Смысловые доминанты освоения художественного наследия в культуре современной России (на примере изобразительного искусства 1920-1930-х гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России

Смысловые доминанты освоения художественного наследия в культуре современной России (на примере изобразительного искусства 1920-1930-х гг.)

Александр Сергеевич Аневский,

аспирант

г. Москва

Аннотация

В современном мире в условиях глобализации наблюдаются процессы не только информационного обмена в различных, в том числе культурных сферах, но и тенденция интереса к национальной культуре, а также стремление к её «экспорту». В частности в России, огромный потенциал сегодня имеет популяризация культурного наследия отечественных художников, работавших в XX веке, в эпоху тотальных общественных потрясений. Многие факты культуры 1920-1960-х годов становятся настоящим открытием для специалистов именно сегодня. Тем не менее, для широкой аудитории остаётся непреложным факт: мы не знаем имён отечественных художников после авангарда. В статье подчёркивается важность культурфилософской рефлексии проблемы популяризации искусства и культурного наследия на примере изобразительного искусства 1920-1930-х годов, необходимость исследования процессов популяризации, фиксируются методы и средства её осуществления в современных социокультурных условиях. Обращение к малоизвестным фактам отечественной культуры недавнего прошлого может содействовать переосмыслению значения и роли отечественной культуры XX века в мировых глобальных процессах, созданию положительного образа национальной идентичности, а также положительного образа России за рубежом.

Ключевые слова: трансляция, «мягкая сила», глобализация, изобразительное искусство, социальная коммуникация, художественный авангард, образ России

Annotation

изобразительный искусство культурный наследие

Alexander S. Anevsky,

Postgraduate Student, Moscow State Institute of International Relations (University) the Ministry of Foreign Affairs Russia

Semantic Dominants of Artistic Heritage Exploration within the Framework of Modern Russian Culture (the Case of Fine Art of the 1920s-1930s)

Nowadays the globalized world witnesses not only informational exchange in various spheres including cultural but also an ever-increasing interest towards national culture and its “export”. Thus, Russia is actively popularizing heritage of local artists of the 20^th century, who worked in the era of major social upheavals. Many cultural facts dating back to the 1920s-1960s become true discoveries for modern specialists. However, names of Russian artists after the avant-garde epoch remain largely unknown to the general public. The article underlines the importance of analyzing popularization of a certain culture and its heritage both culturally and philosophically, as well as studying the processes of popularization and its means and methods in the modern world. The fine arts of the 1920s-1930s serve as a case study. The focus on the less known facts of the Russian culture of recent past can help reconsider Russia's role in the culture of the 20^th century and promote a positive image of Russia's national identity abroad.

Keywords: translation, “soft power”, globalization, fine arts, social communication, avant-garde art, image of Russia

Введение

Постоянный информационный обмен в различных сферах, от экономики до культуры, - одна из основных тенденций жизни современного общества. Для многих людей доступ к мировым культурным ценностям стал естественной потребностью, нередко требующей перешагнуть не только через политические границы, но и через национальные традиции [22]. С другой стороны, при этом во многих странах нарастают социальные настроения, направленные на постоянное уточнение и дополнительную фиксацию собственной культурной идентичности [3; 4; 5, с. 233], следствием чего становится встречная тенденция интереса к национальной культуре, а также стремление к её «экспорту» в форме культурных обменов, выставок и т. д.

Методология и методы исследования

Для специалистов в данной области насущным становится философский вопрос: насколько мы осознаём богатства своей культуры? Понимаем ли художественный язык своего недавнего прошлого, точнее - разнообразие этих языков? Отметим, что далеко не все эти языки описаны, восприняты и оценены по достоинству. Обращение к аксиологическому методу в сочетании с подходами философской антропологии позволяет сфокусировать внимание на наиболее существенных процессах в сфере художественной культуры, как в капле воды отражающих социальные тренды со всеми их «вихревыми» движениями, противотоками и т. д. Всё это и определяет возможность уточнить специфику философско-культорологического анализа сложных общественных явлений, имеющих пролонгированное значение для современности. Таким образом, опора на тексты классиков - социологов и философов, таких, как П. Бурдьё [3-5] и Н. Луман [15], - дополняется в работе обращением к трудам современных исследователей данной проблемы - А. В. Балашова, В. С. Глаголева, Ж. Липовецкого, Г. Ю. Литвинцевой [1; 8; 9; 13; 14].

