Культура информационного общества противостояние традиций и постмодерна

Размещено на http://allbest.ru

Московский гуманитарный университет

Культура информационного общества: противостояние традиций и постмодерна

Э.Ф. Макаревич, О.И. Карпухин

Аннотация

В статье показано, что культура информационного общества -- это культура противоборствующих ценностей -- традиционных и постмодернистских.

Ценности постмодерна, очагами тлевшие с начала XX в., к концу его и в начале XXI в. уже завоевали определенные позиции. Об этом свидетельствуют тенденции развития культуры в западной цивилизации, которые отчетливо просматриваются под углом влияния на человека.

Abstract

Culture of the Information Society: The Opposition between Traditions and Postmodernity

E. F. Makarevich, O. I. Karpukhin. Moscow University for the Humanities

The article demonstrates that the culture of the information society is a culture of competing values -- traditional and postmodern ones. The values of postmodernity began to develop in some areas in the early 20th century. And they had gained some grounds by the end of the previous century and the early 21st century. This is borne out by the tendencies of the culture 's development in the Western civilization that are clearly visible if we look at its influence on people.

Keywords: culture; information society; tradition; postmodernity; mass communication

Введение

Генезис понятия «культура»

Например, в начале Великой Отечественной войны, когда решалась судьба СССР, драматург А. Е. Корнейчук пишет пьесу «Фронт» (1942), в которой есть фраза о том, что некоторые генералы «все о военной культуре болтают» ГОРЛОВ. <.. .> К сожалению, некоторые мои генералы этой простой истины до сих

пор не уразумели. Есть у меня книжные стратеги, все о военной культуре болтают. При-ходится им крепко мозги вправлять.

МИРОН. И очень плохо делаешь. Много еще у нас некультурных командиров, не понимающих современной войны, и в этом наша беда. Войну нельзя выиграть одной лишь храбростью. Чтобы выиграть войну, кроме храбрости нужно еще уменье воевать, уменье воевать по-современному. Опыт гражданской войны для этого недостаточен.

ГОРЛОВ. Вот видите, и брат мой о культуре заговорил. А я вас спрашиваю, о какой культуре можно говорить на войне, если сама-то война -- дело совсем не культурное. Наше ремесло самое грубое, и в культурных, белых перчатках ничего не сделаешь (Кор-нейчук, 1942: 38).. Это к вопросу о культуре умений. Г. Гегель в отличие от И. Канта утверждал, что «культура... в своем абсолютном определении есть... освобождение и работа высшего освобождения, а именно, абсолютный переходный этап на пути к больше уже не непосредственной, естественной, а духовной, также поднятой на высоту образа всеобщности, бесконечно субъективной субстанциональности нравственности» (Гегель, 1934: 215-216; курсив источника. -- Э. М., О. К.). По Гегелю, человек, овладевший культурой, становится носителем всеобщности. Гегель делит культуру на высокую и низкую. Высокая культура -- это культура той исторической эпохи, когда идеализм главенствует во всех сферах общественной жизни, а человек достигает нравственного совершенства, когда господствует гражданское общество.

Немецкий философ различает также культуру «теоретическую» и «практическую». Исходной точкой выделения «практической культуры» для него является трактовка труда как особого рода деятельности, в процессе которой не только создаются материальные и духовные ценности, удовлетворяющие потребности человека, но и преобразуется сам действующий индивид. Обретение «теоретической» культуры, отражение явлений в логической форме Гегель связывает с процессом образования. В понимании культуры здесь он сближается с Кантом, с его «культурой воспитания», но одновременно расходится с ним, когда сводит культуру к нравственности.

Культура как очищение духа, как восхождение практической деятельности к высотам нравственности (культура критического знания) и культура «приземленная» -- культура инструментального знания, культура умений, навыков, приемов, технологий -- две ветви развития культуры, «гегелевская» и «кантовская». Где-то в истории они пересекаются, где-то «кантовская» «культура умения» побеждает. В случае такой «победы» линию общественного развития могут определять безнравственные люди, овладевшие высокими технологиями, ведомые либо безумными идеологическими доктринами, либо законами бесчеловечного рынка. Тогда совершенно не кощунственно звучат определения типа «культура насилия», «культура инквизиции», «культура гламура» и пр. В России в конце XIX в. развивается свое понимание культуры, пожалуй, лучше всего выраженное писателем и лексикографом В.И. Далем: культура -- «обработка и уход, возделывание, возделка; образование, умственное и нравственное» (Даль, 2006: 220). Российский культуролог А. И. Шендрик отметил, что «русская философская и общественно-политическая мысль изначально разделяла то понимание культуры, которое своими корнями уходило в рассуждения не столько греческих софистов, сколько Цицерона и римских стоиков, которые видели в культуре результат “воспитания души”, “обработки” индивида средствами образования с целью формирования у него определенного набора социальных качеств» (Шендрик, 2007: 80).

