Период Веймарской республики в Германии характеризуется не только переменами в политической системе страны. Он ознаменовал переход к другому образу жизни, который был непосредственно связан с изменением скорости информационного обмена и расширением возможностей влияния на умы и чувства людей, и это стремительное ускорение темпов жизни, порожденное научно-техническим прогрессом, изменило и само отношение к окружающему миру.

Как справедливо отмечает Ю. Хабермас, доля, выпадавшая на анализ интуиций самосознания (трансцендентальная философия), теперь сместилась в область реконструктивных наук, "которые, руководствуясь перспективой участия в дискурсах и интеракциях, стремятся объяснить предваряющие теорию знания правил поведения говорящих, действующих и познающих в пределах своей компетенции субъектов путем анализа удачных или, напротив, неудачных, искажающих восприятие высказываний. Поскольку попытки такого рода реконструкции не ориентированы больше на постижение трансцендентальных явлений, а предпринимаются для усвоения реального знания правил поведения, выражающихся в регулярно генерируемых высказываниях, то исчезает четкая грань между трансцендентальным и эмпирическим" [12, c.181].

Культуру Веймарской Германии часто называют "культурой прорыва", что связано, на наш взгляд, с тем, что она сформировалась на основе ряда противоречий. К ним можно отнести авангардизм и приоритеты большей части немецкого общества с ее страхом перед новыми веяниями, обращение к радикализму и сохранение традиционных форм культурной жизни, появление направления "новой деловитости" и укрепление позиций мистического иррационализма. Эти противоречия и явились платформой, сформировавшей уникальное явление - культуру периода Веймарской республики.

Перемены в государственном устройстве, экономике и общественной жизни затронули всю "картину мира" немцев. Развитие новых отраслей промышленности, урбанизация и связанные с ними трансформации в индустрии отдыха изменили культурный облик страны. Изменился даже образ Берлина, преобразовавшись из административного центра в бурлящий мегаполис, с невиданным ранее размахом и разнообразием развлечений. Как подчеркивает ряд исследователей (Д. Й.К. Пойкерт, В. Райх), этот образ Берлина, созданный писателями "литературы родины", "новой деловитости", соотносится, прежде всего, с образом кляйнбюргера (Kleinbьrger) - незащищенным и социально уязвимым представителем немецкого общества периода Веймарской республики, который явился благодатной почвой для фашистской идеологии [20; 21]. Э. Вихерт в статье "Der Mann ohne Gesicht" создал тип человека этого времени - "человека без лица", чья жизнь определяется понятиями Долг, Мораль, Совесть. Человек без лица - марионетка, опора, материал для любой системы, а его кредо - мысли, угодные государству, поддерживаемые государством взгляды на жизнь и т.п. "Человек без лица" описывается с рождения до смерти, как в "романах воспитания", где жизнь героя показывается шаг за шагом, раскрывая, таким образом, все этапы его становления. Э. Вихерт подчеркивает типичность такого человека "Er ist Uberall". "Человек без лица - это лицо улицы. Он не единичный случай. Он - тип" [24, S.134]. Автор неоднократно сравнивает его с насекомыми, даже овощами. "Человек без лица не аномалия, не исключение из правила… Он норма". "У него есть глаза, нос, рот, голубые глаза. Но у него нет лица" [Ibidem, S.135]. Прибегая к череде повторов, автор подчеркивает отсутствие индивидуальности, но акцентирует внимание на его национальной идентичности. Сочинение при вступительных испытаниях он непременно пишет на тему: "Я немец! Слова гордости и долга" [Ibidem, S.136], а через девять семестров - это уже "подлинно немецкий студенческий лидер" с обязательным старогерманским именем. Неудивительно, что и другие писатели этого периода также прибегают к типизации героев своих произведений (Э. Вихерт, Г. Фаллада, Г. Гессе, Т. Манн, А. Деблин). Персонажи литературы конца 20-х - начала 30-х годов иногда даже не имеют имени, а говорят и действуют как типажи определенного рода деятельности: Рабочий, Крестьянин, Торговец, Спекулянт, Проститутка и т.п.

