Инсценировки памяти: о современных формах театрализации праздника

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Екатеринбургский государственный театральный институт

Кафедра продюсерства, теории и практики исполнительских искусств

Инсценировки памяти: о современных формах театрализации праздника

Попова В.Н., кандидат

культурологии, доцент

Аннотация

Статья посвящена проблематике культурной памяти и анализу меняющихся практик сохранения памяти о прошлом, инструментов, позволяющих фиксировать фрагменты прошлого в актуальной культуре. В частности, речь идет о празднике как одной из форм культурной памяти и праздновании как коммеморативной практике, воплощенной в театрализованном представлении.

Работа построена на следующей гипотезе: в календарь включены праздники, призванные зафиксировать важнейшие вехи истории, культуры и через регулярное обращение к прошлому обеспечивать связь поколений, сохранение ядра культуры и выстраивание культурной политики. В этом ключе анализируются современный праздничный календарь и коммеморативные практики, сопровождающие празднование.

Современные практики работы с прошлым включают в себя как традиционные формы (передачу воспоминаний посредством коммуникации непосредственного очевидца событий с другими членами общества; документальную фиксацию), так и новейшие инструменты, позволяющие воссоздать эффект присутствия в прошлом (информационные технологии, психологические приемы, интерактивные мероприятия, междисциплинарный подход к работе со зрителем). Анализ тех или иных технологий работы с прошлым позволяет оценивать эффективность культурной политики, опирающейся в том числе и на образы коллективной памяти, а также более полно исследовать историческую ретроспективу и перспективу актуального праздничного календаря.

Ключевые слова: культурная память, коммеморация, праздничная культура, праздник, театральность, театр.

Annotation

Scenes of memory: about modern forms of theatricalization of the holiday

Popova V.N., PhD in Culturology, associate professor of department of production, theory and practice of performing arts, Ekaterinburg state theatrical institute

The article is devoted to the problems of cultural memory and aims to analyze the changing practices of preserving the memory of the past, tools to fix fragments of the past in actual culture. In particular, it is a celebration as one of the forms of cultural memory and celebration as a commemorative practice embodied in a theatrical performance.

The study is based on the hypothesis: the regular holiday calendar includes holidays designed to capture the most important milestones of history, culture and, through regular reference to the past, ensure the connection of generations, preservation of the core of culture and the development of cultural policy. In this vein, the modern holiday calendar and commemorative practices accompanying the celebration are analyzed.

Modern practices of working with the past include both traditional forms (such as the transmission of memories through direct witness communication of events with other members of society; documenting), and the latest tools to recreate the effect of being in the past (information technology, psychological techniques, interactive events, interdisciplinary approach to working with the audience). The analysis of various technologies of working with the past allows us to evaluate the effectiveness of cultural policy, which also relies on images of collective memory, as well as to more fully explore the historical retrospective and perspective of the current holiday calendar.

Keywords: cultural memory, commemoration, holiday culture, holiday, theatricality, theatre.

Исследование коллективной памяти в качестве одного из перспективных направлений гуманитаристики закрепилось в научной традиции начиная с 20-х годов XX столетия, когда Морис Хальбвакс выпустил ставшую классической работу «Социальные рамки памяти» [8]. G тех пор один за другим появлялись научные труды, посвященные формированию, трансформации и механизмам различных форм коллективной памяти, - работы Яна Ассмана [2], Пьера Нора [4], Поля Рикера [7] и др. Значительная часть зарубежных научных исследований посвящена изучению трагической истории XX века - наследию Второй мировой войны и «посттравматической эпохи», в которую живут уже несколько поколений. В этом ключе написаны, например, работы Алейды Ассман, которая выделяет четыре основных вида памяти - «четыре формации, которые различаются по критериям пространственно-временного диапазона, по размеру группы, а также по ее неустойчивости или стабильности: память индивидуума, социальной группы, политического коллектива нации и, наконец, память культуры» [1, с. 13].

При употреблении словосочетания «коллективная память» следует иметь в виду, что в научном сообществе до сих пор нет единого мнения относительно корректности данной формулировки. Так, например, ряд исследователей (в числе которых историк Райнхарт Козеллек, философ Сьюзен Зонтаг) настаивают на том, что никакой коллективной памяти не существует. А то, что называют коллективной памятью, на самом деле является не чем иным, как мифологией или идеологией. Так, например, С. Зонтаг пишет: «Strictly speaking, there is no such thing as collective memory - part of the same family of spurious notions as collective guilt» «Строго говоря, нет такой вещи, как коллективная память - это часть той же семьи ложных понятий, что и коллективная вина» [9, c. 67]. - Перевод автора. [9, p. 67].

