Музей - ключевое понятие музееведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Музей - ключевое понятие музееведения

Н.М. Дмитриенко, Э.И. Черняк, И.С. Караченцев

Аннотация

Впервые в отечественной музееведческой литературе рассматривается формирование научного понятия «музей», прослеживается этимология слова музей, раскрываются исторические условия создания и деятельности первых музейных учреждений как хранилищ памятников культурного наследия. На основе ранее не привлекаемых исторических и историографических источников выдвинута гипотеза о континуальности музейного развития Евразии, начало которому было положено созданием Александрийского мусейона в III в. до нашей эры, продолжено в Византийской империи, а затем распространилось повсеместно.

Ключевые слова: музееведение, научное понятие музея, Александрийский мусейон, музеи и музеумы европейских государств и России.

This article is devoted to the poorly studied question of the scientific concept of museum. The authors of the article collected and analyzed many historical and historiographical sources, and studied the etymology of the word museum. They found out that this term goes back to the Greek word цоиаа, which means art, poetry, as well as education, scholarship, science. So this word was used in calling ancient Greece goddesses-patrons of art. (After all, there was a tradition to name museums as Temples of Muses.) At the same time the center of science and art, established in the 3rd century BC in Alexandria, was called as Alexandria Museyon. It became a prototype of all other museums. The traditions of collecting and using natural and cultural monuments in Alexandria Museyon have been preserved in Constantinople and other cultural and religious centers of the Byzantine Empire. The authors of the article suppose that manuscripts in Greek, the memory of museyon and the very term musey became the property of Russian culture in Middle Ages. During the Renaissance monuments of Byzantine culture spread across European cities, and aroused interest in antiquity and created the basis of collecting. During the 16-18th centuries, a variety of European collections were increasingly marked by the Latin word museum, which came from the Greek word gouoa. For a long time the terms musey and museum were used in Russia almost on equal terms. However, in the second half of the 19th century, the repositories of monuments began to be designated as musey. It was a time, when Russian museum scientists began to develop the scientific concept of the museum. In 1892 the first successful experience of that study took Dmitry Klements. He proposed to consider the museum as a systematic collection of monuments suitable for the study of nature and history, as well as for the education of the population. Some years later Nikolai Mogilyansky claimed, that the museums had an important role in collecting, storing and scientific research of nature and history monuments, as well as in the promotion of knowledge.

In 1930 trying to subdue the museums to the decision of state political tasks, narkom (minister) of education of Soviet Russia A.S. Bubnov demanded to put museums at the service of the proletariat class struggle, to use them in the promotion to socialism. In 1950s Soviet museum scholars returned to the interpretation of the museum as a scientific and educational institution developed by their predecessors. There was only difference: the scientific and educational activities of the museum were strongly associated with the construction of communism. Only at the turn of two centuries, an opportunity for a new non-ideological definition of the museum took place. The scientific concept of the museum reflects the historicity of the museum phenomenon, characterizes their functions that determine the structure and directions of museum activity to document the environment. The authors of the article emphasize that the new definition excludes the interpretation of the museum as a temple of muses, but reveals the role of the museum in actualization of cultural heritage. Thus, the modern concept of the museum became the key in the study and development of museum science. Keywords: museum science; scientific concept of the museum; Alexandria Museyon; museys and museums of European states and Russia.

В изучении и развитии музееведения как комплекса научных знаний о музейном деле важнейшая роль принадлежит толкованию, научной идентификации понятия «музей». Эту задачу не раз ставили перед собой исследователи XIX-XX вв., однако научно выверенные положения нередко сопровождали недостоверность и легендарность. Обращение к толкованию термина «музей» дают следующие данные: в 1845 г. в карманном словаре иностранных слов говорилось: «Музеум или музей, первоначально так назывался храм или грот, посвященный музам... В позднейшие времена под музеем стали разуметь вообще собрание редких и любопытных предметов по всем отраслям естественной истории или искусств...» [1. С. 204]. Авторы энциклопедического словаря, изданного в 1854 г., истолковывали музей как «место, посвященное музам, храм муз, университет, академия, библиотека.». Кроме того, вполне справедливо добавляли, что «в новейшее время слово музей означает собрание древних сокровищ искусств, статей барельефов, драгоценных камней, монет, картин и замечательных древностей.» [2. С. 282]. Наиболее точное объяснение слову приводил В.И. Даль в «Словаре русского языка», первое издание которого вышло в 1863-1866 гг.: «Музеум или музей - собранье редкостей или замечательных предметов по какой-либо отрасли наук и искусств; здание для этого; хранилище, сохранище» [3. С. 357]. Также, без всякого упоминания о музах и их святилищах, авторы этимологическиого словаря, изданного в 1896 г., сообщали, что музей - хранилище художественных ценностей и научных сокровищ [4. С. 566]. Однако с конца XIX в. и до начала XXI в. музей уже без всяких сомнений и оговорок связывается исключительно с музами [5. С. 112; 6. С. 382; 7. С. 84]. Более того, в статье о музее, помещенной в «Российской музейной энциклопедии», утверждается, что «прообразом музейного отношения к действительности можно считать. храм как специально организованную предметно-пространственную среду.» [8. С. 395].

В стремлении изменить сложившуюся ситуацию и проследить формирование научного понятия «музей» мы обратились к этимологии слова музей и прежде всего сосредоточились на работах, авторы которых указывают, что архетип музея не храм муз, а музейон [9. С. 214-218]. В частности, в древнегреческо-русском словаре сообщается, что первый музейон - pouoeоov - представлял собой философскую школу с книгохранилищем близ афинского Акрополя. А самым известным в истории был Александрийский мусейон, созданный учеником Аристотеля Деметрием Фалерским [10. С. 1111; 11. С. 124-125]. Само название этого учреждения Mouoeоov включает корневое слово роиоа с добавлением к нему суффикса eоov (с помощью которого возникло словообразование - место от / для роиоа). Согласно словарям греческого языка, роиоа имеет много значений, например: речь, слова, а также искусство, поэзия (именно поэтому богинь-покровительниц искусств именовали музами). Для нас же особенно важны такие значения роиоа, как образование, ученость, просвещенность. Именно так, по современным сведениям, толковал слово роиоа великий греческий философ Платон. А в греческо- русском словаре, изданном в 1894 г., слово роиоа (по латыни - mousa) переводилось как наука, высшее образование, искусство, музыка, пение. В этом словаре приводится и слово pouoeоov, которое толкуется как храм муз, храм поэзии, искусства, науки или просто музей [10. С. 1111; 12. Стб. 827-828].

