Культурный империализм в колониальном и постколониальном мире

Тема культурного империализма является очень актуальной в современном мире, где, по мнению многих историков и политологов, происходит поворот от либеральной идеологии к идеологии имперской. Этот поворот тем более любопытен, что в течение ХХ века классические империи, такие как Российская империя, Османская империя, Британская империя и другие, прекращают свое существование. В начале ХХI века ученые все более решительно говорят о том, что в современном глобальном мире появляются империи нового типа.

Термин «культурный империализм» сформировался и стал использоваться сравнительно недавно. Ему предшествовал другой термин - «информационный империализм», который впервые употребил президент Финляндии Урхо Кекконен в своей речи 1973 года о проблемах международного обмена печати и информации. Мы считаем, что «информационный империализм» - это важная часть более общей проблемы «культурного империализма».

Термин «культурный империализм» часто используется, в частности, в области истории, культурологии и постколониальной теории. Он обычно используется в уничижительном смысле, часто в сочетании с призывами отказаться от такого влияния. Культурный империализм может принимать различные формы, такие как отношения, официальная политика или военные действия, поскольку они усиливают культурную гегемонию.

Термин «культурный империализм» получает широкое распространение начиная с 1982 года, когда в Мексике на конференции ЮНЕСКО обсуждались проблемы политики в области культуры. Современный «культурный империализм» развивается в рамках мировой системы, внутри которой сформировался и функционирует единый мировой рынок, а условия и характер производства определяются характером этого рынка и распространяются за его пределы. Таким образом, производство культурно-информационной продукции в значительной степени, хотя и не полностью, определяется теми же самыми рыночными потребностями, что и производство товаров и услуг.

Эдвард Саид является одним из основателей постколониализма, который написал работу «Ориентализм», критикуя Просвещение и западное знание «Востока»-- в частности, английские и французские конструкции того, что является и что не является «Восточным». В своей работе Саид утверждает, что «знание» впоследствии привело к культурной тенденции бинарной оппозиции Востока против Запада, в которой одна концепция определяется в оппозиции к другой концепции, и из которой они возникают как неравноценные. В работе «Культура и империализм», продолжении «Ориентализма», Саид предполагает, что, несмотря на формальное окончание «эпохи империи» после Второй Мировой Войны, колониальный империализм оставил культурное наследия (ранее) колонизированных народов, которое остается в их современных цивилизацих; и утверждает, что культурный империализм является очень влиятельным в международных системах власти.

Проведем сравнительный анализ культурного империализма в колониальном и постколониальном мире.

Социология культуры для описания межкультурных взаимодействий разрабатывает понятия «аккультурация», «ассимиляция», «инкультурация», «глобализация», «мультикультурализм», «американизация», на языке которых происходит описание сложившегося после окончания Второй мировой войны мирового порядка, и понятие «культурный империализм» не является в социологической категориально-понятийной системе активно востребованным.

В XXI в. ученые-обществоведы отмечают, что соревнование между странами за доминирующее положение на международной арене идет не только в военной, политической и экономической сферах, но и в сфере культуры. Так, один из авторитетных экспертов в сфере новых имперских отношении?, Герфрид Мюнклер, пишет, что «неизбежное тяготение к первенству сегодня проявляется... в сфере науки... и развлекательной индустрии. Нобелевские премии, рейтинги университетов, олимпийский медальный зачет и присуждение “Оскаров” раз за разом становятся тестом, оценивающим имперскую soft power». Многие другие мыслители, говоря о культурном империализме, подразумевают прежде всего культурное доминирование США над остальным миром (Г. Филимонов, Н. Цветкова, Д. Шиллер) и называют США новой империей или империей нового типа. Именно распространение культуры США по всему миру во многом позволяет говорить об актуальности изучения империи и империализма с точки зрения философии культуры.

Как мы можем видеть, массовая художественная культура, а также технические достижения (компьютеры Apple и программное обеспечение Маи?крософт), бренды одежды, медиаресурсы США распространены по всему миру. Национальные команды США занимают первые места на различных спортивных соревнованиях, большинство важных научных открытии? происходит на территории Америки. Все это делает США одной из важнейших стран на международной арене, о чем пишут многие эксперты, называя Америку гегемоном или империей.

Эти наблюдения заставляют обратить внимание на два обстоятельства, и оба они напрямую связаны с фактором культуры.

Во-первых, в условиях распада империи? как особых государственных образовании? концепт «империя» не только не прекратил свое существование, но, существенно изменившись, приобрел новую актуальность и обладает способностью прояснять многие социокультурные процессы современности.

Во-вторых, сдвиг исследовательского внимания к культурным аспектам процессов доминирования, распределения ресурсов, борьбы за влияние также оказывается связанным с семантикой концептов «империя» или «имперское». В современном обществе «империя» и «имперское» трансформируются в такое важное для понимания культурного доминирования явление, которое сначала Эдвард Саид, а затем и Герфрид Мюнклер назвали культурным империализмом.

Актуальность темы нашего исследования очень точно схвачена в названии книги Э. Саида «Культура и империализм», где оба понятия выступают во взаимной, равнозначной обусловленности. Согласно изложенной в этом труде концепции культурный империализм существует и проявляется в ХХ-ХХI вв. в ситуации постколониализма, когда империи? и колонии? в классическом историко-политологическом понимании практически не существует, но одни страны продолжают оказывать сильное воздействие на другие, действуя мирным путем и посредством культурного доминирования.

Э. Саид, как глубокий, философски мыслящий литературовед, главное внимание при анализе культурного империализма уделял такому важному символическому компоненту «мягкой власти» империи, как литература, и пристально изучал становление имперского сознания и способы его распространения в английском колониальном романе викторианской эпохи, на чем и построено его знаменитое исследование.

Э. Саид определял феномен «культурного империализма» как многостороннее культурное подавление, в результате которого доминирующая культура вытесняет и подчиняет себе все проявления подчиняемой культуры -- от высоких до низовых, от личного до общественного, от системы ценностей до потребительских интересов, от символов и ритуалов до их имитации? в массовом искусстве. Именно культура как целостность формирует имперские чувства, мысли и имперское воображение.

С точки зрения Г. Мюнклера, имперское доминирование в принципе включает в себя превосходство в четырех важнейших сферах межгосударственного взаимодействия -- в политической, экономической, военной и культурной. Соответственно этой структуре Г. Мюнклер выделяет разновидности современного империализма: это «инвестиционный» (экономический) империализм, «сетевой» (политический) империализм и «культурный» империализм.

Как одна из разновидностей современного империализма, культурный империализм интересует Г. Мюнклера менее других и не является объектом специального анализа, поскольку он не ведет к непосредственному военному противостоянию и/или доминированию. Таким образом, военный, политический, экономический и культурный империализмы являются составными частями явления империализма в целом, но ни один из этих ученых не обосновал понятие культурного империализма исходя из системного понимания культуры как сложно организованной и развивающейся целостности, определяющей все взаимосвязанные элементы устройства общества и государства. Тем не менее, введя понятие культурного империализма как центральное в понимании современности, названные выше ученые тем самым подчеркнули значение культурных компонентов в системе империи и империализма в целом, в том числе и в отношении исследования империи? прошлого, задав тем самым новый культурно-философский подход к их изучению.

Ученые из бывших колонии? (Х. Бхабха, Г. Спивак, Э. Саид, Д. Янг и др.) в свою очередь, разрабатывают категориально-понятийныи? аппарат для изучения процессов, систем и отношении?, сложившихся в условиях постколониального мирового порядка с точки зрения бывших колонии?. Складывающаяся в результате исследовании? этих ученых методология постколониальных исследований получает большую популярность. Д. Бахманн-Медик отмечает, что постколониальный поворот происходит во многих науках: теологии, литературоведении, переводоведении, исторической науке, истории наук, философии, истории искусств и театроведении, этнологии, географии и гендерных исследованиях. Именно междисциплинарность постколониального подхода приводит к тому, что понятия, ранее выработанные внутри методологии исследовании? постколониального мира и межкультурных отношении? и разрабатываемые потом внутри специальных отраслей научного знания, затем входят в арсенал культурологии и философии культуры. Изучение культуры, будь то культурология или философия культуры, часто является метатеорией относительно указанных направлении?, синтезирующей знания различных наук, в том числе и перечисленных.

Одно из новых проблемных полей культурологии и философии культуры сегодня - это изучение культурного империализма. В самом общем определении культурный империализм - это доминирование одной более сильной культуры над другой более слабой. Конечно, подобные процессы известны с момента развития изучении? глобализации. В науке уже есть такие термины, как гегемония, господство, доминирование. Необходимость введения нового термина «культурный империализм» обусловлена объяснительным потенциалом постколониальной методологии для изучения взаимоотношении? между культурами разных стран и регионов, которая позволяет изменить точку зрения: с точки зрения доминирующего Центра перейти на точку зрения Периферии, рассмотреть распространение власти Центра на Периферию посредством культуры.

Яркой манифестацией феномена культурный империализм, анализируемого в соответствующей методологии, являются имперские амбиции доминирующего Центра, стремление осуществлять политику теми способами, что были выработаны в исторические периоды существования классических империи?, в то время как современные государства не являются империями по своему политическому и военно-экономическому статусу. Таким образом, концепт «культурный империализм» в данной методологии работает на пересечении таких научных сфер, как политология, история, культурология, философия культуры.

Так, по мнению Й. Галтунга, подтипом культурного империализма является научный империализм. В случае научного империализма разделение труда между учителями и учениками наблюдается очень четкое: это не разделение труда как таковое (обнаруживаемое в большинстве ситуации? передачи знания), а расположение учителей и учеников в социокультурном географическом пространстве. Если Центр всегда предоставляет учителей и критерии достойного преподавателя, то Периферия всегда предоставляет учеников. В процессе обучения формируется образец реализации вкусов империализма.

В ходе культурной коммуникации Периферия представляет собой для Центра воплощение модели культуры, разработанной в Центре, независимо от того, является ли тот Центр внутри -- или меж-национальным. Это необходимо, чтобы укрепить Центр в статусе Центра доминирования, поскольку он будет тогда продолжать разрабатывать модель культуры вместе с ее трансляцией, таким образом, создавая длящийся спрос на последние инновации.

В науке И?. Галтунг обнаруживает определенную версию вертикального разделения труда. Это пример научных команд из Центра, которые переходят к изучению стран Периферии, чтобы собрать данные (сырье) в форме депозитов, ксерокопии?, образцов флоры и фауны, археологических результатов, отношении? в науке, поведенческих моделей, и т.д. для обработки и анализа данных и формирования теории в Центральных университетах, чтобы быть в состоянии отправить готовое изделие в виде журнала, книги назад для потребления в центре Периферии -- сначала создав спрос на него через демонстрационный эффект, обучение в Центральной стране и определенную степень низкоуровневого участия в команде сбора данных.

По мнению автора, это структура научного транснационального производства и доминирования. Если точный характер исследования должен предоставить Центру информацию, которая может использоваться эффективно с политической точки зрения или в военном отношении поддержать империалистическую структуру, культурный империализм становится еще больше очевиден. Автор добавляет к этому «утечку мозгов», когда «необработанные» мозги (студенты) и «необработанные» тела (чернорабочие) перемещаются из Периферии в Центр и «обрабатываются» (обучаются) с очевидной выгодой для Центра. Картина научного империализма на этом становится завершенной.

Свое определение культурного империализма дал и С.П. Маи?нс: «Культурный империализм -- это процесс диспропорционального влияния на социальные практики и идеологии одной социополитической группы на политически более слабые и (часто) менее здоровые группы». Для С.П. Майнса культурный империализм -- это важный фактор для производства воображаемых географии?, которые развивают различные понимания места и локальной глобальной идентичности. С.П. Майнс связывает культурный империализм с деятельностью географических обществ, изданием географических атласов и карт, научно-популярных географических журналов и туристических гидов, снаряжением географических экспедиции? и организацией туристских маршрутов, подготовкой разнообразных отчетов об их функционировании.

Показательный пример создания «воображаемой географии» дает Е.А. Вишленкова, описывая появление энциклопедии структурированных знании? о России и этнографических описании? ее народов, атласы с картами и рисунками с видами городов в XVIII веке. Автор подчеркивает, что благодаря таким атласам государство воспринималось как единое, унифицированное, взаимосвязанное пространство. Такие атласы создавались благодаря специальным экспедициям, в которые входили хроникеры и топографы. Автор отмечает интересную деталь: в ходе экспедиции художники в точности и без дополнении? или искажении? зарисовывали виды и достопримечательности разных городов. Благодаря этим рисункам жители страны могли увидеть «Российскую империю и русскую землю». Несмотря на необходимость точности, заключает автор, рисунок мог содержать не только существующий культурный ландшафт, но и изображение проектируемого объекта. Это приводило к тому, что изображение рассказывало о прошлом, настоящем и будущем изображаемого объекта. Опять же возвращаясь к Г. Мюнклеру, именно такие коммуникации позволяют центру удержать периферию. Концепции Э. Саида и С.П. Маи?нса схожи в том, что для них текстуальные репрезентации и использование различных нарративов были ключевыми компонентами в создании и культурной репродукции империалистских идентичностей и практик.

Представляется, что процессы ассимиляции, аккультурации в аспекте постколониального дискурса являются инструментами выстраивания политики культурного империализма. Эти процессы являются новым проблемным полем для культурологии и философии культуры, а именно исследование имперской интенции в культуре в дискурсе постколониальной методологии.

Один из главных вопросов для исследования состоит в том, как определить культурную имперскую интенцию, которая позволяет говорить не просто о культурном доминировании, а именно о феномене культурного империализма.

Предполагаем, что об имперских амбициях государства позволяет говорить такое свойство поведения государства в вопросах власти, как имперскость. Стоит отметить, что единое определение понятия «имперскость» на данный момент не сформулировано. Нам представляется, что данная категория является существенной для изучения империи? нового типа и для изучения феномена культурного империализма. Понятие «имперскость», как и империализм, начинает существовать применительно к классическим империям, но затем начинает использоваться безотносительно классический империи?. Таким образом, любая империя может стать носителем имперскости и осуществлять политику империализма, как классическая империя, так и неклассическая.

В данном случае для определения понятия «имперскость» рассмотрим, в каких контекстах использует это понятие Г. Мюнклер в своей работе «Империи. Логика господства над миром».

Во-первых, «имперскость» используется для описания формы устройства страны. По его мнению, имперскость не является альтернативой государственности, а, наоборот, является ее частью, наслаиваясь на государственные структуры. Именно благодаря такому пониманию можно говорить, что в современном обществе существуют империи неклассического типа.

Во-вторых, страны, к которым применима категория «имперскость», выстраивают внешнюю политику не из позиции общения равных субъектов, а из позиции отношении? главного и зависимых государств.

В-третьих, имперскость используется для обозначении? намерении? страны стать империей, т. е. для обозначения имперской интенции страны. Г. Мюнклер отмечает, что именно имперскость позволяет стране поменять свои? статус во внешней политике с гегемона на империю.

Таким образом, согласно Г. Мюнклеру, страна в постколониальную эпоху, которая обладает имперскостью, по своей форме является государством, в котором признаки империи перенесены в сферу символического, например, границы влияния; такая страна обладает стремлением стать империей и выстраивает внешнюю политику, основываясь на модели отношении? между доминирующим Центром и зависимои? Периферии.

Все три особенности имперскости требуют рассмотрения с точки зрения культуры. В постколониальную эпоху важную роль играет доминирование в сфере символического. Как упоминалось выше, важными начинают быть не физические границы государства, а культурные. Доминирующий Центр начинает влиять на Периферии в сфере культуры, например, задает мировой язык (лингвистический империализм), контролирует информационные потоки (коммуникационный империализм), в том числе научные (научный империализм).

В постколониальных исследованиях самым распространенным примером культурного империализма с ярко-выраженной и доказанной имперскостью являются США. Наибольшее значение в осуществлении политики культурного империализма имеет массовая культура.

О. Бойтт-Барретт концентрирет свое внимание на цифровых медиа, в том числе новостях, фильмах, телевидении, музыке, компьютерных и видеоиграх, программном обеспечении, рекламе и пр. Массовая культура США является одной из самых распространенных в мире. По нашему представлению, именно в ходе исследовании? массовой культуры можно показать, что США является гегемоном и, возможно, даже империей нового типа. Большое значение в исследованиях культурного империализма (Э. Саид, Г. Мюнклер, О. Бои?д-Барретт) уделяется киноиндустрии США: фильмам и сериалам. Та- ким образом, появляется необходимость осмысления специфики имперскости массовой культуры США, чтобы понять, почему массовая культура играет одну из важных ролей в осуществлении политики культурного империализма и, как следствие, реализации таких процессов как аккультурация, ассимиляция и американизация.

Таким образом, можно сделать выводы, что концепты «культурный империализм» и «имперскость», зародившиеся внутри постколональных исследовании?, стали сегодня частью философско-культурологических нарративов и их развитие имеет важное практическое и теоретическое значение для дальнейшего развития наук, которые затрагивают темы взаимоотношении? разных культур.

Каждый из перечисленных подходов рассматривает только одну сторону культурной жизни империи: ментальную, функциональную, стратифицирующую или аксиологическую. На наш взгляд, все эти подходы должны дополнять друг друга, основываясь на мощном едином основании. Для философии культуры таким подходом-основанием является системный подход к исследованию культуры, обоснованный М. С. Каганом в его работе «Философия культуры». М. С. Каган разработал свою концепцию культуры, которая заключается в том, что культура понимается как система. Один из важных для нас аспектов этой концепции заключается в изучении субъект-объектных и субъект-субъектных взаимодействии? в культуре. На основе этой концепции мы можем рассмотреть имперскую культуру, культуру империи? и культурный империализм с точки зрения субъектного, функционального и предметного анализа.

В концепции культуры Л. А. Закса можно выделить важную для исследования категорию социальной формы организации культуры. Л. А. Закс дает определение таким формам: это «незримые органичные силы, которые характеризуются устои?чивым, повторяющимся, воспроизводимым, массовым характером». Социальные формы организации культуры объективны, антропологичны и универсальны. Выделяются три основные социальные формы: социальные институты, социокультурные формы общения и формы индивидуального поведения. Они включают в себя идеологию, нормы, обычаи, традиции, социальные статусы, социальные роли, социальные идентичности. В этой концепции методологически значимой для нас является идея социальной универсальности и всеохватности культуры, представленной повсеместно и обеспечивающей все основные типы потребностей общества и человека и все основные сферы их жизни.

Таким образом, следуя концепциям культуры М. С. Кагана и Л. А. Закса, можно в рамках системно-структурного подхода предложить культурфилософскую модель анализа культуры империи, имперской культуры и культурного империализма как особых антропологических (человек -- объект и человек -- субъект культуры) социальных форм.

Отрицая малейшую причастность к колониальному имперскому прошлому Европы, американская мысль выработала приемлемый для себя образ империи, в основе которого лежит не риторика эксплуатации или диктатуры, а культурная гегемония. Оставив глубокий след в коллективном бессознательном не только самого американского народа, но и в мировой политической идеологии, Америка долгое время воспринималась как поборник антиколониальных движении? за освобождение. Известно, что Франклин Рузвельт выступал за демонтаж европейских колонии? вплоть до Второй мировой войны, когда Франция и Британия, все еще обладавшие значительным колониальным потенциалом, были союзниками США по антигитлеровской коалиции.

Длительный период мирового колониального владычества придал понятию империи в глазах общественности негативную коннотацию. В результате мы имеем парадоксальную ситуацию. Стоит отметить, что ни одно государственное образование не хочет признавать себя империей. Например, японцы обозначают период своего доминирования в Восточной Азии «эпохой совместного процветания». Британцы, хотя и гордятся временами, когда над их заморскими территориями «никогда не заходило солнце», все же предпочитают говорить о своей «цивилизаторской миссии». Современные американцы объявляют себя флагманом свободы и демократии.

Заключение

империализм культура политика