Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Синергия как «идеальный тип» культурного взаимодействия

Несмотря на то, что исследование проблемы синергии имеет давнюю традицию, уходящую корнями в глубокую христианскую древность, имеется специфически современная причина ее актуальности. Синергия явилась одним из первых расхождений между западным и восточным христианством (после filioque), став православным ответом на вопрос о роли свободной воли и Божественной благодати в деле спасения человека, утвердив « соработание» Божественной благодати и человеческой свободы.

Не хочется торопиться называть современную эпоху кризисной (оценки ? дело потомков), но определенная « кризисная специфика» у нее имеется: разочарованность, отсутствие высоких идеалов, ориентация на материальные ценности, падение нравов, апатия и нигилизм, - что во многом является следствием утраты традиций национальной культуры. Для преодоления кризиса идентичности всей нации и конкретного человека, для восстановления традиционных нравственных ценностей большой интерес представляет идея, заложенная в православной категории синергии: главное в жизни человека - это не внешний по отношению к нему мир, а проникновение в мир внутренний, высокое внутреннее напряжение, делающее жизнь человека поистине духовной. Чтобы сосредоточиться на истинном мире - мире духа, человек должен отречься от мирских соблазнов, стать свободным, что означает путь бесконечного самоусовершенствования.

Взгляд православной антропологии имеет явный экзистенциональный смысл. Синергия подразумевает свободное соединение Божественного и человеческого, призванное преодолеть расколотость человеческого существования, восстановить целостность бытия и являться условием спасения. Поэтому, помимо чисто богословской, проблема синергии поднимает вопрос о спасении человека и культуры в целом. Вопрос о присутствии в мире Божественных энергий, составляющих одну из « соработающих» сторон синергии, - это не просто желание утвердить идеи энергетического богословия, а попытка рассеять тревожное опасение: как бы человеку не остаться без Бога даже среди постоянных рассуждений о Боге, как бы не допустить того, чтобы « Бог умер», а вместе с его смертью исчезли бы и высшие ценности, и представления о свободе и ответственности человека. Для нашей современности идея синергии интересна проповедью бескорыстия, праведного образа жизни, личной ответственности и направленности человека на духовное развитие, требующее личных усилий.

Идея Богочеловеческой синергии внесла в русскую жизнь и аскетическое начало. Христианская аскеза есть упражнение в добрых делах, мыслях, чувствах при отсечении злых помыслов и желаний. Это то, без чего погибает современная культура, задыхающаяся от всеядности. Более того, идея Богочеловеческой синергии связана с установкой на активную, подвижническую, деятельную жизнь. Без этой установки в нашем национальном сознании мы не создали бы ни великого государства и великой культуры, не дошли бы до Северного полюса и не воздвигли бы собор Василия Блаженного.

Синергия - основная категория исихазма, пришедшего на Русь вместе с православием из Византии. Православие образовало своего рода « ось сознания» русского человека, представляющую собой совокупность сложившихся, устоявшихся ценностных ориентаций, обеспечивающую устойчивость личности, определенный тип поведения и деятельности, направленность потребностей и интересов. Православие по сути дела стало « ядром» русской культуры. Поэтому вести речь о русской культуре, о ее прошлом, настоящем и будущем, не затрагивая вопросы влияния на ее развитие православия в целом и исихазма в частности, нельзя. Что же особенно было близко славянской душе в православии, позволяющее говорить о православном « ядре» русской культуры?

Традиционно основной чертой, ментальной доминантой русского национального характера считается приоритет духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда по сравнению с материальными, экономическими, политическими. Русский народ - народ сердца и совести. Сердце - центр духовной жизни, « органа ума»: « …сердце, по аскетическому преданию христианского Востока, есть средоточие человеческого существа, корень деятельных способностей, интеллекта и воли, точка, из которой исходит и к которой возвращается вся духовная жизнь» [6, с. 151]. « Сердечная» мистика православия удивительно « подходила» загадочной русской душе.

