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав содержащих шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы, включающего 203 источника.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность выбора темы, анализируется степень ее разработанности в философской и культурологической науке, формулируются объект и предмет исследования, определяется цель и задачи исследования, формулируется научная гипотеза, представляется методологическая база исследования, утверждается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представляются положения, выносимые на защиту, содержатся сведения об апробации и структуре диссертации.

В первой главе «Культурологическое измерение феномена детства» дано определение категории детства как изменяющегося, неустойчивого явления культуры, зависящего от сложившихся в обществе стереотипов восприятия ребенка, его социального статуса и положения в культурной картине мира. Становление и развитие феномена детства рассматривается в контексте знаково-символического пространства, созданного взрослыми с целью инкорпорирования ребенка в мир культуры и передачи опыта предшествующих поколений, что обусловливает формирование метадискурса как средства вживания в актуальную культуру.

Первый параграф «Понятие детства в философии культуры» посвящен исследованию философской ретроспективы смысла понятия «детство», которая отражает смену антропологических парадигм и трансформацию взглядов на значимость раннего периода жизни в становлении зрелой личности. Анализ философских воззрений Платона, Аристотеля, обращение к их трудам, дает основание заключить, что античная культура не выделяла детство в качестве самобытного феномена, рассматривая рождение ребенка как необходимость продолжения рода и естественный «плод» Эрота. Эта же мысль встречается в исследовании современного антиковеда А.Боннара, который обращался к социально-политическому контексту в объяснении бесправного положения детей в греческом полисе, и зависимости их жизни от воли родителя.

В эпоху средневековья происходит переосмысление детства, поскольку оно наполняется смыслом христианского учения о спасении души, что находит отражение во взглядах Аврелия Августина, Пьера Абеляра, Фомы Аквинского, выделяющих духовно-ценностную природу ребенка как существа, вынужденного страдать вместе со всем человеческим родом.

Антропоцентрический характер философии Возрождения повлиял на изменение представлений о детстве, что привело к возникновению новых понятий, конкретизирующих периоды подготовки человека к социальной жизни, этапы его физического, умственного и нравственного взросления. Философы гуманисты, Пико дела Мирандола, М.Монтень, Эразм Роттердамский постулируют идею воспитания ребенка, восходящую к замыслу Божественного творения человека, что обусловливает разработку педагогических концепций воспитания и обучения ребенка в философских учениях европейских просветителей Дж.Локка, Вольтера, Д.Дидро, Ж.-Ж.Русо и др. В это же время в европейской культуре отмечается поворот к детству и его становление в качестве феномена культуры, продукта социальных связей и отношений, наследующего все изъяны своего времени и способного влиять на будущее цивилизации, о чем сказано в связи с анализом философских размышлений И.Канта, И.Фихте, Л.Фейербаха, Г.В.Ф.Гегеля, К.Маркса и др.

Формирование современной философии детства происходит в глубинах экзистенциальной саморефлексии С.Кьеркегора, Ф.Ницше, Ж.-П.Сартра, М.Хайдеггера, Х.Арендт, Х.Шуес, в работах которых оно трактуется с точки зрения начал бытия, первозданного образа мира, лишенного каких-либо рациональных излишеств, и направленного к другому человеку для обретения собственного Я. Напряженность экзистенциальных размышлений о детстве-рождении и зрелости-смерти производит ревизию общечеловеческих ценностей, побуждает философию обратиться к контекстуальности культуры и осмыслить детство как культурную универсалию. В этой связи в исследовании углубляется проблематика детско-родительских отношений Э. Левинаса, в призме которых философ рассматривает идею становления «самости» человека и преодоление им субъективной замкнутости.

Традиция интерпретации детства в русской религиозной философии, представленной на основе работ Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, В.В.Зеньковского, В.В.Розанова, строится вокруг идеи невинности и святости детства, которые обостряют понимание его спасительной, духовно обновляющей и перерождающей роли.

Завершающим этапом философской ретроспекции детства в диссертации являются выводы о закономерности появления такого направления в современном гуманитарном знании как философия детства, осуществляющего поиск социокультурной парадигмы познания детства как феномена, данного в рефлексивном опыте взрослого человека. В итоге теоретико-методологических систематизаций отмечается наличие двух фундаментальных подходов к пониманию детства. Первый - формирует нормативный образ ребенка и стиль его воспитания как продукт и объективацию социальных установок общества, что находит отражение в социологических исследованиях, а второй - фиксирует в детском опыте жизненный мир и социальные нормативы взрослых, что справедливо для психологии, однако оба подхода нуждаются в культурологической насыщенности практического материала по истории детства и философской концептуализации мира культуры, в хронотопе которого происходит становление и развитие человека.

