Хоровое творчество Георгия Васильевича Свиридова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

по теме "Хоровое творчество Георгия Васильевича Свиридова"

Подготовила студентка 2 курса

ФЗО

Катюшина Яна

Минск 2021

Содержание

Жизненный и творческий путь

Тематика и образный строй произведений

Характеристика вокально-ораториального творчества

«Патетическая оратория»

«Поэма памяти Сергея Есенина»

Хоровой концерт «Пушкинский венок»

Творчество Г.В. Свиридова

Жизненный и творческий путь

Георгий Васильевич Свиридов родился 3 декабря 1915 года в маленьком городке Фатеже, расположенном в степной Курской губернии. Отец Свиридова был крестьянином. В начале революции он вступил в Коммунистическую партию и в 1919 году погиб, защищая советскую власть.

С девяти лет Георгий Свиридов жил в Курске. Здесь он стал учиться играть на рояле. Но вскоре занятия прекратились гораздо больше, чем рояль, юного любителя музыки привлекала балалайка. Свиридов выучился играть на ней и поступил в самодеятельный оркестр русских народных инструментов.

В 1929 году он поступил в класс фортепиано местной, музыкальной школы. Через три года Свиридов окончил школу и приехал в Ленинград, чтобы продолжить занятия музыкой. Он начал учиться на фортепианном отделении Центрального музыкального техникума.

В Ленинграде семнадцатилетний юноша узнал много нового. Он впервые в жизни побывал в оперном театре и на симфоническом концерте. Но главным открытием было то, что, оказывается, можно учиться сочинять музыку и что в музыкальном техникуме существует даже специальное композиторское отделение. Свиридов задумал перейти туда. Он написал две фортепианные пьесы и в мае 1933 года был принят в класс композиций профессора М. А. Юдина. С необычайным рвением новый студент начал наверстывать упущенное. Уже через месяц упорной работы им было представлено первое сочинение.

В конце 1935 года Свиридов заболел и уехал на время в Курск. Там он написал шесть романсов на слова Пушкина «Роняет лес ветряный свой убор», «Зимняя дорога», «К няне», «Зимний вечер», «Предчувствие», «Подъезжая под Ижоры». Этот цикл принес молодому композитору первый успех и известность.

Удивительно простые, близкие традициям русской музыки, и вместе с тем самобытные, оригинальные пушкинские романсы Свиридова сразу полюбились и исполнителям, и слушателям.

В 1936 году Свиридов поступил в Ленинградскую консерваторию, где стал учеником Д. Д. Шостаковича. Начались годы упорного, напряженного труда, овладения композиторским мастерством. Он стал осваивать разные стили, пробовать свои силы в различных видах музыки - Свиридов сочинил в консерваторские годы скрипичную и фортепианную сонаты, Первую симфонию, Симфонию для струнного оркестра.

В июне 1941 года Свиридов закончил консерваторию. В первые же дни Великой Отечественной войны он был зачислен курсантом военного училища, но вскоре демобилизовался по состоянию здоровья.

Еще в самом начале войны Свиридов написал первые свои песни для фронта. С военной тематикой тесно увязана и написанная тогда же музыкальная комедия «Раскинулось море широко», посвященная балтийским морякам. Еще до окончания войны, в 1944 году, Свиридов возвратился в Ленинград. За три года он написал несколько крупных камерно-инструментальных произведений, отразивших события и переживания военных лет.

Самое своеобразное в творчестве Свиридова 1940-х годов - его вокальные сочинения поэма «Песни странника», сюита на слова В. Шекспира, новые романсы и песни на слова советских поэтов, появившиеся в 1948 году.

Свиридов много работает в театре и кино. Этот опыт помог ему в создании новых крупных сочинений, которые появились в начале 1950-х годов. свиридов патетическая оратория пушкинский венок

В 1949 году Свиридов познакомился с творчеством великого армянского поэта Аветика Исаакяна и был потрясен его вдохновенной поэзией. Один за другим стали появляться романсы на стихи Исаакяна в переводах А. Блока и советских поэтов. Вскоре сложился замысел большой вокальной поэмы для тенора и баса с фортепиано в одиннадцати частях под названием «Страна отцов». Поэма Свиридова - «эпическая песнь» наших дней о стойкости и мудрости народа, о величии его духа.

В 1955 г. Свиридов написал девять песен для баса с фортепиано на стихи Роберта Бернса в превосходном переводе С. Маршака. В отличие от поэмы «Страна отцов», в этом цикле нет монументальных образов и картин, отражающих события большого исторического значения. Вместе с тем у этих двух произведений много общего - серьезность замысла, умение композитора за частными явлениями видеть их большой, общечеловеческий смысл.

Если в поэме «Страна отцов» каждая часть представляла собой картину, то песни на слова Бернса - это галерея музыкальных портретов простых людей, вереница сценок из их жизни вокруг одного образа - молодого человека, «лучшего парня наших лет».
В ноябре 1955 года Свиридов, увлекшись поэзией Сергея Есенина, написал несколько песен на его стихи. За ними последовал ряд других, и в порыве высокого творческого вдохновения всего за две недели родилась многочастная поэма «Памяти Сергея Есенина». Она была впервые исполнена 31 мая 1956 года в Москве.

Есенинские строки, с их красотою и волшебной певучестью, кажется, сами просятся на музыку. Но прочесть их композитор может по-разному. Иной раз в Есенине ценят лишь «чистого» лирика, «певца любви» под гитару. Свиридов же увидел в нем большого народного поэта, который любил Россию как сын.

Как всегда, музыка Свиридова не просто музыкальная иллюстрация к полюбившимся ему стихам. Композитор, действительно, умеет «читать» поэзию, он всегда очень внимателен и чуток к неповторимым особенностям того или иного автора.

Четко обозначилась основная линия творчества композитора - создание вокальной музыки, хотя инструментальные произведения не исчезают из сферы его интересов. Поначалу в творчестве Свиридова преобладали камерные жанры - песня, романс; но постепенно он переходит к более крупным формам, в частности к ораториям. И каждое его произведение отмечено одухотворенностью.

Особое место в творчестве Свиридова занимает «Патетическая оратория» (1959) для солистов, хора и оркестра на стихи В. Маяковского. Очень многие советские композиторы писали на стихи Маяковского произведения самых различных жанров. Но, пожалуй, «Патетическая оратория» Свиридова является из них самым значительным и интересным.
«Патетическая оратория» - это монументальное художественное полотно, сотканное из множества интонаций. Особенно впечатляет последняя, заключительная часть оратории, в которой используются отрывки из поэмы «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче». Называется эта часть «Солнце и поэт». Яркая, ликующе-торжественная музыка сопровождается колокольным звоном, как бы передающим в звуках полыхание «ста сорока солнц».

Линия революционной романтики, идущая от «Патетической оратории», получила свое дальнейшее продолжение в очень динамичной музыке к кинофильму «Время, вперед!» (1977), которая многие годы была музыкальной заставкой к информационной телевизионной программе «Время», а также в оратории «Двенадцать» по поэме А. Блока.
Следом за ораторией были написаны «Весенняя кантата» на стихи Н. Некрасова, кантата «Деревянная Русь» на стихи С. Есенина, несколько хоровых сочинений без сопровождения на его стихи «Вечером синим», «Табун», «Душа грустит о небесах», кантата «Снег идет» на стихи Б. Пастернака.

Эти произведения, безусловно, зрелые, отмеченные высоким профессионализмом, наполненные поэтическими образами. Что касается стиля, то в них стала ярче, рельефнее выделяться городская песенная струя.

Однако композитор не расстался и с крестьянской песенностью. В 1960-е годы пристрастие композитора к этой первооснове народной русской музыки обозначилось еще определеннее. Так, был создан вокальный цикл «Курские песни», который явился вершиной творчества Свиридова тех лет и одним из шедевров советской музыки.
Основой для цикла послужили народные песни Курской области, записанные группой фольклористов и изданные в конце пятидесятых годов. Результатом творческой работы композитора стало это замечательное произведение современности. В «Курских песнях» не проступают черты какой-либо определенной эпохи. Однако в музыке этого произведения нашла отражение жизнь русского народа со всеми его особенностями.

Словно вещий Баян, не спеша, композитор разворачивает перед нами эту жизнь, показывая различные ее грани. Он рассказывает увлеченно, живо и вместе с тем строго, возвышенно, с объективной сдержанностью летописца.

В семи песнях единая драматическая линия с кульминацией и итогом. Причем итог - яркая народная сцена, оптимистическая по характеру.

Чуткое постижение народно-песенного материала позволило композитору создать и особую гармоническую структуру музыкального сопровождения, которое своей емкостью, выразительностью равноценно основной мелодической линии и способствует выявлению смысла, содержания всего целого.

В своем позднем периоде творчества Свиридов словно синтезирует гармонию бытия и тонкость чувств, что создает какую-то еще более невесомую одухотворенность и возвышенность.

Примеры тому - «Весенняя кантата» на слова Некрасова (1972) с ее удивительной легкостью, свежей, как весенняя капель, первой частью, и одно из самых ярких сочинений Свиридова - Три хора из музыки к трагедии А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» (1973). Здесь интонации старинных культовых песнопений обретают современное звучание и эмоциональную остроту. Музыка эта, пожалуй, близка древним гимнам раннего христианства с их торжественной печалью и глубоким чувством несовершенства человеческого бытия.

Следует отметить и «Концерт памяти А. А. Юрлова» (1973) - своеобразный реквием в трех медленных скорбных частях с очень изысканной и сложной хоровой тканью, вызывающий грустно-светлые воспоминания о выдающемся музыканте. Это страстное, медленное, мучительное отпевание, идущее из самой глубины взволнованного сердца.
В поэме «Отчалившая Русь» (1977), напротив, много контрастов, есть и моменты величаво трагического характера. Но это не картины социальных битв. Все «действие» поднято как бы на космическую высоту. Отсюда и легендарность образов добра и зла, Христа и Иуды.
Образный мир пушкинской поэзии вновь привлекает композитора и вдохновляет его на создание прекрасной музыки. Необыкновенно поэтична музыка к телефильму «Метель» (1974) по Пушкину. Даже не глядя на экран, а только слушая музыку, можно «увидеть» и картины природы, и жанровые сцены, и бал, который весь разворачивается на фоне вальса, в легких «полетных» интонациях которого ощущаются какие-то трагические предчувствия. Сумрачная настороженность чувствуется в музыке к сцене «Венчания». А сразу ставший популярным и часто исполняемым «Романс» внешне напоминает романсы пушкинской поры, но наполненность какими-то роковыми предчувствиями приближает его к развернутой симфонической поэме.

В июне 1979 года, когда отмечалось 180-летие со дня рождения А. С. Пушкина, было впервые исполнено новое сочинение Свиридова «Пушкинский венок» - концерт для хора. Это десять номеров, составляющих единое целое. Десять стихотворений, на которые написаны хоры, по содержанию не связаны между собой - единым целым их делает музыка, возвышенная по настроению и одновременно конкретная в своей образности, а подчас и картинности.

В 1980 году Свиридов пишет маленькая хоровую поэму «Ладога» на стихи Александра Прокофьева, первое исполнение которой состоялось в Большом зале консерватории - сочинение яркое, сочное, праздничное. Та вечно живая народная стихия, без которой не мыслит себя ни один подлинно национальный художник.

Свиридов несет свое понимание народного, в котором так естественно соединены чистота и целомудрие чувств, удаль и грубоватый, крепкий юмор. Народная жизнь черпает мудрость и силу в природе, сама являясь ее частью.

Обращают на себя внимание сочинения на стихи Блока - кантата «Ночные облака» (1979) и хоровой цикл «Песни безвременья» (1980). Свиридов открывает поэта причудливого, со своеобразной диалектикой становления, произрастания нового. Страстные молитвы о совершенстве жизни, картины ясной, светлой весны, зыбкой ночи, тайной любви и многого, что растет во мгле среди неустойчивости и неуютности быстро текущего бытия, все это перекрывается чувством торжественной таинственности и извечной причудливости жизни.

Так, постепенно, вырисовывается основной путь Свиридова - от молодой пылкости через трудные проблемы к философской ясности и просветленности, но везде Свиридов возвышен и герой его велик и красив, всегда Свиридов подчеркивает самое лучшее и высокое в человеке, все патетически приподнято у него!

В современной музыке все больше усложняется музыкальный язык, обостряется диссонантность звучаний. Потому Свиридовская кажущаяся простота в сочетании с новыми интонациями, порождая ясность мысли, прозрачность звучания, кажется особенно ценной. Поиски композитора именно в этом направлении снискали глубокое чувство признательности художнику - за внимание к тому, что есть лучшее в нашем национальном искусстве, в русской народно-песенной стихии.

За большие заслуги в области развития советской музыки Г.В. Свиридову присвоены звания народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда. Он лауреат Ленинской и Государственной премий СССР.

Умер Георгий Васильевич летом 1997 года в Санкт-Петербурге.

Тематика и образный строй произведений

Музыку Георгия Васильевича Свиридова невозможно спутать ни с какой другой - её образный мир, берущие за душу интонации, доступность покоряют слушателей с первых же звуков. Эта музыка проста, безыскусна. Но эта простота - следствие глубокого постижения сложности жизни и желания, да и умения тоже сказать о ней просто. Эта простота на фоне сложнейших исканий большинства современных композиторов кажется феноменальной, непостижимой.

Герой свиридовских произведений - поэт, гражданин, патриот, влюблённый в родную землю. Его патриотизм, гражданственность - без громких слов, но наполняют сочинения композитора тихим, неярким светом, излучающим тепло и огромную всепокоряющую силу. На интересе к Родине, народу, русской культуре и традиции сосредоточены все помыслы, все чаяния свиридовского героя. И никогда его чувства не проявляются поверхностно, но всегда глубоко, целомудренно, чисто, по-русски задушевно.

Тема Родины, России проходит через все произведения Свиридова самых различных жанров: в монументально-героической «Патетической оратории», в лирико-эпической «Поэме памяти Сергея Есенина», в вокальных циклах на стихи А.С.Пушкина, С.А. Есенина, А.А. Блока. Но чьи бы стихи не лежали в основе свиридовских песен и хоров, всегда они претворены в музыке по-свиридовски своеобразно, оригинально.

Большое место в музыке Г.В. Свиридова занимают образы русской природы, то яркие, сочные, написанные словно крупными мазками (как в «Поэме памяти Сергея Есенина»), то нежные, словно размытые, «акварельные» («Осенью», «Эти бедные селенья» на стихи Ф.И. Тютчева), то строгие, суровые («Деревянная Русь» на стихи С.А. Есенина). И всегда изображаемое пропущено через сердце, воспето с любовью. Природа неразлучна, неразделима с мироощущением лирического героя Свиридова. Она одушевленна, таинственно-непостижима. Такое обострённое восприятие природы идёт от глубины натуры героя, его душевной тонкости, поэтической чуткости.

Г.В. Свиридов стремится отразить в своём творчестве наиболее значительные события и явления нашей истории и современной жизни, например Куликовскую битву («Песня о России» на стихи А.А. Блока), революционные события («Поэма памяти Сергея Есенина», «Патетическая оратория» на стихи В. Маяковского).

Но не только эпохальные явления нашли своё воплощение в свиридовской музыке, в ней - отражение простой, повседневной жизни людей. И в этом композитор, поднимаясь до больших социальных обобщений, создаёт образы необычайно многоплановые, а подчас и целые трагические судьбы.

Народная жизнь в творчестве Свиридова - это и особый жизненный уклад, и особый мир верований, обрядов; это и высокая нравственность, высокое этическое начало, которое помогло народу выстоять, сохранить свою самобытность; это, наконец, живая жизнь, не прерывающаяся на протяжении веков, тысячелетий - несмотря ни на какие моры, нашествия, потрясения. Истины народного бытия воплощены в музыке очень разнообразной: напряжённой лирического чувства - и тихого умиления, затаённой страстности - и строгой торжественности, возвышенной печали - и бесшабашной удали, озорства.

Характеристика вокально-ораториального жанра

Свиридов занимает в русской музыке XX века очень своеобычное место, голос его неповторим, существенно отличен от других музыкантов-современников. Свиридов раскрылся во всей оригинальности своего дара главным образом как автор вокальной музыки - романсов, хоров, ораторий. В этом жанровом предпочтении он явно шел против течения, выдвинув на первый план чисто песенную природу творчества в противовес сложной волне инструментализма, богато представленного в музыке лучших советских мастеров. Произведения Свиридова прежде всего поют. Они легко доступны кругу непосвященных. В тяготении к музыке распетого слова он прямой продолжатель традиции Глинки - Мусоргского, одной из самых демократичных в русском искусстве прошлого.

Именно благодаря Свиридову широко развернулось движение ораториального жанра в советской музыке 50 - 70-х гг., жанра, в котором он своего рода первооткрыватель, вдохнувший в него свежие идеи. Жанр оратории для Свиридова - концентрированное выражение напряженной мысли о Родине, о пережитых событиях отечественной истории, мысли, выраженной в нерасторжимом единстве музыки и самой высокой классической поэзии. В центре его ораториальных исканий - серия музыкальных антологий-портретов выдающихся поэтов: Есенин, Маяковский, Пушкин, Блок, Пастернак. К ораториям-портретам примыкают и сольно-песенные антологии, в каждой из которых собраны самые характерные стихи любимых им поэтов: Бернса, Есенина, Исаакяна. Так возникла в советской музыке свиридовская традиция песенно-ораториальных монументов крупнейшим поэтам-классикам.

Столь же заражающей оказалась другая ценная традиция, вызванная к жизни инициативой Свиридова: оратория фольклорного типа в виде венка народных песен, обогащенных фантазией современного художника и сомкнутых в цельное вокально-симфоническое полотно.

И еще в одном важном направлении композитор движется против течения - в сфере музыкально-выразительных средств: в век непрерывного усложнения гармонических, тембровых, полифонических средств Свиридов не боится быть до крайности простым и ясным, иногда доходя в этом упрощении до своего рода полемических преувеличений. Порой кажется, что в его музыке воздействует только вокальная мелодия, поддержанная аскетическим аккордовым пятном или звенящим органным пунктом. Никаких контрапунктических комбинаций, наложений, имитаций, сложных модуляционных планов. Только впечатляющий пластичный распев или декламационно-речевая фраза, неразрывно слитые со словом, с поэтической мыслью.

Почерк Свиридова ярко самобытен, он безошибочно угадывается с первых же тактов, с нескольких звуков - касается ли это мелодии, гармонии или фактуры. Такие общие приметы стиля, как национальное своеобразие во всех его проявлениях или опора на классические традиции, получают у него индивидуальное претворение.

Прежде всего бросается в глаза и поражает удивительное самоограничение в выборе средств музыкальной выразительности при безошибочно точном их применении, создающее впечатление афористичности высказывания.

Возникает та новая высокая простота, которая является следствием переработанной сложности и кажется на фоне современного музыкального творчества парадоксальной, загадочной. Во многом она создается с помощью необычного сочетания и органического слияния разнородных, иногда далеких стилистических признаков, благодаря повышенной концентрации выразительных деталей, порознь элементарных, но в совокупности вызывающих ощущение неисчерпаемого богатства.

Почти в любом из сочинений Свиридова сказываются результаты скрещивания романсовости и песенности, которое происходит на основе и при постоянном преобладании последней. От романса идет повышенная чуткость к слову, интонации, мгновенность реакции на изменения в тексте, гибкость переходов, тонкая нюансировка - одним словом, тенденция к индивидуализации, детализации музыкального языка. С ним же связаны и тяга к интеллектуальной лирике, к философичности, внимание к психологическому началу. Но все это перекрывается и поглощается - хотя и не до исчезновения - тенденцией к обобщению, мощной эпической струей, демократизмом - качествами, идущими от песни.

Душа музыки Свиридова - мелодия. В лучших его произведениях мелодия настолько сливается, срастается со словом, что кажется: иначе и сказать, не только что пропеть, нельзя. Происходит это совершенно естественно, без малейшего нажима, благодаря тонкому слышанию эмоционального строя текста в целом и отдельной фразы, ее подъемов и спадов, а также способности чутко улавливать подсказываемые им жанровые, красочные или другие возможные ассоциации. Эти качества, органически сочетаемые с песенной интерпретацией стиха, складываются в выразительную «говорящую» песенно-декламационную мелодию, которая возникает у Свиридова как бы в результате «интеграции» многих и разных «характеристик» стихотворения и является их концентрированным иновоплощением. Часто концентрация так велика, что мелодия первой же фразы-строки оказывается своего рода музыкально-образным тезисом, в процессе развития которого становление собственно мелодических закономерностей согласуется со всеми смысловыми поворотами текста.

«Патетическая оратория»

«Патетическая оратория» - одно из значительнейших произведений советской музыки. Она состоит из семи развернутых частей, каждая из которых - самостоятельная страница нашей истории. И все вместе они представляют стройную, монументальную эпопею, посвященную революции, гражданской войне, а затем - мирному строительству в нашей стране. Написана она для солистов, хора и оркестра, и в основу ее легли стихи Маяковского, выбранные композитором из различных его произведений. В оратории во весь рост предстают два основных героя - народ, творящий новую жизнь, и поэт, ее воспевающий. И от этого вся оратория представляется как бы монументом, высеченным из монолитной глыбы гранита.

«Патетическая оратория» - одна из дерзновенных работ мастера, радикальное испытание его творческой эстетики и стиля.

Весомым оказался вклад «Патетической» в развитие советского кантатно-ораториального жанра. Решительное его обновление, как известно, было предпринято Свиридовым в замечательной «Поэме памяти Сергея Есенина», положившей в истории жанра начало целому периоду. Новаторство «Поэмы», однако, во многом связано с отрицанием или решительным переосмыслением сложившегося в данном жанре типа образности, с созданием принципиально иной жанровой разновидности (глубоко оправданно, как это типично для Свиридова, и само название произведения). Многозначность эмоциональной системы, непривычной силы драматизм, давший импульс напряженному внутреннему движению образов, - эти свойства «Поэмы» нашли продолжение в «Патетической оратории», но в ином аспекте. Здесь - более обычные жанровые рамки монументальной оратории, трактующей традиционно значительную тему. Если сам по себе замысел и литературный источник «Поэмы памяти Сергея Есенина» уже во многом обеспечивал оригинальность и новизну общей концепции, то в «Патетической оратории» композитору предстояло прорвать кольцо шаблонных решений и банальных, «выдохшихся» средств, имея, правда, мощного союзника - поэзию Маяковского. Впрочем, союзник этот тоже не был «покладистым» - требовались усилия, чтобы преодолеть ставший уже привычным «хрестоматийный глянец». Тем более высоко следует оценить художественную смелость и творческие возможности автора, одержавшего здесь выдающуюся победу.

Поэтическая образность стихов Маяковского, их открытая динамичность, пафос, громкоголосая плакатность стимулировали использование приемов выразительности, нигде больше не применявшихся композитором столь концентрированно. Его захватил «романтический максимализм» поэта. В музыку вторглись конфликтные, остро напряженные ситуации. Выдвинулись образы плакатные, гимнические и отступили на второй план образы природы, задушевной лирики (столь типичные для Свиридова). Появилась потребность в сильных и ярких средствах противопоставления. Возросла доля конкретно-изобразительного, сюжетно-событийного начала. Укрупнился объем всего музыкального полотна, составленного на этот раз из больших картин-фресок. Усложнилась драматургия целого, характер взаимоотношения частей.

Многослойность звуковых истоков как наиболее примечательное свойство свиридовской музыки обретает в оратории особую широту, контрастность составляющих рядов и более богатые формы синтезирующих тенденций. Здесь претворяются приемы выразительности, идущие не только от традиций старого русского хорового многоголосия, но и как бы «списанные с натуры», характеризующие звучащий быт революционной эпохи (марш, ораторская декламация, разного рода звукоподражания). В третьей части, например, композитор в равной мере ориентируется и на традиции канта, и на бытовую и массовую песню. В совокупности истоков рождается музыка необычайной силы воздействия, благородства и возвышенной красоты - величественная песнь в честь национальных героев.

Разнородность истоков материала, глубина вертикального ряда их пластов вскрывают природу интонационного богатства музыки оратории, что легче всего просматривается сквозь призму жанрового состава музыкального материала. Какие жанры претворены в оратории? Какие новые возможности художественной выразительности открывает здесь для себя Свиридов?

Основной жанровый стержень оратории - марш, массовый жанр революционного времени, скрытый во многих стихах Маяковского, - «Левый марш», «Наш марш» (отсюда симметричность структуры, четкая периодичность рифмы, чеканный слоговой ритм текста). Марш - основа ряда частей оратории - определяет единый внутренний ритм музыки и раскрывается в цикле в широком диапазоне выразительных нюансов. Марш-фон, сопровождающий шаг шествия, марш-действие, сопутствующий трудовому созиданию, марш-гимн, приводящий в состояние ликования всех участников событий, марш-апофеоз... И в каждом случае композитор акцентирует различные музыкально-выразительные приемы, то подчеркивая жанрово-первичную характеристику, то затеняя ее. В результате маршевая основа музыки обретает возможности обрисовки разных ситуаций, просматривается в эпизодах, отличающихся по настроению и звучанию.

Специфическая выразительность многих страниц оратории связана с еще одной жанровой линией - декламацией. Именно она накладывает своеобразный отпечаток на музыку сочинения. Свойственная Свиридову интонационная значительность мелодической речи получила в оратории сильнейшие новые стимулы от поэзии Маяковского. Характерные особенности стиха Маяковского - повышенная интонационная динамика, вызывающая разбивку на подстрочия, сложные строфические ритмы, диалогическая форма, внутренняя смысловая драматургия развития мысли - обусловлены его разговорной природой.

Свиридов точно услышал и чутко отреагировал на интонационное напряжение стихотворений Маяковского, воспринял их поэтическую форму (диалогические переключения) и активность такой стихотворной композиции перенес в музыку. Смысловой драматургией стихов Маяковского продиктовано в оратории устремленное вперед векторное развитие музыкальных форм отдельных частей. Но, отмечая органичность контактов стихотворной основы оратории и ее музыки, чуткость композитора к выразительным стилистическим свойствам поэзии Маяковского, необходимо представлять себе рубеж, очерчивающий пределы контактов музыки и слова. Этот рубеж определен разными возможностями словесного и музыкального решения художественных образов. Но, кроме того, в стилистике Маяковского содержатся моменты, которые не могут быть отражены средствами языка музыки. Например - максимальная конкретность, точность словесных понятий; внутренняя дробность стиха, где подчас, особенно благодаря разбивке на подстрочия, звучит отдельно каждое слово. Неуловима музыкой игра метафорами, столь характерная для поэта, составляющая иногда смысл произведения, основу композиции и рифмы. Не поддается воссозданию в музыке изящество его словотворчества, смысл неологизмов. Все это должно было остаться и осталось за пределами музыки.

И, кроме того, в системе стиля Свиридова, не изменяющей в оратории своих основных свойств, перестраивается интонационно-ритмический пульс многих стихотворных форм Маяковского, структура фразировки, композиция целого. Самое ценное качество стиля композитора - его мелодико-песенная основа - исключает точное следование за дробной интонацией Маяковского. Поэтому Свиридов не идет по пути исключительно речитативного озвучивания поэтических первообразов. Основой музыки остается песенность, но интонационный материал во многих случаях становится более острым, напряженным, мотивы - лаконичными, разделяемыми частыми паузами, более прерывистыми. В воссоединении мелодической распевности, закругленных, цельных, широких по дыханию линий и интонационной дифференцированности речитатива концентрируются самые ценные художественные находки композитора, вскрывается своеобразие музыки оратории.

И, наконец, Свиридов вводит в ораторию ряд звукоизобразительных приемов. Обычно редко прибегая к конкретной иллюстративности, композитор не только многообразно пользуется здесь возможностями звуковой конкретизации действия, но и придает им большое значение в структуре художественных образов оратории. Особенно в первых двух частях, где звукоизобразительность (фанфары, выстрелы, шаги и т. д.) создает максимальное правдоподобие звучания. Звукоизобразительность, безусловно, не вступает в процесс синтеза с основными жанровыми пластами сочинения, поскольку это музыкальный прием иного порядка, но обогащает характеристику образов дополнительными штрихами, снабжает их активным фоном.

«Патетическая оратория», пожалуй, единственное сочинение Свиридова, где так динамично композитор пользуется методом музыкального контраста, применяя его при сложении отдельных частей и всего цикла. Впечатление объема и широты образных зарисовок почти в каждой части связано с контрастным сопоставлением граней, плоскостей, угла зрения на избранный объект. Контуры целого набрасываются крупными, рельефными штрихами, выделяющимися деталями. К этому побуждает и поэзия Маяковского с ее плакатной броскостью тезисов.

«Поэма памяти Сергея Есенина»

«Поэма памяти Сергея Есенина» - одно из прекрасных произведений советской музыки. Воплощая в нем лирическую тему есенинской поэзии - любовь к родному краю, Свиридов раскрывает также важные для поэта грани этой темы: поэт и Родина, поэт и народ, поэт и революция. Он показывает их во всей сложности и противоречивости, свойственных Есенину, не сглаживая остроту и трагизм его переживаний.

Создавая поэму, Свиридов обращался к произведениям Есенина разных лет: от 1910 до 1924 года. Группировка же их весьма примечательна. Стихотворения, образующие первые шесть номеров, созданы Есениным в период от 1910 до 1916 года. Они воспроизводят картины жизни русского крестьянства до Октябрьской революции. Это: «Край ты мой заброшенный...» (1914), «Поет зима...» (1910), «В том краю...» (1915), «Молотьба» (1916), «За рекой горят огни» (1916), «Матушка в Купальницу по лесу ходила» (1912). Последующие четыре стихотворения относятся к 1918--1924 годам и посвящены образам молодой Советской России. Это два фрагмента из поэмы «Песнь о великом походе» (1924), озаглавленные Свиридовым: «1919...» и «Крестьянские ребята»; стихотворение «Я -- последний поэт деревни...» (1919) и фрагмент из цикла «Иорданская голубица» (1918)--«Небо -- как колокол...», образующий финал поэмы. Такая группировка отчетливо делит всю композицию, соответственно содержанию, на две части, которые можно условно назвать «Русь уходящая» и «Русь советская».

В стихотворениях, отобранных Свиридовым речь ведется как от лица поэта, так и содержится объективное повествование. Чередуются части с лирическим уклоном и с эпическим. Но принципиального различия между ними нет. Есенин - «певец российских деревень» - всюду предстает как частица народа, России, как поэт, чья сложная и трудная судьба неотделима от судеб родной страны. Лирический герой поэмы показан в окружении картин русской природы и народной жизни. И в то же время эти картины даны в музыке как бы сквозь восприятие ее героя - человека нежной, возвышенной души.

В переплетении и слиянии субъективного с объективным, личного с общенародным, лирики с эпосом и жанром и раскрывается в поэме ее философская идея.

Очевидно, неизменное присутствие в музыке личного начала и наличие лирического героя стали причиной того, что Свиридов назвал свое произведение не ораторией или кантатой, а поэмой. Это обозначение говорит и о другом - о единстве целого, достигаемом благодаря внутренней связи всех частей, которая основана на последовательном развитии не сюжета, а темы и идеи произведения.

Связаны воедино части поэмы и «сквозными» образами поэта и русской земли.

Еще один объединяющий образ - колокольные звучания как музыкальный символ есенинской Руси. Это доносящийся издалека монастырский звон (первая часть), бубенцы саней (вторая часть), позвякивание кандалов (третья часть), хрустальные колокольчик!! (пятая-шестая части), тревожный набат (седьмая часть), гармошечные колокольцы (восьмая часть), похоронные удары (девятая часть), величавый «вселенский» благовест (десятая часть).

Наконец, способствует единству поэмы замечательная цельность ее музыкального языка. Вернувшись к родной для него русской песенной стихии, Свиридов безраздельно отдался ей. То, что делает композитор, - это не «обработка» фольклора и не подражание ему, а самостоятельное творчество по его законам. И результаты таковы, что некоторые напевы, звучащие в поэме, достойны встать в один ряд с лучшими образцами русской народной песни.

Свиридов поднимает широкие пласты русской песенности: крестьянской (старой и новой), городской, частично солдатской. Но стиль его музыки остается единым как внутри каждой отдельной части, так и на протяжении всего цикла. Попевки одного и того же типа встречаются в разных частях. Это не традиционные лейтмотивы, а скорее родственные интонационные образования, зерна, которые в новых условиях каждый раз дают новые ростки, побеги. Можно выделить две основные группы таких интонаций. Одна - лирические попевки в миноре, опирающиеся на тоническую квинту и опевающие ее или основанные на плавном нисходящем движении от четвертой ступени к тонике. Они встречаются в первой, третьей, седьмой, девятой частях.

При этом в последних двух частях поэмы завершаются линии развития обеих групп: квинтовые и нисходящие минорные полевки, связанные с лирическими раздумьями, с настроениями тоски и обреченности, полнее всего обнаруживают себя в монологе «Я последний поэт деревни», а квартовые и трихордовые, лежащие в основе зовов, кличей и богатырских образов природы или народной жизни, обобщены в финале.

В целом поэма Свиридова -- оригинальное, необычное по жанру произведение. Это не традиционная оратория, поскольку в ней нет сюжета, драматического действия без сцены. Это и не традиционная кантата, поскольку цикл объединен образом одного героя.

Необычно также отсутствие в произведении с участием с оркестром сколько-нибудь развитых, самостоятельных по значению симфонических эпизодов. Такого жанра - многочастной вокально-симфонической поэмы раньше фактически не существовало.

Хоровой концерт «Пушкинский венок»

Свиридов назвал свое сочинение хоровым концертом. Но эта форма имеет мало общего с традиционным русским хоровым концертом, каким он известен по произведениям Д. Бортнянского и М. Березовского. Скорее, композитор продолжает развивать открытое им самим в прежних сочинениях: мир произведения рождается из множества граней. Здесь всё на контрастах: сияние утра и сумрак ночи («Зимнее утро» и «Восстань, боязливый…»), пышная вакхическая здравица («Греческий пир») и сосредоточенный уход в себя («Зорю бьют…»), русский фольклор («Колечушко, сердечушко») и прихотливая восточная орнаментика («Камфара и мускус»), И как в жизни, эти картины, состояния, впечатления, раздумья перекликаются, скрещиваются, дополняют друг друга.

Какие здесь разные оттенки любви: от нежного юношеского чувства в «Наташе», утонченной «европеизированной» застольной в честь возлюбленной («Мери»), через драму и горести разлуки до иронии над старческой влюбленностью («Камфара и мускус»). Десять разноликих, сплетенных в пестрый венок частей объединены одним основным чувством -- гармонией. Впрочем, лучше всего об этом сказал сам композитор: «Пушкин жил в исключительно бурное время, богатое крупнейшими событиями и грандиозными потрясениями. Это была эпоха Великой французской революции и наполеоновских походов, эпоха Отечественной войны 1812 года и восстания декабристов. Именно в такие бурные времена возникают особо гармоничные художественные натуры, воплощающие в себе высшее устремление… к внутренней гармонии человеческой личности в противовес хаосу мира. Таким было искусство древних греков, …европейского Возрождения, таким был наш Пушкин. Эта гармония внутреннего мира соединена с пониманием… трагичности жизни, но в то же время она является преодолением этого трагизма. Стремление к внутренней гармонии, сознание высокого предназначения человека -- вот что сейчас особенно звучит для меня в Пушкине».

Свиридов всегда вступает в сложные, истинно творческие отношения с поэтами, на стихи которых писал свои произведения. Так случилось и с текстами для «Пушкинского венка». Композитор взял стихотворения разных лет, от юношеских до 183 6 года. Среди них -- известные, когда-то положенные на музыку (на «Мери» написан романс Глинки; «Эхо» музыкально интерпретировали Римский-Кор- саков, Танеев, Гречанинов; фрагменты двух неоконченных стихотворений Пушкина «Стрекотунья белобока» и «Колокольчики звенят» соединены уже были в свое время Мусоргским в романсе «Стрекотунья белобока»), Свиридов добавил к ним поэтическую строчку из черновика поэта «Вези, не жалей, со мной ехать веселей!» (в финале своего хорового концерта) и мало или совсем неизвестные строки, найденные в поэтических набросках и фольклорных записях Пушкина. Соединенные вместе, они составили стройную композицию, где и день и год совершают свой круг, и жизнь человеческая проходит разные стадии.

В самом деле, открывшийся «Зимним утром» день постепенно склоняется к вечеру («Греческий пир»), все глубже погружается в ночную тьму и возрождается в новом утре (переход от части «Восстань, боязливый…» к финалу «Стрекотунья белобока»). Так же и год от зимы движется к осени («Вянет, вянет лето красно, улетают ясны дни…» -- в «Наташе») и -- опять к зиме, но уже новой и небывалой. При этом части соседствуют друг с другом в контрастах настроений и состояний (ясно заметен ритм нарушения гармонии и снова ее восстановления): за радостью и светом «Зимнего утра» -- печаль и одиночество в «Колечушке-сердечушке», затем опять светлая и восторженная «Мери», а после нее -- первое глубокое философско-поэтическое размышление о месте Поэта в мире -- «Эхо», напряженность которого разрешается уравновешенной гармонией «Греческого пира». После «Пира» и единственной здесь сатирической части-отступления «Камфара и мускус» возобновляется череда контрастных настроений.

1. «Зимнее утро»

2.  «Колечушко, сердечушко»

3.  «Мери»

4.  «Эхо»

5.  «Греческий пир»

6.  «Камфара и мускус»

7.  «Зорю бьют…»

8.  «Наташа»

9.  «Восстань, боязливый…»

10. «Стрекотунья белобока»

Стройность композиции придает и то обстоятельство, что в центре располагается «Греческий пир». Пир -- один из главных сюжетных мотивов эпоса. Подобно обряду в других свиридовских хоровых сочинениях, он тоже -- знак незыблемости вечных жизненных устоев. Здесь это еще и высший гармонический идеал красоты, здоровья и дружбы, в честь которых поднимаются три чаши. Эпичность, значительность этого центра подчеркнуты стройностью его формы: три строфы, каждый раз предваряемые мерным звоном колоколов. Введение инструментов впервые именно в эту часть также указывает на ее особое место (Свиридов использовал инструментальный ансамбль только в V и VI частях. Он необычен по составу и звучанию: фортепиано, арфа, челеста, вибрафон, колокола, античные тарелки, деревянная коробочка, большой барабан, тарелка). Пир -- центр, но не кульминация концерта. Три его драматургических узла: «Эхо», «Зорю бьют…» и «Восстань, боязливый…» -- это и три вершины произведения, средоточие глубины мысли и мастерства. «Эхо» -- не только выражение одной из главных тем свиридовского творчества, но и пример мастерства звукописи и хоровой фактуры. Превосходно найден композитором эффект двойного эха (хор, поющий за кулисами). Главный выразительный момент -- смена полнозвучного (постепенно нарастающего от начала) хорового пения одиноким соло в конце: «Тебе ж нет отзыва…» и строгим резюме хора: «Таков и ты, поэт!»

Вторая вершина концерта -- «Зорю бьют…» -- единственный сольный номер, где неоконченное стихотворение Пушкина дало возможность развернуть целую сцену с глубоким подтекстом. Здесь столкнулось настоящее и прошедшее, воспоминания и трагические предчувствия, реальность и символика. Из трех музыкальных образов рождается этот мир: тихий печальный хорал, имитация звуков трубы у сопрано (в конце к ней присоединится вторая «труба» -- альт) и медленная сосредоточенная речитация баса: «Зорю бьют… из рук моих ветхий Данте выпадает, на устах начатый стих недочитанный затих -- дух далёко улетает…» Доносящийся издалека звук трубы в кульминации вдруг раздается неожиданно близко, тревожно и громко, из колористической детали, изобразительного штриха, реальной принадлежности времени превращаясь в грозный символ. А в конце всё затихает, и ответ у «альтовой» трубы (тоже эффект эха) тает в вечерней тишине…

И наконец, последняя кульминация концерта -- «Восстань, боязливый…», написанная в не встречавшейся ранее у Свиридова форме фуги (правда, весьма свободной), -- это призыв к внутреннему очищению и гармонии, главная мысль «Венка». Вероятно, для выражения этой строгой и чистой мысли выбрана и строгая, выкованная временем форма фуги. Поднимающийся из глубины простой напев (полифоническая тема в старинном духе, построенная по тонам мажорного гексахорда, архаический переменный лад) растет в диапазоне и динамике звучания. Настойчиво и требовательно повторяется всякий раз призыв: «Восстань, боязливый!», доходя до кульминационного стретто -- высочайшей степени напряжения. И вдруг звучание гаснет -- сразу от ff до рр, и начинается кода, которую исполняют солирующие альт и сопрано на фоне долгой протянутой педали у теноров и басов. Это то гармоническое разрешение, тот катарсис, который обязательно присутствует во всех циклических произведениях Свиридова. Завершает всё «Стрекотунья белобока», как почти всегда у Свиридова -- колокольный финал, но колокольность здесь не торжественная, а таинственная: «Колокольчик небывалый у меня звенит в ушах».

Финалы хоровых произведений Свиридова -- всегда достижение нового качества, часто -- новая идея или образ. В поздних произведениях финалы особенно необычны: это и уникальная краткость и вместе мощь «Песни про бороду» -- финала «Ладоги» (он длится всего минуту!), и театральность «Балаганчика» в «Ночных облаках», и загадочность «Стрекотуньи белобоки». Здесь в словах и в музыке -- таинственность, недосказанность: неясные шорохи, стуки, вскрики, легкое метельное кружение. Вся выразительность достигается только необычным звучанием хора: он имитирует стук барабанчика и колокольчик и рисует всю эту разноголосую, живую и в то же время подернутую дымкой нереальности сценку. Это не тот финал, который ставит точку. Он весь -- загадка, стремление в неизвестность, новогодняя надежда.

Трактовка хора в «Пушкинском венке» многообразна и виртуозна. Композитор достигает такой степени мастерства, когда все услышанное воспринимается легко и естественно, а если внимательно вслушаться и вглядеться в ноты -- удивляют богатство оттенков, те выразительные возможности, которые извлекаются из камерного хора a cappella (правда, в нескольких частях масштабы звучания расширяются присоединением второго камерного хора). Какие звучащие дали открываются в «Эхо» или «Зорю бьют…»!

В этом сочинении Свиридов, идя за Пушкиным, расширил границы национального, вместившего отголоски мировых культур. Здесь сказалось свойство русской натуры переплавлять разнообразные впечатления извне в свое, ярко самобытное высказывание. «Великий и вечный Пушкин не принадлежит исключительно какому-либо времени, каждое время поет его по-своему. Поэтому, сочиняя музыку, я не хотел стилизовать ее под пушкинскую эпоху, а писал тем языком, который у меня сложился. Я не пытался также „осовременить“ Пушкина… а старался лишь идти за ним, в его недостижимую высоту, насколько хватит моих сил».

Размещено на Allbest.ru