Ночь музеев в Музее смерти: коммуникация на границе миров

Сложно структурированный процесс коммуникации принимал в эту ночь множество разнообразных форм, от буквальных и прагматичных, соотносящихся с нуждами и интересами музея как учреждения, до тонких и неуловимых, имеющих дело с человеческой психологией. На вопрос, который я задавала всем своим респондентам, - почему они выбрали сегодня именно этот музей, - я получила такое же множество разнообразных ответов. Люди говорили о полезности полученной информации и новых знаниях, о том, что здесь весело и интересно, волнующе и «атмосферно», рассуждали о преимуществах кремации и страхе за близких, задумывались о собственных похоронах и способах распоряжения прахом. Для кого-то посещение музея оказалось актом памяти и переживанием скорби об ушедших, возможностью попросить у них прощения, другие наслаждались мистической прогулкой среди могил. Во многих ответах звучал важный посыл о том, что музей помогает осознать не только неизбежность, но и естественность смерти: «Это все-таки такое позитивное отношение к смерти. Не в смысле, что ее нужно ждать, а то, что в ней нет ничего противоестественного. Рано или поздно она наступит, и ничего ужасного в этих костяшках нет» (ПМА 2019а). А сотрудник музея, как бы подведя какой- то итог, употребил очень яркую и емкую метафору - вакцинация смертью. Он имел в виду, что преодоление страхов, как и преодоление болезни, происходит легче, если организм к этому приспособлен, если он уже пережил ее в легкой, безопасной форме: «Это такая вакцина смерти. Люди сейчас так много о ней слышат, смерть для них как фон, но они не готовы столкнуться с ней близко, вот так, на расстоянии вытянутой руки. Вот музей их к этому готовит в легкой такой, нестрашной форме» (ПМА 2019б).

Заключение

Метафора о вакцине смерти иллюстрирует основной для настоящей статьи концепт о музейном пространстве как поле безопасной коммуникации со смертельным. Эта безопасность, раскрывающая секрет популярности данного места, гарантируется атмосферой праздника и коллективного соучастия в некоем событии, где смешение реального и нереального, подлинного и искусственного формирует маргинальное, открытое для взаимодействия пространство.

Транслируемое на визуальном уровне и считываемое на уровне ощущений взаимопроникновение музея и крематория, где первый служит источником культурной информации, а второй воплощает реальность смерти, создает дополнительное психологическое напряжение для посетителей и предоставляет выбор различных интерпретативных моделей для объяснения и оценки происходящего в широком смысловом диапазоне. Степень же приближения к смертельному, способы и интенсивность коммуникации с ним определяются агентами коммуникации индивидуально, исходя из персонального опыта, интенций, мотиваций, представлений о моральном и социально приемлемом. Таким образом, репрезентация смерти в популярной культуре помещает ее в зону социального принятия, а оптика музейного посетителя и участника культурного события смягчает восприятие темы смерти и умирания, способствует ее нормализации и снимает ощущение дискомфорта при осознании ее неизбежности.

Если попробовать поместить события музейной ночи в более широкий контекст, то можно предположить, что мы имеем дело с новым для современной России трендом, снимающим со смерти социальные табу, унаследованные от советской эпохи. Советская смерть, по наблюдению Нины Тумаркин, имела дихотомическую структуру и включала, с одной стороны, публичную смерть героя, с другой - вытесненную исключительно в поле приватного смерть простых граждан (Тумаркин, Мохов 2016: 13). Существование музея, выводящего смерть из этого поля в публичную сферу, приглашающего посетителей присоединиться к открытому разговору о самих себе, свидетельствует о происходящем на наших глазах сдвиге общественного сознания, который потребует от антропологов более пристального внимания.

Литература

1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / пер. с фр.; общ. ред. С.В. Оболенской; предисл. А.Я. Гуревича. М.: Прогресс-Академия, 1992.

2. Барт Р. Третий смысл. М.: А(1 Marginem, 2015.

3. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Искусство, 1986.

4. Гусейнов Г. Смерть в СССР, или Последствия одного бессмертия // Археология русской смерти. 2017. № 1, вып. 4. С. 29-37.

5. Красоту - видно, разум - слышно, доброту - чувствуешь (школьники о музее).

6. Маляр А., Климовская Е. Кремирование мертвого тела антропологическая интерпретация // Технологии и телесность. Сер. «Инновации в антропологии». М.: ИЭА РАН, 2018. Вып. 3. С. 243-283.

7. Мохов С. Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия. М.: Common place, 2018.

8. О новосибирском крематории. URL: https://crematori-nsk.ru/novaya-kultura-pogrebeniya- i-pamyati-xxi-veka/ (дата обращения: 15.10.2019).

9. Петряшин С. Распределенная личность и виртуальная телесность // Технологии и телесность. Сер. «Инновации в антропологии». М.: ИЭА РАН, 2018. Вып. 3. С. 169209.

10. ПМА 2019а - Полевые материалы автора. Новосибирск. Интервью с посетителями Музея мировой погребальной культуры (Музея смерти).

11. ПМА 2019б - Полевые материалы автора. Новосибирск. Интервью с сотрудниками Музея мировой погребальной культуры (Музея смерти).

12. ПМА 2019в - Полевые материалы автора. Новосибирск. Тексты экскурсий в Музее мировой погребальной культуры и новосибирском крематории.

13. Саймон Н. Партиципаторный музей. М.: Аd Marginem, 2017.