Второй параграф «Способы инкультурации ребенка: проблемы исторической изменчивости» содержит анализ символических образов ребенка в культуре и массовом сознании, описанных в исследованиях Ф.Арьеса, Л.Демоза, которые определяли детство как воображаемую реальность эпохи, отразившуюся в артефактах художественной, религиозной, философской, научной картин мира, в предметах утилитарно-бытовой культуры и повлиявших на становление и развитие психоистории детства.

Среди основных доводов Ф.Арьеса об «открытии детства» в XII веке на первый план выдвигается идея кратковременности и отчужденности детства в раннем средневековье как «цивилизации взрослых», что находит отражение в многочисленных художественных, литературных образах, создающих облик ребенка как уменьшенной копии взрослого. При анализе образов ребенка в искусстве XIII-XVвв. - ангела, младенца Иисуса, обнаженного дитя и др. реконструируются смыслы, вложенные в них обществом и соответствующие идеи анонимности, безличности детства, несмотря на сакральный контекст их появления. По мере дальнейших социальных изменений происходит сдвиг и в восприятии ребенка, который все более обособляется в общем хронотопе культуры, свидетельством чему становится возникновение одежды для детей разных возрастов, изобретение игрушек, появление детской художественной литературы и т.д. В итоге к середине XVII - началу XVIIIвв. формируется образ ребенка, сохранившийся при некоторых изменениях до сих пор: ему свойственно четкое хронологичечское и содержательной различие возрастных периодов детства, противопоставление детского и взрослого мира, придание детству статуса автономной, самостоятельной социальной и психологической ценности.

Методологические подходы Ф.Арьеса сравниваются и отчасти противопоставляются концепции психоистории детства Л.Демоза. Идея «открытия детства» Ф.Арьеса реконструирует смену символических образов ребенка, обосновывая пластичность, изменчивость и неустойчивость представлений об этом феномене в ряду других, равных по своей социальной значимости явлений, также подверженных трансформации в отдельные исторические эпохи. В данном подходе реализована задача выявления социальных установок, отношений к детям, но не изучение мира детства как такового. Ф.Арьес исходит из положения, что восприятие ребенка и способ воспитания детей являются одной их главных характеристик культуры в целом, а изменения в этих установках проясняют другие макросоциальные сдвиги.

В отличие от описательно-нарративного исследования Ф.Арьеса психогенная теория истории Л.Демоза претендует на научную и предметную самостоятельность, устанавливая общие законы и причины исторического развития, коренящиеся во взаимоотношениях детей и родителей. Модель психоистории детства включает в себя описание шести периодов смены стилей воспитания и взаимоотношений родителей: инфантицидный (с древности до IV в. н.э.), бросающий стиль (IV - XIII вв.); амбивалентный стиль (XIV - XVII вв.), навязчивый стиль (XVIII в.), социализирующий стиль (XIX в. - середина XX в.), помогающий стиль (начинается в середине ХХ в.), которые в тексте диссертации наполняются иллюстративным материалом и сравниваются с этнографическими данными отечественных исследователей, таких как А.Г.Кисловой, Е.Е.Сапогова, Е.М.Рыбинского, О.Е.Кошелевой, представляющих стили воспитания и модели отношения к детству соответственно русскому национальному типу культуры, включая инфантицид, амбивалентный стиль и др., имеющие иные, по сравнению с периодизаций Л.Демоза, исторические границы, определенные общими процессами социокультурной динамики.

Детально раскрыты мировоззренческие и методологические предпосылки периодизации истории детства Л.Демоза, выраженные в нескольких гипотетических положениях американского психоаналитика: а) изменения отношений между родителями и детьми независимы от социальных, экономических, политических и прочих внешних факторов, они определяются регрессией взрослого сознания и его бессознательного к собственному детству и экстраполированы на ребенка; б) социокультурогенез непрерывен в силу постоянства потребности взрослых «возвращаться» в собственное детство, поэтому развитие культуры происходит даже в периоды упадка, регресса и стагнации; в) история культуры является процессом сближения взрослых с ребенком, повышения заботы о нем и улучшение ухода за ним, что проявляется в сути педагогической практики каждого поколения; г) воспитание ребенка как устойчивая черта культуры является главным условием трансмиссии и развития прочих культурных процессов, существование и динамичность изменений которых зависит от степени включения их в общий план переживаний ребенка.