Результаты исследования и их обсуждение

В России сегодня огромный потенциал имеет популяризация культурного наследия отечественных художников, работавших в XX веке, в эпоху тотальных общественных потрясений. Среди них есть те, чьи имена ещё только входят в сокровищницу мировой художественной культуры, становятся открытиями специалистов и исследователей. Но касательно широкой аудитории, заинтересованного, но «непрофессионального» зрителя сегодня остаётся непреложным факт: мы не знаем имён отечественных художников после авангарда. Загадочное белое пятно в общественном сознании, распространившееся почти на весь русский XX век в искусстве, - огромная трагедия, это потеря обществом живых источников именно актуальных духовных ценностей наследия сотен художников, например, Р Барто и А. Шевченко, К. Истомина и Н. Прокошева, А. Древина и Н. Удальцовой, М. Соколова и А. Софроновой, А. Глускина и С. Адливанкина, Б. Голополосова и Н. Витинга, даже имена относительно известных А. Лабаса, А. Тышлера, В. Лебедева, Т. Мавриной, Ю. Васнецова - не имеют почти никакой опоры в массовом сознании. Открытие этих имён - огромное приобретение для современного общества, напряжённо ищущего свою культурную идентичность, свою духовную основу [7].

Материальное воплощение национальной художественной культуры нуждается, как известно, в поддержании соответствующей инфраструктуры. Вместе с тем сегодня усиливается социокультурное значение музея - основного места взаимодействия общества с этими ценностями, строящееся сегодня по принципу интерактивности [24]. Музейное собирание, как известно, стремится к полноте коллекции по выбранным параметрам; хранение требует выполнения определённых норм и стандартов, чёткого описания; исследование предполагает всестороннее изучение арт-объектов и описание их роли в культуре; современное экспонирование связано с творческой работой кураторов на основе соответствия техническим нормам и стандартам. Важнейшей функцией музея является популяризация соответствующих произведений, что невозможно без детального научного анализа и философского осмысления.

Что же такое современная популяризация? Можно ли ставить знак равенства между её успешностью и количеством посетителей выставки? Совпадает ли она с мерами, принятыми для привлечения внимания к изобразительному искусству в целом, либо определяется степенью узнаваемости конкретного образа? Может быть, популяризация в свете информатизации - успешное продвижение цифрового изображения артефакта в интернет?

Поиск общих определений даётся в этой сфере с большим трудом. Однако он необходим не только в силу потребности формализовать данное направление исследовательской работы. Строгость дефиниций в данном случае способствует осознанию высокой социокультурной «валентности» изучаемого феномена, а также помогает решению практических задач популяризации наследия творческих школ и направлений, достойных занять место в ряду выдающихся явлений духовной жизни русской культуры.

Во-первых, понятие популяризации тесно связано с семантикой способа трансляции знаний - образованием, просвещением (в смысле распространения знаний и культуры), в недавнем прошлом - ассоциировалось с пропагандой идеологии. Словари определяют популяризацию как «изложение какого-либо сложного вопроса в простой общепонятной форме; распространение чего-либо, стремление сделать что-либо широко известным». В любом случае, несомненна её связь с социальной коммуникацией [15; 22].

Впрочем, распространено мнение, что изобразительное искусство - это элитарная, специфическая область, и «неспециалист» вряд ли должен ориентироваться в тенденциях живописи недалёкого прошлого. Однако постоянный рост интереса к изобразительному искусству (от выставки В. Серова 2016 года в ГТГ до зимних очередей именно «обывателей» на проекции картин Ван Гога в центре А|1р1ау в том же году) фиксирует живой интерес широких слоёв общества к изобразительному искусству [8], причём искусству «оптимистическому», которое «в позитивном ключе» (но в то же время искренне и талантливо) освещает проблемы личности в её многоуровневом отношении с обществом. Не последнее место занимает в общественном сознании процесс усиления влияния патриотических идей, для гармоничной реализации которых необходимо знание истории культуры.