Подлинное значение слова pouoeоov подтверждается и немногими сохранившимися сведениями об Александрийском мусейоне, который был создан в Египте в царствование Птолемея II Филадельфуса в III в. до нашей эры. В продолжение нескольких столетий Александрийский мусейон был главным научным центром античного мира, средоточием знаний в области математики, географии, астрономии, медицины. Богатейшая библиотека, а также различные памятники культуры народов Средиземноморья, анатомический кабинет, ботанический и зоологический сады обеспечивали научное познание через опытное восприятие [11. С. 124-125]. По данным английского исследователя Д. Мюррея, опиравшегося на сведения греческого географа и путешественника Страбона, который бывал в Александрийском мусейоне и оставил заметки о нем, он предназначался для исследований, а также и для обучения студентов. Александрийский мусейон занимал часть обширного дворца, окруженного крытой аркадой, включал помещение для публичных лекций и большой общий зал. Мусейон получал поддержку богатых горожан, а позже и римских императоров [13. P. 1-2].

Вполне резонно предположить, что деятельность Александрийского му- сейона способствовала формированию частных собраний. Т ак, в Риме в продолжение двух с лишним столетий (II в. до нашей эры - начало I в. нашей эры) формировались коллекции Суллы, Г ая Вереса, Сервилия, Цезаря и Августа, в которых были собраны многочисленные статуи, скульптурные портреты, драгоценные ткани, книги, частично вывезенные из завоеванных греческих городов, частично воспроизведенные римлянами по греческим оригиналам, а также и памятники природы, например, костные останки и др. curiosities (редкости, раритеты). Российские авторы называли эти собрания галереями, Д. Мюррей, со ссылкой на Плиния, обозначал их как dactyliotheca (в переводе с латинского - ларчик, коллекция перстней с печатями) [5. С. 112; 13. P. 3-4].

Известно, что Александрийский мусейон был разгромлен в 272/273 г. по распоряжению римского императора Аврелиана, покаравшего взбунтовавшихся жителей города Александрии. Некоторое время спустя мусейон был восстановлен и использовался по своему назначению в продолжение последующих столетий, однако в 630 г. арабские завоеватели захватили и разграбили Александрию и уничтожили все культурные учреждения, в их числе мусейон [14. С. 870-871]. Но и тогда, судя по сохранившимся данным, музейные и книжные собрания не погибли окончательно. Дело в том, что ко времени нашествия арабских кочевников в Александрию единой Римской империи уже не существовало, в 395 г. она распалась на западную и восточную части, ставшие самостоятельными государствами. Так появилась Восточная Римская, или Ромейская, империя, ныне известная как Византия (получившая такое название уже после захвата ее владений турками в 1453 г.). Именно это государственное образование, по авторитетному мнению английской исследовательницы Дж. Херрин, сохранило культурное наследие античного мира и обеспечило преемственность его науки и культуры в средневековой Европе [15. С. 11].

Нужно особо подчеркнуть, что эллинская культура и греческий язык имели первенствующее значение в Византии, где была сохранена и усовершенствована система образования и научных исследований, сложившаяся в эпоху античности. Центром науки и образования в Византии стал Константинополь, точнее - дворец императоров, в котором была устроена «внушительная библиотека» (не из Александрийского ли мусейона?), организовано копирование старинных греческих манускриптов. Во дворце использовались технические разработки греческих и римских ученых, например, водяные часы, астрономические приборы, предсказывавшие затмения, и наиболее впечатлявший иноземных гостей императорский трон, перемещавшийся вверх и вниз с помощью гидравлики (по принципу, разработанному в Александрийском мусейоне). Императорский комплекс - дворец и ипподром - был оформлен статуями языческих богов, доставленными из греческих и римских городов, фигурами фантастических животных, например, рычащими золотыми львами, поющими золотыми птицами. Недаром Дж. Херрин сравнивает все это с музеем под открытым небом [15. С. 49-51]. А российский музеевед Ф.И. Шмит называл Константинополь «сплошным музеем» [16. С. 9].

Важно, что в Византии сохранились и окрепли традиции собирательства, использования памятников природы и истории в научных исследованиях, в познании мира. Влиятельные научно-культурные центры формировались вокруг христианских обителей в Александрии, Иерусалиме, на горе Афон. Монахи, церковнослужители, сами византийские императоры и их приближенные собирали и хранили христианские рукописи, иконы, но в большей мере - древнегреческие скульптуры, рукописные книги, анатомические препараты и другие артефакты, созданные в предшествовавшую эпоху. Античные знания в области медицины, математики, физики, астрономии, логики определяли развитие византийской науки, опиравшейся на труды Архимеда, Плутарха, Аристотеля, Страбона, александрийского математика Диафанта. Нужно подчеркнуть мысль Дж. Херрин, что, читая и переписывая труды древнегреческих авторов (а позже и переводя их на латинский язык), образованные жители Византии таким образом сохранили их для потомков, внесли серьезный вклад в науку и культуру эпохи Возрождения [15. С. 158-159, 372]. И хотя византийские ученые испытывали сильнейшее давление со стороны христианской догматики, тем не менее есть свидетельства, что Михаил Пселл, Иоанн Итал, Георг Плифон, современники которого именовали его «вторым Платоном», сохраняли интерес к сформулированным греками канонам чувственного восприятия окружавшей действительности [17. С. 626-629]. И, добавим, - к использованию опыта Александрийского мусейона и сохранению его словесного обозначения. Самый известный из византийских ученых Михаил Пселл, человек энциклопедических знаний, подобно своим античным предшественникам занимался историей, философией, математикой, астрономией, а также алхимией и астрологией. Важно замечание Дж. Херрин, что в подготовке исторических трудов Пселл использовал собственные наблюдения описываемых им событий. И текст М. Пселла, изданный в Лондоне в 1966 г., фрагмент которого приведен Дж. Херрин, можно рассматривать как первый опыт визуализации истории, столь важный для формирования музееведческого отношения к действительности. Так, император Константин Х был охарактеризован Пселлом следующим образом: «Он не думал об одежде и повсюду ходил словно деревенщина. Красивые женщины, конечно, подчеркивают свою красоту, одеваясь в простые одежды: вуаль, с помощью которой они ее прячут, служит только для того чтобы сделать очевиднее ее лучезарную красоту, а небрежное платье почти также эффектно, когда они его надевают, как самый тщательный грим. Так было и с Константином. Одежда, которую он небрежно набрасывал на себя, не скрывала его внешности, а делала ее более яркой» [15. С. 264-265].