В заключение параграфа констатируется, что появление теории психоистории детства Л.Демоза показательно именно в контексте современной научной рефлексии, обращающейся к теме детства и прошлого его истории с целью самоопределения настоящего и будущего культуры. Поэтому работы Л.Демоза подвергаются двухуровневому анализу, во-первых, с точки зрения их концептуального содержания, расширяющего тематизацию предмета диссертационного исследования, во-вторых, как продукт современного дискурса детства.

Третий параграф «Антропологическое конституирование детства» выдвигает на первый план исследования феномен детства как образ человека в культуре, адаптирующегося к условиям культурной среды посредством овладения различными знаковыми системами, открывающими доступ к межличностной коммуникации. Отношения ребенка и взрослого описываются в категориях теории диалога культур В.С.Библера, что обусловливает конкретизацию понятия «логика культуры» применительно к миру детства и взрослости. В этой связи в диссертационной работе особенности детского мышления и своеобразие логических операций анализируются в соответствии с генетической эпистемологией Ж.Пиаже, но преломляются в контексте филогенетических типов общественного сознания и характеризуются такими свойствами, как мифологичность, символичность, наивность восприятия окружающих явлений и эгоцентризм, что дает основание для выделения в качестве особого типа детскую «логику культуры».

Исследование процесса становления и взаимодействия «логик культуры» ребенка и взрослого предполагает обращение к философии Л.Витгенштейна, выступающей методологией социокультурного познания проблем понимания иных культур как иных типов сознания. Опираясь на традиции аналитической философии, ставится задача описания и объяснения процесса переводимости языков ребенка и взрослого в общем коммуникативном пространстве и времени культуры, принимается за основу тезис о первичности языка и лингвистического символизма как такового в понимании иного сознания, иной «логики культуры». Дальнейший ход аргументации приводит к необходимости объяснения процесса ментальных взаимодействий в диалоге различных «логик» как установления семиотических конвенций, т.е. в терминологии Л.Витгенштейна «лингвистических игр», посредством которых фиксируется, сохраняется и передается культурно значимая информация.

Теоретическая модель «лингвистических игр» Л.Витгенштейна лежит в основе вывода о формировании метадискурса, т.е. особой знаково-символической системы, согласующей речь и предметную деятельность ребенка и взрослого, и служащей средством передачи культурного опыта от одного поколения к другому. Приставка «мета» в данном случае означает переходность, промежуточность дискурса, который «смягчает» неточность, ошибочность, неправильность детской речи и неконвенциональность исполнения ими конкретных видов деятельности по сравнению с дискурсом взрослых, в большей мере соответствующим установленным в обществе правилам общения, деятельности, речи. Необходимость возникновения, использования метадискурса вызвана объективными причинами, прежде всего, неспособностью ребенка инкорпорироваться в культуру непосредственно, без подготовительного этапа овладения речью, в более широком смысле системой семиотических конвенций. Таким образом, метадискурс является механизмом, движущей силой инкультурации и социализации ребенка, поскольку существующий в обществе язык как система правил и лингвистических соглашений изначально не приспособлен для использования его ребенком. Зависимость ребенка от метадискурса определяет и границы детства: оно заканчивается в тот период, когда человек полностью овладевает правилами «лингвистических игр» взрослого сообщества и самостоятельно приспосабливается к коммуникационной среде.

Культурантропологическими иллюстрациями изменения, подвижности метадискурса в истории цивилизаций выступают материалы полевых наблюдений Ф.Боаса, Б. Малиновского, К.Леви-Стросса. М. Мид, исследования которых были направлены на изучение характера и особенностей вхождения личности в культуру, механизмов принятия культурных норм, культурно обусловленного поведения. В типологии культур М.Мид выявляется зависимость статуса детства от характера межпоколенных отношений, темпов научно-технического, социального и культурного развития. Постфигуративный тип культуры, определяющей зависимое положение ребенка от взрослого, где дети главным образом учатся у своих предков, опирается на традиции и развивается в сторону аккумуляции опыта предшествующих поколений, при этом социализация является весьма длительной. В конфигуративном типе культуры традиции постепенно вытесняются, их сменяют новации как движущая сила изменений, ориентированная на актуальное время культуры, в котором ребенок стремиться к самосовершенствованию и самоопределению, а темпы социализации начинают влиять на готовность ребенка к овладению и преобразованию окружающей действительностью. Префигуративный тип культуры возвышает роль детства и молодости в межпоколенной трансмиссии, поскольку увеличиваются темпы социокультурогенеза и возникает необходимость в сжатии периода социализации, в быстрейшей аккомодации юного поколения.