К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» говорили об «обработке людей людьми». И чем совершеннее эта «обработка», тем выше культура влияния на массы и отдельного человека. Маркс и Энгельс говорили о двух сторонах преобразовательной деятельности, одна из которых -- «обработка природы людьми», другая -- «обработка людей людьми», под которой подразумевается воспитание и образование человека, т. е. его социализация (см.: Маркс, Энгельс, 1955: 35; курсив источника. -- Э. М., О. К.).

Но с развитием форм массовых коммуникаций, ориентированных на человека, можно говорить об «обработке людей людьми», занятыми в индустрии пропаганды, рекламы, массовой культуры -- индустрии производства определенных ценностей и мифов, имеющих целью влиять на человека, формировать его мировоззрение, настроение. Американский социолог Б. Эренрейх характеризует средний класс, куда входят учителя, журналисты, профессора, инженеры, врачи, государственные чиновники, как «фабрику идеологии и ценностей США» (см.: Ehrenreich, 1989, 1992). Эта «фабрика» и обеспечивает «обработку людей людьми».

В конечном счете это и есть культура влияния на человека, объединяющая культуру материальную, создающую технические средства, и культуру духовную, создающую духовные ценности и мифы. Но именно технические средства дают возможность донести эти ценности и мифы до широких масс. Причем технические возможности определяют во многом и суть создаваемых духовных ценностей и мифов. Совершенствование технических средств неразрывно связано с духовным производством и духовным потреблением, распространением духовных ценностей, а по сути -- с передачей информации.

Культура в эпоху информационного общества

Западное общество прошло в своем становлении аграрный, индустриальный и постиндустриальный этапы и сейчас «осваивает» постмодернистский этап. Все это было предвосхищено в определенной мере Д. Беллом, Э. Тоффлером, Ж. Бодрийяром, М. Маклюэном. Но начиная с индустриального все последующие общества, видоизменяясь от этапа к этапу, становятся массовыми. В массовом обществе производство и потребление выходят на первый план. Крупное индустриальное производство с его специализацией, стандартизацией, консолидацией и децентрализацией определило новые условия жизни -- активную урбанизацию (что нарушает патриархальные связи), безудержный рост городов, необходимость массовой грамотности населения, развитие образования и СМИ (издание огромными тиражами газет и журналов, широкое распространение радио, телевидения, аудио- и видеозаписей). Эти жизненные условия возвели в культ потребительские ценности. Эти же условия поставили человека в жесткую зависимость от труда, связанного с конвейерным производством, узкой специализацией, жесткой просчитанностью меры труда и меры потребления. Постоянное психологическое напряжение, периодически возникающая депрессия стали особенностями жизни и работы многих людей. Этими чертами отличается массовое общество эпохи индустриального развития.

Особенностью существования постиндустриального массового общества становится пренебрежение жизненным опытом, гипертрофированное стремление к получению удовольствий, стирание граней между мерами труда и потребления, возведение в высшую степень игры воображения и как следствие -- уход от реальности.

Как культура соотносится с определенным типом общества? Не претендуя на раскрытие во всей полноте этого вопроса, отметим, что в 70-е гг. XX в. в развитии западной цивилизации настал этап, когда не столько критическое знание определяло развитие общества, экономики, культуры, сколько развитие инструментального знания и основанных на нем технологий. Эту особенность заметил Ю. Хабермас, который утверждал, что западные демократические общества подошли к тому состоянию, когда рост инструментального разума достиг критической отметки, переход которой приведет к созданию общества «антиутопии», в котором все меньше критического знания, «общественные места не становятся ареной обсуждения и свободного выбора, а общественные проблемы, подобно техническим, решаются экспертами, использующими инструментально-рациональное знание» (Громов, Мацкевич, Семенов, 1997: 327; см. также: Habermas, 1975).

Можно ли считать этот период временем рождения информационного общества с его новой культурой? Соотношение критического и инструментального знания может стать критерием идентификации общества. Если превалирует инструментальное знание, общество относится к информационному и массовому.

