Культурное наследие и вызовы цифровой эпохи: трансформация культурных форм и эстетических ценностей

Размещено на http://www.allbest.ru

Влияние технологических изменений на культуру - процесс универсальный. В течение долгого времени инновации носили локальный характер, будучи ограниченными теми ареалами, где протекало творчество писателя, композитора или художника. Картина изменилась в ХХ веке с небывалым расширением сферы массовой культуры и появлением технических средств тиражирования произведений искусства. На изменения, происходящие в области «высокого» искусства в связи с натиском форм и технологий массовой культуры, обратили внимание философы, социологи, деятели культуры. Одной из наиболее значительных работ, посвященных судьбе классического искусства в эпоху массовой культуры, стало знаменитое эссе В. Беньямина «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» (1936 г.) В. Беньямин проводит различие между воспроизведением как универсальной чертой практики искусства и техническим массовым воспроизведением. Начало нового этапа в воспроизведении произведений искусства немецкий ученый относит к XIX веку - времени возникновения массовой культуры как культуры индустриального общества. Для того, чтобы понять отличие искусства прошлого от искусства масскульта, Беньямин разрабатывает понятие ауры. «Аура» произведения искусства - это его уникальное существование во времени и пространстве, его аутентичность. При механическом воспроизводстве искусство рассеивается, превращаясь во множество копий, что означает потерю аутентичности как меры ценности или как значимого понятия в искусстве. Несмотря на ущерб, наносимый классическому искусству массовой воспроизводимостью, Беньямин не осуждал ни новые технологии, ни изготовленные при их помощи «реплики», считая, что массы теперь могут сами оценивать произведения искусства и формировать свое суждение. Прошедшие со времени написания эссе Беньямина долгие годы показали не только правоту ученого с точки зрения неизбежности растворения ауры элитарной культуры в массовом производстве реплик и симулякров, но и углубление этого процесса в контексте происходящих в культуре нашего века изменений. Сегодня связь технологий и культурных форм уже не ставится под вопрос, а рассматривается как своего рода симбиоз. «Каждое средство информации представляет собой своего рода новую культурную форму. Преобразование аналоговых данных в цифровые называется дигитализацией. Все существующие средства информации преобразуются в “новые медиа”, переходя в цифровой формат… Любая информация, если она может быть описана и измерена, может быть оцифрована». Судьба классического наследия в цифровую эпоху тотальной медиатизации, его места в плюралистической культуре общества потребления, выходит за рамки пересмотра эстетических категорий или анализа новых форм художественной культуры. Она связана с антропологической сущностью человека, с имманентно присущими ему этическими и эстетическими основаниями, способными проявить устойчивость даже в условиях значительных изменений в культуре. Вопрос заключается в том, до какой степени эти изменения затрагивают самую суть человеческого бытия, насколько устойчивы сложившиеся веками культурные формы и эстетические ценности в контексте глобальных перемен, происходящих в мире. Многие исследователи считают, что сегодня мы живем в качественно новой социокультурной реальности, в которой изменяются не только традиционные культурные формы, но и сама сущность человека.

Каковы же основные черты культуры первых декад ХХI века, определяющие судьбу культурного наследия в мире «посткультуры»? Прежде всего, современная культура практически целиком перешла в цифровой формат, в том числе и ее «золотой фонд». С одной стороны, идет активный процесс оцифровки самых различных текстов и памятников культуры, с другой - невероятная информационная избыточность затрудняет процесс встраивания памятников наследия в систему ценностей человека и общества, вырабатывания бережного отношения к наследию, воспитания чувства гордости за те тексты и памятники, которые принадлежат отечественной и мировой культуре в целом и ее отдельным регионам. Вторым важным моментом современных культурных практик стало то, что процессы тиражирования становятся настолько превалирующими, что зачастую в этом процессе теряется оригинал. У растиражированных произведений искусства не остается референта, что превращает их в «пустые знаки», цепочку означающих, за которыми нет смыслового наполнения. Современное постиндустриальное информационное общество обречено на то, чтобы стать массовым, и, следовательно, полностью зависеть от процесса тиражирования. «Тиражирование в масскульте становится не только способом распространения его продукции, но и самой сущностью массовой культуры, выступая на разных уровнях и в разных качествах… Тиражируется и сам потребитель масскульта, характеристикой мышления которого становится конформизм, опущенный в подсознание, хотя внешне человек может выглядеть как угодно независимо. Общение с тиражированным искусством лишает его исключительности характера переживания, его восприятие становится обыденным фоновым действием». Развлечения, которые представляет в изобилии культурная индустрия, быстро приедаются, а «культурным производителям» приходится изыскивать все новые возможности развлечь, отвлечь и привлечь публику, дабы выжить в условиях жесткой рыночной конкуренции. Примеров такого рода немало, тем не менее, хотелось бы, избегая тотального отрицания, рассмотреть не только те деструктивные моменты, которые и так на виду у публики, обсуждаются на различных ресурсах и в различных сообществах и, тем не менее, активно потребляются зрителями и слушателями, но и другую сторону вопроса.