Во второй главе «Локализация детства в пространстве европейской культуры» анализируемый феномен обретает пространственно-временную конкретику содержания и форм восприятия ребенка в различных типах культуры, что позволяет преодолеть узость взгляда на детство как продукт социализации и расширить его понимание как автономной социокультурной реальности, обладающей собственной семиотической нормативностью, своеобразием реагирования на внешние факторы и внутренние переживания собственного личностного становления.

Первый параграф «Скрытый дискурс мифа «рождения» человека» раскрывает древнейшие представления о ребенке как существе, лишенном права социального признания в силу его континуальной отнесенности к потустороннему миру, в котором рождение и смерть являются двумя тесно связанными формами бытия человека.

В диссертации приводятся многочисленные свидетельства этнографов и антропологов, признававших, что архаическая культура не знала детства и не замечала ребенка до тех пор, пока он не переходил символическую границу двух миров - «этого», в котором господствовал человек на узком пространстве, ограниченном его жильем, и «того», занимающего всю остальную часть видимого и невидимого бытия. Отчужденность и вытесненность ребенка из культуры проявлялась как в отсутствии личного имени у детей, так и в массовом инфантициде, имевшем смысл возвращения души в первозданное состояние. В исследовании К.Леви-Брюля объясняется нечувствительность человека к возрастным отличиям, возникающую в связи с дискретным видением социальных, физиологических и психических изменений. В архаическом мировидении изменение является разновидностью умирания в одном качестве и рождения в другом, поэтому рождение младенца объясняется переходом души умершего в новое тело, а его социальное рождение в качестве взрослого человека, в свою очередь, означает «смерть» детства.

Исходя из дискретности форм восприятия этапов развития человека, можно объяснить культурологическое значение обрядов инициации, одновременно являющихся практикой «перехода» и легализации статуса индивида в сообществе других людей. В буквальном смысле инициация означает вступление в права взрослого, обретение статуса полноценного человека, занимающего определенное место в хронотопе культуры, она «обрывает» детство и «открывает» взрослость. Без инициации индивид не только не мог признаваться полноценным человеком, но и вообще не мыслился как часть рода, семьи. Поэтому смерть ребенка до инициации не может быть трагедией, т.к. он еще не был человеком, вместе с этим и смерть в процессе инициации рассматривается как нежелание рождаться в новом статусе. Таким образом, «переход» мыслился не только в сакральном, но и в реальном измерении.

Культурологический анализ возрастных обрядов в архаической культуре вскрывает глубинные архетипы восприятия пространства и времени, как цикличного, ритмичного, повторяемого универсума сакральных событий, отмеряющих промежутки жизни человек и рода. Результаты исследований М.Элиаде, использованные в диссертации, свидетельствуют о тесной встроенности инициации и других обрядов жизненного цикла в мифологическое мышление архаического человека. Именно миф задает порядок течения жизни рода, существующего в циклической повторяемости рождений и смертей.

Аналогичные выводы получил И.С.Кон, утверждавший, что бесписьменные народы не имели представления о своем хронологическом возрасте и не придавали ему существенного значения, поэтому их не интересовало детство на фоне бесконечной длительности доисторического времени рода. Для архаического сознания было характерным смешение социально-возрастных категорий с генеалогическими, что отразилось на представлениях о детстве как несуществующей в социальном плане ипостаси человека.

Второй параграф «Бинарный образ детства в христианской европейской культуре» доказательно выстроен вокруг тезиса об антиномичном характере восприятия ребенка и детства в христианской церковной и народной культуре, что соответствовало догмату о двух планах бытия и времени: вечного, неуничтожимого божественного бытия и конечного, тварного мира. В качестве методологического основания исследований структурирования культурных традиций, а вместе с этим и выделение двух типов культур - христианской, догматической и народной, профанной, выступают работы Ф.Арьеса, М. Блока, Ж. Дюби, М.Элиаде, а также исследования отечественных медиевистов - М.А.Барга, М.М.Бахтина, А.Я.Гуревича. Описания бинарной композиция образа детства не противоречат теоретическим положениям, выдвинутым В.Л.Рабиновичем, М.С.Уваровым и др.

