Эпистемологический сдвиг в современной науке, обусловленный лингвистическим поворотом в философии XX века, характеризуется интересом к опыту гуманитарного познания, проблематике смыслообразования, признанием конституирующей роли языка в формировании и развитии культурных процессов, стремлением к самопознанию форм взаимодействия субъекта и культуры. В этом контексте особый интерес представляют те междисциплинарные научные направления, которые ставят своей задачей интеграцию достижений гуманитарного и естественнонаучного знания в изучении человеческого познания и его взаимосвязи с культурой. Одним из таких направлений является когнитивная культурология, исследующая проблемы человеческого познания в контексте культуры, механизмы образования ментальных культурных форм и утверждающая основополагающую роль культуры в этом процессе.

Методологически когнитивная теория культуры опирается на "смысловую концепцию культуры", т.е. на подход к культуре как к системе, которая генерирует, реактуализирует, вытесняет, транслирует, заимствует смыслы, выступающие в культуре в качестве "регулятивов поведения" [7, с.11]. При этом, вслед за Д.А. Леонтьевым, к основным смысловым культурным процессам представители когнитивной культурологии относят внесение индивидуальных смыслов в культуру, наличие и сохранение смыслов в "теле" культуры, а также усвоение культурных смыслов. В рассматриваемом подходе процесс смыслополагания в культуре определяется в контексте когнитивной парадигмы, которая объединяет ряд гуманитарных и естественных наук, исследующих проблему человеческого познания и его взаимодействия с культурой, т.е. изучающих знание, которое человек приобретает, перерабатывает, хранит, использует в коммуникации, поведении и мышлении. Например, в сфере нейробиологических исследований проводится изучение зависимости устройства и функционирования человеческого мозга от социокультурного контекста, причем предполагается, что культурный контекст организует когнитивные процессы, а не просто влияет на них [9]. Для изучения взаимодействия и взаимного влияния культурных и природных аспектов в человеческом познании используются опирающиеся на теорию геннокультурной коэволюции генетические методы, которые позволяют преодолеть противопоставление природного и культурного в познании [8, с.5]. Вообще, для современных когнитивных исследований одним из ключевых вопросов является проблема влияния культурного контекста на организацию когнитивных процессов.

Особую роль в становлении когнитивной теории культуры сыграли когнитивная антропология, важнейшей задачей которой является изучение механизмов взаимодействия и взаимовлияния индивидуальных культурно обусловленных смыслов отдельного человека и системы культурных надындивидуальных значений, а также культурно-историческое направление в советской психологии, в рамках которого разрабатывались идеи о роли культуры в формировании высших когнитивных функций. Кроме того, когнитивная культурология опирается на представленные в советской философии концепции, рассматривающие культуру в качестве "единства процесса и результата смыслотворчества" [7, с.59], - философию идеального Э.В. Ильенкова, теорию социального кодирования (деятельностно-семиотическую концепцию культуры) М.К. Петрова и семиотическую концепцию культуры Ю.М. Лотмана. С опорой на достижения различных научных направлений в сфере изучения когнитивных процессов в контексте взаимодействия мышления и культуры когнитивная теория культуры утверждает конституирующую роль культуры в процессах познания, причем культура понимается как система "когнитивного опознания мира, которая вплетена во все виды человеческой деятельности" [Там же, с.13], т.е. рассматривается в качестве "ментальной экипировки". Такой подход дает возможность культурные когнитивные паттерны определять в качестве "аппаратурного обеспечения интеллекта", различающегося у людей разных культур и исторических эпох, и эти различия становятся разграничением "по культурному основанию" [Там же], т.е. когнитивные исследования обращаются к изучению конкретных когнитивных форм, в которых воплощается культура.

Представители когнитивного направления полагают, что в любых культурных артефактах запечатлевается когнитивный потенциал культуры, признание регулятивного участия которой в поведении человека позволяет рассматривать ее в качестве "аппаратурного оснащения коллективного сознания", обеспечивающего эффективность, в рамках данной культуры, индивидуального сознания и деятельности. В таком контексте регулятивность становится "орудием" культуры, а понятие когнитивности распространяется на такие дорефлексивные уровни, как "чувственное переживание, культурные архетипы, социальные и психологические стереотипы" [3, с. 207-208]. При этом в рефлексивных структурах сознания выделяются иерархически надстраивающиеся ярусы: когниции (процессы обыденного сознания); концепты (включены элементы теоретического знания); мировоззренческие категории, образующие высший ярус рефлексивности [6, с.43-44]. Таким образом, исследование культуры в когнитивном контексте предполагает выявление когнитивного строя культуры, т.е. изучение различных уровней рефлексивной деятельности сознания исторически определенной культуры.