Действительно, самовоспроизведение социальной коммуникации при отсутствии просветительской установки на «рост» личности (а пропаганда и популяризация - действия, стоящие в ряду этой идеи) вряд ли можно назвать перспективным. Не случайно вопросу о популяризации изобразительного искусства так много внимания уделяло советское руководство [16]. Не секрет: для этого периода времени прогресс «в идеале» всё же означал не только экономическое развитие, но прежде всего «перековку» человека на новый лад, - жестокую, но в то же время не лишённую деформированных представлений о том, что нужно сделать «как лучше». Просвещение предполагалось одним из средств такой «перековки» [6].

В отличие от просвещения масс, «вооружающего» общество аппаратом культуры, популяризация - это распространение информации с получением своеобразного отклика. Популяризовать - значит не только доставить новую информацию до адресата, но и заинтересовать его, увлечь, мотивировать, сделать информацию актуальной, возможно даже за счёт потери качества содержания.

Возможно, современному описанию процессов популяризации в большей степени соответствует понятие трансляции, интерпретируемое в естествознании как усиление и передача сигнала. Этот термин релевантен не-пропагандистской популяризации, - его использование, как минимум, отсекает одиозные примеры «раскрутки», то есть популяризации в коммерческих целях фактов массовой культуры, симулирующих смысл [2; 12; 14; 18]. Подчеркнём: кажущееся на слух устаревшим понятие пропаганды - внедрение в массовое сознание какой бы то ни было идеологии, - сегодня фактически вернулось в обиход культуры, выступая в обличие «мягкой силы» [19-21; 25].

Итак, в условиях сегодняшнего дня популяризация представляется не очень удачным термином, который несёт массу негативных ассоциаций: поверхностность или отсутствие ценности и смысла, жертва содержанием в пользу эффектности. Тем не менее, в современных социокультурных практиках именно популяризация определяет успех того или иного проекта, переводит его из элитарного поля в сферу, востребованную широкими слоями общества, наполненную энергией, финансируемую, тиражируемую, обсуждаемую, то есть - живую.

Популяризация - не однозначное действие, не кнопка, которая включает определённые эффекты и запускает общественную реакцию, скорее, это - совокупность сложных социокультурных процессов, в которых важно учитывать не только доминирующие составляющие (волю государства и государственную поддержку), но и работу конкретных энтузиастов, не только предысторию общественного интереса к теме, мировую моду на культуру [13, с. 9], развитие (или эволюцию) эстетического восприятия в обществе, но и успех того или иного конкретного дизайнерского решения, маркетинг проекта, работу БММ и т. п.

Стоит отметить, что дело популяризации художественного наследия берут на себя не только частные галереи и иные структуры. Один из крупнейших хранителей и популяризаторов здесь - государство. В огромной степени благодаря его участию собраны и получили широкую известность прекрасные коллекции живописи изучаемого периода. Известным минусом, однако, выступает в этом случае определённая политизация самого процесса создания и презентации публике государственных коллекций. Изобразительное искусство не сводимо к функции идеологического рупора. Интуитивно отвечая на духовные запросы общества, оно, вопреки мнению Платона [17], способно сохранить свой потенциал, только дистанцируясь от любого типа «лобовой» ангажированности.

Вопрос о мере такого дистанцирования особенно остро стоял для творчески одарённых личностей в период противостояния советского официального искусства, объединённого стилем социалистического реализма и неофициального искусства, имеющего самые разные воплощения: от международных языков экспрессионизма, абстракционизма и т. п. до национальной реалистической традиции, далёкой тем не менее от патетики официоза [10].

На практике приведённое выше рассуждение позволяет лучше понять, почему целая эпоха 1930-1950 годов (между «высоким» авангардом и авангардом периода советской «оттепели») нередко представляется в массовом сознании (как у нас в стране, так и за рубежом) пустыней крайне политизированного, поверхностного и пугающего «лже-искусства». Во многом такая ситуация - результат инерции восприятия как советской, так и антисоветской пропаганды. Но есть у неё и обратная сторона, выводящая из поля зрения потенциальной аудитории целый пласт самобытных работ, составляющих одну из вершин изобразительного искусства советского периода. Дело в том, что после распада Советского Союза не было предпринято должных государственных усилий в области «непропагандистской» популяризации этого искусства. С другой - растерянность и отсутствие необходимых действий в области популяризации со стороны частных коллекционеров и популяризаторов, замкнувших свои художественные интересы в сравнительно узкой и хорошо изученной тематике.