Детство в христианской догматической литературе имеет непосредственную связь с человеческим образом Христа-младенца, готовящегося к совершению святой миссии спасения человеческого рода, а также воплощает символ сыновей покорности, кроткости и смирения. Церковная традиция интерпретации детства создает идеализированный образ ребенка без указания на его возраст, социальное происхождение, задатки и т.д., но вместе с тем она впервые формирует чувство ответственности родителей за детей, заключенное, прежде всего, в обязанности растить ребенка согласно закону Божьему, заботиться о его духовном росте и спасении души. В диссертации отмечается, что совершение таинства крещения младенцев явилось ответом на вызов взрослым проявлять христианскую заботу о детях, причем ребенок, имея родного отца и мать, обретал также духовных родителей, церковный статус и назначение которых были гораздо выше. Христианство не только изменило отношение к детству, но и поставило вопрос о роли родительства в формировании личности ребенка, исполнение этой роли, в свою очередь, оправдывало и самих взрослых перед Богом. В христианской церковной культуре ребенок был символом спасения подобно сакральному образу Христа.

При обращении к работам М.М.Бахтина, М.А.Барга, А.Я.Гуревича конкретизируется понятие хронотопа культуры, задающего историко-ментальные контуры явлений, имевших отличные смыслы в церковно-догматическом и мирском измерении. Детство в хронотопе средневековой христианской культуры постулировано учением о спасении души через искупление первородного греха, унаследованного детьми от родителей. Детство в пространстве и времени народной, профанной культуры определяется идеей быстротечности жизни, страхом перед болезнями и преждевременной смертью ребенка, что актуализирует ценность его физического благополучия. Детство по-прежнему выступает явлением малозначимым и сопровождается практикой намеренного вытеснения ребенка из мира взрослых до тех пор, пока он был не в состоянии им уподобиться в одежде, быту, труде, питании и пр. Гротеск непохожести ребенка на взрослого был одной из ведущих тем карнавализации и смеха в культуре средневековья.

Расставленные в диссертации методологические акценты в области бинарной связи явлений сакральной и профанной культуры средневековья позволили избежать нарративной узости взглядов Ф.Арьеса и объяснить причины игнорирования детства вплоть до XII вв., отмеченного историками культуры как время торжества знания и разума над мракобесием суеверий, победы христианства над язычеством. Если Ф.Арьес постулирует «рождение детства» в XII веке, исходя из тематики иконографии, портретной живописи, истории детского костюма, то диссертант обращается к анализу века и его социально-экономических, демографических, психологических характеристик, отмечая процессы бурного роста народонаселения, расширения агротехник, увеличения темпов внутренней колонизации неосвоенных земель, появления новых ремесел, оживления рынка, усложнения иерархической структуры общества и др., что в совокупности определило становление иной, по сравнению с ранним средневековьем, картины мира, в которой, трансформировался и взгляд на ребенка как объект воспитания и образования, повлекший за собой рождение современного института «просвещенного» детства.

В содержании третьего параграфа «Мировоззренческий перелом в культуре Западной Европы конца XIX - начала ХХвв. и становление научного знания о детстве» моделируется актуальная ситуация развития детства в условиях кризиса культуры, переоценки базовых ценностей, замещения традиционных практик воспитания ребенка инновационными технологиями ускоренной социализации, сращения отличий мира детей и взрослых посредством включения их в общий символический обмен.

Тенденции культурной модернизации проявились в субстантивировании мира детства как автономной реальности, имеющей специфические формы отношений внутри субкультуры и во внешних связях с другими культурами. В этой части работы анализируются результаты исследований, полученных М.Гудмэном, И.С.Коном, М.В.Осориной, свидетельствующие о наличии изменяющихся форм детской практики общения, поведения, языка, которые обусловливают стремление детей к социальной поляризации с взрослым миром и желание иметь собственный порядок вещей, удовлетворяющий их логике мышления. Формирование детской субкультуры происходит в процессе обмена символами и знаками с культурой взрослых, пытающихся навязать ребенку свои стандарты поведения, нормы языка, правила общения и т.п. Отказы и заимствования детьми стандартизированной культуры взрослых обусловливает самобытность и динамичность развития их субкультуры.

