Государственная охрана памятников в 1920-е гг.: к истории изучения вопроса

Размещено на http://allbest.ru

Государственная охрана памятников в 1920-е гг.: к истории изучения вопроса

А.А. Донцова

Аннотация

В статье рассматриваются работы, посвященные истории формирования системы охраны памятников в первые годы Советской власти и ее специфике в разных регионах страны. Выделены и охарактеризованы три направления современных исследований - разработка советской законодательной базы в сфере охраны культурного наследия, специфика охранной деятельности по отношению к разным видам памятников и исторические реконструкции самого процесса становления памятникоохранительной деятельности. Подчеркивается доминирование локального уровня исторических реконструкций и их осуществление в контексте изучения музейной сети регионов.

Ключевые слова: становление советской системы охраны памятников, степень изученности проблемы, региональная специфика, Томская губерния.

Abstract

The state protection of monuments in the 1920^th: to history of studying

Dontsova Anna A Tomsk State University (Toms, Russian Federation).

The aim of the article is to study the scientific reflection on the formation the protection of cultural monuments system in the early years of Soviet power. The problems of identification, study, preservation of cultural heritage objects and their state protection are especially actualized during periods of social upheaval and transformation, since they are closely connected with the rethinking of socially significant values. The database for the consisted of 47 publications, mostly of a research nature, which have been written from 1919 to 2015, which deal with the problem of the formation the protection of monuments system in the early years of Soviet power.

The article defines the main vectors of research published in different historical periods, reveals the key dates, publications and trends characteristic of the process.

The period of the 1920s is characterized as the time for posing problems that have not lost their relevance at the present time: the interpretation of the cultural heritage as the basis for social transformations, the need for elaborating state policy in this sphere, the meaning of the term "cultural monument", the association between cultural monuments protection and museum activity. The period of 1930-1960-ies is revealed in the context of the prevailing tendencies - the research of the cultural monuments protection activity exclusively within the framework of the paradigm of cultural heritage as a public property based on the official Soviet ideology. The departure from these trends in the 1970s and the active change of the research vector in the 1980-1990s have been proved.

Three directions of modern research that took shape at the turn of the 20th and 21st centuries were singled out and characterized. The first concerns the development of the Soviet legislative framework in the field of cultural heritage protection. For the second direction, it is characteristic to study the specifics of protection activity in relation to different types of monuments. The third direction consists in the historical reconstruction of the process the monumental protection activity formation. The dominance of the local level of historical reconstructions is underlined.

The materials concerning the territory of Tomsk province are considered in more detail. It is concluded that there are currently no works on Tomsk province that would fully reflect the organizational and content part of the monumental activities in the 1920s. Researchers most often address their issues of individual episodes in the organization of the museum business, the artistic life of the city and the biographies of the staff, without directly stopping at the problems of cultural heritage protection. This topic requires special study.

It is necessary to clarify the chronological framework for the reorganization of the administrative structure, a more detailed coverage of the conditions for the functioning of the monuments protection bodies, their activities and the results, since they reflect the specific historical experience realized in the conditions of the change and formation of a new social system.

Key words: formation of the Soviet system of protection of monuments, degree of study of a problem, regional specifics, Tomsk province.

Проблемы выявления, изучения, сохранения объектов культурного наследия и их государственной охраны, несмотря на длительный опыт разработки в этой сфере законотворческих мер и их реализации, продолжают оставаться актуальными. Для более полного представления об истоках сложившейся системы памятникоохранительной деятельности, выявления в ней положительных моментов и недостатков и их учета при организации охраны памятников в современных реалиях полезен анализ предшествующего опыта. В данной статье будут рассмотрены работы, посвященные начальному периоду деятельности советского государства в области сохранения объектов культурного наследия Автор в данной статье допускает использование терминов «памятники искусства и старины» и «объекты культурного наследия» как синонимичные..

Первые работы, в которых были подняты вопросы сохранения памятников искусства и старины и проблемы их музеефикации, принадлежат перу главным образом искусствоведов - И.Э. Грабаря, Ф.И. Шмита, А.М. Эфроса, А.А. Миллера. Работа И.Э. Грабаря «Для чего надо охранять и собирать сокровища искусства и старины», вышедшая в 1919 г., в большей степени представляет собой практическое руководство по выявлению, отбору и сохранению объектов культурного наследия [1]. Автор отмечает, что данная работа ориентирована на ознакомление с охранной деятельностью «тех, кто в этом мало сведущ», а не на специалистов. Он кратко излагает базовые рекомендации по поводу того, какие объекты и каким образом необходимо охранять, что и как надлежит собирать и как организовать учет и хранение предметов.

Вместе с тем работа не лишена и теоретических сюжетов: автор обосновывает необходимость повсеместной организации охраны культурнохудожественных памятников, исходя из роли культурной традиции в развитии общества, включая и его переломные периоды. Он указывает, что значительные нововведения, наиболее глубокие изменения государственного строя и коренная ломка всей жизни достигают цели и долговечны только в том случае, если они принимают во внимание особенности и специфику культуры, сохраняют ее преемственность. И.Э. Грабарь классифицирует памятники и выделяет среди них «монументальные» и «предметы искусства и быта». Применительно к первым автор использует понятие «охранять», а ко вторым -- «собирать», подчеркивая, что охрана монументальных памятников требует специальных технических знаний, а собирательство является гораздо более доступным и легко осуществимым занятием. Тем не менее автор разъясняет, что не всякое собрание вещей представляет собой музей, отмечая важность регистрации и инвентаризации объектов.