Установление торговых, культурных и церковно-религиозных связей Русского государства и Византийской империи оказывало сильнейшее влияние на русских. Тут уместно привести цитату из историографического труда В.С. Иконникова, который писал: «Такими пунктами [влияния] являются в истории древнего русского просвещения преимущественно Константинополь и Афон, имевшие вообще, по своим книжным сокровищам, большое значение в истории европейского образования в исходе Средних веков и в эпоху Возрождения» [18. С. 1529].

Об «умственном влиянии» византийских монахов, особенно из Александрии и Афона, сообщалось в первом в России музееведческом исследовании И.Г. Бакмейстера, который утверждал, с опорой на русские летописи, что греческий язык и греческие книги были весьма распространены среди русских начиная с IX-X вв. Самый известный среди русских летописцев Нестор ссылался на греческого историка Геродота, а в Патриаршей библиотеке в Москве (преобразованной впоследствии в Синодальную и переведенную в Петербург) хранились греческие манускрипты - Новый Завет (переписанный в VII--VIII вв.), сочинения Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста [19. С. 16, 100]. Вместе с этими сочинениями на Русь проникали традиции собирания и сохранения памятников старины. Киевский князь Владимир Мономах, прозванный так в память о своем родстве с византийским императором Константином IX Мономахом, получил от византийских правителей «такие сокровища, каким во все времена будут удивляться», как об этом сообщалось в описях Оружейной палаты начала XVII в. Самый известный из этих даров - корона Мономаха большого наряда: «это шапка, весьма похожая на скуфью, только с острой верхушкой; подбита шелковой материей и внизу имеет род околыша, кажется бобрового, шириною в 1/2 вершка, на верхушке золотой крест. Высота с крестом 51/2 вершка. В диаметре 41/2 вершка. Она сделана из золота, сканой греческой работы, украшением оной служат крупные отличной воды 4 яхонта, 3 лала, 4 изумруда и 32 бурмитских зерна». (Допуская легендарность сведений о «шапке Мономаха» как императорском даре, современные исследователи не отрицают византийского происхождения некоторых фрагментов, из которых она была собрана.) Сохранилась также легенда о том, что киевская княгиня Ольга, принявшая в середине X в. крещение в Константинополе, привезла в Киев малую корону Мономаха, а также золотой скипетр [20. С. 9, 13-14]. Думается, что вместе с книгами и другими раритетами, привозимыми из византийских городов и монастырей, русские читатели, знавшие греческий язык, могли получить сведения о му- сейоне, или музее, и само это слово могло проникнуть в русскую культуру.

Что касается Западной Римской империи, то в конце V в., после завоевания ее северных земель германцами и южных - арабами, она была разграблена и исчезла как самостоятельное государственное образование. На ее территориях создавались так называемые варварские королевства, позже сформировались Франкское государство, германские княжества и итальянские герцогства, а также города-республики Венеция, Флоренция и др. Со временем укреплялись экономические и культурные связи создававшихся государств с Византией, в западных городах и монастырях собирались и сохранялись памятники старины и искусства. Известно, например, что в IX в. венецианский дож Орсеоло подарил византийскому императору коллекцию из 12 колоколов и получил в ответ византийские шелка [15. С. 237]. (Распространению византийских культурных ценностей в Европе способствовали и военные набеги, в частности, разграбление Константинополя участниками 4-го крестового похода. По свидетельству Дж. Херрин, в западноевропейских сокровищницах до сих пор хранятся византийские раритеты, доставленные в начале XIII в.) В последующие столетия культурное влияние Византии на европейские державы сохранялось и усиливалось, были начаты переводы некоторых греческих текстов на латынь. Они с интересом воспринимались в первых европейских университетах и нарождавшихся музейно-культурных центрах - в Париже, Вене, Риме, Венеции, Равенне. Это влияние еще более усилилось после того, как в 1453 г. Константинополь оказался захвачен турками, и многие образованные византийцы бежали в Венецию и другие города, где встречали доброжелательный прием и поддержку.

Так, в Европе оказались многие рукописные труды античных авторов, новые знания и артефакты, которые поддерживали и формировали интерес к античности, реализовавшийся в числе прочего и в коллекционировании образцов древнегреческой культуры. Под влиянием византийского философа Георга Плифо- на, который читал лекции о Платоне и платонизме, купец Козимо Медичи основал во Флоренции в 1460 г. Платоновскую академию. В ней собирались редкие рукописи, получаемые в основном (по сведениям В.С. Иконникова) из афонских монастырей. Начатое Козимо продолжил его внук Лоренцо Медичи, он окружил себя писателями и художниками, находил через агентов античные рукописи, организовал их копирование и распространение по европейским культурным центрам. Кроме того, Лоренцо собирал древности, медали и картины, положив начало музейному хранилищу, известному ныне как Галерея Уффици. Сын Лоренцо, Джованни Медичи, ставший впоследствии папой Львом Х, также занимался собирательством, положил основание Ватиканской пинакотеке. Характерно, что в литературе оба эти хранилища, основанные Медичи, признаются первыми европейскими музеями [5. С. 112; 21. С. 28-30].