Такое достаточно жесткое описание действительности может вызвать мысль о том, что жизнь в Республике подчинялась строгим и однообразным канонам унылой и скучной действительности. Однако это не так. Период Веймарской республики сложен, но насыщен: событиями, нововведениями и огромным ускорением темпа жизни всей страны, а особенно ее столицы.

Кипучая жизнь тогдашнего Берлина наиболее образно и ярко отразилась в кинематографе. Следует отметить, что, несмотря на молодость этого вида искусства, оно, как и вся жизнь республики, обширно и разнопланово. Так, в 1919 году Роберт Вине выпускает "Кабинет доктора Калигари", положивший начало экспрессионизму в немецком кино. Далее он ставит "Геннина" (1920), "Раскольникова" (1923). Стилистика его фильмов такова, что искаженные реальные формы людей и предметов помогают зрителю полностью окунуться в условную среду созданной им действительности. Именно экспрессионизм с его отказом от реалистического изображения окружающего смог обратить внимание зрителя на внутренний мир героя через его сны и видения. Это обращение немецких режиссеров к тайным и таинственным началам в душах людей и привело к появлению в кинофильмах зловещих мистических существ: "Гомункулус" (реж.Р. Райнерт); "Носферату, симфония ужаса" (реж. Фридрих Вильгельм Мурнау) и др. Одновременно выпускалось много мелодрам, комедий, детективов. Получили популярность исторические и экзотические драмы: "Индийская гробница" (1921, реж. Дж. Май), "Леди Гамильтон" и "Лукреция Борджиа" (1021-1922, реж. Р. Освальд) и др.; фильмы в стиле неоромантизма: "Уcтaлая смерть", "Нибелунги" (1921, 1924 - реж.Ф. Ланг), "Гора судьбы" (1923, реж.А. Франк) и др. Однако Германия тех лет не отказалась полностью от реализма, который был представлен, в частности, жанром камерной драмы (Kammerspiele), показывающей жизнь буржуазии. Сюда можно отнести режиссера Лупу Пика, считавшегося основоположником этого жанра: "Осколки" (1921) и "Сочельник" (1923). Местом действия его фильмов стали улицы и площади городов, квартиры и подробности быта. Кроме того, в 20-е годы появляется экспериментальное кино.Х. Рихтер и В. Pyтмaн, стремясь создать кино, свободное от влияния других видов искусства, попытались экспериментировать, используя идеи абстракционизма. Неудивительно, что кино приобрело огромную популярность. Разнообразие жанров и стилей давало публике возможность найти в кинотеатрах и отдых, и пищу для размышлений.

Страну захлестнула мода на развлечения. Германия и особенно её столица приобрели славу одного из всемирных центров развлечений: "в Берлине столько же танцулек, сколько в Париже кафе и в Брюсселе - банков" [14, с. 191]. Количество развлекательных заведений поражало воображение современников. В стране появилась "новая" мода: женщины стриглись "под мальчика" и носили "легкомысленные" короткие платья или брюки. Все эти изменения были восприняты неоднозначно. Консервативно настроенные немцы активно критиковали и технические нововведения, и растущую "распущенность" нравов; но другие видели в них прогресс и поддерживали перемены. Так, даже повседневная жизнь также оказалась фактором, способствующим разногласиям в немецком обществе.