Работа Ф.И. Шмита носит теоретический характер [2]. В ней автор рассматривает историю термина «музей», приводит краткую историю музейного дела, поднимает теоретические вопросы и аспекты организации музейного дела, сохраняющие актуальность и для XXI в. Автор поднимает вопрос о необходимости разработки государственной музейной политики и при этом рассматривает музейную деятельность как средство сохранения культурных ценностей. Он отмечает, что государство должно взять на себя важную функцию - обоснованного распределения ценностей по музеям с учетом потребностей учебных заведений, местного населения и имеющихся помещений. Ф.И. Шмит указывает на важность музейного законодательства и предлагает структуру для создания централизованной системы по охране памятников: центральная коллегия, которой подчиняются губернские, а им, в свою очередь, уездные коллегии. Он поднимает и деликатную проблему «реквизирования» ценностей у населения, его допустимости, законодательной обоснованности. Автор предлагает отдавать ее решение на усмотрение специалистов в сфере музейного дела и обращается к международному опыту. Он приводит в пример Францию и Италию, где решение об изъятии ценностей у частных лиц и объявление их «национальными памятниками» принимают не отдельные личности, а музейное ведомство в лице Комиссии национальных памятников. Эта же Комиссия следит за внутренней и внешней торговлей памятниками искусства и старины. К вопросу о необходимости национализации культурных ценностей и их учета в 1924 г. обращается и А.М. Эфрос [3]. Он отмечает, что для сохранения имеющихся ценностей в первые годы советской власти актуальной являлась задача разработки и принятия государственных законов, регулирующих сферу охраны памятников, поскольку в предшествующий период они отсутствовали. Вместе с тем автор не сводит всю совокупность ценностей к хранящимся в музеях и указывает, что если первоначально политика Музейного отдела - центрального органа в сфере музейного дела - сводилась к учету всех имеющихся ценностей, то в дальнейшем сохранению стали подлежать только ценности исключительно музейного значения.

А.А. Миллер затрагивает проблемы в организации охраны особого вида памятников культуры - археологических памятников [4]. Он обозначает несколько причин разрушения археологических объектов, характерных для второй половины 1920-х гг.: параллелизм в работе строительных организа-ций и органов по охране памятников, отсутствие специалистов, умеющих правильно проводить археологические раскопки, разграбление и разрушение археологических памятников местным населением в связи с хозяйственными потребностями. Он отмечает, что в конце 1920-х гг. несмотря на запретительные постановления ситуация не только не улучшается, а продолжает усугубляться.

Таким образом, в 1920-е гг. параллельно с процессом становления советской системы охраны памятников культуры шел процесс его осмысления, а авангарде которого находилась творческая интеллигенция. Основное внимание было сосредоточено на обосновании необходимости создания государственной системы охраны, выработки государственного законодательства в этой сфере, трактовки музейной деятельности как важнейшего механизма памятникоохранительной деятельности. При этом подчеркивалось значение культурного наследия как базы для построения нового общества. Наблюдались попытки содержательного осмысления самого понятия памятника культуры. После 1-го Всероссийского музейного съезда, состоявшегося в 1930 г. и закрепившего представление о музеях как о политико-просветительных, а не научных учреждениях, отношение к памятникам и объектам культурного наследия разительно изменилось. В этом же 1930 г. было упразднено Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями (Главнаука) и управление музеями перешло к сектору науки при Наркомате просвещения. Сектор науки действовал только до 1932 г., а в 1933 г. при Наркомате просвещения возник музейный отдел как главный управленческий орган в этой сфере. Сворачивание научной деятельности способствовало консервации проблемы памятникоохранительной деятельности и в публикационном аспекте. В выходящих в свет работах последующих трех десятилетий внимание авторов, как правило, было обращено к анализу эффективности законодательной базы, разработанной в первые годы советской власти, и деятельности памятникоохранительных органов. При этом нарастает идеологизация исследовательских оценок, они лишены критической составляющей.

В 1930-1940-е гг. к означенным проблемам обращались Н.Р. Левинсон и Ю.А. Оснос. Н.Р. Левинсон в своей статье рассматривает основные декреты и постановления, принятие государством с целью охраны памятников, приводит сведения о деятельности экспедиций в разных регионах страны, организованных с целью выявления и взятия на учет особо ценных памятников [5]. Вся памятникоохранительная деятельность оценивается автором в ключе нового отношения государства к культурным ценностям, т. е. с точки зрения их важности для пропаганды идеалов нового общественного строя. Автор позитивно относится даже к деструктуризации органов, призванных реализовывать памятникоохранную политику, - реорганизации Главмузея в Главнауку и выдвижению на первое место идеологических функций. Ю.А. Оснос воссоздает процесс формирования системы государственной охраны памятников истории и культуры в РСФСР на примере организации охраны художественных ценностей в первые послереволюционные годы в Москве и Петрограде [6]. В 1950-е гг. при сохраняющейся идеологизации исследовательских оценок расширяется источниковая база, вводится новый фактический материал о деятельности по охране культурного наследия в первые десятилетия советской власти. Статья В.К. Гарданова отличается высокой степенью идеологизации [7]. В ней автор планомерно обосновывает выдающееся значение В.И. Ленина, коммунистической партии и советского правительства в процессе создания новой советской культуры. По его мнению, в первые годы советской власти была создана стройная и всеобъемлющая система охраны памятников, а музеи стали «подлинными очагами просвещения трудящихся масс» [7. С. 8-9]. В.К. Гарданов дает высокую оценку проведенной национализации дворцовых и частных собраний, исходя исключительно из тезиса о служении искусства народу. Высоко оценивает значение первых советских декретов в деле сохранения памятников культуры.