Явно под влиянием византийских ученых и их европейских последователей была осознана потребность опытного познания окружавшей действительности. На рубеже XV-XVI вв. великий художник и мыслитель Леонардо да Винчи (между прочим, один из тех, кто в молодости окружал Лоренцо Медичи) выражал эту потребность так: «Пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождены опытом, отцом всякой достоверности, и не завершаются в наглядном опыте...» [22. С. 85]. Изучение природы и истории потребовало собирания коллекций, формирования особых хранилищ памятников природы и истории, подобных Александрийскому мусейону.

Первоначально, как это известно из обращений исследователей к опыту коллекционирования и создания первых музейных хранилищ в Европе, они получали самые разные наименования. По сведениям английского автора Д. Мюррея, в XVII-XVIII вв. музейные учреждения именовались в Англии как сокровищницы или хранилища (Thesaurus Fossilium, Repository), в других европейских государствах использовались термины Dactyliotheca, Cimeliothe- ca, Rarotehca, Technicotheсa Regia, Kunst- und Naturalien-Kammer [13. P. 3435]. Отправленный Петром I в Европу для приобретения и доставки в Россию различных коллекций И.Д. Шумахер сообщал, что в 1721 г. посетил и осмотрел кабинет «разных натуралиев», янтарный кабинет, музеум доктора Бреина, Берлинский музеум, королевский монетный кабинет, камеру антиквитетов, или антиквитет-камеру, казенную королевскую камеру, музеум господина Андерсона, кунст-камеру, натуралиев камеру, кабинет живописных вещей, монетный кабинет, галерею живописных вещей, королевскую натуралиев и анатомическую камеру, кабинет медалей, медицинский огород. Судя по контексту, Шумахер описывал и коллекции, называя их кабинетами, и учреждения, в которых собирались и хранились памятники природы, истории, искусства - камеры и музеумы [23. С. 546-553]. Такие разноречивые наименования сохранялись в Европе и во время путешествия Н.М. Карамзина по Европе в 1789 г. Он объехал германские государства, Швейцарию, Францию и, используя принятые в то время названия музейных хранилищ, писал о зверинцах, оранжереях и ботанических садах, упоминал частные коллекции, кабинеты, собрания древностей в городских библиотеках и университетах, а также арсеналы, художественные галереи. И только музейное хранилище в Лондоне он обозначил как Британский музеум [24. С. 60-61].

Считаем возможным говорить, что термин museum зародился в эпоху Раннего Возрождения (Кватроченто), когда в европейской науке господствовала латынь. Выражаясь современным языком, была проведена транслитерация греческого слова роиоа, обозначавшего, как отмечалось, науку и искусство, и появилось латинское слово musae - словесные науки. Судя по имеющимся в литературе данным, в Европе первоначально использовалось слово musaeum или muse(п)um, постепенно превратившееся в museum, которое в середине XIX в. трактовалось как жилище муз, а также как академия, кабинет, библиотека и, что особенно важно, - хранилище художественных и научных сокровищ [13. Р. 34; 25. С. 249-250; 26. С. 217]. В наши дни термин museum применяется в Европе и Северной Америке повсеместно. музейный памятник культурный континуальность

В России разноголосица в обозначении хранилищ памятников природы и культуры сохранялась в продолжение многих десятилетий. Упоминаемый уже И.Д. Шумахер в поездке по Европе в 1721-1722 гг. так понимал свою задачу: «Музеа ученых людей, как публичные, так и приватные, посещать и из того усматривать в чем вашего императорского величества музеум с оными разнится, ежели же чего в музее вашего величества не обретается, (то) оный недостаток наполняти тщится или хотя советовать, как оный недостаток наполниться может». И добавлял, что «в посещении музеев времени, труда и убытков не жалел...» [23. С. 534, 546]. Та же двойственность обозначения музейных хранилищ сохранялась в России в первой трети XIX в.: в изданном в 1804 г. энциклопедическом словаре были помещены две статьи- отсылки «Музеон, зри музей» и «Музеум, зри музей». И далее опубликована большая статья «Музей» с уточнениями в скобках - «музеум, лат., музеон, гр.» [14. Стб. 869-871]. Возможно, под влиянием авторов «Словотолковате- ля» в изданной в 1807 г. книге об Оружейной палате она была названа «древним российским музеем», однако одновременно в этом труде встречается и обозначение ее как музеум [27. Паг. 2, с. 1]. А в издании 1835 г. Оружейная палата именуется уже музеумом без какого-либо уточнения [20. С. 9]. Слово музеум употребляется и в личной переписке россиян. Так, в письмах А.И. Тургенева, отправленных из Геттингена в 1802 г., он сообщал о посещении им музеума. О музеуме писал в одном из писем 1804 г. московский журналист и издатель, князь П.И. Шаликов [28. С. 17; 29. С. 260]. Точно так же в 1825 г. в письмах Н.М. Карамзина встречается упоминание о Хвостовском музеуме [30. Паг. 3, с. 404]. И наконец в июне 1862 г. было Высочайше утверждено «в виде опыта» Положение о Московском публичном музеуме и Румянцевском музеуме [31. С. 280].

Но в то же примерно время, точнее зимой 1823/24 г., московский автор Алексей Мартос совершил длительную поездку по Восточной Сибири и в числе ее достопримечательностей описал Иркутскую гимназию и работавший в ней музей (а не музеум, как утверждают некоторые современные авторы) в составе минералогического и раковинного кабинетов, собрания книг на русском и иностранных языках, библиотеки и этнографических коллекций [32. С. 173-174]. В официальных документах, в частности в Университетском уставе 1835 г., а затем и в Уставе 1863 г. также использовалось слово музей. Судя по всему, во второй половине XIX в. латинизированный термин «му- зеум» вышел из употребления и уступил место музею. Считаем, что с установлением терминологического единства происходило упорядочение музейных знаний, укреплялась значимость методологического аппарата музейного дела, потребовалась разработка научного понятия музея.