Необходимо подчеркнуть, что именно в этот период обозначилась чёткая граница между "старыми" и "новыми" средними слоями. Немецкий средний класс раскололся на два лагеря. Веймарская республика с её демократией вступила в противоречие с прежними представлениями о жизни "старого" среднего класса. Республика подорвала его статус "носителя" государственности. Вместо великого рейха и незыблемого порядка они оказались лицом к лицу с унижением на международной арене и политической нестабильностью. "Новый" средний класс ("белые воротнички") воспринимал положение дел несколько иначе. Их не сковывали многолетние традиции и "обычаи". Более того, они не относились к своему положению как переходной стадии - от работы на хозяина к организации собственного дела, а как к занятию на всю жизнь. В годы Веймарской республики "новый" средний класс вступал в профсоюзы и даже создавал новые. Причем профсоюзы выполняли не только политическую функцию, но и социально-культурную. Их сфера деятельности распространялась от экономических требований и политической риторики (стачек и собраний) до организации досуга (певческих вечеров) - они способствовали объединению и сплочению всех слоев наёмных работников. Благодаря этому формировалась особая субкультура с собственными традициями, праздниками, символами. Новые "декадентские" с точки зрения "старой" буржуазии развлечения (танцы, кино, спорт) создавали чувство общности и сплочённости, а массовый характер этих явлений способствовал интенсивному социальному общению, объединяя людей с общими интересами и ценностями. Создаваемая профессионалами массовая культура, превращала сложные символы художественной культуры в общедоступные образы и понятия. Это освобождало людей от интеллектуальных усилий, от социальной ответственности и давало выход эмоциям на более простом уровне. Смысл бытия служащие находили не в идеях величия Германии, а в приятном времяпрепровождении, примирявшем их с окружающим миром, что, несомненно, способствовало позитивному и дружелюбному отношению к республике в среде "нового" среднего класса.

Но перемены в структуре досуга имели место не только в связи с политическими и экономическими преобразованиями, но и с последствиями Первой мировой войны. Многие представители молодого поколения выросли в неполных семьях. Пострадали и средние, и низшие слои населения, материальный статус которых значительно снизился. И в рабочих семьях из-за неполной занятости родителей чрезмерная опека, не подкрепленная современными взглядами старшего поколения на жизнь, также снижала статус традиционных ценностей немецкого общества, что приводило к модификации способов организации свободного времени и поведения молодежи.

Но одной из важнейших причин модернизации социально-культурной сферы явилось то, что мужчины и женщины стали вести сходный образ жизни (обучение, работа, спорт), у них появились схожие интересы и общие черты, ухаживание совмещалось с дружбой. С. Цвейг в воспоминаниях пишет: "В наше время юноша и девушка, оба высокие и стройные, с чистыми лицами и короткой стрижкой, внешне похожи друг на друга, и уже одно это располагает их к товариществу" [13, c.26]. Исследователь истории повседневности Ханс Ульрих Гумбрехт, цитируя Генриха Манна, пишет, что мужчины и женщины ладят сейчас гораздо лучше, чем во многие другие периоды истории. Далее, рассматривая новые течения в организации повседневной жизни, он приходит к выводу, что дружелюбные интонации в диалоге между полами появились именно тогда, когда мужчины и женщины впервые вступили в серьёзную борьбу за некоторые виды деятельности и за спортивные рекорды [3, с.353]. Однако перемены охватили не только социальную жизнь общества, но и изменили представления о видах и формах досуга.

Особое влияние на изменение социокультурной жизни общества периода Веймарской республики оказала эмансипация, которая не только трансформировала образ женщины, но и унифицировала сам образ жизни мужчин и женщин. Теперь женщина - это не только хранительница очага и любящая жена и мать, - это активный член общества, инициативная, независимая, а иногда даже обеспечивающая себя и свою семью. Новый образ эмансипированной женщины концентрируется вокруг понятия "новая женщина", включающего разные смыслы. О.А. Дронова характеризует "новую женщину" следующим образом: это "молодая девушка, жительница большого города, самостоятельно зарабатывающая на жизнь и свободная в отношениях с мужчинами" [4, c.170].

социокультурная сфера веймарская республика

Новый имидж женщины рекламировали и газетные репортажи, и журналы, а особенно кинематограф. Немки старались подражать своим кумирам, они копировали звезд немого кино, начиная от облика до стиля поведения. Литература "новой деловитости" пытается осмыслить в том числе и компонент игры, подражания, присущий "новой женщине" как продукту модной индустрии. Например, главная героиня Ирмгард Койн "Девушка из искусственного шелка" избрала себе образ Колин Мур с шестимесячной завивкой и элегантностью до кончиков ногтей [17].