В позитивном ключе описывает деятельность Всероссийской чрезвычайной комиссии и всех «сознательных советских граждан, которые стали оказывать местным ЧК активную помощь» в борьбе с хищениями народного достояния [7. С. 18]. Подчеркивается забота о культурных ценностях, проявленная «со стороны командного состава бойцов Красной армии», которые занимались эвакуацией музейных ценностей из национализированных помещичьих усадеб, самоотверженно защищая их от «белогвардейских банд» [7. С. 20-21]. Вместе с тем автор приводит большой объем информации по организации реставрационных работ, охране и изучению археологических памятников, созданию единой государственной сети музеев. Значительная заслуга автора заключается в приведении статистических данных о количестве поступивших в процессе национализации ценностей, о количестве отреставрированных зданий, посещаемости музеев Москвы и Петрограда.

В этом же сборнике помещена статья О.В. Ионовой о создании сети краеведческих музеев в первые годы советской власти [8]. В ней она указывает на большое влияние, которое оказала советская власть на провинциальные, или местные, музеи, чтобы они стали подлинно краеведческими, придерживались определенных принципов при своей организации и перестали наполняться случайными вещами. Она, так же как и В.К. Гарданов, высоко оценивает роль советского государства в превращении музеев из закрытых собраний, «какими они были до революции, в доступные населению политико-просветительные учреждения» [8. С. 39].

Автор вводит в научный оборот ценный массив сведений об организации секций, подотделов и губернских коллегий во Владимире, Вологде, Вятке, Воронеже, Пензе, Орле, Курске, Муроме, Иркутске, Казани и некоторых других городах и тем самым выводит исследование памятникоохранительной деятельности в первые десятилетия советской власти на локальный уровень. Так, опираясь на хранящийся в архиве ТИМ Протокол заседания коллегии СибкраяОНО по состоянию музейного дела на 1928 г., относительно г. Томска О.В. Ионова сообщает, что «с восстановлением Советской власти в Томске при Губнаробразе 17 декабря 1919 г. был организован подотдел искусств, где была учреждена секция охраны памятников с музейной подсекцией» [8. С. 41], что не вполне согласуется с другими документами.

Ситуация с изучением памятникоохранительной деятельности начинает меняться в 1970-е гг., что отчетливо демонстрирует объемная статья Д.А. Равикович, в которой рассматривается деятельность советских органов по охране памятников за 50 лет [9]. Автор раскрывает отношение социалистического общества к памятникам культуры, и прежде всего архитектуры и археологии, как к всеобщему достоянию народа, но наряду с этим отмечает и сложности, возникавшие на пути их использования в деле строительства социализма и коммунизма. По мнению автора, к началу 1920-х гг. в стране уже сложилась целостная система органов по охране памятников. Автор рассматривает неоднократные изменения, которые произошли с системой в последующие годы и дает высокую оценку вклада В.И. Ленина в дело охраны памятников. В работе отмечается высокая роль краеведческих организаций в развитии этого направления. Вместе с тем автор признает, что ликвидация музейного отдела при Главнауке стала важным рубежом в изменении отношения к сохранению памятников, определяемого отныне их значением в воспитании общества на идеалах коммунизма.

С 1980-х гг. в связи с ориентацией общественного сознания науглублён- ное и детальное постижение отечественной истории, вызванное проводимыми реформами и корректировкой исследовательской парадигмы относительно местной / локальной истории, произошла активизация краеведения, музейного дела, работ по выявлению и охране памятников, возрос и научный интерес к указанным сферам деятельности. Деидеологизация, расширение источникового ресурса определили основные тенденции в изучении в 1980-е и 1990-е гг. советской памятникоохранительной системы, включая и ее начальный период, что в общих чертах согласуется с общей ситуацией в истории изучения музейного дела -- появлением первых публикаций в 1960-1980-е гг. [10. С. 4]. В целом активизировавшиеся на рубеже XX--XXI вв. исследования по теме охраны памятников в 1920-е гг. тематически можно разделить на несколько групп.

Первая группа исследований посвящена анализу законодательной базы в области сохранения памятников искусства и старины. Так, в работе Ю.Н. Жукова анализируется значительный корпус законодательных актов и реконструируются процессы законотворчества, касающиеся охраны памятников [11]. А.В. Богуславский подробно анализирует историю разработки и принятия лишь одного декрета - от 5 октября 1918 г. [12]. Практические шаги, ставшие следствием реализации законодательных актов, и обоснование их масштабности и эффективности приведены в работах Ю.Г. Галая [13, 14] и Г.А. Кузиной [15]. М.Ф. Гаврилова рассматривает систему государственного контроля и координации деятельности в сфере охраны памятников истории и культуры в период 1917 - начала 1920-х гг. и оценивает ее как базис для дальнейшего развития мероприятий и законодательства Советской России [16]. Ю.Н. Жуков выделяет два этапа в развитии советского права на пути к юридическому закреплению положения о том, что объекты культурного наследия являются общенародным достоянием. Согласно его точке зрения на первом этапе не было детально разработанных законов, направленных непосредственно на охрану историко-культурного наследия. Основным источником советского права с ноября 1917 г. по сентябрь 1918 г. в данной области являлись разнообразные юридические акты. В этот период в документах советской власти еще не используется термин «памятник искусства и старины», а применяются самые разнообразные, не устоявшиеся формулировки: «художественные и исторические ценности», «художественные сокровища», «художественное имущество». культурный памятник советский искусство