Цифровые технологии создали небывалые возможности для расширения информационного пространства человечества в целом, для нового прочтения забытых произведений, которые могут оказаться созвучными нашему времени и войти в культурную практику наших дней. В процессе тиражирования, оцифровки, вхождения классических произведений в глобальное пространство Интернета с ними происходят трансформации, рассчитанные на то, чтобы приблизить классику к современному культурному потребителю. Насколько такое «приближение» служит воспитанию эстетического вкуса, обогащает мир человека, формирует систему ценностей, ответить непросто. Поэтому необходимо рассмотреть вопрос тотальной дигитализации текстов культуры и их существования на просторах Сети более подробно, что мы и сделаем на примере различных культурных институтов и практик, направленных на сохранение и популяризацию культурного наследия.

Консьюмеризм без берегов: музей в эпоху цифры.

Музей наших дней значительно отличается от того сакрального пространства хранения ценностей прошлых эпох, которым он был еще в недавнем прошлом. Сегодня большинство музеев существуют как в «реальном», так и в виртуальном формате, который постоянно расширяется благодаря технологическим возможностям. В Интернете постоянно появляются выложенные для открытого доступа коллекции музеев, предлагаются он-лайн экскурсии и лекции искусствоведов. Современный музей использует все возможные технологии для создания интерактивного игрового пространства, создающего ощущение интриги, увлекательности, эмоциональной вовлеченности. Новые формы взаимодействия с посетителями активно используются в музеях, предлагающих самые разные формы игры - от возможности «заглянуть» в изображение, представить себя на месте изображенных персонажей, до предложения форм самопрезентации, например, «селфи» с тем или иным экспонатом. Другой формой сближения музея с массовой культурой становится все более интенсивное развитие сувенирной продукции, музейных магазинов (реальных и виртуальных), новые формы репрезентации постоянных экспозиций или выставок. Музейный магазин стал важной частью любого музея, с ним посетитель сталкивается у входа в музей, многочисленные киоски расположены часто и внутри музея, а на выходе желание унести с собой частичку увиденного, сделать ее частью повседневности, подогревается привлекательными витринами и яркими постерами. Потребляя образы культурного наследия, реифицированные в сувенирной продукции, посетитель приобщается к образцам «высокой культуры», ставшими доступными артефактами, существующими на поверхности опыта современного человека. Сувенир изначально был призван напоминать о каком-либо месте, произведении искусства, впечатлении. Современные сувениры разрывают связь со своим «первоисточником», становясь самостоятельными предметами, которые могут быть использованы без каких-либо коннотаций. Музеи охотно идут на самые разные стратегии популяризации - репликации, он-лайн трансляции, игрофикацию или создание привлекательных артефактов, объясняя это необходимостью выживания в обществе потребления.

Классика в современном ситискейпе.