Среди основных черт русского характера традиционно называются также смирение и покорность. Действительно, на всем протяжении русской истории регулярно возникают ситуации, требующие то героического подвига, то терпеливой жертвы. И та и другая ситуация нашли яркое выражение в древнерусской житийной литературе, в летописях и сказаниях. Первыми русскими святыми стали сыновья великого князя Владимира - Борис и Глеб, убитые своим братом в междоусобной борьбе. Их канонизировали в лике мучениковстрастотерпцев, сделав заступниками русской земли. Г. П. Федотов по этому поводу отмечал, что братья не были мучениками за Христа и пали жертвой княжеской усобицы [8, с. 46]. Н. А. Бердяев, анализируя корни древнерусской « идеи жертвы», подчеркивал, что « …подвиг непротивления - русский подвиг. Опрощение и уничижение - русские черты» [1, с. 17]. Вместе с тем, канонизированы были русские князья, основной мотив подвига которых иной - самоотверженная любовь к народу, готовность отдать душу свою « за други своя». Среди них ? Александр Невский, Всеволод, Гавриила и Довмонт Псковские, Мстислав Ростиславич Храбрый.

Как известно, житийные, фольклорные произведения, относясь к « ядру» культуры, заключают в себе народную мудрость, отражают основные грани национального характера. Поэтому смирение можно отнести к « ядерным» чертам русского национального характера. В эту « смиренную» почву упали зерна исихазма и дали плоды. Не зря Ф. М. Достоевский в своей знаменитой « Пушкинской речи» провозгласил: « Смирись, гордый человек!» [5, с. 139]. Христианское смирение, смиренномудрие - это не пассивное состояние, ослабляющее и принижающее самосознание человека. Напротив, оно связано с напряжением всех духовных и физических сил человека с целью бесконечного приближения к идеалу религиозно-нравственного совершенства, что достигается не только смирением, жертвенностью, но также желанием страдания. Страдание, которое ассоциируется со страстями, то есть страданиями Христа, олицетворяет подлинность человеческого бытия, истинность человеческой личности и право ее на спасение. Такое понимание страдания оказалось очень близким русскому национальному характеру, в котором прослеживается переплетение радостного и скорбного, муки и наслаждения, страсти и страдания.

Кроме того, духу русской ментальности соответствует понятие « правда», вошедшее в русское сознание благодаря православию. Русское понимание правды отличается от европейских понятий права и справедливости, потому что вместе со справедливостью несет в своем содержании « праведность», святость, не только правду человеческую, но и Правду Божию, которая проявляется по отношению к каждому человеку не одинаковым, а различным образом, применительно к его индивидуальным особенностям. Как пишет С. Ф. Денисов, « в Западной Европе в качестве высшей экзистенциальной ценности рассматривают свободу… но сегодня мы уже осознали, что ни воля, ни свобода не имеют самостоятельной ценности без разума, высшей Правды, которые придают бытию нравственный смысл» [4, с. 35]. Можно сказать, что понимание правды расширилось, превратившись из чисто религиозного в общекультурное, присущее русскому менталитету в целом. Не поэтому ли далекий от религии герой А. Твардовского Василий Теркин восклицает: « А всего иного пуще / Не прожить наверняка - / Без чего? Без правды сущей, / Правды, прямо в душу бьющей. / Да была б она погуще, / Как бы ни была горька» [7]. Таким образом, православные ценностные ориентации, связанные с идеей правды, страдания, смирения, покаяния, прощения и радостного возрождения, оказались близкими и востребованными в русской жизни, проявляясь во все периоды развития русской культуры, то доминируя в ней, то уходя на ее периферию, но никогда не исчезая полностью. Общая духовно-православная направленность и определенный ценностный интерес проявлялись на протяжении всего тысячелетнего развития русской культуры.

Свойственный какой-либо культуре или какой-либо эпохе ценностный интерес, выраженный в виде теоретической конструкции, немецкий философ и социолог М. Вебер назвал « идеальным типом», представляющим собой особый случай « формообразования понятий, которое свойственно наукам о культуре и в известном смысле им необходимо» [3, с. 388].

« Идеальные типы» конструируются, исходя из исследовательских интересов, и являются упрощениями действительности. « Идеальные типы» создаются с помощью выделения значимых для исследования черт эмпирической реальности и соединения их в один мысленный образ: « Этот мысленный образ… создается посредством одностороннего усиления одной или нескольких точек зрения и соединения множества диффузно и дискретно существующих единичных явлений..., которые соответствуют тем односторонне вычлененным точкам зрения и складываются в единый мысленный образ» [Там же, с. 389-390].

Вебер считал, что идеально-типические понятия и конструкты составляют основу методологии наук о культуре. Они способствуют формированию гипотез и служат « средством для вынесения правильного суждения о каузальном сведении элементов действительности» [Там же, с. 389]. Сопоставление эмпирической действительности с « идеальным типом» позволяет определить ценность, культурное значение тех или иных культурно-исторических явлений и установить причинно-следственные связи между ними.