При анализе постмодернистского философского проекта симулякров в потребительской культуре, выявляется проблема агрессивности социализирующей практики взрослых, формирующих в ребенке нездоровую установку в механическом копировании их образа жизни. Это проявляется в стимулировании желаний ребенка жить по-взрослому - иметь одинаковую с ними одежду, применять косметику, любить одни и те же напитки, организовывать совместный досуг и т.п., что в результате и превращает ребенка в симулякр взрослого. Мир детства, включенный в символический обмен с миром взрослых, утрачивает свою сущность. Выражаясь языком Ж.Бодрийяра, он расстрачивает эйдосы своего бытия на тиражирование копий, где ребенок становится «модной вещью».

В этой связи уместно обращение к теоретическим разработкам Д.Рихтера, Н. Постмана, Х. Хенгста, М. Виннсома, обращающим особое внимание на степень ответственности взрослых за превращение детей в «машины желаний», умышленное уравнивание статусов и стирание границ их миров. Согласно исследованиям Л.В. Жарова, Е.В. Улыбиной в диссертации приводятся факты коммерциализации детства, эпатирования детской сексуальности, которые трактуются в связи с кризисом социализации на фоне растущей инфантильности. Социальная инфантильность - состояние, проявляющееся в разрыве между биологическим и социокультурным взрослением, свидетельствующее о нарушении механизма социализации, что является защитной реакцией ребенка на неспособность справиться с экспансией взрослой субкультуры. Совокупность рискогенных факторов разрушает целостность детской субкультуры и обостряет конфликты поколений, спровоцированные нарушениями суверенитета детской субкультуры.

Модернизация традиционной системы образования и воспитания отразилась на характере социализации и привела не только к снижению уровня защищенности детства, но и «оттеснила» данный феномен на периферию социокультурных процессов, а социальные деформации института семьи повлияли на утрату им центрального значения в межпоколенческой трансмиссии, создав предпосылки для манипулирования детством в экономических, политических и иных целях.

В Заключении подводятся итоги работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования поставленных в работе проблем, формулируются основные выводы:

Феномен детства в пространстве европейской культуры концептуализирован несколькими типами дискурсов, начиная от философского измерения его метафизического смысла как рождения бытия культуры и человека к выявлению социальной значимости «заботы» о детстве как культурной нормы, регулирующей трансляцию опыта поколений в активном овладении окружающей реальностью. Вариативность современных философских взглядов на природу и сущность детства привела к парадигмальному сдвигу - от понимания детства как возрастного периода и стадии социальной подготовки личности к определению его в качестве института культуры, подверженного исторической изменчивости, пространственной относительности, системно-структурной и функциональной уникальности.

Институциональная динамика детства определяется установленными практиками инкультурации ребенка, способствующими его взрослению, обретению индивидуальной и коллективной идентичности посредством усвоения требований совместного существования нескольких поколений, либо препятствующими вхождению ребенка в социальную группы до определенного возраста и затрудняющими становление его личностной атрибуции.

Сложившийся в культуре образ детства находится в зависимости от рефлексивного опыта человека в поиске ответов на вопросы о границах, пределах и рубежах существования, о смысле жизни, о направленности и темпах социализации, важности первоначального опыта овладения действительностью.

На ранних стадиях социокультурогенеза детство вытеснено за границы освоенного человеком мира в силу маргинального положения ребенка как неполноценного в физическом, умственном плане индивида, ожидающего своей «взрослости» и получения доступа к повседневному миру людей в качестве участника инициации, которая легализует социальное положение индивида.

«Открытие детства» и появление его в качестве значимого субъекта социальных связей происходит в христианской европейской культуре, утвердившей его новое институциональное качество равноправия с другими представителями человеческого рода в обретении надежды на спасение души, установившей обязательство взрослых за надлежащую заботу о детях, и сформировавшей позитивную установку в восприятии самоценности жизни ребенка.

На рубеже XIX-XXвв. в европейской культуре произошел мировоззренческий перелом в понимании детства как сосредоточия всех жизненных и деятельных резервов личности, потенциальной силы для осуществления культурного творчества, что опосредовало предметное углубление и расширение научного дискурса объяснения тенденций и последствий детоцентризма.