Процесс дигитализации тесно связан с включением произведений искусства в ткань современного города, причем чаще всего он носит симулятивный характер «цитирования» классики всех времен и народов. Уже во второй половине ХХ века Ж. Бодрийяр говорит об «эре симулякров», основной чертой которой является «агония сильных референтов, агония реального и рационального».. Симуляция активизируется как стремление избежать «пустоты, …кровотечения ценностей - именно пропорционально этой тоске вспоминают вперемешку любой контент, беспорядочно воскрешают всю предыдущую историю». Мрачность взгляда французского философа вряд ли соответствует игриво-гедонистическому характеру (пост)современного города, хотя характер процесса «симулятивной креативности» определен очень точно. Для подтверждения достаточно оглянуться вокруг - бесконечные цитирования стали и повседневностью, и «украшением» жизни горожанина, которая превращается в сплошной праздник бесконечными фестивалями, акциями и проектами, организуемыми культиндустрией. Мегаполисы во всем мире несут на себе явные знаки глобализации, становясь похожими в бесконечных сетевых магазинах, ресторанах, парках развлечений, и, в то же время, агрессивно подчеркивая этнокультурную специфику в местах, популярных у туристов. Эти тенденции распространяются и на провинциальные города, где сетевые заведения распространяются все более широко, а местный колорит вдохновляет туристическую индустрию на создание все новых артефактов. В современном городе «происходит ослабление локальных и первичных социальных связей… и перестают действовать традиционные способы трансляции культурных ценностей». Вопрос заключается в том, насколько новые формы репрезентации культуры прошлого трансформируют ее, создавая на ее основе новые культурные тексты, содержащие память о прошлом, или же первичные смыслы и ценности полностью утрачены в новых артефактах, предназначенных для массового потребления. Разнообразные формы современной городской жизни объединяет то, что все они носят игровой характер, столь симптоматичный для культуры наших дней, где грань между «реальной» и виртуальной реальностью стирается, где игра становится смыслом существования. «Именно игровая деятельность, - пишет Ж. Бодрийяр, - все более управляет нашими отношениями к вещам, к людям, к культуре, к досугу, иногда к труду, а кроме того, к политике. Именно игровая деятельность придает господствующую тональность нашему повседневному поведению в той мере, в какой все предметы, блага, отношения, услуги, становятся гаджетом». «Игрофикация» культуры, отмеченная французским философом почти 50 лет назад, стала еще более выраженной в наши дни, когда гаджеты все более совершенствуются, а новые технологии позволяют расширять пространство игры до бесконечности. Мы постоянно сталкиваемся с разнообразными образами прошлого, включенными в контекст исторического города, представляющими пеструю картину самых разных фрагментов истории, приобретающих игровой характер оживших скульптур или костюмированных фигур, рекламирующих музеи. Тенденцией наших дней можно считать включение памятников прошлого в контекст массовой культуры, «снижение» их эстетической ценности, снятие ауры путем различных технологий репликации, симулятивных приемов и использования в качестве массово произведенных товаров. Культурное наследие становится, таким образом, ресурсом туристической индустрии, приобретшей невероятный размах в последние десятилетия. Иллюзия доступности памятников прошлого поддерживается популистскими стратегиями учреждений культуры, которые в целях обеспечения своего существования в условиях жесткой конкуренции прибегают к разнообразным способам превращения произведений искусства в легко доступный товар.

Музыкальный театр в цифровом формате.

На основе анализа судьбы классической музыки в эпоху массовой культуры и тотальной медиатизации становится ясно, что в процессе трансформации классического музыкального текста, требующего подготовки для его полноценного восприятия, в развлечение сдвиг эстетических ценностей неизбежен, поскольку способность массовой культуры к присвоению любого культурного материала и перекраивания его на свой лад поистине безгранична. Так, опера в наши дни давно вышла за стены оперных залов - оперные трансляции можно видеть в кинотеатрах, на больших экранах перед оперными театрами, на ТВ экране. Оперы экранизируются, фильмы-оперы и оперные спектакли доступны на самых разных носителях, он-лайн трансляции в Интернете набирают популярность. Это вполне объяснимо с точки зрения распространения экранной культуры в современном мире в таких масштабах, что исследователи считают ее культурной доминантой нашего времени, показателем колоссальных изменений в культуре в целом: «Человек в век информации приобретает образование чаще на основе информационного потока с экрана, чем на основе систематического обучения». В XXI веке этот процесс расширился, приобретя глобальные масштабы - экран ноутбука, планшета или мобильного телефона стал необходимой принадлежностью человеческой жизни во всех ее аспектах. Музыкальные вкусы, в частности, в области такого сложного жанра как опера, также формируются на основе экранных репрезентаций. Можно ли сказать, что опера становится массовым искусством по причине ее распространения по всем пространствам экранной культуры и оцифровки записей спектаклей оперных театров? Не «растворяются» ли произведения оперной классики в бесконечных экранных репрезентациях? Насколько язык экрана способен передать мир оперы со всеми ее страстями, героями и героинями, сложными сюжетами и, прежде всего, музыкой, сочетающей красоту человеческого голоса и мощь оркестра? Все эти вопросы возникают в процессе приобщения к различным формам существования классической оперы в пространстве (пост)современной культуры. Различные виды экранного искусства имеют свои особенности и свою публику, но все из них так или иначе входят в проблематику культурных трансформаций, происходящих в (пост)современной культурной ситуации. музей цифровой интерактивный