Поскольку данный вопрос не является темой настоящей статьи, мы не будем вступать в полемику. В связи с этим лишь оговоримся, что понятие «культурная память» используется нами как один из устоявшихся в последние десятилетия научных оборотов, и под ним мы будем понимать представления о прошлом, разделяемые социальными группами, составляющие ядро культуры и определяющие развитие актуальной культуры.

Хранение коллективных воспоминаний и их репрезентация возможны как через базовые феномены культуры, так и через социальные институты. И праздник выступает одним из таких феноменов [6]. В данной статье мы будем исследовать современный праздник с точки зрения его включенности в процесс поддержания и трансформации коллективного памятования. В том числе в фокусе нашего внимания будут театрализованные формы коммеморативных практик, символические реконструкции прошлого, то, что мы условно назвали «инсценировками памяти».

Коллективное участие в процессе «припоминания истории» приводит к тому, что граница между индивидуальными и коллективными воспоминаниями оказывается стерта. Человеческая память избирательна и недолговечна, и одно и то же событие может сохраниться в воспоминаниях разных людей по-разному. Встреча нескольких индивидуальных воспоминаний, переплетаясь, неизбежно означает частичное «присвоение» чужой памяти и обогащение своих воспоминаний. Разность встречающихся индивидуальных воспоминаний, переплетаясь, составляет «воспоминание» коллективное. «Память культуры» - это воспоминания поколений, переплетенные друг с другом и составляющие единое полотно культуры. Масштабы культурной памяти настолько велики, что актуализация всего памятования о прошлом в рамках одного или даже нескольких поколений представляется невозможной. Это обусловливает избирательность подхода к перечню того, что именно надлежит помнить и периодически воспроизводить в формах культуры с целью закрепления.

Анализируя современный российский праздничный календарь, можно вычленить ряд традиционных практик конструирования и поддержания памяти о прошлом посредством праздника. Среди них обозначим следующие: коммеморация (политика памяти), мифологизация истории, практики «вытеснения» и практики «закрепления», среди которых, например, создание «мест памяти», театрализованные «реконструкции» событий, ставших основой праздника. В целом механизм формирования коллективной памяти нам представляется в виде схемы (см. Приложение, рис. 1).

Поясним основные составляющие предложенной схемы. Любое историческое событие, даже будучи зафиксированным как можно более объективным образом, тем не менее подвергается интерпретации, способной, в конце концов, в значительной степени трансформировать его. Нередко это происходит при помощи мифологизации исходного события, придания ему иного смысла, дополнения несуществующими деталями и т.д. Закрепление события и, что важнее, отношения к нему происходит посредством выбора той или иной формы репрезентации. Следующая необходимая составляющая - регулярное повторение, периодическая актуализация содержания праздника, его истории и значения для современного общества. В процессе обращения к памяти о прошлом обеспечивается не только связь поколений, но также и проверка на значимость для общества тех или иных составляющих культуры.

Описанный нами процесс цикличен, воспоминания об исходном событии через несколько поколений могут значительно отличаться от предыдущих и дополняться новыми смыслами, тем самым преобразуя его. А за счет приобщения к коллективному началу, вплетенности индивидуальных воспоминаний в коллективную память обеспечивается и культурная идентичность.

Коллективная память всегда требует обращения к символам и обрядам, раскрывающим ее содержание. При этом индивидуальные воспоминания служат опорой и подтверждением достоверности прошлого. Не случайно на протяжении нескольких десятилетий в дни празднования особо чествуются те, кто своими глазами видел происходящее и может засвидетельствовать правдивость истории. Индивидуальная память в процессе коммуникации вплетается в память социальную, память поколений, а та, в свою очередь, становится составляющей культурной памяти.

Театрализация нередко используется в качестве коммеморативной практики, что особенно четко прослеживается на примере праздников. Если проанализировать материалы недалекого прошлого, то мы увидим, что начиная с послереволюционного периода в России обращение к театральным формам становится весьма популярным. В первые годы после революции количество театрализованных зрелищ все увеличивалось, поскольку отвечало задачам нового правительства: доступность, доходчивость, идеологическая выдержанность, закрепление «правильного» взгляда на историю. Одним из самых значительных событий того времени стала инсценировка «Взятие Зимнего дворца», поставленная в Октябрьскую годовщину (1920). Главным режиссером постановки стал Н.Н. Евреинов, художником - Ю.П. Анненков, режиссерами - А.Р Кугель и Н.В. Петров. Размах был поистине велик - «в постановке участвовало не менее 8 тысяч красноармейцев, матросов и театральной молодежи» [3]. По мысли режиссера, в постановке «участвовало» и городское пространство, и архитектурные элементы, что отвечало в целом его стремлению к театрализации жизни в целом. Такие «декорации» вкупе с огромным числом участников, безусловно, добавляли масштабности зрелищу.

Основная задача театральной постановки «Взятие Зимнего дворца» заключалась в том, чтобы правильно подать историческое событие, закрепить его должным образом в сознании населения. Поскольку все происходило в городском пространстве, расчет был также на то, что зрители окажутся непосредственными свидетелями событий. Следует иметь в виду, что штурм Зимнего был еще в памяти живых свидетелей, но это не смутило организаторов празднества. Содержание действа было подано как «реконструкция», то есть воссоздание действительно происходившего.

Театрализация сопровождалась использованием спецэффектов: по задумке Евреинова, для усиления впечатления в определенный момент должна была выпалить пушка на крейсере «Аврора». В целом все используемые приемы были гиперболизированы - для наглядности и доходчивости. Отзывы о «Взятии Зимнего дворца» были самые восторженные. Таким образом, цель была достигнута - на протяжении долгого времени штурм Зимнего дворца подавался как одно из ключевых событий революционных дней, хотя в действительности масштаб его был несколько скромнее.

По размаху празднования и отношению к празднику, День Победы в современной России сопоставим, пожалуй, с годовщиной Октябрьской революции 1917 года в СССР. Оба праздника посвящены переломному моменту в истории, началу новой эры. Именно это обыгрывалось каждый раз в период празднования очередной годовщины. И 7 Ноября в период существования Советского Союза, и 9 Мая в России не только предваряются тщательной подготовкой, но также ознаменованы наиболее массовыми формами празднования. Оба этих праздника имеют в основе исторические события, значимость которых не подвергается сомнению и требует регулярного обращения к прошлому как основе настоящего и залогу гарантированного будущего.

Когда речь идет о поворотных событиях, коммеморативные практики начинают формироваться практически сразу. Так, например, уже через пару лет после октябрьских событий 1917 года появились музеи революции, готовились театрализованные постановки, о которых мы упоминали выше. Более того, праздничный календарь сам является актом коммеморации. Именно календарь закрепляет регулярное обращение к той или иной дате, а также базовые смыслы, требующие воспроизведения.

Современный праздничный календарь не исключение и также является примером коммеморации. В рамках данной статьи подробнее будет рассмотрено празднование Дня Победы.

9 мая 2018 года в центре Екатеринбурга, на территории городской плотины, была реализована одна из самых интересных театральных постановок последних лет - «Театр Великой войны» (режиссер - А.А. Блинов, заказчик - «Центр Событий», «Русская медная компания»). Уникальность ее заключалась, в первую очередь, в технической сложности - впервые в истории города, то есть почти за 300 лет существования, был изменен облик городского пруда. Плотина была перекрыта сложной конструкцией, снаружи представлявшей собой куб (см. Приложение, рис. 2), а внутри - три павильона с закрытой сценой, а также стеклянный семиметровый мост (см. Приложение, рис. 3). Еще до того, как посетители попадали на площадку, они проходили подготовительный этап - на мультимедийных экранах демонстрировались документальные кадры военных лет, с самого начала перенося зрителей на десятилетия назад. Затем люди шли по мосту над бурным течением воды, сбрасываемой плотиной и освещенной красными прожекторами, являющейся символом реки крови, пролитой во время войны (см. Приложение, рис. 4).