Конечно, не только внешний вид героинь кинофильмов, но и их поведенческие примеры влияли на поведенческие стереотипы "новых" женщин. И как всегда перемены жизненного строя имели не только позитивный характер. Прежде всего, это коснулось института семьи: свобода и равенство полов - с одной стороны; падение рождаемости и рост количества разводов - с другой [1]. Гендерное равенство привело от узаконенных семейных отношений к свободным (Kameradschaftsehe). Даже в художественных произведениях того периода главные герои романов "Три товарища", "Волк среди волков", "Фабиан", "Коммивояжёр Фрида Гайер" и др. не связаны брачными узами. Новый активный образ жизни не только изменил облик женщин, он сблизил манеру поведения и формы досуга мужчин и женщин. Так, например, пресса, "освещавшая бокс, мало поддерживала женщин, посещающих бокс. Существовавший тогда критицизм в отношении зрительниц отражал не только традиционные предубеждения относительно женской натуры, но также и растущую озабоченность ростом влияния женщин в Веймарском обществе. Даже у тех из комментаторов, которые считали присутствие женщин необходимым для укрепления статуса бокса как спорта и облагораживания зрительской толпы, частенько сохранялись стереотипы относительно социальной роли женщин" [6]. Тем не менее количество любительниц бокса стремительно росло год от года [Там же]. Мужчина и женщина по-новому стали проводить не только свободное время, доля учебы и спорта в жизни женщин и девушек значительно возросла. Спорту теперь они уделяли больше времени, а в дансинги или в кино могли пойти самостоятельно, все это значительно увеличило их долю участия в социокультурной жизни общества.

Вопреки сложной экономической ситуации социально-культурная сфера вела насыщенную жизнь. Кинотеатры, танцплощадки, ярмарочные аттракционы, грампластинки, кабаре, пивные, ночные клубы и новаторские театральные представления прочно вошли в ее жизнь, особенно это было свойственно молодежи. Это связано с тем, что молодые быстрее представителей старшего поколения впитывали в себя новые ценности урбанизированной массовой культуры. При этом достаточно большая их часть восхищалась американским образом жизни. И обладатели патефонов собирали целые коллекции пластинок с блюзами о Миссисипи, работниках хлопковых плантаций и знойных ночах. Другие же негативно оценивали американскую культуру и считали ее "тлетворной", их привлекали записи немецких народных песен и даже классический репертуар. Но этот выбор не зависел от социального статуса молодых, представители всех классов общества искали свой собственный выход из послевоенной дезориентации. Все они пытались адаптироваться к реалиям новой жизни и черпали в досуге способы реабилитации от проблем и неурядиц современности.

Особое место занимали спортивные состязания. Ажиотаж вокруг скачек хорошо описан Ремарком в романе "Три товарища": "Бюро по заключению пари находилось в довольно большом помещении. Справа был табачный киоск, слева тотализатор. Витрина пестрела зелеными и розовыми спортивными газетами и объявлениями о скачках, отпечатанными на машинке. Вдоль одной стены тянулась стойка с письменными приборами. За стойкой орудовали трое мужчин. Они были необыкновенно деятельны. Один орал что-то в телефон, другой метался взад и вперед с какими-то бумажками, третий, в ярко-фиолетовой рубашке с закатанными рукавами и в котелке, сдвинутом далеко на затылок, стоял за стойкой и записывал ставки. В зубах он перекатывал толстую, черную, изжеванную сигару “Бразил”.

К моему удивлению, все здесь ходило ходуном. Кругом суетились “маленькие люди” - ремесленники, рабочие, мелкие чиновники, было несколько проституток и сутенеров" [10, c.257].

Помимо скачек в Веймарской Германии были очень популярны стрельбы, гимнастика, бокс и автогонки, футбол, легкая атлетика, теннис и бобслей.