14. Сильно! Страстно! Победоносно! (Ночь музеев - ... там, где света и ночи единый клубок бытия). URL: https://musei-smerti.ru/silno-strastno-pobedonosno-noch-muzeya-tam- gde-sveta-i-nochi-edinyj-klubok-bytiya/ (дата обращения: 15.10.2019).

15. Соколова А. Кремация: технология против телесности // Технологии и телесность. Сер. «Инновации в антропологии». М.: ИЭА РАН, 2018. Вып. 3. С. 283-309.

16. Тумаркин Н., Мохов С. О культе Ленина и советской культуре смерти // Археология русской смерти. 2016. № 1, вып. 2. С. 10-21.

17. Хапаева Д., Мохов С. О культе смерти, вампирах, зомби и трансгуманизме // Археология русской смерти. 2017. № 1, вып. 4. С. 7-19.

18. «Это надо не мертвым, это надо - живым» (пишут и говорят о нашем музее).

19. Якушин С. Приглашаю в музей со многими смыслами.

20. Bronfen E. Over her dead body: Death, femininity and the aesthetic. Manchester, NH: Manchester University Press, 1992.

21. MacDougallD. The Corporeal Image: Film, Ethnography and the Senses. Princeton University Press, 2005.

References

1. Aries P. Chelovek pered litsom smerti [L'Homme devant la mort]. Transl. from French. Ed. by S.V. Obolenskaya; foreword by A.Ia. Gurevich. Moscow: Progress-Akademiia, 1992. Barthes R. Tretii smysl [Le troisieme sens]. Moscow: Ad Marginem, 2015.

2. Vygotskii L.S. Psikhologiia iskusstva [The psychology of art]. Moscow: Iskusstvo, 1986. Guseinov, G. Smert' v SSSR, ili Posledstviia odnogo bessmertiia [Death in the USSR, or The consequences of immortality], Arkheologiia russkoi smerti, 2017, no. 1, vol. 4, pp. 29-37. Krasotu - vidno, razum - slyshno, dobrotu - chuvstvuesh' (shkol'niki o muzee) [Beauty can be seen, mind can be heard, kindness can be felt (schoolchildren speak about museum)].

3. Maliar A., Klimovskaia E. Kremirovanie mertvogo tela antropologicheskaia interpretatsiia [Cremation: anthropological interpretation]. In: Tekhnologii i telesnost'. Ser. «Innovatsii v antropologii» [Technology and corporality. The `Innovations in Anthropology' series]. Vol. 3. Moscow: IEA RAN, 2018, pp. 243-283.

4. Mokhov S. Rozhdenie i smert' pokhoronnoi industrii: ot srednevekovykh pogostov do tsifrovogo bessmertiia [The birth and death of the funeral industry: from medieval churchyards to digital immortality]. Moscow: Common place, 2018.

· novosibirskom krematorii [On the crematorium in Novosibirsk].

5. Petriashin S. Raspredelennaia lichnost' i virtual'naia telesnost' [Distributed personality and virtual corporality]. In: Tekhnologii i telesnost'. Ser. «Innovatsii v antropologii» [Technology and corporality. The `Innovations in Anthropology' series]. Vol. 3. Moscow: IEA RAN, 2018, pp. 169-209.

6. PMA 2019a - Polevye materialy avtora. Novosibirsk. Interv'iu s posetiteliami Muzeia miro- voi pogrebal'noi kul'tury (Muzeia smerti) [Author's field materials. Novosibirsk. Interview with visitors of the Museum of World Funeral Culture (Museum of Death)].

7. PMA 2019b - Polevye materialy avtora. Novosibirsk. Interv'iu s sotrudnikami Muzeia miro- voi pogrebal'noi kul'tury (Muzeia smerti) Author's field materials. Novosibirsk. Interview with the staff of the Museum of World Funeral Culture (Museum of Death)].

8. PMA 2019v - Polevye materialy avtora. Novosibirsk. Teksty ekskursii v Muzee mirovoi pogrebal'noi kul'tury i novosibirskom krematorii [Author's field materials. Novosibirsk. Scripts of tours at the Museum of World Funeral Culture].

9. Simon N. Partitsipatornyi muzei [The Participatory Museum]. Moscow: Ad Marginem, 2017.

10. Sil'no! Strastno! Pobedonosno! (Noch' muzeev - ... tam, gde sveta i nochi edinyi klubok byti- ia) [Powerful! Passionate! A success! (The Nights of Museums - .where day and night come together)].

11. Sokolova A. Krematsiia: tekhnologiia protiv telesnosti [Cremation: technology against the body]. In: Tekhnologii i telesnost'. Ser. «In-novatsii v antropologii» [Technology and cor- porality. The `Technology in Anthropology' series]. Vol. 3. Moscow: IEA RAN, 2018, pp. 283-309.

12. Tumarkin N., Mokhov S. O kul'te Lenina i sovetskoi kul'ture smerti [On the cult of Lenin and the Soviet culture of death], Arkheologiia russkoi smerti, 2016, no. 1, Vol. 2, pp. 10-21.

13. Khapaeva D., Mokhov S. O kul'te smerti, vampirakh, zombi i transgumanizme [On the cult of death, vampires, zombies, and transhumanism], Arkheologiia russkoi smerti, 2017, no. 1, Vol. 4, pp. 7-19.

14. «Eto nado ne mertvym, eto nado - zhivym» (pishut i govoriat o nashem muzee) [`The dead do not need this, the living do' (what they write and say about our museum)].

15. Iakushin S. Priglashaiu v muzei so mnogimi smyslami [I invite you to the museum with many meanings].

Размещено на Allbest.ru