Развивая концепцию « идеального типа» М. Вебера, синергию, на наш взгляд, можно представить как « идеальный тип», смоделированный образ культурного взаимодействия. Почему возможна эта конструкция?

Синергия определяется как совместное делание, « соработничество» Божественных энергий и человеческой свободной воли, то есть в основе синергии лежит взаимодействие противоположностей, так как Божественные и человеческие энергии имеют различную онтологическую природу ? нетварную и тварную.

Как известно, взаимодействие также выступает сущностной характеристикой культуры. Что касается русской культуры, то большинство культурологов и философов сходятся в мысли, что в ней одновременно существуют, соединяясь в единый культурный поток, различные, часто противоположные течения, уровни, феномены. Н.А. Бердяев писал об « антиномичности России», о « жуткой ее противоречивости», признавая противоречивым и антиномичным не только « бытие России», но и ее душу, « русское самосознание» [2, с. 10]. Самое же принципиальное свойство российского бытия, по Бердяеву, - это отсутствие середины ? « или - или»: « И в других странах можно найти все противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, бюрократическая государственность рождается из анархизма, рабство рождается из свободы, крайний национализм из сверхнационализма» [Там же, с. 23]. По Бердяеву, противоречивость, « разорванность» России и русской культуры являются не временным, пусть и длительным периодом, а свидетельствуют о фундаментальных свойствах русской культуры с ее изначальной « безграничностью», широтой, способной « вместить» в себя абсолютные, взаимоисключающие крайности.

Русский мыслитель Г. П. Федотов по отношению к России применил образ кентавра - соединение дикости и культурности, зла и добра, стихии и гармонии. Характеризуя творчество А. Блока в статье « На поле Куликовом», Федоров сделал вывод, что из-за извечного русского « раскола» « образ России двоится» не только в сердце поэта: « единой России нет» вообще [9, с. 122].

Конечно, можно возразить, что большинство противоречий русской культуры также свойственны и любой другой культуре. Это противоречия между индивидуализмом и коллективизмом, смирением и бунтом, самоотверженностью и эгоизмом, природной стихийностью и монашеским аскетизмом, элитарностью и народностью. Но в русской культуре наряду с этими постоянно проявляются и возобновляются некие устойчивые противоречия: западное и восточное, оседлое и кочевое, христианское и языческое, светское и духовное - эти и подобные пары противоположностей свойственны русской культуре с древнейших времен и сохраняются фактически до настоящего времени. И что самое главное - одна из противоположностей так или иначе связана с православием, несет в себе исихастско-православные ценности и идеалы. Т.е. чисто религиозное понимание Богочеловеческой синергии расширяется до общекультурного, когда во взаимодействие вступают сакральное и профанное, высшие православные ценности и идеалы и обыденно-земные человеческие. Цель Богочеловеческой синергии - спасение и преображение человека. Результатом культурной синергии может быть спасение культуры и человечества в целом. Не выживание, а именно спасение как преодоление всех форм зла и выход из танатальной тенденции [4, с. 91], что возможно только благодаря прорыву в трансцендентное.

Таким образом, культурфилософское понимание синергии заключается в том, что синергия рассматривается как тип культурного взаимодействия, для которого характерно соединение различных (чаще - противоположных) идеалов и видов деятельности, причем обязательным условием осуществления этого типа культурного взаимодействия является связь одной из сторон взаимодействия с исихастско-православными ценностями и идеалами.

Список литературы

синергия культура православный

1. Бердяев Н.А. Русская идея // Бердяев Н. А. Самопознание. М.: Эксмо; Фолио, 2005. С. 13-222.

2. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990. 346 с.

3. Вебер М. « Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 345-495.

4. Денисов С.Ф. Библейские и философские стратегемы спасения. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. 216 с.

5. Достоевский Ф.М. Пушкинская речь // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30-ти т. Л.: Наука, 1984. Т. 26. С. 129-149.

6. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви // Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие. М.: Центр « СЭИ», 1991. С. 8-200.

7. Твардовский А. Василий Теркин [Электронный ресурс]. URL: http://www.e-reading.link/chapter.php/55917/1/ Tvardovskiii_-_Vasiliii_Terkin.html (дата обращения: 25.01.2015).

8. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990. 269 с.

9. Федотов Г.П. Судьба и грехи России: избранные статьи по философии русской истории и культуры: в 2-х т. СПб.: София, 1991. Т. 1. 352 с.

Размещено на Allbest.ru