В то же время попытки внедрения культуры «высокого» авангарда в современную массовую культуру - процесс, результаты которого заметны уже несколько лет (может быть, начиная с церемонии открытия зимней Олимпиады в Сочи в 2012 году, в которой использовалась стилистика русского авангарда). Это внушает надежду, что следующим пластом культуры, востребованным и актуальным для современного общества, станет период условного «поставангарда». При этом нельзя забывать, что выявление наследия авангарда - результат отчаянных усилий большого числа исследователей, музейных работников, коллекционеров, многие, если не большинство были энтузиастами, работавшими вопреки государственной установке и нарушавшими официальные запреты. Возможно, сегодня от общества требуется подобный острый интерес к прошлому культуры, своеобразная культурная жажда, определяющая титанические усилия - в противном случае то немногое, что мы знаем о периоде «поставангарда», захлебнётся в конкурирующих информационных потоках глобально ориентированной культуры [11].

Какими путями это достигается? Какие практические методы и средства можно перечислить в рамках процессов популяризации отечественного искусства указанного периода?

Первое, что подтверждает статус художника: его работы находятся в коллекции крупного государственного музея. Как ни парадоксально, музеефикация на сегодняшний день - первая важнейшая ступень популяризации искусства, своеобразная гарантия того, что имя художника вписано в историю искусства. Соответственно то, что работу современного художника принял в дар тот или иной центральный музей - факт огромного значения, закрепляющий статус автора, устанавливающий границу профессионального признания, которая отличает его от тысяч художников. Впрочем, как правило, работы, которые не прошли процедуру дальнейшей «популяризации», остаются в запасниках музея и не экспонируются, или это происходит крайне редко.

Во-вторых, существенную роль для популяризации наследия играет наличие работ в известных частных или корпоративных коллекциях. Более «насыщенная» жизнь ждёт картины и рисунки в частной коллекции профессионального коллекционера. Профессионального - значит отдающего достаточно сил, средств, времени на то, чтобы коллекция развивалась, жила, то есть увеличивалось собрание, предметы изучались, находились в сохранном состоянии, не оставаясь в «сундуках скупого рыцаря», периодически экспонировались и становились бы известными, знакомыми широкой публике [1, с. 8]. Последнее важно как фактор популяризации искусства. Благодаря таким частным собраниям, их совместным проектам с музеями и государственными структурами ежедневно открываются самые разнообразные выставки, появляются новые книги, сайты, исследования.

Настоящие частные коллекции - это всегда личный взгляд на искусство [9], именно такой подход, делающий акцент на осмыслении действительной роли собрания как феномена, опирающегося на «вечные ценности», породило идею музея личных коллекций, когда единство коллекции сохраняется в музейной экспозиции и коллекционер - автор коллекции, - остаётся в истории искусства.

С другой стороны, имеется и отрицательная сторона частного коллекционирования - «самодурство» и неприятие личной ответственности за обладание предметами искусства. Можно привести огромное количество примеров, когда лучшие, ценнейшие артефакты надолго или навсегда исчезали из общественного поля, когда художника незаслуженно забывали, потому что хранители наследия 50-70 лет его никому не показывали, когда не выполнялась необходимая реставрация и работы утрачивались, когда выбрасывали архивы за ненадобностью, когда наследие оставалось неизученным и неописанным и т. п.

В-третьих, в процессах популяризации важна история продаж и рынка искусства. Вопрос о стоимости той или иной работы очень часто остаётся неопределённым: слишком ограничен спрос, слишком мало информации о художнике. Безусловно, ситуация в этой сфере будет постепенно меняться. Большая опасность для наследия в этом случае - получить клише «антиквариат». Советское политически не ангажированное искусство 1930-1950-х годов остаётся сугубо актуальным, неизученным, неразработанным и поэтому не может остаться в нашей жизни просто прекрасным свидетельством ушедшей эпохи. В этом - принципиальное отличие культурного наследия указанного периода от предыдущих эпох.