Когнитивная теория рассматривает культуру в качестве "смыслополагающей сферы жизнедеятельности общественного человека" [7, с.5], однако речь идет не о личностных, а о мировоззренческих смыслах, которые вырабатываются на протяжении жизни многих поколений и выступают в качестве обязательной социокультурной нормы. Следовательно, важнейшей задачей когнитивной культурологии становится исследование тех ментальных культурных форм, в которых запечатлены мировоззренческие смыслы, поэтому актуальным является обращение к понятию "текст" в контексте культурфилософской традиции изучения взаимодействия культуры и мышления.

Одним из первых к проблематике текста в культурологическом аспекте обратился М.М. Бахтин, основываясь на философско-методологической идее изучения гуманитарного познания в контексте проблемы языка, творчества, жизни человека. Он утверждал, что любое научное познание человека всегда обращено к знаковосимволической реальности, которая должны быть проинтерпретирована, потому что человеческий дух запечатлевается в текстах и "может быть дан… только в знаковом выражении" [1, с.284]. При этом само гуманитарное мышление, с одной стороны, всегда осуществляется в тексте, а с другой, - выходит за его пределы, т.е. осуществляется в коммуникации и деятельности, а следовательно, должно быть направлено на внетекстовый смысл, адресоваться к личности автора. Поэтому он полагал, что текст, в качестве которого могут выступать любые культурные феномены, рассматриваемые как "связный знаковый комплекс" [Там же, с.281], является единственной непосредственно данной реальностью для гуманитарно-философских дисциплин. Таким образом, понятие "текст" в его концепции выходит за пределы только лингвистического объекта, расширяется до представления о культурном объекте вообще (любой феномен культуры в контексте его знаковой природы) и требует междисциплинарного подхода к своему изучению. Вместе с тем, его исследования посвящены проблематике именно "словесных текстов", в частности, изучению проблемы субъекта текста, границ текста, природы текста как высказывания, обсуждению вопросов, касающихся функций текста и проблемы текстовых жанров [Там же]. Подчеркивая, что спецификой гуманитарного мышления является встреча "двух авторов", т.е. сложное взаимодействие между текстом как предметом исследования и создаваемым оценивающей и познающей мыслью читателя контекстом, философ полагает, что понимание текста требует его истолкования через соотнесение с культурным контекстом, а следовательно, для понимания текста определяющую роль играет уровень культурной компетенции и автора, и читателя. Поэтому текст в его концепции осмысливается в связи с описанием жизни человека, вовлеченного в процесс научного и литературного творчества.

Основополагающей идеей концепции М.М. Бахтина о природе гуманитарного познания как мышления о человеке в культуре является идея диалога - диалога сознаний, личностей, культур, причем диалог может быть определен и осмыслен только "в микрокосмосе “текста”" [2, с.26-27]. Философ определяет два "полюса" текста - один из них связан с языком как социальной общепринятой системой знаков, а другой предполагает понимание текста как индивидуального и неповторимого, опирающегося на определенный контекст высказывания, т.е. "имеет отношение к истине, добру, красоте, правде, истории" [1, с.282]. Следовательно, аксиологические аспекты текста не могут быть обусловлены первым "полюсом", т.е. отношением к языку, а только отношением высказывания к действительности, другим высказываниям и говорящему. Текст "в узком смысле" (с точки зрения языка) является лингвистическим объектом, представляя собой систему отношений в пределах знаковой системы языка, а в "широком" (второй "полюс") - это индивидуальное, неповторимое событие, которое может быть рассмотрено в качестве "фундаментальной философской категории, обозначающей всеобщую предметную форму человеческого общения" [7, с.234], и следовательно, текст может "проявить свою подлинную сущность… только на рубеже, по меньшей мере, двух сознаний" [Там же, с.233]. Таким образом, особые диалогические отношения как внутри текста, так и между текстами проявляются только в случае понимания текста как высказывания - "своеобразной монады, отражающей в себе все тексты (в пределе) данной смысловой сферы" [1, с.282], т.е. утверждается еще и всеобщая взаимосвязь смыслов, поскольку они осуществляются в высказываниях. И в этом контексте, включая в себя "внетекстовый интонационно-ценностный контекст", который выступает в качестве "диалогизирующего фона" восприятия, текст становится текстом культуры - произведением [Там же, с.369].

В связи с тем, что в концепции М.М. Бахтина основой гуманитарного мышления, ориентированного на человека как субъекта культуры, полагается диалогичность, которая может осуществляться только в тексте, текст-произведение необходимо рассматривать в качестве диалога погруженных в бесконечный культурный контекст субъектов, что требует особого, диалогического по своей природе, метода - понимания. Расширение понятия текста до понятия культурного объекта вообще позволяет вывести текст за пределы любой локальной культуры и сделать его предметом и способом межкультурного общения, ведь культура раскрывается "полнее и глубже" лишь "в глазах другой культуры", когда смыслы, встретившись, соприкасаются и "между ними начинается как бы диалог" [Там же, с.334-335]. Таким образом, основным методом познания в контексте диалога культур становится понимание текста-произведения, причем культуру эпохи "нельзя замыкать в себе как нечто готовое, вполне завершенное" [Там же, с.333], и поэтому для понимания текста необходимо выйти за границы эпохи, в которой он создан.

М.М. Бахтин одним из первых определил текст в качестве универсальной категории культуры - как всеобщую опредмеченную форму человеческой коммуникации, т.е. в качестве принципиально выходящего за лингвистические рамки феномена, а культуру - как запечатленное в произведениях диалогическое самосознание, при этом культура - это сложная иерархическая совокупность текстов, и следовательно, диалогическое взаимодействие культур и сознаний исходит из текста. Такой подход представляет особую значимость для когнитивного направления, т.к. речь идет о новом понимании текста в культуре. При этом культура определяется как совокупность текстов-произведений, т.е. текстов, включающих внетекстовый интонационно-ценностный контекст, текстов, за которыми обнаруживается "живая" реальность, а следовательно, произведение как форма человеческого общения позволяет проникнуть в "смысловые глубины" человека, т.е. дает возможность его понимания.

Не меньший интерес для когнитивной культурологии представляют идеи Ю.М. Лотмана, исследующего текст в контексте семиотики культуры. Он так же, как и М.М. Бахтин, отграничивает культурологическое понимание текста от лингвистического, подчеркивая, что "текст культуры" имеет дополнительную, существенную для данной культуры "выраженность" [5, с.134], и связывает появление среди массы общеязыковых сообщений некоторого множества текстов, устанавливающих мировоззренческие ценности, с появлением культуры, которая рассматривается им как "совокупность текстов или сложно построенный текст" [Там же, с.135]. Такой подход обусловил текстоцентричность культурологической концепции Ю.М. Лотмана, который так же различает понятия "текст" и "художественное произведение": использование языка искусства превращает текст в художественное произведение, смысл которого рождается при погружении в семиосферу ("самовозрастающий логос" [Там же, с.131]), и тогда оно в своей целостности, во всей совокупности своих внетекстовых связей становится "определенной моделью мира" [4, с.60], т.е. выступает в качестве текста культуры.

В рамках информационно-семиотического подхода Ю.М. Лотман рассматривает культуру и текст в качестве смыслопорождающих интеллектуальных устройств, проводя аналогию между текстом и семиотическим поведением личности, т.к. текст во взаимодействии со своим контекстом, который в значительной степени сам и создает, "перекодирует сам себя", т.е. предстает в качестве "информационного генератора, обладающего чертами интеллектуальной личности" [5, с.132]. Кроме того, текст как генератор смыслов выступает в качестве медиатора между культурой как коллективным интеллектом и индивидуальным сознанием как смыслопорождающим семиотическим механизмом, основывающемся на функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга, причем в качестве механизма смыслообразования выступают "сложные диалогические и игровые соотношения" различных "подструктур" текста [Там же, с.145]. Такой подход предполагает переосмысление отношений текста с его потребителем, который "общается с текстом" [Там же, с.132], вступая с ним в диалог, что "чрезвычайно" усложняет процесс дешифровки текста. Таким образом, определение текста как генератора смыслов в иерархии "индивидуальное сознание - текст - культура" требует изучения диалогической природы сознания, т.к. для генерирования новых смыслов тексту, как "мыслящему устройству", необходим собеседник. В лотмановской концепции в качестве механизма смыслопорождения выступает погружение текста в семиосферу, в которой и происходит "диалог" текста с контекстом, другими текстами и "семиотической средой" [Там же, с.147].

Идея диалога в культуре в концепции Ю.М. Лотмана ограничивается взаимодействием между языками культуры и культурными текстами, представляя собой "внутренний полиглотизм" [Там же, с.145] языков культуры, органично переплетающихся в сознании носителей культуры, т.е. диалог - это перевод с одного языка на другой, при этом порождение смысла осуществляется в процессе погружения текста в семиосферу. В таком контексте творчество становится бессубъектным процессом, автор - "мыслящим устройством", генерирующим новые сообщения благодаря неадекватности перевода исходных текстов. В отличие от информационно-семиотического подхода диалог у М.М. Бахтина представляет собой полифонию голосов живых людей, смысл текста задается ситуацией непонимания автора и читателя вследствие двойственности их природы, которая определяется их собственным внутренним миром и системой социальных значений. Поэтому творчество в его концепции предстает в качестве процесса создания текстов в результате духовной активности человека в социокультурном взаимодействии.

когнитивная культурология текст бахтин лотман

Таким образом, в рассматриваемых концепциях текст осмысливается в качестве диалогичного по своей природе культурного феномена, фундирующего мышление и культуру. Для когнитивной теории культуры эти концепции представляют интерес в связи с тем, что культурфилософское изучение проблемы текста дает возможность выявить мировоззренческие основания взаимодействия мышления и культуры.

Список литературы