Нужно заметить, что опыт научной идентификации музея формировался в первой половине XIX в., когда в некоторых упоминаемых уже энциклопедических и словарных статьях, в первых музейных проектах музейные учреждения трактовались как собрания или хранилища предметов, пригодных, по заявлению Ф.П. Аделунга, «для скорого и легкого обозрения протекших событий и настоящего положения государства» [33. С. 171-172]. О роли музея в жизни общества размышлял профессор В.М. Флоринский, автор «Проекта публичного историко-этнографического музея при Казанском обществе археологии, истории и этнографии», подготовленного им в 1878 г.: «Сохранение для истории следов человеческой жизни есть потребность и обязанность всякой образованной нации. С целью разыскать и разгадать эти следы прошедшего и увековечить для потомства быстро изменяющиеся формы народного быта существуют отдельные науки, созидаются обширные музеи, жертвуются значительные средства, и сотни просвещенных людей в каждой образованной стране трудятся на этом поприще. Археология, нумизматика, история наук и искусств, этнография, общественные книгохранилища и многочисленные исторические музеи - суть выражения одной и той же идеи - сохранить в человеческой памяти следы прежней жизни» [34. С. 8].

Научное представление о музее, по нашему мнению, было сформулировано в лекции Д.А. Клеменца, прочитанной им в 1892 г. в Кяхте. Используя современную публикацию лекции, приводим данное Клеменцом определение музея как «систематического собрания произведений природы или каких- либо видов человеческого труда с целью наглядного и опытного изучения собранных предметов». Как видим, в этой дефиниции учтены ведущие функции музея - собирание, систематизация, изучение и показ памятников природы и культуры. При этом Д.А. Клеменц особо подчеркивал роль музея как «орудия опытных наук», как центра просвещения и в подтверждение этого обращался к истории музейного дела Европы, рассказывал о сибирских музеях XIX в. Первым среди российских музееведов он объединил под крышей музея все памятники природы и истории, называя их «мертвыми и живыми предметами». Характерно, что в завершение своей лекции, прочитанной в пользу создания музея в Кяхте, Д.А. Клеменц высказывал провидческую мысль о возрастании социокультурной роли музея: «Оказав громадную услугу русской торговле в прошлом, Кяхта, основав музей, окажет ее и далекому будущему, ее практическое знание Китая не пропадет бесследно, а послужит на пользу грядущим поколениям, русской жизни и русской науке. По ее музею, как по живой книге, будут знакомиться с Китаем и Монголией русские люди, и в потомстве будет обеспечена благодарная память его основателям» [34. С. 112, 133-138, 141].

Идеи Клеменца о научном и общественном значении музея были подхвачены его современниками и коллегами. Так, в выступлении на заседании Русского географического общества в марте 1917 г. Н.М. Могилянский говорил о том, что долгое время к музеям относились как собранию раритетов и диковин, предназначенному «для удовлетворения столько же любопытства, сколько и любознательности». Не умаляя и такой роли музея, Могилянский подчеркивал, как «постепенно и медленно, путем длинного жизненного опыта, создалось то своеобразное, необходимое учреждение нашей культурной эволюции, которое мы называем музеем...». Указывая на ведущие функции музея - собирать, хранить, изучать, Н.М. Могилянский утверждал: «Музей является не только хранителем, но и собирателем, регистратором научного материала, и, как таковому, ему принадлежит, несомненно, важная и ответственная роль в научной работе. Являясь, с другой стороны, популяризатором знаний в широкой среде неспециалистов науки, музей учит общество ценить и понимать смысл тех кажущихся обиходными, привычными предметов, которым мы не склонны придавать какое-нибудь значение, - так близкими и знакомыми нам являются они в повседневной жизни - вместе с тем пробуждает в широкой среде общественное самосознание, сознательную любовь к окружающему, к своей малой провинциальной родине, затем к своему отечеству и более широкое, наконец, мировое чувство человечности» [35. С. 305-307].

Высокое культурное предназначение музея, его общественная значимость послужили главным доводом в пользу подчинения музейной работы решению государственных задач, а именно, включения музеев «в общее русло политико-просветительных учреждений», установления «формы музея как части политпросветкомбината» [36. С. 666]. На 1-м Всероссийском музейном съезде в декабре 1930 г. были предприняты попытки корректировать понятие музея и таким образом изменить его роль в жизни общества. Именно такую задачу ставил перед участниками съезда нарком просвещения РСФСР А.С. Бубнов: «Музей должен быть одним из инструментов культурной революции. Музей должен быть наглядным показателем и пропагандистом величайшей научной ценности принципов диалектического материализма, а для этого он должен быть организован на основе этих принципов». Нарком призывал «к коренной перестройке музейной сети и музейной работы в целях всестороннего обслуживания потребностей массовой политико-просветительной работы среди миллионов трудящихся...». Требовал поставить музеи «на службу классовой борьбе пролетариата и победоносному продвижению вперед социализма» [37. С. 4, 6].

Ценой невосполнимых человеческих жертв и материальных потерь удалось все же несколько изменить ситуацию, и в середине 1950-х гг. было сформулировано новое понимание музейной работы: «В Советском государстве музеи являются основными государственными хранилищами памятников культуры - предметов уникальных, редких, чем-либо выдающихся или типичных для своего времени и места; в музеях также хранятся образцы естественных богатств нашей страны и другие предметы, в которых находит отражение история природы. По содержанию своей деятельности советские музеи являются одновременно научно-исследовательскими и научнопросветительными учреждениями» [38. С. 11].

В последующее полустолетие трудами ведущего российского музееведа А.М. Разгона и его коллег была выполнена, говоря словами нынешних исследователей, грандиозная задача обновления методологического инструментария музееведения, выявлена основополагающая сущность музейного предмета, определены важнейшие составляющие музейного дела [39. С. 72-73]. С опорой на достижения предшественников современными музееведами выработано научное понятие музея как «исторически обусловленного многофункционального института социальной памяти, посредством которого реализуется общественная потребность в отборе, сохранении и репрезентации специфической группы культурных и природных объектов, осознаваемых обществом как ценность, подлежащая изъятию из среды бытования и передаче из поколения в поколение» [8. С. 395]. Концепт этого понятия отражает историчность музейного развития, характеризует функции, которые определяют основные направления деятельности и структуру музея, обеспечивают научное документирование окружающей действительности. Впервые в изучении феномена музея выявляется его роль в актуализации культурного наследия и тем самым обосновывается его цивилизационная значимость, намечается решение проблемы происхождения. Как следствие, понятие «музей», отражающее сущностные характеристики музейной деятельности, становится ключевым, определяет предмет музееведческих исследований, освещает природу музееведческих знаний, формирует системно-целостное представление о музейном деле.