В отношении оперного жанра эти процессы выразились в новых формах его экранного бытия - в трансляциях он-лайн, в кинотрансляциях и в «популяризации» оперы на киноэкранах в публичных местах современных городов. Хотя с технической точки зрения в этих процессах много общего, в культурологическом смысле они различны. С точки зрения «включенности» в массовую культуру, как онлайн трансляции, так и кинопоказы имеют, скорее, просветительскую цель и направлены на любителей и знатоков. Несмотря на массовость кино как вида искусства, понятно, что только крошечный фрагмент кино-аудитории пойдет на трансляцию оперы из Метрополитен или Ковент Гарден, тем более, что такие кинозалы, хоть и разбросаны по всему глобальному пространству, не предполагают большой аудитории. Язык маскультовской рекламы уравнивает произведения оперной классики с популярными развлечениями, доступными и стандартизированными, как и все продукты культиндустрии. С точки зрения публики, ничего подобного не происходит - на кинотрансляции ходят в большинстве все те же меломаны, заполняющие залы доступных для них оперных театров, приобщающихся в кинозалах к постановкам, недоступных физически и материально. Проблема здесь заключается в несоответствии текста контексту, представляющему собой направленное на развлечение и удовольствие пространство современного города. На нем идут трансляции спектаклей, которые может видеть (и в какой-то мере, по причине гула оживленной городской жизни слышать) публика. Такого рода трансляции стали частью работы многих оперных театров мира, создавая иллюзии доступности «высокого» искусства самой широкой публике. Если кинопоказы оперных спектаклей можно отнести к просветительской стратегии, то выход оперы за пределы границ, очерченных зрительным залом, в открытое городское пространство являются явной трансгрессией границ культурной формы, знаком сближения элитарной и массовой культуры, идеи доступности всего и вся в современном культурном коллаже. Добавляя еще одно зрелище в перенасыщенную визуально городскую жизнь, опера как вид искусства никоим образом не становится более понятной или любимой для обычной неподготовленной публики. Если трансляция оперы в кино предполагает покупку билета, темный зал, начало и окончание сеанса, то в он-лайн трансляциях на больших экранах публика приходит и уходит по своему усмотрению, уличный шум подчас заглушает звуки оркестра и пение, а публика рассматривает это зрелище как одно из многочисленных развлечений, предложенных современным городом. На наш взгляд, в этом случае происходит намеренное нарушение еще существующих границ между «высоким искусством» и массовой культурой, поскольку именно ее черты - легкость и доступность, развлекательность и зрелищность - становятся доминантными в этих формах популяризации оперы. Представители театров полагают, что таким образом они привлекут новых зрителей, которые, заинтересовавшись происходящим, купят затем билеты в театр, но эти ожидания не оправданы, поскольку собравшаяся перед экраном публика заинтересована в опере как в очередном городском развлечении, не более того.