Именно такая расплывчатая терминология позволяла обезопасить наибольшее количество памятников. Ю.Н. Жуков отмечает необычайно короткие сроки, за которые удалось заложить «принципиальную основу законодательства, направленного на последовательное превращение всего комплекса историко-культурного наследия в достояние государства». [11. С. 112]. Новый этап развития советского законодательства в области обеспечения сохранности историко-культурного наследия, по мнению автора, начался с осени 1918 г. и характеризовался принятием СНК, отдельными ведомствами различных юридических актов, которые развивали уже сложившиеся принципы, дополняли и уточняли отдельные положения, устанавливали нормы наиболее точной реализации из- данныхдекретов [11. С. 128]. Т.М. Никольская в своей статье рассматривает историю развития законодательства, разработки проектов и охранных мер применительно к культурному наследию в России начиная с Петра I идо Первой мировой войны [17]. Автор определяет эффективность некоторых федеральных законов, действующих и в настоящее время. По ее мнению, государственная политика по обеспечению сохранности объектов культурного наследия будет эффективна только в случае признания приоритетности сохранения историко-культурного потенциала как одного из главных социально-экономических ресурсов существования и развития народов Российской Федерации и только при комплексном подходе. Исследовательница особо останавливается на факторах, оказывающих разрушающее влияние на объекты архитектурного наследия. В центре внимания оказывается и рефлексия по поводу самой категории «памятник культуры». Рассматривая административные меры по сохранению культурного наследия, Н.А. Личак отмечает, что ни декреты, ни иные законодательные акты 1918-1921 гг., направленные на обеспечение сохранности, использования историко-культурного наследия, не установили ни сущности понятия «памятник», ни конкретных форм регистрации [18. С. 22]. Автор указывает на особенности восприятия памятников и отношения к ним в период с 1925 по 1928 г.: перестройка памятников, приспособление их под хозяйственные нужды, продажа предметов старины оправдывались необходимостью получения ресурсов для социалистического строительства [18. С.24-25].

О двойственном отношении к памятникам в первые годы советской власти пишет и Е.Г. Лопатина [19]. Она указывает, что практиковалось разделение памятников на «идеологически вредные», подлежащие уничтожению, и памятники, олицетворяющие новую власть и, соответственно, требовавшие сохранения.

Вторая группа исследовательских работ задана тематикой, затрагивающей проблемы сохранения отдельных видов памятников. Так, И.В. Белозерова освещает работу по учету недвижимых историко-культурных объектов, анализируя документы из фондов Отдела письменных источников Государственного исторического музея -- одного из наиболее полных собраний указанных документов [20]. Основное внимание автора уделено работе по выявлению и регистрации зданий-памятников Москвы. Автор описывает планы по созданию Единого национального фонда художественно-исторических сооружений, главная цель которого заключалась в выявлении, учете и принятии своевременных мер по охране памятников независимо от того, кому они принадлежали - учреждениям, обществам или частным лицам. Совершая исторический экскурс, автор отмечает, что задачи, стоявшие перед органами по охране памятников, постоянно менялись в зависимости от изменения обстановки в стране. Первоочередной задачей советской власти в начальный период было выявление всего круга культурных ценностей, представлявших исторический или художественный интерес, и стремление сохранить их от исчезновения и уничтожения в условиях дестабилизации и хозяйственной разрухи. Затем перед органами охраны встали новые задачи по систематизации, изучению и отбору наиболее ценных, уникальных памятников. С изменением задач происходило и изменение форм учета, от простой регистрации к детальному изучению каждого объекта. Автором впервые предпринята попытка классификации памятников культуры по категориям: памятники общегосударственного значения, большого местного значения и местного значения.

С начала 2000-х гг. выходят в свет работы, в которых авторы поднимают проблемы сохранения памятников церковной старины. Среди них статья Е.Ф. Фурсовой, в которой приведены факты о закрытии властями церквей врамках отдельно взятого города - Новосибирска [21], статья Н.А. Личак, в которой автор рассматривает сходные процессы на примере Иваново- Вознесенской губернии [22], и статья Л.В. Порватовой, в которой анализируются идеологические установки советской власти и их влияние на церковную собственность [23]. В частности, указывается, что с принятия декрета СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществ» в январе 1918 г. начинается активный процесс отчуждения храмов и церковной собственности в пользу государства. В инструкции к этому декрету подчеркивалось, что все ценности, имеющие художественное значение, должны переходить в ведомство Наркомпроса, где необходомо проводить их атрибуцию [22. С. 84]. Выявляется неоднозначная тенденция для исследуемого периода - борьба различных взглядов на сохранение храмовой архитектуры: с одной стороны, стремление государства прекратить существование религиозных памятников, с другой - стремление общественности сохранить их для потомков в качестве объектов культурного наследия. В последнем случае памятники сохранялись только при условии их переоборудования под склады, гаражи, овощехранилища и другие хозяйственные объекты [22. С. 88]. Специфике сохранения объектов археологического наследия в разные периоды советской власти посвящена статья Л.П. Ермоленко. Она отмечает, что в целом первые декреты советской власти сохранили, национализирова-ли и приостановили вывоз за границу памятников искусства и старины, но в то же время провозглашавшиеся принципы охраны национального достояния были далеки от их реального воплощения.

Так, в первые годы советской власти из-за пробелов в законодательстве охрана и исследование памятников археологии не велись должным образом, поскольку в декрете от 5 октября 1918 г. отсутствовали статьи, регламентирующие принятие мер по охране и содержанию археологических памятников. Этот пробел частично был закрыт лишь декретом «Об учете и охране памятников искусства, старины и природы» и изданной в его развитие инструкцией 1924 г. Они имели огромное значение, так как устанавливали принципы и порядок охраны памятников археологии в новых условиях, подводили юридическую основу под эту деятельность. Но в действительности положения декрета и инструкции 1924 г. на местах не исполнялись.

К концу 1928 г. вопросы о сохранности археологических памятников стали решаться в партийно-административных и хозяйственных кругах. Мнения ученых-историков и археологов игнорировались. Далее Л.П. Ермоленко рассматривает законодательство и деятельность государства по охране археологического наследия вплоть до 1948 г. [24].