В-четвёртых, в целях популяризации требуются исследовательские статьи. Хранители наследия и коллекционеры часто заказывают статьи профессиональным искусствоведам. Это статьи к каталогам, статьи в журналы. Подобные тексты имеют большое значение для наследия и «живут» в библиографии художника вне зависимости даже от их качества или степени актуальности. Так, для многих художников советские статьи, написанные с «идеологическим акцентом», по-прежнему остаются основными текстами, анализирующими их творчество, других пока не написано. Опыт показывает, что многие искусствоведческие статьи созданы на основе более ранних текстов, для исследователя проще идти по чьим-то следам, чем брать на себя смелость поддерживать неизвестное, «забытое» искусство.

В-пятых, большое значение имеют новые книги и монографии. Так или иначе, все методы популяризации искусства подтверждают его исключительный статус, одновременно вписывают в определённый контекст культуры, связывая с другими исключительными именами - именами известных учителей, плеяды учеников, круга общения и т. д. В этом смысле можно сделать предположение, что книги о художниках и даже художественные альбомы зачастую издаются не для распространения информации, а подтверждают (или устанавливают) статус художника. Поэтому книги по искусству малоизвестных художников, как бы идеально они ни были сделаны, плохо продаются, не играют значительную роль в популяризации творчества художника для широкого круга, но помимо прямого своего назначения - фиксации результатов исследований - оповещают специалистов и коллекционеров о повышении статуса художника.

В-шестых, новые выставки. Это - естественная возможность без посредника познакомиться с творчеством художника, осмыслить его вклад в «смыслополагание культуры» [23]. В современном мегаполисе, когда еженедельно открываются десятки художественных выставок, большое значение стало играть их оформление, статус выставочного зала, наличие каталога, освещение и т. д. Более того, мы видим фактическую границу между выставками, представляющими «классический» подход к экспозиции (где по концепции, оформлению, освещению, смотрителям, публике, даже по цвету стен можно определить, какое искусство представлено) и современный - более эффектный (и одновременно сдержанный), подход к созданию выставки, свойственный, как правило, современному искусству. Поэтому от оформления и концепции выставки сегодня зависит, насколько представленное искусство будет актуально, найдёт путь к современному зрителю.

Необходимо участие работ художников в сборных выставках. Сегодня много усилий требуется потратить для внедрения наследия и имени художника в «пул» выставляемых на групповых выставках того или иного периода и темы. Эти темы постоянно повторяются, а выставочные залы придерживаются примерно одного и того же списка авторов. «Попасть в списки» - важная задача для хранителей наследия.

В-седьмых, имеет значение, как художник позиционируется в интернет. Наличие здесь условий, при которых любой заинтересованный и способный сформулировать запрос пользователь мог получить необходимую информацию, - важный шаг на пути популяризации художественного наследия. Создание сайтов, страниц в Википедии и т. п. должно сочетаться здесь с постоянным обновлением, рекламой и «продвижением» сайта. Иначе любая страница в сети Интернет теряется в бесконечном потоке информации. Виртуальное присутствие наследия в нашей современной жизни - сложная тема, связанная с многими переменными (престижность, статусность, дизайн, информативность, лаконичность и т. д.), которые меняются со временем и требуют адаптации для различной аудитории.

Возможно, удачный формат популяризации - кино. Перевод на язык документального или художественного кинофильма материала, связанного с биографией и творческой деятельностью художника, имеет большое значение. Именно так этот материал попадает в массовую аудиторию, где в доступной и яркой форме представляет художника через его личность и детали биографии, при этом сохраняется возможность представлять сам художественный материал.

В-восьмых, значительный потенциал в популяризации художественного наследия имеет сувенирная продукция. Поддерживая идею тиражирования, данный метод, с одной стороны, исходно «занижает» планку восприятия». С другой - современные технологии позволяют делать высококачественные копии работ художников на бумаге, холсте, ткани и т. п. Музейные магазины и магазины при учреждениях культуры - идеальные места для распространения подобной продукции. Напомним: во многих европейских и американских музеях идёт успешная торговля принтами и постерами - высококачественными репродукциями картин и графики художников, продаётся и пользуется спросом недорогая печатная графика современных художников.

В теории авторские отчисления при продаже репродукций помогают развивать работу с наследием художника, оплачивать новые исследования и т. п. Эта культура только появляется в России, но уже обещает стать эффективным инструментом популяризации отечественного изобразительного искусства. Возможно, подлинная популяризация искусства и состоит в том, что создаётся культурное пространство для потребления аудиторией высококачественных копий артефактов. Говоря словами Луначарского, это процесс, когда картина «попадёт в каждый дом и изменит жизнь и быт людей, сделает её более жизнерадостной и светлой».

В заключение приходится констатировать, что масштабный проект популяризации искусства среди широких слоёв населения, которому в нашей стране дала импульс программа на просвещение широких масс в виде пропаганды и популяризации произведений художественного творчества, в настоящее время все ещё далёк от своего полного и окончательного решения. Сформировавшаяся в годы Перестройки постоянная оглядка на элиту, на влиятельных и образованных её представителей (да и просто состоятельных людей, способных «выкупить» те или иные произведения искусства), до сих пор не сменилась в нашей стране благоразумным государственным регулированием деятельности государственных и частных организаций по полномасштабной трансляции культурного наследия периода XX века. Государственным музеям, как и частным коллекционерам, ещё предстоит стать основными «культуртрегерами» и популяризаторами (а точнее, трансляторами) искусства. Для этого есть все основания. В России, как и во всём мире, растёт количество коллекционеров и коллекций. Они находят продолжение своей жизни в симбиозе с государственными музеями и галереями; артефакты приобретают всё большую материальную ценность, становятся предметом инвестиций, постепенно получают статус «настоящей» культурной ценности. Может быть, подобное постепенное «перетекание» культуры от элиты «в массы», вполне свойственное идеям Просвещения и основанное на законах рынка и конкуренции, решит однажды актуальную проблему популяризации/ трансляции искусства?

Список литературы

1. Балашов А. В. Художники русского поставангарда. М.: AGEY TOMISH, 2016. 308 с.

2. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / пер. с фр., послесл. и примеч. Е. А. Самарской. М.: Республика: Культурная революция, 2006. 272 с.

3. Бурдьё П. Социология социального пространства: пер. с фр. / отв. ред. пер. Н. А. Шматко. М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. 288 с.

4. Бурдьё П. Стратегии воспроизводства и способы господства [Электронный ресурс] // Социология социального пространства. С. 104-105. Режим доступа: http://www.socioline.rU/files/5/39/sociologiya_socialnogo_ prostranstva.pdf (дата обращения: 31.01.2018).

5. Бурдьё П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля [Электронный ресурс] // Социология социального пространства. Режим доступа: http://www.socioline.rU/files/5/39/sociologiya_socialnogo_ prostranstva.pdf (дата обращения: 31.01.2018).

6. Время, вперёд! Культурная политика в СССР // Советская культурная политика и традиции Просвещения / Б. Кагарлицкий [и др.]; под ред. И. Глущенко, В. Куренного. М.: Высш. шк. экономики, 2013. С. 50-63.

7. Глаголев B. C. Величие России: основания, иллюзии и реалии // Философия хозяйства. 2006. № 1. С. 101-106.

8. Глаголев В. С. Аксиологические координаты творческой стихии // Творчество как национальная стихия. Смысл творчества: инновации Dasein: сб. ст. СПб.: Изд-во СПбГЭУ 2016. С. 41-48.

9. Глаголев В. С. Внутренний мир художника: парадоксальность и противоречивость // Многомерность внутреннего мира: философские ракурсы: сб. ст. М.: Берлин: Директ-Медиа, 2016. С. 32-45.

10. Глаголев В. С. Православные ценности в художественной культуре России конца XIX - начала XX века (М. В. Нестеров и П. Д. Корин) // Церковь, государство и общество в истории России и православных стран: религия, наука и образование: материалы VI Междунар. науч. конф., посвящ. памяти православных просветителей святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и 800-летию Владимирской епархии. Владимир: ВлГУ, 2014. С. 60-72.