Современное развивающееся общество, становясь обществом информационным, «перешагивает» индустриальные и постиндустриальные границы (по Э. Тоффлеру). Этот процесс сопровождается созданием новых принципов управления, новой жизненной среды, нового образа жизни в условиях противостояния традиционных и постмодернистских ценностей. Информационное общество, где основа -- массовые коммуникации, отличает информированность населения, участие граждан в общественных процессах на основе информационных технологий, включающих мобильную связь и Интернет. Но сегодня об информационном обществе можно говорить, как о новом качестве массового общества. Это новое качество порождено, как «технологической» культурой управления образами, «виртуальной реальностью», которые создаются современными информационными и РЯ-технологиями на основе инструментального знания, так и культурой ценностей, отличающейся от культур других типов обществ, если следовать логике Ж. Бодрийяра. По мнению ученого, именно характер ценностей определяет законы развития общества и особенности его культуры (Бодрийяр, 2000: 10).

В постиндустриальном массовом обществе стираются границы между ценностями бытовыми, повседневными, ценностями рыночными как средством обмена и ценностями-символами. Так видел эту ситуацию Ж. Бодрийяр. Когда начинается хаос в иерархии ценностей, когда теряются критерии добра и зла, правды и лжи, что «можно» и что «нельзя», а в искусстве происходит смешение «жанров», когда «ценностный хаос» оказывается помноженным на инструментальные знания, служащие его продвижению, -- это означает, что общество шагнуло в мир постмодернизма.

С позиции известных американских макросоциологов И. Валлерстайна, К. Калхуна, Р. Коллинза, М. Манна и Г. Дерлугьяна постмодернизм -- это научное движение, под которым они понимают следующее: «Интеллектуальные настроения, распространившиеся в гуманитарных науках под общей рубрикой “постмодернизма”, скептичны в отношении любых больших теорий или того, что сами постмодернисты называют “большими нарративами”. Место теоретического объяснения заняли сомнение, ирония, интерпретация проживаемого опыта, деконструкция представлений и мельчайшая интерпретация культурных практик. Данное интеллектуальное движение (а это именно социальное движение прежде всего в академической среде) берет истоки непосредственно в бунтах 1968 года и в демографических сдвигах в академическом сообществе, связанных с появлением в нем множества женщин и представителей меньшинств. <...> Постмодернистское движение всколыхнуло немало застойных вод, но оставило их взмутненными» (Есть ли будущее у капитализма?, 2015: 312).

Да, не прояснило, а взмутило. Поэтому в мире постмодерна все относительно, философия его -- релятивизм, цели развития -- туманны, будущее -- абстрактно, этические критерии оценки любого действия, поступка, заявления, произведения -- исчезают. Постмодерн -- это общество, где, говоря словами английского писателя Г. Честертона, разрешены все мнения, кроме истинного. Единственный критерий -- деньги, которые становятся мерилом всего. Это общество страха каждого перед всеми и всех перед каждым. А страх стимулирует хаос. Теперь выбор ценностей диктуется произволом, стечением обстоятельств, волей случая, часто диктатом более сильного и агрессивного.

Духовное богатство прошлого, наработанное поколениями, теряет смысл, история стран и народов с ее трагическим опытом забывается, образно говоря, превращается в хлам. Молодежь, издеваясь, осмеивает то, что было священно для прошлых поколений. Но при этом из старого «хлама» возводятся новые «конструкции», новые образы, кардинально меняющие облик и ценности прошлого. Немногие образы прошлых лет устояли, и то благодаря тому, что еще держатся те святыни, что связаны с национальным чувством. постмодернизм духовный культурный информационный

Заключение

Список литературы

1. Бодрийяр, Ж. (2000) Прозрачность Зла. М. : Добросвет. 258 с.

2. Гегель, Г. (1934) Соч. : в 14 т. / под ред. А. Деборина, Д. Рязанова ; Ин-т К. Маркса и Ф. Энгельса. М. ; Л. : Гос. социально-экономическое изд-во (Соцэкгиз). Т. 7: Философия права. XV, 380, [1] с.

3. Громов, И.А., Мацкевич, А.Ю., Семенов, В.А. (1997) Западная социология. СПб. : Ольга. 372 с.

4. Даль, В. И. (2006) Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М. : РИПОЛ классик. Т. 2: И -- О. 784 с. (Золотая коллекция).