Третья группа исследований характеризуется обращением к памятникоохранительным практикам, которые, как правило, рассматриваются эпизодически, в контексте истории развития музейной сети в 1920-е гг. К числу немногих исключений принадлежит статья В.Ф. Козлова, в которой деятельность государства по охране памятников в первые годы советской власти стала предметом специального изучения [25]. Автор дает ей неоднозначную оценку, указывает на то, что после Октябрьской революции 1917 г. большинство памятников было отчуждено от своих владельцев и потеряло присущие им первоначальные функции, что приводило к искажениям, переделкам, а иногда и сносу зданий. При этом автор учитывает и идеологический аспект, превращавший памятник в символ враждебного класса, а также низкий образовательный уровень не только народа, но и советских руководителей, имевших чрезвычайно обширные права на местах. Автор указывает на недостаточную степень репрезентативности источниковой базы предпринятых ранее исследований, что, по его мнению, привело к необъективному или однобокому освещению проблем отношения к памятникам. Внося свой вклад в решение проблемы с источниками, В.Ф. Козлов дает обзор фондов, в которых можно почерпнуть информацию по охране памятников, монастырских комплексов в Москве и других регионах РСФСР, о ремонтно-реставрационных работах, переписке административно хозяйственного содержания и другой информации, так или иначе затрагивающей деятельность по охране памятников.

Ряд исследователей выявляет узловые события в процессе становления памятникоохранительной деятельности на локальном уровне, обращает внимание на проявление в регионах как специфических, так и общих черт. На европейской части России не обойденными вниманием оказались территории Орловской, Тверской, Владимирской, Рязанской губерний, Крыма.

Так, применительно к Орловскому краю Е.Е. Савешникова сообщает, что одним из первых губернских памятникоохранительных органов стала комиссия по охране памятников искусства и художественных ценностей, образованная 6 марта 1918 г. Автор отмечает, что Орловская губерния была насыщена знаменитыми дворянскими гнездами, богатыми коллекциями предметов старины и искусства, что требовало значительных сил по сохранению этого наследия, поскольку многие имения уничтожались и подвергались разграблению [26].

Согласно исследованию Н.А. Личак, посвященному проблеме охраны памятников и охватывающему Верхнее Поволжье, Владимирский комитет по охране памятников старины и искусства был создан в мае 1918 г. по предложению И.Э. Грабаря, посетившего город. Первоначальная программа комитета, предполагавшая в основном реорганизацию городского музея, была пересмотрена. Отвечая за судьбу всех памятников истории и культуры в губернии, комитет решил прежде всего создать надежную сеть уездных органов охраны. Столь же действенные меры предпринимались и по отношению к частным художественно-историческим собраниям [27. С. 30]. В Ярославле, городе с богатым наследием памятников древнерусского искусства, в 1918 г. музейный отдел Народного комиссариата просвещения организовал местную ярославскую реставрационную комиссию.

В Твери губернский подотдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины был создан 28 декабря 1918 г. Здесь мероприятия по охране памятников и музейного имущества проводились лишь частично и в большинстве случаев заключались в составлении описей имущества, подлежащего ремонту и учету. Органы охраны памятников Ярославля и Владимира, в отличие от Твери, имели возможность начать восстановительные работы самостоятельно, располагая специалистами и имея в своих бюджетах необходимое количество денежных средств [27. С. 33-34]. Из приведенных выше сведений по губерниям, находившимся недалеко от столицы, видно, что влияние на организацию памятникоохранительной деятельности оказывали не столько территориальное расположение губернии и её «насыщенность» объектами наследия, сколько наличие подготовленных специалистов.

Истоки советской памятникоохранительной деятельности на территории Рязанской губернии осветила М.В. Сёмина. Рязань входила в тройку губерний (наряду с Владимирской и Орловской), где заработали первые губернские отделы по охране памятников искусства и библиотек. Здесь губернский отдел по делам музеев, охране памятников искусства и библиотек был создан 3 марта 1918 г. [28. С. 151]. О.М. Молоткова отметила неоднозначное отношение к культурным ценностям со стороны отдельных слоев населения и органов, призванных их защищать и сохранять. С одной стороны, многие ценности подвергались вандализму: «... солдаты книгами и рукописями топили печи, а в картины учились стрелять в цель: в глаз, в нос, в рот» [29. С. 324]. С другой стороны, ценности, находившиеся в дворянских усадьбах, которых на территории Рязанского края было множество, активно вывозились в Москву. Некоторые владельцы усадеб сами передавали свои библиотеки и коллекции органам по охране памятников, чтобы сохранить их. Во многие бывшие дворянские усадьбы представители губмузея вовсе не допускались, так как эти памятники находились в ведении различных учреждений [29. С. 324].

Таким образом, можно сделать вывод, что территориальная близость к Москве не всегда играла положительную роль в сохранении наследия региона. Вместо оказания методической помощи в организации работ по охране памятников на территории губернии дело сводилось к вывозу ценностей в центр. Охрану культурных памятников на территории Тамбовской губернии в рассматриваемый период специально исследовала Е.А. Горскова. Она показала, что первыми шагами в деле сохранения памятников истории культуры здесь стал сбор сведений об имевшихся художественных ценностях, библиотеках и книгах в бывших помещичьих усадьбах. Работа шла с марта 1919 г. Учет и обследование архитектурных памятников на местах производились уездными музеями. Ставили на учет и памятники церковной архитектуры. Ремонтно-реставрационные работы памятников не производились за отсутствием средств. С 1925-1926 гг. была произведена ликвидация церквей и монастырей. Сооружения религиозного культа стали использоваться другими учреждениями [30. С. 362]. В целом данная ситуация с отсутствием средств на реставрацию и приспособление памятников церковного зодчества под хозяйственные нужды характерна для всей страны. Рост музейной сети в Крыму в 1920-е гг. отметила У.К. Мусаева. По мнению исследовательницы, данная ситуация была обусловлена тем, что многие дворцы, усадьбы, церкви объявляли себя музеями с целью обеспечения охраны от разграбления богатейших коллекций произведений живописи, скульптуры, декоративного искусства и мебели, принадлежавших бывшим хозяевам дворцов и усадеб, а также имущества православной церкви. В ходе проведенного исследования установлено, что значительная утрата коллекций в этом регионе происходила в 1921-1922 гг. На этот период приходится пик официально разрешенных продаж и вывоза предметов искусства за границу, осуществлявшихся непосредственно государственными органами советской власти [31. С. 39].