Что касается настойчивого утверждения сегодняшних культурных производителей о просветительском характере тиражирования классики в цифровых экранных формах, иллюзия эта разбивается, если мы вспомним вполне реалистичный прогноз относительно социальной функции массовой культуры, сделанный Ж. Бодрийяром еще в 70-е гг. прошлого столетия. Он называет общий принцип, который овладел всеми областями науки и культуры в целом «переподготовкой», определяемой актуальностью, в процессе которого «все ценности науки, техники, квалификации и компетенции отступают перед… давлением мобильности, статуса и профиля карьеры. В соответствии с этим организационным принципом строится сегодня вся «массовая» культура. Все приобщенные к культуре имеют право не на культуру, а на культурную переподготовку». В результате такие важнейшие измерения культуры как «наследственное достояние трудов, мыслей, традиций» и «непрерывная практика теоретического и критического размышления» отброшены «культурной актуальностью, охватывающей все - от искусства кино и до еженедельных энциклопедий». Такая «актуальность» становится принципом современных оперных постановок, легко переходящих со сценических площадок на экраны всевозможных гаджетов, возглашая принцип доступности - если не в театре, то в любой экранной репрезентации. Для того, чтобы понять изначальную ложность этого посыла, не надо даже прибегать к социологическим исследованиям, подобным тому, о котором мы говорили выше - достаточно посмотреть количество просмотров оперных спектаклей на ютубе целиком и сравнить их с фрагментами тех же спектаклей, чтобы понять, что просмотреть-прослушать спектакль целиком непосильно для сколько-либо значимого количества пользователей - фрагменты, особенно в исполнении «раскрученных» певцов, востребованы гораздо больше, соответствуя основному принципу сегодняшней культуры, выраженному в любимом молодежью слове «короче». Еще более наглядна картина «переподготовки» массовой публики в ситуации «выплескивания» оперы в городское пространство, которую мы описали выше. Ориентация на вкус большинства не может изменить самой сути оперного искусства, и никакие технологические возможности перенесения оперы на экран, большой или маленький, в кинозале, на мобильном телефоне или на городской площади, не изменят вкусов массового зрителя, в особенности молодого, воспитанного в культуре Интернета и социальных сетей, где нет ничего сложного и недоступного, где фрагменты одних культурных текстов с легкостью сменяются другими, где можно переключаться с одной культурной формы на другую, по ходу дела оставляя комментарии в вербальной или визуальной форме, где эмоции переведены на язык смайликов и эмотиконов. Может быть, и не надо стремиться соответствовать этой культуре, а сохранять определенную консервативность, которая несет в себе ауру чего-то неизведанного, что может быть привлекательным именно своей непохожестью на расхожие продукты культиндустрии?