5. Есть ли будущее у капитализма? (2015) : сб. статей / И. Валлерстайн, Р. Коллинз, М. Манн, Г. Дерлугьян, К. Калхун / пер. с англ. под ред. Г. Дер- лугьяна. М. : Изд-во Института Гайдара. 320 с.

6. Корнейчук, А. Е. (1942) Фронт : пьеса [в 3 д.] / пер. с укр. М. : Военное изд-во Народного комиссариата обороны Союза ССР. 88 с.

7. Маркс, К., Энгельс, Ф. (1955) Соч. : в 30 т. 2-е изд. М. : Гос. изд-во политической литературы (Госполитиздат). Т. 3: 1845-1847. XII, [2], 630 с.

8. Шендрик, А. И. (2007) Культура в мире: драма бытия : избранные работы по теории и методологии культуры, социологии культуры, социальной философии. M. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 704 с.

9. Ehrenreich, В. (1989) Fear of falling: The inner life of the middle class. N. Y. : Pantheon Books. viii, 292 p.

10. Ehrenreich, B. (1992) Angst vor dem Absturz: Das Dilemma der Mittelklasse / aus dem Amerikanischen von W. Heuss. Mьnchen : Kunstmann. 294 S.

11. Habermas, J. (1975) Legitimation crisis / transl. by T. McCarthy. Boston : Beacon Press. xxiv, 166 p.

References

1. Baudrillard, J. (2000) Prozrachnost' Zla [La transparence du mal / The transparency of evil]. Moscow : Dobrosvet Publ. 258 p. (In Russ.).

2. Hegel, G. (1934) Sochinenii [Works] : in 14 vols. / ed. by A. Deborin and D. Riazanov ; K. Marx and F. Engels Institute. Moscow ; Leningrad : Gosudar- stvennoe sotsial'no-ekonomicheskoe izdatel'stvo [State Social and Economic Publ. (Sotsekgiz)]. Vol. 7: Filosofiia prava [Elements of the philosophy of right]. XV, 380, [1] p. (In Russ.).

3. Gromov, I. A., Matskevich, A. Yu. and Semenov, V. A. (1997) Zapadnaia sotsiologiia [Western sociology]. St. Petersburg : Olga Publ. 372 p. (In Russ.).

4. Dal, V. I. (2006) Tolkovyi slovar' zhivogo velikorusskogo iazyka [Explanatory dictionary of the live great Russian language] : in 4 vols. Moscow : RIPOL klassik Publ. Vol. 2: I -- O. 784 p. (Series “Zolotaia kollektsiia” / “Golden collection”). (In Russ.).

5. Est' li budushchee u kapitalizma? [Does capitalism have a future?] (2015) : A collection of articles / I. Wallerstein, R. Collins, M. Mann, G. Derluguian and C. Calhoun / transl. from English ed. by G. Derluguian. Moscow : The Gaidar Institute Publ. 320 p. (In Russ.).

6. Korneichuk, A. E. (1942) Front : A play [in 3 acts] / transl. from Ukrainian. Moscow : Voennoe izdatel'stvo Narodnogo komissariata oborony Soiuza SSR [Military Publ. of the People's Commissariat of Defense of the Soviet Union]. 88 p. (In Russ.).

7. Marx, K. and Engels, F. (1955) Sochineniia [Works] : in 30 vols. 2nd edn. Moscow : Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoi literatury [State Publ of Political Literature (Gospolitizdat)]. Vol. 3: 1845-1847. XII, [2], 630 p. (In Russ.).

8. Shendrik, A. I. (2007) Kul'tura v mire: drama bytiia : izbrannye raboty po teorii i metodologii kul'tury, sotsiologii kul'tury, sotsial'noi filosofii [Culture in the world: The Drama of existence : Selected works on the theory and methodology of culture, sociology of culture, social philosophy]. Moscow : Moscow University for the Humanities Publ. 704 p. (In Russ.).

9. Ehrenreich, V. (1989) Fear of falling: The inner life of the middle class. New York : Pantheon Books. viii, 292 p.

10. Ehrenreich, V. (1992) Angst vor dem Absturz: Das Dilemma der Mittelklasse / aus dem Amerikanischen von W. Heuss. Mьnchen : Kunstmann. 294 S. (In Germ.).

11. Habermas, J. (1975) Legitimation crisis / transl. by T. McCarthy. Boston : Beacon Press. xxiv, 166 p.

Размещено на Allbest.ru