11. Глаголев В. С. Россия в современном мире: особенности социальной динамики // Межкультурная коммуникация в условиях глобализации: проблема культурных границ в современном мире: материалы VIII онвента РАМИ. М.: МГИМО-Университет, 2015. С. 34-42.

12. Зобова А. А. Провокативность медиапространства: аксиологический аспект // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2014. № 1. С. 434-438.

13. Липовецкий Ж. Империя эфемерного. Мода и её судьба в современном обществе / пер. с фр. Ю. Розенберг, под науч. и лит. ред. А. Маркова. М.: Новое литературное обозрение, 2012. 336 с.

14. Литвинцева Г. Ю. Ценностная природа массовой культуры в эпоху постмодерна // Ценности и смыслы. 2014. № 6. С. 51-64.

15. Луман Н. Что такое коммуникация? // Социологический журнал. 1995. Т 3. С. 114-125.

16. Луначарский А. В. Наши задачи в области художественной жизни // Собрание сочинений: в 8 т. Т. 7. М.: Худож. лит., 1967. С. 243-254.

17. Платон. Сочинения в четырёх томах. Т 3: пер. с др.-греч. / под общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. Ч. 1. С. 97-457.

18. Сигнаевская О. Р Мир человека: смыслы и ценности эпохи постмодерна // Вестник ЧелГУ 2012. № 4. С.11-16.

19. Силантьева М. В., Шестопал А. В. Межкультурная коммуникация. «Мягкая сила» культурных модуляторов // Ресурсы модернизации: возможности и пределы международного контекста: материалы VII Конвента РАМИ. М.: МГИМО-Университет, 2012. С. 204-211.

20. Силантьева М. В. Межкультурный диалог - основа плодотворного взаимодействия в системе международного партнёрства // Современная коммуникативистика. 2013. № 5. С.14-17.

21. Силантьева М. В. Проблема «культурных границ» в современном мире: ценностный аспект // Вестник МГИМО-Университета. 2014. № 2. С. 235-239.

22. Силантьева М. В. Коммуникация как способ трансляции интенционального опыта локальных культур // Научные исследования и разработки. Современная коммуникативистика. 2016. Т 5, № 4. С. 49-55.

23. Смирнов А. В. Сознание как смыслополагание // Философский журнал. 2014. № 1. С. 35-57.

24. Худякова Л. А. Музей в эпоху постмодерна: потери или возможности? // Вопросы музеологии. 2010. № 2. С. 12-21.

25. Чупрова И. А. Музыкальная культура России как инструмент «мягкой силы»: раскрытие образа отечества в диалоге России и Франции // Человек в мире. Мир в человеке: актуальные проблемы философии, социологии, политологии и психологии: материалы XVII Междунар. науч.-практ. конф. студ., аспирантов и молодых учёных. Пермь: Пермский государственный национальный исследовательский университет: Люблянский университет, 2014. С. 176-183.

References

1. Balashov, A. V. Painters of Russian post vanguard. M: AGEY TOMISH, 2016. (In Rus.)

2. Baudrillard, J. The consumer Society. Its myths and structures. M: Republic; the Cultural revolution, 2006.

3. Burd'e, P Sociology of social space. Per. s franc., otv. red. perevoda Shmatko, N. A. M: Institut jeksperi- mental'noj sociologii; SPb: Aletejja, 2007. (In Rus.)

4. Bourdieu, P Stratйgies de reproductions et modes de domination. Actes de la recherche en sciences sociales, no. 105, pp. 3-12, 1994. (In Rus.)

5. Bourdieu, P Esprits d'Etat. Genиse et structure du champ Bureaucratique. Actes de la recherche en sciences socials, no. 96-97, pp. 49-62, 1993. (In Rus.)

6. Time, go! Cultural policy in the USSR. Kagarlickiy B. Soviet cultural policy and the tradition of the Enlightenment. ed. by Glushchenko, I., Kurinny, V. M: Izdatel'skij dom Vysshej shkoly jekonomiki, 2013: 50-63. (In Rus.).