Сразу после войны стали очень популярны танцы. В моде были: уанстеп, бостон, танго, фокстрот и вальс. В зависимости от социального положения люди посещали или демократические танцплощадки, или дорогие дансинги. В романе "Возвращение" Ремарк описывает характерный для того времени танцевальный конкурс на дешевой танцплощадке: "Сегодня здесь танцевальный конкурс, и мы все собираемся принять в нем участие. Призы первоклассные. Вилли упражняется в уанстепе, где самое главное - быстрота движений. Хорошо танцующие дамы нарасхват. <…> Вносят стол, на котором расставлены призы; бросаемся туда. На каждый танец - уанстеп, бостон и фокстрот имеется по три приза. Фокстрот для нас отпадает. Мы его не танцуем. Но в уанстепе и бостоне мы себя покажем - только держись" [9, c.336]. А в "Трех товарищах" он описывает дансинг для благополучных людей: "Мы поехали в “Каскад”. Это был весьма элегантный дансинг с отличным оркестром. <…> Для нас внесли столик, стулья, и через несколько минут мы сидели у барьера, на отличном месте, откуда была видна вся танцевальная площадка. Оркестр играл танго" [10, c.163].

Однако было бы ошибочно полагать, что урбанистические настроения в социально-культурном пространстве Веймара вытеснили былые увлечения немцев. Традиционные виды массового отдыха, например туризм, по-прежнему присутствовали в жизни немцев. Подтверждая национальную любовь к путешествиям и природе, городские жители по выходным дням отправлялись за город. Ближний туризм: пешеходный, велосипедный, автобусный и железнодорожный - был весьма распространен. Каждое воскресное утро люди с рюкзаками и палатками заполняли пригородные вокзалы. "Учащиеся и студенты во время каникул небольшими организованными группами бродили по Гарцу, Шварцвальду, лесистой Тюрингии, отправлялись на Мекленбургские озера, в заросшую вереском Люнебургскую пустошь или даже в соседние страны - Австрию, Данию, Чехословакию" [5].

Всегдашнее увлечение немцев музыкальным искусством и хоровым пением и такие традиционные виды отдыха, как театр, чтение, участие в многочисленных клубах по интересам (die Vereinen), как и раньше пользовались успехом. Даже в самые кризисные периоды экономического развития республики традиционно экономные немцы в обязательном порядке выделяли средства на отдых и развлечения. Мужские хоры и многочисленные певческие союзы из представителей различных профессий включали в свой богатый музыкальный репертуар от народных и военных песен до классических произведений. "Ровно в восемь часов в зале появился хор объединенных скотопромышленников. Они выстроились перед дверью по голосам: справа - первый тенор, слева - второй бас. Стефан Григоляйт, вдовец и свиноторговец, достал камертон, дал первую ноту и пение началось <…>. Отзвучала вторая строфа. Раздались громовые аплодисменты. Хор благородно кланялся. Бетховен есть Бетховен…" [10, c.325].

Следует также отметить, что наряду с ростом разнообразия средств массовой культуры наблюдалась и ее монополизация. Новые средства массовой информации (радио, газеты, иллюстрированные журналы) не только стали обыденной реальностью, но и основой процветания первых магнатов Германии, таких как Рудольф Моссе, Леопольд Ульштайн и Август Шерль. По утверждению некоторых исследователей, А. Шерль привнес в немецкую прессу репортаж. Конечно, постоянные спортивные рубрики, спортивные газеты появились еще в самом начале 20 века. Но именно 1920-е годы получили название "века репортеров".