В Западной Сибири, где окончательное установление советской власти произошло позже, чем в Центральной России, планомерные работы по созданию органов по охране памятников начались с некоторым запозданием. Охрана памятников была организована через отделы народного образования, подчинявшиеся Сибревкому.

Исследовательский интерес к проблеме охраны памятников обнаруживается здесь, хотя и в косвенной форме, с 1970-х гг. В 1974 г. издается обобщающий труд П.Д. Муратова, посвященный художественной жизни Сибири 1920-х гг. [32]. В нем воссоздается история становления и развития художественных обществ, секций ИЗО в Омске, Красноярске, Новосибирске, Томске, причастных к мероприятиям по охране памятников культуры. В работе содержатся сведения и о томской секции ИЗО, которая тесно сотрудничала с органами по охране памятников, так как в обеих организациях работали художники, хорошо знакомые друг с другом. Сведения позволяют расширить представление о работе органов по охране памятников.

Первой научной работой, посвященной рассматриваемой проблеме, стала статья А.М. Кулемзина «Формирование системы государственного руководства охраной памятников в Западной Сибири в первые годы советской власти», опубликованная в 1994 г. [33]. В ней автор обращается к Западно-Сибирскому региону в целом. Несколько позже, в 1999 г., он же публикует учебное издание, в котором рассматривается охрана памятников в России и как примеры - реализация охранной деятельности на местах, в том числе Томске, Омске, Тюмени.

Автор приводит многочисленные фактические сведения о деятельности по охране памятников культуры и приходит к выводу, что в Западной Сибири местные постановления принимались, как правило, на основании правительственных, но с некоторым запозданием. Устанавливается, что основные мероприятия были направлены не на реставрацию и использование памятников в научных и культурно-просветительных целях, а на прекращение уничтожения памятников. При этом подчеркивается, что памятникоохранительная инициатива общественности не всегда находила поддержку в государственных органах. В целом ситуация, сложившаяся в период формирования советской системы охраны памятников, оказывала отрицательное влияние на состояние памятникоохранительной деятельности и в последующие годы. [34. С. 90--96].

В 2014 г. вышло учебное пособие Т.И. Ширко «Органы управления культурой в Западной Сибири (конец XIX - начало XXI вв.)», освещающее вопросы их формирования. Наряду с другими органами есть упоминание и об органах по охране памятников, которые в данном пособии трактуются как специальные органы по управлению музейным делом на местах [35. С. 41]. Е.И. Красильникова в своей статье отмечает важное место, которое занимали музеи в системе охраны памятников в Западной Сибири с середины 1920-х гг. Автор указывает на их деятельность, направленную в основном на сохранение церквей, а также на выявление и маркирование памятных мест, связанных с революционными событиями. Отмечается, что на рубеже 19201930-х гг. попытки музейных работников защитить памятники дореволюционной истории чаще всего пресекались местными властями [36]. О.Н. Свиридовская традиционно рассматривает деятельность по охране культурного наследия в Сибири в контексте музейной деятельности, но привносит новый исследовательский сюжет - роль Русского географического общества. Согласно ее исследованию в Алтайском, Восточно-Сибирском, Западно-Сибирском отделах РГО были организованы комиссии по охране памятников истории, старины и природы. В Иркутске Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества (ВСОРГО) совместно с музеем зарегистрировали 62 памятника архитектуры и 26 неолитических стоянок. Совместная работа по охране памятников велась также с музеями Барнаула, Иркутска, а вот в Омске сложилась иная ситуация.

Конфликт, возникший между Западно-Сибирским отделом Русского географического общества (ЗСОРГО) и Омским краевым музеем после изъятия музея из ведения отдела в 1923 г. серьезно мешал развитию памятникоохранительной деятельности в обоих учреждениях. Так как в Омске на тот момент при губнаробразе не было подотдела по делам музеев и охране памятников, на музей были возложены функции специально уполномоченного органа по охране памятников. В нем, так же как и при ЗСОРГО, была организована памятникоохранительная комиссия. Однако на практике ее деятельность свелась лишь к подготовке еще одного постановления губисполкома о мерах по охране памятников старины и природы. Конкретных шагов по выявлению, учету и сохранению недвижимых памятников музейной комиссией не предпринималось. На это имелись и объективные причины - отсутствие финансирования, незначительный штат сотрудников музея, перегруженных музейной работой. Противостояние, естественно, не способствовало развитию дела охраны памятников. К 1926 г. памятникоохранительная комиссия при ЗСОРГО прекратила свое существование [37]. На примере ситуации в Омске автор выявила факторы, тормозившие работу по охране памятников и имевшие универсальный для всей страны характер, - проблемы с финансированием и кадрами. Кроме того, отсутствие в первое десятилетие советской власти четкого разграничения обязанностей и часто возникавший параллелизм в работе различных структур, противодействие этим структурам со стороны организаций, в чьем ведении находились объекты культурного наследия, зачастую негативно сказывались на работе системы, что приводило к частичному или полному уничтожению памятников. Применительно к Алтайскому региону Т.В. Тишкина определяет отправную точку в процессе памятникохранительной деятельности: после ликвидации восстановления советской власти постановлением отдела народного образования при Алтайском губернском революционном комитете от 27 декабря 1919 г. была образована музейная секция [38].

Изданий, содержащих сведения о деятельности томских органов по охране памятников, немного. Первые упоминания о них опубликованы в 1927 г. и принадлежат М.Б. Шатилову [39]. В статье «Исторический очерк и обзор Томского краевого музея: 1922 г. - 18 марта 1926 г.» он упоминает о комиссии по выявлению культурных ценностей, секции по охране памятников искусства и старины при губнаробразе, но точной даты их создания не сообщает.

Автор приводит сведения о преобразовании секции в подотдел в мае 1920 г. и подотдела - в губернский комитет по охране памятников искусства и старины (Губмузей) с 1 января 1922 г., хотя на самом деле преобразование секции в подотдел произошло в августе 1920 г., а подотдела в Губмузей - с 1 июля 1921 г. [39. Т. 1. С. 6]. Этинеточностив датировках, вероятно, были вызваны тем, что М.Б. Шатилов писал статью, не опираясь на документы, по памяти и через несколько лет после описываемых событий.

В целом в 1920-е гг., в период деятельности первых административных органов по охране памятников культуры в Томске, публикации о них практически отсутствуют. Созданные органы лишь упоминаются, а об их деятельности речь идет лишь применительно к умершим сотрудникам, в частности А.Л. Шиловскому [40]. Ситуация не меняется в последующие десятилетия. Так, А.М. Прибыткова публикует некролог о сотруднике секции охраны памятников искусства и старины - архитекторе Б.Н. Засыпкине [41]. Его основной научный интерес распространялся на Среднюю Азию. К сожалению, в статье нет упоминаний о деятельности Б.Н. Засыпкина в Томске.

Рубежными в деле изучения музейного дела в Томской области, и прежде всего истории Томского областного краеведческого музея им. М.Б. Шатилова, стали 1990-е гг. В связи с оживлением краеведения усиливается внимание к изучению локальной проблематики, вследствие чего актуализируется и тематика, связанная с историей и деятельностью краеведческих музеев. В краеведческих исследованиях содержатся и крупицы сведений по рассматриваемой проблеме. В частности, в статье Н.Я. Сергеевой, вышедшей в 1994 г., можно почерпнуть краткую информацию, сводящуюся главным образом купоминанию томских органов по охране памятников [42]. В 1995 г. выходит статья И.В. Октябрьской и Т.А. Асташкиной, посвященная истории формирования этнографических фондов Томского краеведческого музея [43].

Авторы упоминают об одном из направлений деятельности подотдела по делам музеев, охраны памятников искусства и старины - зарисовках городской архитектуры. Сами зарисовки авторы трактуют как ценный источник этнографической информации, хотя в структуре подотдела этнографическое направление не выделялось, а зарисовками занимался архитектурный подотдел, выявлявший памятники, ценные с точки зрения прежде всего архитектурных особенностей.

Со стороны томских ученых в 1990-е гг. пробуждается интерес к биографиям сотрудников, работавших в системе по охране памятников. Рядом исследователей в 1995 г. публикуется статья, посвященная многогранной деятельности по изучению Сибири И.М. Мягкова, возглавлявшего направление охраны археологических памятников [44]. С.Е. Григорьева, занимаясь изучением истории Томского областного краеведческого музея, в одной из своих статей приводит данные о времени организации подотдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины [45. С. 137-138]. Поскольку основной интерес автора направлен на исследование деятельности музея, то указанный административный орган не стал специальным объектом ее изучения.

Впервые на местном уровне проблема охраны памятников культуры как самостоятельная заявлена в изданной в 1999 г. развернутой статье Н.Л. Сенюковой и Я.А. Яковлева [46] - на тот момент сотрудниках Томского краеведческого музея. В ней впервые рассматриваются томские административные органы по охране памятников культуры. В работе предлагается периодизация становления организационной структуры органов по охране памятников, приводится весьма обширный, но, к сожалению, слабо систематизированный по периодам материал об их деятельности. Более подробно раскрыто археологическое направление в работе, архитектурное, просветительское и музейное направления практически не затронуты.

В статье Л.Ю. Исаевой, опубликованной в 2012 г., предметом специального рассмотрения стал один из органов по охране культурного наследия [47]. Речь идет о секции по делам музеев и охране памятников искусства и старины - одном из первых органов по охране памятников культуры в Томске. Автор подробно описывает направления работы и указывает конкретные хронологические рамки деятельности секции. Из вышеизложенного следует, что в настоящее время не существует работ, которые в полной мере отражали бы организационную и содержательную часть памятникоохранительной деятельности органов советской власти в Томске в 1920-е гг. Указанная тема требует специального изучения, так как большинство работ освещают охрану памятников исключительно через деятельность музея, хотя его создание являлось результатом деятельности органов по охране памятников.

Итак, рефлексия по поводу становления советской системы охраны памятников культуры начинается практически параллельно с самим процессом становления, с 1919 г. В 1920-е гг. творческая интеллигенция поднимает вопросы, актуальные и в современности, -- о необходимости сохранения культурного наследия как основы для социальных трансформаций, о необходимости выработки государственной политики в этой сфере, о содержательном поле понятия «памятник культуры», о связи памятникоохранительной деятельности с музейной.

В 1930--1960-е гг. формируется парадигма культурного наследия как общенародного достояния, и в ее рамках тенденциозно, с опорой на официальную советскую идеологию, исследуется деятельность по охране памятников культуры. С 1970-х гг. ощущается необходимость отхода от идеологизации исследовательского процесса, расширения Источниковой базы исторических реконструкций применительно к периоду становления советской системы по охране памятников культуры. Активная смена исследовательских подходов происходит в 1980--1990-е гг., намечаются три возобладавших направления исследований - разработка советской законодательной базы в сфере охраны культурного наследия, специфика охранной деятельности по отношению к разным видам памятников и исторические реконструкции самого процесса становления в советское время памятникоохранительной деятельности. При этом в осуществляемых реконструкциях преобладает локальный уровень. Не составляет исключения и Западно-Сибирский регион. Выявлены опорные даты формирования памятникоохранительной системы, факторы объективного и субъективного порядка, влиявшие на процесс её формирования, вскрыта присущая ему специфика, показана неоднозначность подхода к осмыслению категории «памятник культуры» в общественном мнении и у государственных органов. Следует подчеркнуть, что изучение указанных исследовательских сюжетов ведется преимущественно в русле изучения музейной сети регионов. Специализированные исследования пока немногочисленны.

Литература

1. Грабарь И.Э. Для чего надо охранять и собирать сокровища искусства и старины. М., 1919. 32 с.

2. Шмит Ф.И. Исторические, этнографические, художественные музеи: Очерк истории и теории музейного дела / под ред. Д. Г. Панадиади. Харьков, 1919. 104 с.

3. Эфрос AM. Музейное строительство в Советской России // Советская культура: Итоги и перспективы. М., 1924. С. 465-491.

4. Миллер А.А. К вопросу об охране памятников старины // Сообщения Государственной академии истории материальной культуры. 1931. № 4-5. C. 22-51.

5. ЛевинсонН.Р. Охрана внемузейных памятников // Советский музей. 1932. № 6. С. 52-66.

6. Оснос Ю.А. Октябрьская революция и памятники художественной культуры // Искусство. 1940. № 6. С. 62-66.

7. Гарданов В.К. Музейное строительство и охрана памятников культуры в первые годы Советской власти // История музейного дела в СССР: сб. ст. М., 1957. Вып. 1. С. 7-36.

8. Ионова О.В. Создание сети краеведческих музеев РСФСР в первые десять лет Советской власти // История музейного дела в СССР: сб. ст. М., 1957. Вып. 1. С. 37-72.

9. Равикович Д.А. Охрана памятников истории и культуры в РСФСР 1917-1967 гг. // Труды НИИ музееведения и охраны памятников истории и культуры. М., 1970. Вып. 22. С. 3-127.

10. Лозовая Л.А. История изучения музейного дела Западной Сибири первого послереволюционного десятилетия (1920-е - начало 1990-х гг.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук, Томск, 2013. 24 с.

11. Жуков Ю.Н. Разработка правовых норм в области охраны историко-культурного наследия // Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры, 1917-1920 М., 1989. C. 111-140.

12. Богуславский А.В. Из истории советского законодательства об охране памятников (Декрет 5 октября 1918 г.) // Известия высших учебных заведений. Правоведение. С.-Петерб. гос. ун-т. 1987. № 5. С. 87-93.

13. ГалайЮ.Г. Правовая охрана памятников в первые годы советской власти // Памятники истории и культуры Верхнего Поволжья. Горький, 1990. С. 178-188.

14. ГалайЮ.Г. Правовая эффективность первых советских декретов по охране памятников истории и культуры // Нижегородские юридические записки. Н. Новгород, 1997. Вып. 3. С. 10-12.

15. Кузина Г. А. Государственная политика в области музейного делав 1917-1941 гг. // Музей и власть. М., 1991. Ч. 1. С. 112-129.

16. ГавриловаМ.Ф. Формирование правовой основы в области охраны культурного наследия в первые годы Советской власти // Вести. КазГУКИ. 2013. № 4, ч. 1. С. 32-35.

17. Никольская Т.М. Охрана памятников искусства. История и перспективы развития // Аналитика культурологии. Тамбовский гос. ун-т им. Г.Р. Державина. 2010. № 17. С. 112-119.

18. Личак НА. Административные меры по сохранению культурного наследия в Советской России в 1920-х гг. // Вести. гос. Ярослав. ун-та. Сер.: Гуманит. науки. 2011. № 3 (17). С. 22-28.

19. Лопатина Е.Г. Государственная политика в области охраны памятников истории и культуры в 1917 - середине 1930-х годов // Научные проблемы гуманитарных исследований. Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. 2011. № 4. С. 24-25.

20. БелозероваИ.В. Из истории учета культурных ценностей в первые годы советской власти. 1918-1921 г. // Музейное дело и охрана памятников. М., 1987. С. 55-68.

21. Фурсова Е.Ф. Закрытие православных церквей в городе Новосибирске в 1920-1930-е гг. // Новосибирская область в контексте российской истории. Новосибирск, 2001. С. 169-171.

22. ЛичакН.А. Разрушение памятников церковного зодчества Ивано-Вознесенской губернии в 1920-1930-х гг. // Изв. Тул. гос. ун-та. Гуманит. науки. 2010. № 2. С. 83-91.

23. Порватова Л.В. Особенности взаимоотношений государства и церкви в период становления советской власти // Вести. Моек. ун-та МВД России. 2010. № 1. С. 132-134.

24. Ермоленко Л.П. Государственная политика в сфере охраны культурного наследия в первой половине XX в // Власть. 2011. № 11. С. 156-159.

25. Козлов В.Ф. Источники об отношении к историческим памятникам в РСФСР в 1917-- 1930 гг. (по материалам московских архивов и музеев) // Музейное дело и охрана памятников. М., 1987. С. 40-54.

26. Свешникова Е.Е. Из истории формирования музейной сети в Орловской губернии в 1917 1920 гг. // Вопросы музеологии. С.-Петерб. гос. ун-т. 2011. № 1. С. 88-93.