Литература

1. Музеум или музей // Карманный словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка, издаваемый Н. Кириловым. СПб., 1845. Вып. 1. С. 204-205.

2. Справочный энциклопедический словарь / ред. А. Старчевский. СПб., 1854. Т. 8. 507 с.

3. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2: И-О: переиздание. М. : Русский язык, 1989. 781 с.

4. Этимологический словарь русского языка / сост. А. Преображенский. М., 1914. Вып. 8: Минея-Нуда. С. 537-616.

5. Рудаков В.Е. Музеи // Энциклопедический словарь / изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1897. Т. 20. С. 112-122.

6. Словарь иностранных слов. М. : ОГИЗ, 1937. 724 с.

7. РазгонА.М. Музей // Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1974. Т. 17. С. 8486.

8. Каулен М.Е., Мавлеев Е.В. Музей // Российская музейная энциклопедия: в 2 т. М. : Прогресс : Рипол классик, 2001. Т. 1. С. 395-396.

9. Дмитриенко Н.М., Черняк Э.И., Караченцев И.С. Храм муз или очаг науки: к этимологии слова музей // Творческая лаборатория историка: горизонты возможного (к 90-летию со дня рождения Б.Г. Могильницкого): материалы Всерос. науч. конф. с междунар. участием (Томск, 3-4 октября 2019 г.). Томск : Изд-во Том. ун-та, 2019. С. 214-218.

10. Древнегреческо-русский словарь / сост. И.Х. Дворецкий ; ред. С.И. Соболевский. М. : Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958. 1904 с.

11. Обнорский Н. Музей Александрийский // Энциклопедический словарь / изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1897. Т. 20. С. 124-125.

12. Греческо-русский словарь / сост. А.Д. Вейсман. 4-е изд. СПб., 1894. VIII, 1370 стб., 28 c.

13. MurrayD. Museums. Their History and their Use. Glasgow, 1904. Vol. 1. XI. 339 p.

14. Музей // Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту / при Императорской Академии наук. СПб., 1804. Ч. 2.

15. Херрин Дж. Византия. Удивительная жизнь средневековой империи / пер. с англ. О.А. Игоревского. М. : Центрополиграф, 2015. 415 с.

16. Шмит Ф.И. Исторические, этнографические, художественные музеи: очерк истории и теории музейного дела. Харьков, 1919. 103 с.

17. Византийская философия: Михаил Пселл. Иоанн Итал // Антология мировой философии: в 4 т. Т. 1: Философия древности и Средневековья. М., 1969. С. 626-629.

18. ИконниковВ.С. Опыт русской историографии. Киев : Тип. Императорского университета св. Владимира, 1892. Т. 1, кн. 2.

19. Бакмейстер И.Г. Опыт о библиотеке и кабинете редкостей и истории натуральной Санкт-Петербургской Императорской Академии наук / пер. с фр. В. Костыгова. СПб., 1779. 191 с.

20. Историческое описание Оружейной палаты, или Российский музеум, с богатством первопрестольной нашей столицы Москвы и описанием драгоценностей, хранящихся в оной с показанием, откуда, когда, какого года, по какому случаю поступили в оную палату сии драгоценности. Взято из достоверных источников. М. : Тип. М. Пономарева, 1835. 77 с.

21. Стендаль. Собрание сочинений: в 15 т. Т. 6: История живописи в Италии. М. : Правда, 1959. 559 с.

22. Философия эпохи Возрождения: Леонардо да Винчи // Антология мировой философии : в 4 т. Т. 2: Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху Просвещения. М., 1970. С. 85-88.23. Отчет, поднесенный Петру Великому от библиотекаря Шумахера о заграничном его путешествии в 1721-1722 годах: [публикация документа] // Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1: Введение в историю просвещения в России XVIII столетия. СПб., 1862. С. 533-558.

24. Дмитриенко Н.М., Черняк Э.И. Николай Михайлович Карамзин: у истоков изучения музейного дела в России // Вестник Томского государственного университета. Томск, 2015. № 398. С. 55-63.

25. Ручной латинско-русский словарь, составленный по лексикону Кронеберга и другим главнейшим латинско-немецким словарям. М., 1849. 445 с.

26. ГоряевН.В. Сравнительный этимологический словарь русского языка. Тифлис, 1896. 4, 451, XL, LXII с.

27. [Валуев] Историческое описание древнего российского музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты в Москве обретающегося. М. : Тип. Московского университета, 1807. XLIV, 137 с.

28. Архив братьев Тургеневых. Вып. 2: Письма и дневник Александра Ивановича Тургенева геттингенского периода 1802-1804 гг. и письма его к А.С. Кайсарову и к братьям в Геттинген 1805-1811 гг. СПб., 1911. IV, 527 с.

29. Шаликов П.И. Другое путешествие в Малороссию. М., 1804. XII, 262 с.

30. Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву / изд. Я. Грот и П. Пекарский. СПб. : Тип. Имп. Акад. наук, 1866. 12, [2], 483, 214 с.

31. Положение о Московском публичном музеуме и Румянцевском музеуме / публ. И.В. Чувиловой // Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: сб. документов и материалов. М. : Этерна, 2010. С. 280-285.

32. Мартос А. Письма о Восточной Сибири. М. : Университетская тип., 1827. 291 с.

33. Аделунг Ф.П. Предложение об учреждении Русского национального музея / публ. И.В. Чувиловой // Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: сб. документов и материалов. М. : Этерна, 2010. С. 171-182.