7. Glagolev, B. C. The Greatness of Russia: reason, illusion and reality. Philosophy of economy, no. 1 (43), pp. 101-106, 2006. (In Rus.)

8. Glagolev, V. S. Axiological coordinates creative elements. Creativity as a national element. The meaning of creativity: innovation Dasein. SPb.:Ihd-vo SPbGJeU, 2016: 41-48. (In Rus.)

9. Glagolev, V. S. The inner world of the artist: paradoxical and contradictory. Multidimensional inner world: philosophical perspectives. M., Berlin: Direkt-Media, 2016: 32-45. (In Rus.)

10. Glagolev, V. S. Orthodox values in the artistic culture of Russia late XIXth - early XXth centuries (M. V. Nesterov and P D. Corinne). Church, state and society in the history of Russia and Orthodox countries: religion, science and education. Proceedings of the VI international scientific conference dedicated to the memory of Orthodox enlighteners of saints Cyril and Methodius and the 800th anniversary of the Vladimir diocese. Vladimir: VlGU, 2014: 60-72. (In Rus.)

11. Glagolev, V. S., Glagolev, V. S. Russia in the modern world: features of social dynamics. Intercultural communication in the context of globalization: the problem of cultural boundaries in the modern world. Materials of the VIII RISA Convention. M: MGIMO-Universitet, 2015: 34-42. (In Rus.)

12. Zobova, A. A. The Provocative media spaces: axiological aspect. Vestnik of NNSU, no. 1-2, pp. 434-438, 2014. (In Rus.)

13. Lipoveckij, Zh. L'Empire de I'ephemere: la mode et son destin dans les societes modernes. P: Gallimard, 1987. (In Rus.)

14. Litvinceva, G. Ju. Value nature of mass culture in the postmodern era. Values and meanings, no. 6 (34), pp. 51-64, 2014. (In Rus.)

15. Luman, N. What is communication? Sociological journal, v. 3, pp. 114-125, 1995. (In Rus.)

16. Lunacharskiy, A. V. Our tasks in the field of art of life. Collected works. Op. in 8 volumes. Vol. 7. M: Hudozhestvennaja literatura, 1967: 243-254. (In Rus.)

17. Platon. Essays in four volumes. Vol.3. Part 1. Under the General editorship of A. F Losev and V. F. Asmus. Translated from ancient Greek. SPb: Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2007: 97-457. (In Rus.).

18. Signaevskaya O. R. World of human meanings and values of the postmodern age. Bulletin of CSU, no. 4 (258), pp. 11-16, 2012. (In Rus.)

19. Silant'eva, M. V., Shestopal, A. V. Intercultural communication. “Soft power” of cultural modulators. Resources of modernization: opportunities and limits of international context. Materials of VIII RISA Convention. M: MGIMO-Universitet, 2012: 204-211. (In Rus.)

20. Silant'eva, M. V. Intercultural dialogue-the basis of fruitful cooperation in the system of international partnership. Modern communication studies, no. 5 (6), pp. 14-17, 2013. (In Rus.)

21. Silant'eva, M. V. The Problem of “cultural boundaries” in the modern world: value aspect. Vestnik of MGI- MO-University, no. 2 (35), pp. 235-239, 2014. (In Rus.)

22. Silant'eva, M. V. Communication as a way of broadcast of the intentional experience of the local culture. Scientific research and development. Modern communication studies, t. 5, no. 4, pp. 49-55, 2016. (In Rus.)

23. Smirnov, A. V. Smyslopolaganie Consciousness. Philosophical magazine, no. 1 (12), pp. 35-57, 2014. (In Rus.)

24. Hudjakova, L. A. Museum in the postmodern era: loss or opportunity? VM, no. 2, pp. 12-21, 2010. (In Rus.)

25. Chuprova, I. A. Musical culture of Russia as a tool of “soft power”: disclosure of the image of the Fatherland in the dialogue of Russia and France. Person in the world. The world in man: actual problems of philosophy, sociology, political science and psychology. Proceedings of the XVII international scientific and practical conference of students and young scientists. Perm': Permskij gosudarstvennyj nacional'nyj issledovatel'skij universitet, Lju- bljanskij universitet. 2014: 176-183. (In Rus.)

Размещено на Allbest.ru