Основная идея данного проекта, приуроченного к празднованию годовщины Победы, не развлекательная, представление должно было привлечь внимание к потерям и ужасам военного времени. Театрализация в данном случае использовалась как способ вовлечения зрителя в события военных лет. Технические возможности современной культуры позволили создать «эффект присутствия» за счет мультимедийных экранов, света, звука, декораций и актерской игры. Моменты прошлого «оживают» благодаря театральным приемам. Зритель видит живого человека (актера), и это в несколько раз усиливает эффект. Ни один документальный фильм не производит такого эмоционального впечатления, как живое наблюдение за происходящим. Пространство сцены, находящейся прямо перед зрителями, обеспечивало полную сопричастность происходящему (см. Приложение, рис. 5-6). культурный память коммеморативный театрализованный праздник

Использованные технические и психологические приемы позволили авторам проекта воссоздать фрагменты прошлого и словно сократить дистанцию между несколькими поколениями: между поколением военных лет и поколениями, живущими в новом тысячелетии. Глядя на документальные кадры, зрители в буквальном смысле оказались лицом к лицу с теми, кто пережил войну, настоящее оказалось рядом с прошлым. Этот эмоциональный эффект - один из важнейших результатов использования практик работы с прошлым. В данном случае схема работает и в обратную сторону - через инсценировки памяти театральные практики способны воздействовать на индивидуальные «воспоминания»; будучи включенным в происходящее, зритель «присваивает» содержание культурной памяти, становясь «очевидцем прошлого» и «проживая» его на эмоциональном уровне. За один день работы площадки спектакли посетили 3 500 зрителей. И даже те из них, кто изначально шел за развлечением, выходили немного другими людьми.

Подобные социальные проекты, с нашей точки зрения, способны стать новыми «местами памяти», о которых говорил П. Нора. Этот процесс увековечивания памяти не происходит сам по себе, память сохраняется только благодаря коммеморативным практикам: «Места памяти рождаются и живут благодаря чувству, что спонтанной памяти нет, а значит - нужно создавать архивы, нужно отмечать годовщины, организовывать празднования, произносить надгробные речи, нотариально заверять акты, потому что такие операции не являются естественными» [5, с. 26].

За появление новых мест памяти и трансляцию содержания культурной памяти, как правило, отвечают те, кто находится у власти. В первую очередь, это связано с тем, что именно власть заинтересована в сохранении или предании забвению тех или иных фрагментов прошлого. Нередко в праздничный календарь и связанные с ним коммеморативные практики закладываются основные идеологические установки, требующие периодического воспроизведения и утверждения в обществе. Праздник для этих целей подходит как нельзя лучше: базовые ценности актуализируются за счет регулярности. В случае, когда прошлое используется в политических целях, можно говорить о конструировании коллективной памяти.

С праздником также может быть связана и проработка негативного, травматического прошлого, осмысление того или иного исторического события. Акценты в данном случае расставляются в зависимости от того, какую сторону события власть хочет использовать в качестве основной. Проработка негативного прошлого всегда сопряжена с болезненными воспоминаниями и признанием вины. Формы могут разными - замалчивание, полное забвение, траурные мероприятия и т.д. [1].

Обратимся еще раз к социальному проекту «Театр Великой Войны» - он показывает иную сторону празднования Дня Победы. Несмотря на то, что ежегодно в России вспоминают огромное количество жертв, унесенных войной, акцент все же в большей степени был смещен в сторону радости от победы, радости победителей. «Театр Великой Войны» предложил иной вариант празднования, где победа - это результат пережитых смертей, ужаса, борьбы на пределе человеческих сил.

В мае 2019 года проект «Театр Великой Войны» вновь был реализован. И, судя по тому, что интерес к нему только возрастает, можно говорить о том, что пришло время переосмысления, время новых инсценировок памяти.

Приложение

Рисунок 1. Механизм формирования коллективной памяти

Рисунок 2. Театр Великой Войны. Внешний вид. Екатеринбург, 2018

Рисунок 3. Театр Великой Войны. Внутреннее пространство проекта. Стеклянный мост. Екатеринбург, 2018

Рисунок 4. Театр Великой Войны. Плотина, освещенная прожекторами. Екатеринбург, 2018

Рисунок 5. Театр Великой Войны. Зрители перед пространством сцены. Екатеринбург, 2018

Рисунок 6. Театр Великой Войны. Фрагмент спектакля. Екатеринбург, 2018

Литература

1. Ассман А. Длинная тень прошлого. Мемориальная культура и историческая политика / пер. с нем. Б. Хлебникова. - М.: Новое лит. обозрение, 2014. - 323 с.

2. Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М.М. Сокольской. - М.: Яз. славян. культуры, 2004. - 368 с. - (Studia historica).

3. Гвоздев А.А., Пиотровский А. Петроградские театры и празднества в эпоху военного коммунизма [Электронный ресурс] // История советского театра: очерки развития / гл. ред. В.Е. Рафалович, ред. Е.М. Кузнецов. - Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1933. - Т 1: Петроградские театры на пороге Октября и в эпоху военного коммунизма: 1917-1921. - 403 с.

4. Нора П. Всемирное торжество памяти [Электронный ресурс] // Неприкосновенный запас. - 2005. - №2-3 (40-41).

5. Нора П., Озуф М., Пюимеж Ж., Винок М. Проблематика мест памяти [Электронный ресурс] // Франция - память. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. - С. 17-50.

6. Попова В.Н. Праздник как форма культурной памяти: государственные праздники России XX - начала XXI в.: дис. ... канд. культурологии: 24.00.01. - Екатеринбург, 2011. - 24 с.

7. Рикер П. Память, история, забвение: пер. с фр. - М.: Изд-во гуманитар. лит., 2004. - 728 с. - (Французская философия XX века).

8. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти / пер. с фр. и вступ. ст. С.Н. Зенкина. - М.: Новое изд-во, 2007. - 348 с.

9. Sontag S. Regarding the pain of others. Picador Farrar, Straus and Giroux. - New York, 2003. - 103 р.

References

1. Assman A. Dlinnaya ten' proshlogo. Memorial'naya kul'tura i istoricheskaya politika [The long shadow of the past. Memorial Culture and Historical Politics]. Translated from the German by B. Khlebnikov. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2014. 323 p. (In Russ.).

2. Assman I. Kulturnaya pamyat'. Pis'mo, pamyat' o proshlom i politicheskaya identichnost' v vysokikh kul'turakh drevnosti [Cultural memory. Writing, memory of the past and political identity in the high cultures of antiquity]. Translated from the German by M.M. Sokol'skaya. Moscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury Publ., 2004. 368 p. (In Russ.).

3. Gvozdev A.A., Piotrovskiy A. Petrogradskie teatry i prazdnestva v epokhu voennogo kommunizma [Petrograd theaters and festivals in the era of military communism]. Istoriya sovetskogo teatra: Ocherki razvitiya. Tom 1. Petrogradskie teatry na poroge Oktyabrya i v epokhu voennogo kommunizma: 1917-1921 [History of Soviet Theater: Essays on the Development. Vol. 1. Petrograd theaters on the threshold of October and in the era of war communism: 1917-1921]. Chief Editor V.E. Rafalovich, Ed. E.M. Kuznetsov. Leningrad, Gosudarstvennoe izdatel'stvo khudozhestvennoy literatury Publ., 1933. 403 p. (In Russ.).

4. Nora P. Vsemirnoe torzhestvo pamyati [World Celebration of Remembrance]. Neprikosnovennyy zapas [The untouchable reserve], 2005, no. 2-3 (40-41). (In Russ.).

5. Nora P. Ozuf M., Pyuimezh Zh., Vinok M. Problematika mest pamyati [The issue of places of memory]. Frantsiya-pamyat'[France-memory]. St. Petersburg, St. Petersburg University Publ., 1999, pp. 17-50. (In Russ.).

6. Popova V.N. Prazdnik kak forma kul'turnoy pamyati: gosudarstvennye prazdniki Rossii XX - nachala XXI veka. Dis. kand. kul'turologii: 24.00.01 [Holiday as a form of cultural memory: state holidays of Russia of the XX - beginning of XXIcenturies. Diss. PhD in Culturology]. Ekaterinburg, 2011. 24 p. (In Russ.).

7. Riker P. Pamyat', istoriya, zabvenie [Memory, history, oblivion]. Moscow, Izdatel'stvo gumanitarnoy literatury Publ., 2004. 728 p. (In Russ.).

8. Khalbvaks M. Sotsial'nye ramki pamyati [Social memory framework]. Translated from the French by S.N. Zenkin. Moscow, Novoe izdatel'stvo Publ., 2007. 348 p. (In Russ.).

9. Sontag S. Regarding the pain of others. Picador Farrar, Straus and Giroux. New York, 2003. 103 р. (In Eng.).

Размещено на allbest.ru