34. Музееведческое наследие Северной Азии. Вып. 2: Труды музееведов последней трети XIX - первых десятилетий XX века / Н.М. Дмитриенко, Э.И. Черняк, А.Д. Дементьев, И.А. Голев, С.Е. Григорьева. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2019. 252 с.

35. Могилянский Н.М. Областной или местный музей как тип культурного учреждения [отд. оттиск из журнала «Живая старина»]. Пг. : Тип. С.В. Смирнова, 1917. С. 303-326.

36. Резолюция 1-го Всероссийского музейного съезда «Принципы и формы массовой по- литпросветработы в музее» // Музееведческая мысль в России XVIII-XX веков: сб. документов и материалов. М. : Этерна, 2010. С. 665-669.

37. Бубнов А. Приветствие и речь на 1-м музейном съезде (1-6 декабря 1930 г.). М. ; Л., 1931. 22 с.

38. Основы советского музееведения / ред. кол.: П.И. Галкина, В.К. Гарданов, И.П. Иваницкий и др. М. : Гос. изд-во культ.-просвет. лит., 1955. 375 с.

39. ДмитриенкоН.М., БутенкоМ.А., ГлуховВ.С., ЛозоваяЛ.А. Российское музееведение 1930-2010-х гг.: опыт историографического изучения // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 405. С. 70-81.

References

1. Kirillov, N. (1845) Karmannyy slovar' inostrannykh slov, voshedshikh v sostav russkogo yazyka, izdavaemyy N. Kirilovym [Pocket Dictionary of Foreign Words in the Russian Language, Published by N. Kirilov]. Issue 1. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 204-205.

2. Starchevsky, A. (1854) Spravochnyy entsiklopedicheskiy slovar' [Reference Encyclopedic Dictionary]. Vol. 8. St. Petersburg: [s.n.].

3. Dahl, V. (1989) Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka [Explanatory Dictionary of Living Great Russian Language]. Vol. 2. Moscow: Russkiy yazyk.

4. Preobrazhensky, A. (ed.) (1914) Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Etymological Dictionary of the Russian Language]. Moscow: [s.n.]. pp. 537-616.

5. Rudakov, V.E. (1897) Muzei [Museums]. In: Brockhaus, F. & Efron, I.A. Entsiklopedicheskiy slovar' [Encyclopedic Dictionary]. Vol. 20. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 112-122.

6. Petrov, F.N. (ed.) (1937) Slovar' inostrannykh slov [Dictionary of Foreign Words]. Moscow: OGIZ.

7. Razgon, A.M. (1974) Muzey [Museum]. In: Prokhorov, A.M. (ed.) Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya [Great Soviet Encyclopedia]. 3rd ed. Vol. 17. Moscow: Sovetskaya Entsyklopediya. pp. 84-86.

8. Kaulen, M.E. & Mavleev, E.V. (2001) Muzey [Museum]. In: Sundieva, A.A. (ed.) Rossiyskaya muzeynaya entsiklopediya: v 2 t. [Russian Museum Encyclopedia: in 2 vols]. Vol. 1. Moscow: Progress ; Ripol klassik. pp. 395-396.

9. Dmitrienko, N.M., Chernyak, E.I. & Karachentsev, I.S. (2019) [The temple of muses or the center of science: the etymology of the word `museum']. Tvorcheskaya laboratoriya istorika: gorizon- ty vozmozhnogo (k 90-letiyu so dnya rozhdeniya B.G. Mogil'nitskogo) [Creative Laboratory of the Historian: Horizons of the Possible (on the 90th birthday of B.G. Mogilnitsky)]. Proc. of the All- Russian Conference. Tomsk, October 3-4, 2019. Tomsk: Tomsk State University. pp. 214-218. (In Russian).

10. Dvoretsky, I.Kh. (1958) Drevnegrechesko-russkiy slovar' [Ancient Greek-Russian Dictionary]. Moscow: Gos. izd-vo inostr. i nats. slovarey.

11. Obnorsky, N. (1897) Muzey Aleksandriyskiy [Museum of Alexandria]. In: In: Brockhaus, F. & Efron, I.A. Entsiklopedicheskiy slovar' [Encyclopedic Dictionary]. Vol. 20. St. Petersburg[s.n.]. pp. 124-125.

12. Weisman, A.D. (ed.) (1894) Grechesko-russkiy slovar' [Greek-Russian Dictionary]. 4th ed. St. Petersburg: [s.n.].

13. Murray, D. (1904) Museums. Their History and their Use. Vol. 1. Glasgow: James MacLehose and Sons.

14. Yanovsky, N.M. (1804) Novyy slovotolkovatel', raspolozhennyy po alfavitu [New Word Interpreter Located Alphabetically]. St. Petersburg: Imperial Academy of Sciences. pp. 870-871.

15. Herrin, J. (2015) Vizantiya. Udivitel'naya zhizn' srednevekovoy imperii [Byzantium. The Surprizing Life of a Medieval Empire]. Translated from English by O.A. Igorevsky. Moscow: Tsentropoligraf.

16. Schmit, F.I. (1919) Istoricheskie, etnograficheskie, khudozhestvennye muzei: ocherk istorii i teorii muzeynogo dela [Historical, ethnographic, art museums: an essay on the history and theory of museum work]. Kharkov: [s.n.].

17. Sokolov, V.V. (ed.) (1969) Antologiya mirovoy filosofii: v 4 t. [Anthology of World Philosophy: in 4 vols]. Vol. 1. Moscow: Mysl'. pp. 626-629.

18. Ikonnikov, V.S. (1892) Opyt russkoy istoriografii [The experience of Russian historiography]. Vol. 1. Kyiv: Tip. Imperatorskogo universiteta sv. Vladimira.

19. Bakmeister, I.G. (1779) Opyt o biblioteke i kabinete redkostey i istorii natural'noy Sankt- Peterburgskoy Imperatorskoy Akademii nauk [On the library and cabinet of rarities and the history of the natural St. Petersburg Imperial Academy of Sciences]. Translated from French by V. Kostygov. St. Petersburg: [s.n.].