Заканчивая, хочется остановиться на амбивалентности темы воспроизведения искусства техническими средствами. У процесса тиражирования, который в наши дни заключается, в основном, в оцифровке произведений искусства, есть и противники, и сторонники. С одной стороны, доступность произведений классического искусства в различных сферах культуры создает контекст, в котором доминируют эстетические представления, связанные с высшими достижениями культуры. С другой, этот контекст очень фрагментарен и капризен, что далеко не способствует формированию системы эстетических ценностей. Эти черты Интернет-пространства отмечают не только ученые, но и специалисты в области маркетинга исполнительских искусств. «Стремительный рост использования Интернета, - пишут известные специалисты в этой области Ф. Котлер и Дж. Шеф, - свидетельствует не только об изменениях в поведении потребителей, но и о изменении ценностей…. Адриан Слыватски, запустивший в оборот выражение «миграция ценностей», объясняет это таким образом: «Потребители делают выбор согласно своим приоритетам. Поскольку приоритеты меняются, и новые проекты представляют потребителям новые возможности, они делают новый выбор. Они перераспределяют ценности. Эти изменяющиеся приоритеты вместе со способами, с помощью которых они взаимодействуют с новыми предложениями конкурентов, являются тем, что вызывает, запускает или содействует процессу миграции ценностей». Как сторонники широкого использования технических средств в популяризации искусства, так и его противники соглашаются в том, что технология не может ни заменить, ни привить любви к искусству, в особенности, если речь идет о классическом наследии. Никакие приемы маркетинга и пиара, никакие приемы визуализации и оцифровки новых и новых массивов культурных текстов сами по себе не приведут к тому, что человек предпочтет радио «Орфей» или канал «Культура» более развлекательным медиапространствам. «Какими энергичными ни были бы маркетинговые программы, люди вновь и вновь приходят на представление, делают искусство частью своей жизни благодаря пониманию его ценности, а также способности поддерживать, воспитывать и вдохновлять…. если люди не любят и не понимают искусство по-настоящему, они вряд ли станут регулярно посещать театры и концерты и предпочтут довольствоваться другими способами проведения досуга». Таким образом, мы вновь возвращаемся к тому, о чем не раз писали раньше - к необходимости воспитания подготовленного слушателя и зрителя, который мог бы по достоинству оценить те - несомненно, громадные - возможности, которыми обладают современные средства технической воспроизводимости. «Главным условием восприятия искусства и любви к нему является глубокое понимание его видов и форм», - пишут Котлер и Шефф, ссылаясь на проведенное в конце ХХ века исследование полученного человеком художественного образование на его посещение спектаклей и концертов «Образование является ключом к тому, - делают они вывод, - чтобы искусство стало значимой частью жизни человека». Как бы вторя известному французскому социологу П. Бурдье, разработавшему концепцию культурного капитала, американские исследователи утверждают, что никакие технологии, никакие масштабы оцифровки классики, никакие усилия энтузиастов не создадут благоприятного с эстетической точки зрения климата в социуме без интеграции усилий всех специалистов - ученых, теоретиков и практиков культуры, медиапрофессионалов, маркетологов, педагогов - для того, чтобы великое наследие нашей культуры заняло достойное место в жизненном мире современного человека. Анализируя судьбу классической музыки в эпоху массовой культуры и тотальной медиатизации, становится ясным, что в процессе трансформации классического музыкального текста, требующего подготовки для его полноценного восприятия, в развлечение сдвиг эстетических ценностей неизбежен, поскольку способность массовой культуры к присвоению любого культурного материала и перекраивания его на свой лад поистине безгранична.

Возвращаясь к вопросу о судьбе культурного наследия в культуре наших дней, в бесконечных играх с историей, с искусством, с пространством и временем, нельзя не задуматься над тем, означает ли доступность памятников культурного наследия в цифровом формате, что они становятся частью жизненного мира современного человека? Увеличивается ли культурный капитал благодаря дигитализации памятников культуры? На наш взгляд, однозначного ответа дать невозможно, поскольку процесс оцифровки памятников культуры имеет различные последствия в разных слоях общества и в разных событийных контекстах. Исследования последних лет, посвященные проблемам цифрового неравенства, показали, что «цифровые медиа создают новые возможности для привлечения новых аудиторий, но они также показали, что освоение музеев и галерей как он-лайн, так и офф-лайн, демонстрирует неравенство, причем оно глубже в случае с виртуальными, чем с физическими посещениями. Вместо того, чтобы обеспечить участие самых разных аудиторий, доступ он-лайн воспроизводит, если не увеличивает, существующее неравенство». Таким образом, «демократический потенциал» массового воспроизведения искусства, о котором писал В. Беньямин, остается неосуществимой мечтой в мире цифровых медиа, которые репродуцируют социальные различия социума. С другой стороны, в этом мире произведения классического искусства получают новую жизнь, ставшую возможной благодаря широкому доступу к классическому наследию, которое становится источником вдохновения для «креативного класса», сформированного цифровой средой. К. Робертс, известный специалист в области технических инноваций и креативного лидерства, считает, что мы живем в нестабильном, неопределенном сложном и неоднозначном мире. «Именно таков сегодняшний мир - и он не собирается меняться. И это очень интересное время для креативных людей, поскольку старые модели больше не функционируют…. Мы перешли в эпоху идей. Мне кажется, что мы живем в энергичном, полном надежд и оптимизма, свободном и революционном мире». Такой оптимизм внушает надежду на то, что классическое наследие найдет достойное место в новой цифровой культуре, несмотря на то, что формы его существования иногда изменены до неузнаваемости. Если культурные ценности прошлого сохранят свои основания, своё ядро, можно надеяться, что все технологические новшества и игровые стратегии являются лишь формами освоения этих ценностей, которые не утратят своей привлекательности ни для настоящих, ни для будущих поколений.

Размещено на Allbest.ru