Информационная служба в концернах была поставлена великолепно, ибо успех зависел, прежде всего, от того, насколько газеты могут стать универсальной "энциклопедией" современной жизни, быстро представить информацию по интересующим читателей новостям. Основанный еще в 1848 году дом "Ullstein" выпускал газеты, журналы и книги. На рубеже XIX-XX вв. Леопольд Ульштайн купил еще несколько изданий, численность которых достигла 20, и его концерн стал к концу 1920-х годов крупнейшим издательским домом в Европе. Издательство также рекламировало подготовленные к изданию романы через свои газеты, а выпуск дешевых книг в мягкой обложке, доступных большому кругу читателей, был позднее перенят издателями "Fisher" и "Reclam". Идея популяризации литературы и расширение аудитории были ключевой позицией ведущих периодических изданий. Так, можно сказать, что коммерческий успех "Ullstein" базировался на гармоничном сочетании успешной рекламной стратегии и психологической проницательности.

Это было время расцвета документализма, который нашел свое выражение в кинематографе в стремлении показать "киноправду", а в литературе он обозначил внимание к реальным судьбам и фактам, тягу писателей к "предметности", использованию документов. Неудивительно, что в периодике того времени были распространены судебные репортажи. А в 1928 г. был выпущен целый сборник репортажей из зала суда, опубликованных в прессе в 1921-1928 гг. На это время приходится расцвет журналистской деятельности "неистового репортера" Эгона Эрвина Киша [18].

В то же время тогда, как и впоследствии, репортаж подозревали в определенной степени манипулятивности. И это неудивительно, так как такой успех жанра способствовал превращению периодики не только в способ получения последних новостей, но и в инструмент воздействия на "простого" немца. Так, политические трансформации периода становления Веймарской республики вывели прессу на доминирующую позицию в формировании общественного сознания. Следует отметить, что огромное влияние периодики не минует и творческую элиту, что находит отражение в текстах литературных произведений. Описания судебных заседаний можно найти не только в детективной (полицейской) литературе. Так, например, в романе "Возвращение" можно найти достаточно подробное описание судебного заседания [9].

Вопреки всем экономическим, социальным и политическим потрясениям, происходившим в Германии, страна испытывала культурный расцвет, выражавшийся и в появлении новых направлений практически во всех видах искусства и в социально-культурной сфере. "Расколотое" общество времен Веймарской республики находилось в состоянии мировоззренческой нестабильности, что находило свое выражение и в структуре социально-культурной деятельности. Вот почему социально-культурная сфера также имела определенную разобщенность. С одной стороны, республика расширила границы жизни и обогатила содержание социокультурной деятельности, внося в нее новые виды, с другой - социально-экономические проблемы приводили к потере устойчивости ее традиционных видов, что трагически воспринималось консервативно настроенной частью общества. Этот стремительный по событиям и трагизму период уводил людей от привычных схем жизни, ибо явился временем пересмотра старых взглядов и поиска новых возможностей, новой жизни, нового досуга.

В то же время новые виды и формы социально-культурной деятельности объединяли людей самых разных социальных статусов, а подчас и разных политических взглядов. Традиционные же виды досуга цементировали те группы немецкого общества, для которых важным условием душевного равновесия была жизнь в принятой веками Традиции. Следовательно, социокультурную жизнь Веймара можно, несомненно, рассматривать как одно из условий выживания и адаптации общества. Именно социально-культурная сфера устанавливала связь между старым и новым, между различными слоями немецкого общества, являлась своеобразным мостом, соединяющим апологетов традиций и ценностей старого мира с приверженцами новых взглядов в их общем стремлении выжить. Демаркационная линия проходила здесь не по социальным группам, а по стратегиям адаптации к жизни, по степени необходимости восстановления - что является одной из главных черт и особенностей потребностей в социокультурной активности людей. Индустрия потребления и развлечения вкупе с традиционными видами досуга создали атмосферу радости, благодаря которой люди чувствовали обаяние Веймарской республики. Смысл жизни при этом сместился от величия Кайзеровского рейха к приятному времяпрепровождению и радостям бытия. Все это способствовало примирению немцев с проблемами окружающей действительности. Именно социокультурная сфера помогала и способствовала преодолению чувства разобщенности и разочарования немцев после Первой мировой войны, именно она явилась для многих немцев одной из практик выживания.

Список литературы