20. [Romanchikov, S.] (1835) Istoricheskoe opisanie Oruzheynoy palaty, ili Rossiyskiy muzeum, s bogatstvom pervoprestol'noy nashey stolitsy Moskvy i opisaniem dragotsennostey, khranya- shchikhsya v onoy s pokazaniem, otkuda, kogda, kakogo goda po kakomu sluchayu postupili v onuyu palatu sii drago-tsennosti. Vzyato iz dostovernykh istochnikov [The historical description of the Armory, or the Russian Museum, with the wealth of our ancient capital Moscow, and a description of jewelry stored in thereof with an indication of where, when, on what occasion these jewels were brought to the Armory. Taken from reliable sources]. Moscow: Tip. M. Ponomareva.

21. Stendhal. (1959) Sobranie sochineniy: v 15 t. [Collected Works: in 15 vols]. Vol. 6. Moscow: Pravda.

22. Sokolov, V.V. (ed.) (1970) Antologiya mirovoy filosofii: v 4 t. [Anthology of World Philosophy: in 4 vols]. Vol. 2. Moscow: Mysl'. pp. 85-88.

23. Pekarsky, P.P. (1862) Nauka i literatura v Rossiipri Petre Velikom [Science and literature in Russia under Peter the Great]. Vol. 1. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 533-558.

24. Dmitrienko, N.M. & Chernyak, E.I. (2015) Nikolay Mikhailovich Karamzin: at the origin of museum studies in Russia. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 398. pp. 55-63. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/398/9

25. Anon. (1849) Ruchnoy latinsko-russkiy slovar', sostavlennyy po leksikonu Kroneberga i dru- gim glavneyshim latinsko-nemetskim slovaryam [Pocket Latin-Russian Dictionary, Compiled According to the Kroneberg Lexicon and Other Major Latin-German Dictionaries]. Moscow: [s.n.].

26. Goryaev, N.V. (1896) Sravnitel'nyy etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Comparative etymological dictionary of the Russian language]. Tiflis: [s.n.].

27. [Valuev]. (1807) Istoricheskoe opisanie drevnego rossiyskogo muzeya, podnazvaniem Mas- terskoy i Oruzheynoy palaty v Moskve obretayushchegosya [A historical description of an ancient Russian museum knowns as the Kremlin Armoury in Moscow]. Moscow: Tip. Moskovskogo universi- teta.

28. Turgenev, A.I. (1911) Pis'ma i dnevnik Aleksandra Ivanovicha Turgeneva gettingenskogo perioda 1802-1804 gg. i pis'ma ego k A.S. Kaysarovu i k brat'yam v Gettingen 1805-1811 gg. [Letters and diary of Alexander Ivanovich Turgenev of the Goettingen period of 1802-1804 and his letters to A.S. Kaysarov and his brothers in Gцttingen 1805-1811]. Issue 2. St. Petersburg: Imperial Academy of Sciences.

29. Shalikov, P.I. (1804) Drugoe puteshestvie v Malorossiyu [Another Trip to Little Russia]. Moscow: V Universitetskoy tip.

30. Karamzin, N.M. (1866) Pis'ma N.M. Karamzina k I.I. Dmitrievu [Letters of N.M. Karamzin to I.I. Dmitriev]. St. Petersburg: Tip. Imp. Akad. nauk.

31. Chuvilova, I.V. (2010) Polozhenie o Moskovskom publichnom muzeume i Rumyantsevskom muzeume [Regulations on the Moscow Public Museum and the Rumyantsev Museum]. In: Shulepova, E.A. (ed.) Muzeevedcheskaya mysl' v Rossii XVIII-XXvekov [Museum Thought in Russia of the 18th - 20th centuries]. Moscow: Eterna. pp. 280-285.

32. Martos, A. (1827) Pis'ma o Vostochnoy Sibiri [Letters on Eastern Siberia]. Moscow: Univer- sitetskaya tip.

33. Adelung, F.P. (2010) Predlozhenie ob uchrezhdenii Russkogo natsional'nogo muzeya [Proposal for the establishment of the Russian National Museum]. In: Shulepova, E.A. (ed.) Muzeevedcheskaya mysl' v Rossii XVIII-XX vekov [Museum Thought in Russia of the 18th - 20th centuries]. Moscow: Eterna. pp. 171-182.

34. Dmitrienko, N.M., Chernyak, E.I., Dementiev, A.D., Golev, I.A. & Grigorieva, S.E. (2019) Muzeevedcheskoe nasledie Severnoy Azii [Museum Heritage of North Asia]. Issue 2. Tomsk: Tomsk State University.

35. Mogilyansky, N.M. (1917) Oblastnoy ili mestnyy muzey kak tip kul'turnogo uchrezhdeniya [Regional or local museum as a type of cultural institution]. Petrograd: Tip. S.V. Smirnova. pp. 303326.

36. All-Russian Museum Congress. (2010) Rezolyutsiya 1-go Vserossiyskogo muzeynogo s"ezda “Printsipy i formy massovoy politprosvetraboty v muzee” [Resolution of the 1st All-Russian Museum Congress “Principles and forms of mass political education in a museum”]. In: Shulepova, E.A. (ed.) Muzeevedcheskaya mysl' v Rossii XVIII-XX vekov [Museum Thought in Russia of the 18th - 20th centuries]. Moscow: Eterna. pp. 665-669.

37. Bubnov, A. (1931) Privetstvie i rech' na 1-m muzeynom s"ezde (1-6 dekabrya 1930 g.) [Greeting and speech at the 1st Museum Congress (December 1-6, 1930)]. Moscow; Leningrad: [s.n.].

38. Galkina, P.I., Gardanov, V.K., Ivanitsky I.P. et al. (eds) (1955) Osnovy sovetskogo mu- zeevedeniya [Fundamentals of Soviet Museology]. Moscow: Gos. izd-vo kul't.-prosvet. lit.

39. Dmitrienko, N.M., Butenko, M.A., Glukhov, V.S. & Lozovaya, L.A. (2016) Russian museology in the 1930s-2010s: an experience of a historiography study. Vestnik Tomskogo gosudarstven- nogo universiteta - Tomsk State University Journal. 405. pp. 70-81. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru