Актуализация документального научного наследия российских нобелевских лауреатов с целью повышения престижа отечественной науки – из опыта информационно-выставочных мероприятий архива РАН

Размещено на http://www.allbest.ru/

АКТУАЛИЗАЦИЯ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО НАУЧНОГО НАСЛЕДИЯ РОССИЙСКИХ НОБЕЛЕВСКИХ ЛАУРЕАТОВ С ЦЕЛЬЮ ПОВЫШЕНИЯ ПРЕСТИЖА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ - ИЗ ОПЫТА ИНФОРМАЦИОННО-ВЫСТАВОЧНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ АРХИВА РАН

наследие культурный российский научный

Урмина И.А.

доктор культурологии, с.н.с. Архива Российской академии наук,

Ключевые слова: наследие, культурно-историческое наследие, архив, документ, актуализация, визуализация, социокультурная компетентность, выставка.

Keywords: heritage, cultural and historical heritage, archive, document, actualization, visualization, socio-cultural competence, exhibition.

Актуализацией культурно-исторического наследия в целом называется деятельность, направленная на сохранение и включение культурного и природного наследия в современную культуру путем активизации социальной и культурной роли его материальных и нематериальных объектов, а также их интерпретации. Как феноменологическая категория, наследие фиксирует результаты передачи и наследования в социуме определенных объектов прошлого. Иными словами, эта категория используется для различения того, что оценивается, наследуется и передается из поколения в поколение по сравнению с тем, что забывается, представляя собой культурно-ценностное пространство, составленное из объектов прошлого, упорядоченных в соответствии с выделенными социокультурными критериями.

В контексте классической парадигмы прошлого века история понималась как эволюционные изменения, имеющие определенные «закономерности», представленные в виде многозвенных цепочек причинно-следственных связей. Целью изучения истории было изучение таких закономерностей, организация соответствующих фактов в хронологическом порядке. Тогда культурное наследие рассматривалось в кумулятивном ключе и представляло собой совокупность всех реальных объектов прошлого. Но такая онтологизация не работает в контексте современной трактовки социальной истории. Отождествление наследия с объектной представленностью в плане макро-исторической динамики, имеющей определенные закономерности, перестало отвечать исходным антропным допущениям, характерным для формирующейся сегодня новой познавательной парадигмы. В современной науке принято считать, что закономерности движения от прошлого к будущему - это «метафизика истории», а реально существует лишь набор теорий, интерпретирующих прошлое применительно к решению современных социально значимых проблем. Тогда наследие рассматривается как «следы прошлого», некий «конструкт», указывающий на «позицию наблюдателя» в ретроспективе, а историю в определенном аспекте можно представить как «сконструированную цепь бытия», представления о форме и длительности которой со временем изменяются. Существуют разные подходы к этому: например, что история движется «по кругу», либо имеет необратимо-векторное развитие, либо каждая последовательность событий неповторима.

Сегодня, однако, уже очевидно, что при любом подходе присвоение разным классам культурных объектов прошлого «статуса наследия» изменяется в зависимости от мировоззренческих, идеологических, аксиологических и даже административных представлений. Культурно-историческое наследие, к которому, без сомнения, относится и научное, не является только «совокупностью культурно-исторических ценностей», поскольку социальный и культурный опыт предыдущих поколений осваивается индивидом в трансформированном им самим виде в соответствии с представлениями (идеалы, идеи, парадигмы), которые заданы текущей социокультурной ситуацией - в новых поколениях воспроизводится именно трансформированный опыт. Как результат, разные социальные слои, общности, группы населения находят в наследии «свои» культурные истоки, и, соответственно, формируют «свою» традицию. Функция его передачи уже не является основным критерием, поскольку необходимы все составляющие стратифицированной схемы предмета наследия: субъектная, объектная, функциональная, динамическая, аксиологическая. Модель наследия оказывается величиной непостоянной и реально существует как выбор разными поколениями его разных частей. Главной в этом процессе становится содержательная представленность наследия, понимание значимости тех идей и образов, которые несут в себе разные классы объектов наследия. По сути, мы отвечаем на вопрос: какое культурно-историческое наследие мы сохраняем и возрождаем?

Ответ на этот вопрос, как и выбор, на индивидуальном уровне зависят от социокультурной компетентности человека, т.е. совокупности знаний и навыков, которая позволяет отбирать, понимать, организовать информацию, представленную в знаковой форме, и успешно её использовать при решении личных и общественно значимых групповых задач и проблем. В современном виртуальном информационном пространстве это осуществляется по ключевым словам, но сама информация является лишь иллюстративным материалом к реальным событиям прошлого и настоящего. Такое «познание в образах» позволяет по-разному трактовать содержание объекта наследия. Несмотря на активное использование современным поколением культурной среды, сформированной средствами массовой информации из безграничных информационных ресурсов и цифровых технологий, человек может отобрать в информационном поле только то, что соответствует его собственному, весьма ограниченному жизненному опыту, то есть тому, что и является уже упомянутой социокультурной компетентностью.

Очевидно, что освоение человеком социального и культурного опыта или социализация с различной степенью интенсивности происходит в течение индивидуального жизненного цикла. В самом общем виде под этим понимается совокупность культурно оформленных и социально установленных процессов приобретения людьми знаний и навыков, необходимых для адекватного, социально приемлемого участия в жизни общества. Именно в этом случае можно говорить о необходимом уровне социокультурной компетентности индивида, об умении быть эффективным в стандартных ситуациях взаимодействия и коммуникации; выражать личностно значимые переживания и побуждения в культурно допустимых формах; определять нормативные границы собственной активности и меру ответственности за их соблюдение или нарушение. Социализация - это непреложная часть социокультурной жизни и универсальный фактор поддержания социальности. В современной России очевидно и значимо различие между глубинными мироощущениями старших и младших поколений, первичная социализация которых осуществлялась в различных социокультурных условиях. Это уже заметно в периоды ранней и первичной социализации, когда ребенок сначала впервые попадает в мир искусственных вещей, технологий, символических систем, а потом осваивает социально обязательные повседневные знания и навыки как в семье, так и в таких институциональных структурах как дошкольные и школьные образовательные учреждения.

Дальнейшая профессиональная социализация предполагает овладение специализированными трудовыми знаниями и навыками. Социальными институтами, обеспечивающими соответствующие знания и навыки, являются специальные учебные заведения - высшие и средние. Ещё 10 лет назад для формирования знаний на этом уровне был предложен компетентностный подход, заложенный в основу единой системы европейского двухуровневого высшего образования, к которой присоединилась и Россия. Компетенциями стали называть набор интегральных деятельностно-практических умений, формирование (точнее - проектирование) которых стало требуемым результатом образовательного процесса. Они должны были быть дополнены социокультурными компетенциями, формирующими, например, гражданскую позицию выпускника, осознание необходимости здорового образа жизни как экономически значимой характеристики будущего участника системы общественного разделения труда и т.д. Зимняя И.А. Проектирование и обоснование актуальных социальных компетентностей в составе ООП ВПО нового поколения. Учебное издание. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2010. С. 24.. Однако традиционные оценочные средства или тесты и сегодня, через 10 лет, вряд ли могут выявить степень реального освоения студентами компетенций, например, способности к обучению, ситуативному анализу, генерации идей и т.д. А главное - так и не появилось соответствующего учебно-методического сопровождения процесса формирования компетенций, а также нормативно-методического комплекса, определяющего программу этого процесса и его диагностику. Не существует до сих пор и дескрипторов (терминов унифицированного описания отдельных компонентов понятия «компетентность», что позволяет более точно определять критерии сформированности отдельной компетенции). Происходит очевидное рассогласование процессов формирования общекультурных и профессиональных компетенций, формируемых у обучающихся в образовательном процессе. Но это, скорее, касается квалиметрии, чем практической социализации - здесь начинается социокультурная дифференциация молодых членов общества, которые приобщаются к разным областям системы общественного разделения труда, характеризующимся специфичными для них знаниями, навыками, профессиональными традициями. Во время последующего включения индивида в систему общественного разделения труда его социокультурная компетентность дополняется и развивается под действием как субкультурных, так и общесоциальных механизмов.

Казалось бы, современное медийное пространство предлагает широчайшие возможности для активного самостоятельного освоения членами общества социокультурной реальности, но современная визуальная культура сформировала специфические проблемы использования новым поколением визуальных форм и технологий, резко отличающихся от существующих традиционных социокультурных форм и коммуникаций и лишь частично позволяющих поддерживать связь с опытом предыдущих поколений. Дело в том, что сегодняшняя массовая культура почти полностью стала визуальной, категорично предлагающей готовые образы, во многом лишая человека воображения и способности к самостоятельному формированию индивидуальной картины мира - собственных представлений. Освоение такой клишированной визуальной информации происходит достаточно легко и быстро, но так же быстро она становится малоэффективной для использования в реальной жизни, поскольку индивид плохо осваивает дискретную комбинаторную систему нашей знаковой культуры - систему смыслов (понятий), элементы которой образуют новые современные понятия, а базовые смыслы вообще не освоены. И никакие дискурсивные практики не помогут индивиду выделить устойчивый смысл воспринимаемого окружения, он так и остается многозначным, требующим дополнительного осмысления при повторении.

Это относится и к формированию социокультурной компетентности, требующей от индивида серьезных усилий для приобретения социального и культурного «капитала», постепенно занимающего незначимое место в его повседневной жизни, поскольку в обществе массового потребления это не способствует приобретению материальных благ и комфорта. «Не владея условностями языка средств массовой информации, и молодое, и среднее поколение не могут эффективно использовать для решения жизненно важных для них задач большую часть информации об историко-культурном наследии, в том числе и в глобальном его значении» Урмина И.А. Актуализация документального научного наследия в музейно-выставочной деятельности // Сборник по итогам конференции «Документальное наследие России: проблемы теории и практики. К 100-летию государственной архивной службы России: Материалы научно-практической конференции». - М.: Архив РАН, 2018. С. 54-60.. По сути, знания формируются не рациональной системой образования, а средствами массовой информации и состоят из набора сообщений, хаотично выхватываемых из информационного потока. Как реципиент их раскодирует, зависит от его социокультурной компетентности. И получается, что декодирование социокультурной информации в целом опять остается делом старшего поколения. В данном случае разговор идет о богатейшем документальном научно-историческом наследии, хранящемся в Архиве РАН, которое может стать основой для эффективного развития молодого поколения, формирования индивидуальной картины мира и направлений целесообразной и приносящей удовлетворение профессиональной деятельности.

Следует отметить, что документ - это знаковый образ, соответствующий определенному периоду времени и требующий очевидной дешифровки или разъяснения смысла. Именно документ, содержащий достоверные сведения о событии или, в нашем случае, о процессе и результате научной деятельности, а также жизненных обстоятельств, сопутствующих этому, позволяет выделить историко-культурный контекст и временное пространство научного открытия. Тогда и раскрывается детализированный, элементный смысл этой сферы творческой интеллектуальной деятельности. Основной задачей тогда становится то, какими методами, технологиями (в том числе, визуальными) разъяснить, расшифровать социальный и культурный смысл наследия с точки зрения созидания будущего. Одними словами-заместителями образов или образами-заместителями смыслов вряд ли это можно осуществить эффективно или результативно. Документальное научное наследие, отражает, по сути, динамику освоения человеком природной среды, развития искусственного мира, формирования социальных отношений в рамках различных областей науки. Объем этого наследия громаден (например, научный потенциал Архива РАН содержится в 2000 архивных фондах, включающих свыше 1 млн. единиц хранения о деятельности выдающихся российских ученых и научных учреждений), но для современного поколения его значимость не всегда понятна и, как уже упоминалось, является лишь иллюстративной информацией, не связанной с повседневной жизнью, да и сама научная деятельность не является приоритетной с точки зрения и успешности, и значимости.

Как считал Д.С. Лихачёв, культурно-исторические памятники можно считать «вторичными» продуктами человеческой деятельности по репрезентации культурно-значимых общественных ценностей, воспринимаемых в качестве культурной нормы или образца. Интертекстуальный и когнитивный способы представления документального научного наследия с этой точки зрения могут помочь выявить скрытый во времени активный смысл текста документа, его связи с социальной и культурной средой исторического окружения, сформировать временную ретроспекцию и связать с современностью, то есть актуализировать. О документе Ю.М. Лотман писал: «С конца XVIII века, в обстановке обострившихся требований истины в искусстве, авторитет документа быстро рос. Уже Пушкин ввёл в «Дубровского» как часть художественного произведения подлинные судебные документы той эпохи» Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин: Ээсти Раамат, 1973. 92 с.. Следует подчеркнуть, что и понятие роли архива сегодня изменилось. Разнообразие дискурсивных практик позволяет сегодня весьма многозначно интерпретировать смысл документального архивного наследия. На это указывают М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делёз, К. Эббелинг, С. Гюнцель и др. М. Фуко писал: «под этим словом я не подразумеваю суммы всех текстов, сохраненных определенной культурой в качестве документов ее собственного прошлого или как свидетельство её неизменной тождественности. Я также не подразумеваю под ним социальных институтов, позволяющих зарегистрировать и сберечь в том или ином обществе дискурсы, о которых хотят оставить память и беспрепятственное распоряжение которыми хотят сохранить» Фуко М. Археология знания. - СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия»; Университетская книга, 2004. 416 с..

Вот эта многозначность толкований, казалось бы, одних и тех же событий и фактических материалов, появление разночтений и авторских позиций, касающихся многих исторических событий современности, высветила серьезную проблему. Используемые выдержки из исторических документальных текстов или частные оценки свидетелей этих событий, сами по себе, интерпретируются в соответствии с социокультурной компетентностью исследователей документальных источников. Подтверждением этому стала подготовка нескольких последних выставочных проектов в АРАН, когда документальным текстам «присваивался» повседневный смысл, а их значимость не была понята адекватно контексту. Два проекта были посвящены деятельности российских нобелевских лауреатов в области физики в дои послереволюционный период жизни нашей страны. Следует отметить, что конец XIX и начало XX вв. были отмечены удивительными открытиями в области физики атомного ядра, которые стали знаковыми и для дальнейшего развития как мировой, так и отечественной науки. Заслуги учёных, среди которых и советские физики, в дальнейшем были отмечены самыми значимыми, Нобелевскими премиями. Особое место в Архиве РАН занимают личные фонды этих ученых, отражающие их реальный вклад в науку, позволяющие закрепить как забытый сегодня приоритет российских ученых в открытии и описании тех или иных явлений и закономерностей, так и скрытый во времени активный смысл документальных текстов, их связей с социальной и культурной средой исторического окружения того времени. А время, как уже упоминалось ранее, было необычайно насыщено историческими переменами и трансформациями глобального характера.

В рамках вышеупомянутых выставочных проектов о деятельности и достижениях советских нобелевских лауреатов П.Л. Капицы, Л.Д. Ландау, П.А. Черенкова, И.Е. Тамма, И.М. Франка историко-культурный контекст решено было представить в виде архивных документов, рисунков, фотографий, книг, других артефактов, отражающих историческую память об отдельных научных событиях, которые имеют значение и в современной жизни (отложенный эффект), раскрыть смысл событий в контексте социального и культурного окружения, общественной деятельности ученых, а также их семейных дел и увлечений. Следует отметить, что основная часть личных архивов ученых полностью не была обработана и находилась в россыпи, поэтому содержательным анализом документов, который позволяет раскрыть творческие замыслы авторов, созидательный процесс научного открытия, пришлось заниматься в процессе подготовки экспозиций. При этом особенно важным становился контекст научного открытия, актуализируемая историческая научно-документальная память. И это связано с реальным вкладом выдающихся советских ученых в отечественную и мировую науку, во многом за счет истинной самоотверженности и огромного напряжения сил, нередко ценой тяжелых личных жертв и потерь. Соединение биографического и исторического аспектов помогает проследить роль ученого на фоне общего пути развития научной мысли и его значения в жизни общества. Оказалось, однако, что даже научные сотрудники, изучая архивные документы, не всегда могли достоверно определить исходные интенции, связанные с культурно-историческим контекстом их создания, весьма вольно трактуя содержание текстов. Без сомнения, это связано с уровнем социокультурной компетентности тех, кто анализировал документальное наследие ученых. Невольно вспоминаются слова М.К. Петрова о том, что в современном информационном обществе интерпретация смыслов и, более того, их трансмутация, то есть изменение смысла, которое усваивается всем человеческим сообществом в процессах коммуникаций и трансляций, стали повсеместными, результируясь в ложные толкования и их практическое применение Петров М.К. Язык, знак, культура. - М.: Эдиториал УРСС, 2004. 328 с.. О подобной ситуации, возникшей в процессе организации юбилейной выставки, посвященной жизни и деятельности президента АН СССР В.Л. Комарова (об этом написано немало публикаций), автор пишет и в недавней монографии Богатов В.В., Урмина И.А. Академик Комаров и его время (к 150-летию со дня рождения академика В.Л. Комарова). - Владивосток: Дальнаука, 2020. 464 с..

Интертекстуальность текста (в нашем случае - документального) есть отражение и реализация когнитивной базы порождающего текст субъекта (творческой личности), его интертекстуального тезауруса, то есть совокупности всех тех элементов, которые автор считает «чужими» при восприятии некоторого сообщения/текста и которым он придает статус цитатных при порождении собственных высказываний/текстов. Умение пользоваться этим тезаурусом, обладание социокультурной компетентностью, позволяющей кодировать и декодировать интертекстуальные знаки, зависит от типа речевой культуры носителя языка, от ситуации и обстоятельств коммуникации-трансляции знания. Стиль архивного научного документа, глубина его смысла, заложенного в тексте, зависит, несомненно, от автора, которым может быть как сам учёный, так и чиновник или член семьи (в личных фондах учёных хранится немало таких документов, отражающих контекст реальных исторических событий).

Но ведь с другой стороны уже современной коммуникации находится ещё одна творческая личность - воспринимающего новый текст (метатекст) слушателя, читателя, зрителя в контексте определённой речевой ситуации. Следует подчеркнуть, что в коммуникативной цепочке «автор - документальный текст - читатель» константой является только текст, закодированный в том виде, в каком он был завершен. А когнитивная система читателя (слушателя, зрителя) меняется во времени, метатексты как прецедентные становятся более привлекательными в медиадискурсе, становятся «текстами влияния». Получается, что в документальном тексте семантически воспринимается сегодня та его часть, которая стереотипна и узнаваема, не требует интерпретации или многомерной расшифровки смыслов. И это относится не только к молодому, но и к среднему поколению. Возникает ситуация, когда между социокультурным кодом автора (учёного) и кодом читателя (слушателя, зрителя) может не остаться ничего общего, а декодера или ключа к культурному шифру документа нет, либо им владеют немногие.

И это - настоящая проблема, от которой не следует отмахиваться и утверждать, что современные интерактивные и мультимедийные технологии вполне эффективны для адекватного освоения динамичного социокультурного окружения. Да, современные учреждения культуры стремятся (или вынуждены) извлечь из экспонирования культурного наследия экономическую выгоду и увеличить статистические показатели посещаемости за счет репликаций, онлайн трансляций, игрофикации, визуальных технологий, использования привлекательных контекстных артефактов. Язык массовой культуры, ее визуальные черты - легкость восприятия, доступность образов, зрелищность технологий, нередко развлекательность - вместо самостоятельного восприятия, требующего определенной подготовки зрителя-посетителя, стереотипизируют само отношение к культурному наследию. В работе с научным документальным наследием этого допускать нельзя. Визуальные технологии в этом случае могут лишь дополнять включение в непосредственную коммуникацию интерпретатора-экскурсовода и посетителей выставки метатекстовых компонент, активизирующих внимание посетителей за счет вербальных конструкций, вводных слов и оборотов, включая их в поле различных дискурсов. Репрезентируя не только документы, но и дневники, фотографии, письма, заметки, черновики научных текстов с пометками и схемами, рисунки или чертежи, в которых могут быть заложены творческие замыслы учёных, интерпретатор (в нашем случае, экскурсовод-научный сотрудник) относится к посетителям выставки архивных научных документов не как к пассивным реципиентам, а как к потенциальным партнерам, активно участвующим в осмыслении информации, по сути, «имитации» творческого процесса создания научного открытия. С одной стороны, возникает определенный дискурс в поле других дискурсов, но сам текст научного документа, даже находясь в поле интертекстуальности, сохраняет устойчивый и надёжный смысловой контекст за счет базовых смыслов используемых в науке профессиональных слов-знаков. Создается, однако, возможность «управлять» восприятием реципиента содержания архивного научного документа значительно позже времени его создания. Но каким уровнем социокультурной компетентности должен обладать интерпретатор-дешифратор и, одновременно, насколько достоверным и адекватным реальным событиям будет его воспроизведение смысла текстов для того, чтобы более эффективно использовать две основные функции текстов: адекватную передачу значений и порождение новых смыслов (по Ю.М. Лотману)? Вопрос остается открытым.

В музейной практике сегодня используются интересные мультимедийные решения, способствующие разъяснению временного и событийного контекста научного открытия. Например, в научно-технических, познавательных музеях, в музейно-информационных центрах используются интерактивные инсталляции, предлагающие посетителям самостоятельно освоить экспозиционный материал (эта технология была успешно опробована и в АРАН на выставке-фестивале «Образостроение 2017» - «Конвергенция науки, искусства и технологий или Art-NBIC конвергенция» с интерактивным 3D-столом и терминалами). Без сомнения, удачным техническим приемом является мультимедийная книга о жизни ученого на специальном терминале - по сути, это наши виртуальные выставки, расположенные на сайте АРАН (именно в таком ключе была оформлена автором виртуальная выставка, посвященная двум нобелевским лауреатам П.Л. Капице и Л.Д. Ландау). Вероятно, что новые языковые формы визуализации смыслов: инсталляции, перформансы, анимации, электронные «очеловеченные» образы, компьютерный монтаж в кино, масса других технологических приемов могут создать кратковременный интерес к представляемому в экспозициях историческому материалу, но ведь целью осуществления информационно-выставочной деятельности в Архиве РАН является пробуждение устойчивого интереса к достижениям российской науки для определения дальнейшей жизненной траектории в профессии у молодого поколения, а среднему поколению - достоверного освещения достижений отечественной науки в контексте различных историко-культурных периодов жизни нашей страны.

Размещено на Allbest.ru