Влияние Бернарда Мандевиля на балладную оперу Джона Гэя

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Российский институт истории искусств

Russian Institute for the History of the Arts (Saint Petersburg)

Влияние Бернарда Мандевиля на балладную оперу Джона Гэя

Ильюшкина В.А., аспирант

Ilyushkina V.A., postgraduate student

Санкт-Петербург

«Плоды пороков пожиная, цвела держава восковая...», Бернард Мандевиль

Изучение музыкально-театральной культуры Англии XVIII века и, в частности, постижение феномена балладной оперы невозможно без обращения исследовательского внимания к явлениям литературным, тесно связанным в условиях английской действительности той эпохи с явлениями философскими.

Связь философии, литературы и искусства в Англии времен Джона Гэя (John Gay) и Иоганна Пепуша (Johann Pepusch), авторов первого балладного спектакля с названием «Опера Нищего» (The Beggar's Opera), очевиднаЦитата из басни-памфлета Мандевиля «Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными» приводится по монографии А.Л. Субботина (см.: Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. М.: Мысль, 1986. С. 123). Поэтический перевод басни выполнен А.Л. Субботиным по максимально близкому к оригинальному тексту подстрочному переводу «Возроптавшего улья...», опубликованному Е.С. Лагутиным в 1974 году (см.: Мандевиль Б. Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными // Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. С. 52-63). «Опера Нищего» - первый и лучший образец драматургического жанра балладной оперы в Англии, была создана Джоном Гэем при участии Джонатана Свифта, Александра Поупа и аранжировщика Иоганна Пепуша в начале 1728 года. Сюжет балладного политизированного спектакля Гэя сосредоточен на социальной жизни Лондона. Центром драматического повествования является история капитана Макхита - разбойника, отношения которого с двумя его возлюбленными (Полли Пичем и Люси Локит) и преступным миром приводят капитана в тюрьму, где он дожидается смертной казни, но в конце концов оказывается помилованным.. В ту пору философские произведения, как правило, облекались в добротную литературную форму, что позволяло их создателям обрести внушительную читательскую аудиторию и добиться понимания своих мыслей, идей и концепций, заложенных в текстах с этической, эстетической и специфически философской направленностью; текстах, сосредоточенных на проблемах морали и нравственности, природы человека и жизни общества.

«Опера Нищего» может быть рассмотрена в тесной и, как представляется, органичной связи с общественно-философской и этической мыслью Бернарда Мандевиля (Bernard de Mandeville, 1670-1733) - мыслителя, чье имя остроумные англичане порой произносили как man-devil, считая Мандевиля «дьявольским человеком». Критикуя его учение и особенно «Басню о пчелах» (The Fable of the Bees), англичане неизбежно создавали философу биографию; отрицая его мысли, они вбирали их, продлевая им жизнь. Теперь мы даже «не можем представить себе, какую улыбку вызвал бы у Мандевиля этот затянувшийся [больше, чем] на два с половиной столетия спор о смысле его „Басни“, если бы он мог про него узнать»Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. С. 107..

История философской идеи позволяет полнее и глубже постичь особенности мышления представителей английского сообщества, вовлечься в историю его самосознания, которое Гэю, как создателю нового музыкально-театрального жанра балладной оперы, было естественным образом ясно и, вообще-то, присуще. Он хорошо знал и чувствовал умонастроения общества, был включен в него и, являясь его частью, создал спектакль, взволновавший публику столь сильно, что вслед за лондонской премьерой «Оперы Нищего», которая состоялась 29 января 1728 года в театре Линкольнс-Инн-Филдс (Lincoln's Inn Fields), последовали еще 62 театральные постановки.

Функция философии в балладной опере Гэя тесно связана с общественными процессами в Англии XVIII века, с жизнью социума. Пьеса Джона Гэя как образец в первую очередь литературы раннего английского Просвещения - текст универсальный, на все времена, допускающий интерпретации, непосредственно связанные с этической и философской мыслью Англии.

Являясь жанром английской драматургии XVIII века, балладная опера неизбежно вбирала в себя элементы пародии и социально-политической сатиры, характерные для философской мысли Великобритании, поэтому «Опера Нищего» как новый тип музыкально-литературного театрального нарратива естественным образом содержит этико-философские параллели к учению Бернарда Мандевиля, его аспектам.

Бернард Мандевиль - доктор медицины, специалист по нервным и психическим заболеваниям, философ, экономист, писатель и сатирик. Он запомнился современникам острой дискуссией о морали и остался в истории философской мысли благодаря своему самому известному труду - «Басне о пчелах», по-прежнему привлекающему внимание интерпретаторов и критиков. Человек-дьявол и человек-провокация, Мандевиль повлиял по меньшей мере на Фрэнсиса Хатчесона, Дэвида Юма, Жан-Жака Руссо и Адама Смита. Споры вокруг Басни Мандевиля, не прекращавшиеся на протяжении всего XVIII века, ведутся и по сей день, не теряя актуальности потому, что история склонна блуждать по кругу, бесконечно повторяя саму себя.

Сегодня, в XXI тревожном веке, биография Мандевиля остается столь же мало и неподробно изученной и непроясненной, сколь в ушедшем, но обстоятельно и неизменно напоминающем о себе бурном катастрофическом XX веке. Исследования, осуществленные Фредериком Кэем, американским ученым, профессором Северо-Западного университета (Northwestern University, Эванстон, штат Иллинойс), и сосредоточенные на жизни и деятельности Мандевиля, становятся отправной точкой для всех, кто обращается к личной истории философа. Фредерику Кэю в 1920-е годы удалось уточнить детали биографии Мандевиля, прояснить его общественный путь и, что особенно важно, представить миру комментированный корпус произведений Мандевиля.

Кроме того, Кэй в 1924 году подготовил к публикации и издал в «Oxford University Press» двухтомную «Басню о пчелах» Мандевиля, сопроводив ее необходимыми историческими, философскими, литературоведческими и критическими пояснениями. Современные исследования, в последние несколько десятилетий появляющиеся в Англии, США и Европе, сосредоточены не на жизни и деятельности Мандевиля, а на возможных интерпретациях его учения и потому новых сведений о существовании мыслителя не дают.

Француз по происхождению, Бернард Мандевиль родился в 1670 году в РоттердамеСм.: Kaye F.B. The writings of Bernard Mandeville: a bibliographical survey // The Journal of English and Germanic Philology. 1921. Vol. 20. №4. P. 419-467; Kaye F. B. The influence of Bernard Mandeville // Studies in Philology. 1922. Vol. 19. №1. P 83-108.Б.В. Мееровский, как многие исследователи, занимавшиеся Мандевилем в XX веке, называет местом рождения философа город Дордрехт (см.: Мееровский Б.В. Бернард Мандевиль и его «Басня о пчелах» // Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. С. 5). А.Л. Субботин в монографии, посвященной Мандевилю, говорит: «Местом его рождения одни называют Дордрехт, другие - Роттердам» (Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. С. 123). Однако в иностранных исследованиях последнего времени именно Роттердам утверждается как город, в котором появился на свет будущий мыслитель. Например, см.: Rutledge L.C. «The Fable of the Bees» by Bernard Mandeville (1670-1733) and its influence in literature and economic theory // American Entomologist. 2006. Vol. 52, i. 3. P 134. (возможно, поблизости от этого голландского портового города). Первоначальное образование юный Бернард получил в Gymnasium Erasmianum, находившейся в Дордрехте. Ученический путь Бернарда продолжился в Лейденском университете и завершился в 1691 году получением степени доктора медицины. В университетские годы будущего баснописца и философа занимали вопросы психического здоровья (но пока еще не общества в целом, а лишь его неуравновешенных представителей) и проблемы нервных ипохондрических состояний.

Прадед Мандевиля был известным и весьма почтенным голландским доктором, дед и отец тоже занимались врачебной практикой, и, разумеется, это обстоятельство не могло не повлиять на выбор рода деятельности Мандевилем, окончившим школу с выпускным сочинением «О медицине».

Примечательно, что именно в университете Мандевиль начинает свои этико-философские и социологические штудии и получает степень бакалавра философии после написания диссертации в защиту картезианской доктриныBemandi a Mandeville de Medicina Oratorio Scholastica. Rotterdam: Typis Regneri Leers, 1685. В 1689 году Мандевиль защищает диссертацию «Философские рассуждения о действиях неразумных существ». Обе диссертации Мандевиля, по философии и медицине, были опубликованы в Лейдене в 1689 и 1691 годах: Disputatio Philosophica de Brutorum Operationibus. Leyden: Apud Abrahamum Elzevier, Academiae Typograph, 1689; Disputatio Medica Inauguralis de Chylosi Vitiata. Leyden: Apud Abrahamum Elzevier, Academiae Typograph, 1691..

Через несколько лет после окончания университета Мандевиль отправляется в путешествие по Англии, где ему предстоит провести половину его насыщенной писательством и общественной деятельностью жизни (с 1700 по 1733) и обрести покой в Лондоне в 1733 году.

В Англию Мандевиль перебирается после событий Славной революции 1688 года - переворота, в результате которого был свергнут Яков II Стюарт, и «весь британский народ единодушно радовался [его] изгнанию»Черчилль У.С. История англоязычных народов. Т 3. Эпоха революций. Екатеринбург: Гонзо, 2012. C. 17..

В 1700 году Мандевиль обосновывается в Лондоне, женится на Рут Лоуренс (Ruth Elizabeth Lawrence), обзаводится потомством, продолжает врачебную практику и, через несколько лет, «приступает к научной и литературной деятельности»Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В. Западноевропейская философия XVIII века. М.: Высшая школа, 1986. C. 67., чему способствует «усиленное изучение [им] английского языка»Мееровский Б.В. Бернард Мандевиль и его «Басня о пчелах». С. 5.. Врачебная практика не отнимала у Мандевиля много времени. Он говорил, что «по натуре» является «человеком неторопливым» и «не может уделять внимание более чем дюжине пациентов в день»Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. С. 14..

Неторопливость и последовательность в освоении чужого языка и культуры позволяли Мандевилю посвящать необходимое количество часов и дней писательскому труду, и уже в 1703 году он опубликовал (и опубликовал анонимно) свои первые английские сочинения. Среди них оказались сатира «Памфлетисты»The Pamphleteers: A Satyr. London, 1703. и три сборника подражаний басням Жана де Лафонтена, Эзопа и Поля Скаррона. В «Памфлетистах» Мандевиль защищал тех, кто осмелился критиковать Славную революцию; а что касается басен, то особенно философа привлекал Лафонтен. Мандевиль перевел 27 его басен и добавил к ним две свои, написанные им в той же манере и в том же стиле, которые будут отличать «Возроптавший улей» Мандевиля от творений других баснописцев.

Ради заработка и содержания разрастающейся семьи Мандевиль не оставляет лечебного дела, но в действительности занимают его исключительно литература, социология, философия и политика. На протяжении всей своей долгой и непростой лондонской жизни Мандевиль публикует множество заметок и эссе в журналах «Tatler», «Spectator», «London Journal» и др. И большая часть его острых на язык текстов содержит откровенно жесткую и безжалостную критику английского общества, частью которого голландцу французского происхождения так или иначе приходится быть.

В 1711 году Мандевиль напишет и издаст «Трактат об ипохондрических и истерических страстях» и уже не будет возвращаться к медицинской теме в своей авторской жизни. В 1714 году Мандевиль открыто выразит свои политические взгляды, поддерживая партию вигов; в 1720-м он выпустит книгу «Свободные мысли о религии, церкви и национальном счастьеA Treatise of the Hypochondriack and Hysterick Passions, Vulgarly call'd the Hypo in Men and Vapours in Women... By B. de Mandeville, M. D. London: Printed for the author, D. Leach, W. Taylor & J. Woodward, 1711. Free Thoughts on Religion, the Church and National Happiness, by B.M. London: Sold by T Jauncy & J. Roberts, 1720., и этот развернутый текст окажется точкой невозврата философа в одобрение им некоторых сторон политической жизни страны. В своей смелой книге Мандевиль будет скептически размышлять о духовенстве и религии, с ее неизменным стремлением властвовать, разделяя.

В 1724 году Мандевиль создаст еще один провокационный и провоцирующий на острую общественную реакцию текст - памфлет «Благопристойная защита публичных домов»A Modest Defence of Publick Stews. by a Layman. London: Printed by A. Moore, 1724.. В памфлете философ расскажет читателям о том, что публичные дома необходимы обществу, что проституцию следует легализовать в государстве, правительству которого должно взять под контроль распространенную и неистребимую проблему продажной любви.

Наследие Мандевиля не исчерпывается перечисленными сочинениями, и среди писаний названных и неназванных главным и самым известным и изощренным является книга «Басня о пчелах, или Пороки частных лиц - блага для общества»The Fable of the Bees: or, Private Vices, Publick Benefits. London: Printed for J. Roberts, 1714; The Fable of the Bees. Part II. By the Author of the First. London: Sold by J. Roberts, 1729., многовековая история которой началась летом 1705 года.

Именно тогда Мандевиль анонимно опубликовал стихотворный памфлет «Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными»The Grumbling Hive: or, Knaves Turn'd Honest. London: Printed for Sam. Ballard and sold by A. Baldwin, 1705., мгновенно разлетевшийся по улицам Лондона - улицам «восковой державы».

В истории философской и научной мысли Мандевиль занимает особую нишу, являясь одним из самых известных за рубежом авторов XVIII века, по-прежнему пробуждающих острый читательский интерес и «самых цитируемых, правда, чаще всего, цитируемых ошибочно»Hundert E.J. Bernard Mandeville and the rhetoric of social science // Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1986. Vol. 22. P. 311.. «Басня о пчелах» Мандевиля продолжает восприниматься интерпретаторами как текст, оправдывающий разного рода распущенность, но удивительно актуальный во все времена, подобно «Опере Нищего» Джона Гэя.

Именно голландскому доктору Мандевилю, обосновавшемуся в Лондоне и начавшему свою писательскую деятельность с незамысловатого, но очень популярного в Англии жанра басни, было суждено стать тем мыслителем (философом и социологом), кто открыто «выступил против государственной идеологии» и внес существенный вклад в развитие теории общественной добродетели.

В «Басне о пчелах», как представляется, «воплощена безнравственность эпохи Просвещения»Goldsmith M. M. Public virtue and private vices: Bernard Mandeville and English political ideologies in the early Eighteenth century // Eighteenth-Century Studies. 1976. Vol. 9. № 4. P. 496.Hundert E. J. The enlightenment's fable: Bernard Mandeville and the discovery of society. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P 16. в Англии и сосредоточена грозная критика психологических типов, под описания которых с неизбежностью попадают представители всех слоев современного Мандевилю общества.

Рис. 1. Гравюра Юбера-Франсуа Бургиньона (Гравло), опубликованная 29 сентября 1738 года как иллюстрация к басне Джона Гэя «Вырождение пчел»

Сатирически изображая английский социум в «Басне», Мандевиль заставляет читателя бесконечно сомневаться в том, правильно ли этот читатель понимает критические выпады философа в сторону фундаментальных, казалось бы, стандартов общественного поведения. Легионы тех, кто противостоял Мандевилю в XVIII веке, так и не узнали, что в действительности он думал о сообществе, в котором оказался, покинув Голландию, и каковы были его истинные писательские намерения. Стремился ли он разоблачить насквозь, по его мнению, прогнившее и порочное общество, заставить его представителей сбросить маски общественного приличия или, быть может, действовал как аналитик, работающий по методу включенного наблюдения в стране, не принадлежащей ему по праву рождения?

История двухтомного труда Мандевиля с названием «Басня о пчелах, или Пороки частных лиц - блага для общества» начинается с анонимно опубликованной небольшой сатирической поэмы «Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными», написанной в форме басни-памфлета. Долгие десять лет Мандевиль неспешно и постепенно расширял свою сатирическую брошюру, превращая ее в серьезный труд, содержащий развернутый авторский комментарий к «Возроптавшему улью» и независимые от басни-памфлета по содержанию заметки и очерки, которые, «дополнив первоначальную поэму, сделали ее частью философского трактата о природе человека и происхождении гражданского общества»Frohock R. John Gay's Polly (1729), Bernard Mandeville, and the critique of Empire // Studies in Eighteenth-Century Culture. 2017. Vol. 46. P 149..

Брошюра «Возроптавший улей» разрасталась в книгу, а вместе с нею росли и множились споры интеллектуалов вокруг Мандевиля и его «Басни о пчелах». В 1723 году Мандевиля сурово раскритикует и подвергнет нравственному осуждению Джордж Беркли, сопротивляясь идеям, заложенным в текстах мыслителя. Выпады Беркли станут началом «самой бурной полемики века»Ibid. P 149..

Вернемся к не предвещавшему полемики 1705 году, к появлению на улицах английской столицы брошюры «Возроптавший улей» (полпенса за экземпляр!), что привлекала внимание читателей исключительно своим литературным содержанием, ведь «под видом пчелиного улья [в ней] сатирически изображалась жизнь общества, изобилующая всевозможными пороками». театральный опера нищий философский мандевиль

Разумеется, Мандевиль не был первопроходцем, - аналогия между ульем и государством проводилась в писательских трудах и раньше: например, в пьесе Уильяма Шекспира «Жизнь короля Генриха V» (1598), где «она служила иллюстрацией идеи о естественности сословного монархического государства».

Тем не менее Мандевиль иначе распоряжается этой хорошо известной англичанам аналогией, - переосмысливая ее сатирически, он делает историю пчелиного улья аллегорией общества, социума. Идею Мандевиля подхватит и злободневно переосмыслит Джон Гэй, создав свою версию существования государственного улья в басне «Вырождение пчел» (The Degenerate Bees, опубликована в 1738 году)Поэтический перевод басни Гэя «Вырождение пчел», выполненный автором статьи, см. на с. 38. Точное время написания Гэем басни не определено, однако можно предположить, что ее текст создавался Гэем в 1720-е годы, в период его активной работы с этим жанром..

«Возроптавший улей» Мандевиля - басня-памфлет, написанная в форме поэмы, состоящей всего лишь из 433 строк, и всецело литературное сочинение станет началом большого философского пути ее автора. Автора, который при создании басни и подумать не мог, что окажется «весомым представителем школы этической мыли»Lamprecht S.P. «The Fable of the Bees» // The Journal of Philosophy. 1926. Vol. 23. № 21. P. 562. Англии и займется разрешением вопроса-антиномии: соотносятся ли достижения общества и культуры с грубостью, неотесанностью и порочностью людей, их создающих.

Басня-памфлет Мандевиля воспринимается как традиционный для английской поэтической культуры XVII и XVIII вековСм.: Guion B. «The Fable of the Bees»: proles sine matre? // Bernard de Mandeville's tropology of paradoxes: morals, politics, economics, and therapy / Studies in history and philosophy of science. Vol. 40. Heidelberg; New York: Springer, 2015. P. 91. текст, являясь стихотворной формой, в которой сосредоточены критика господствующей системы морали и нравственности, осуждение общества, государства и церкви. Напоминает памфлет Мандевиля и басни Лафонтена.

Полный текст философского труда Мандевиля «Басня о пчелах», выросший из памфлета «Возроптавший улей», складывается в течение 24 лет и обнаруживается в издании «Басни», опубликованном в Англии в 1729 году. Каким же был путь философа к его главной книге? В 1714 Мандевиль переиздал «Возроптавший улей», дополнив его комментариями (Remarks) и трактатом «Исследование о происхождении моральной добродетели» (An Inquiry into the Origin of Moral Virtue). В 1723 году философ присовокупил к «Басне» «Опыт о благотворительности и благотворительных школах» (An Essay on Charity, and Charity-Schools) и «Исследование о природе общества» (A Search into the Nature of Society).

В 1729 году Мандевиль добавил к «Басне» второй том, и содержанием его стали диалоги, продолжающие идеи тома первого. В XVIII веке «Басня» Мандевиля выдержала больше десяти английских переизданий, а затем, переведенная на французский и немецкий языки, вышла за пределы Англии.

Современники воспринимали философа как скандалиста и вольнодумца, несправедливо полагая, что созданная и будто бы продвигаемая им апология порока - это единственное объяснение, которое он может предложить читающей публике, рассуждая о процветающем во всех отношениях и экономически успешном, но лицемерном мошенническом и воровском обществе. Мандевиль был вынужден отбиваться от современников-оппозиционеров и потому, в попытках противостоять им, постоянно переиздавал свою «Басню», дополняя ее разъяснительными текстами и комментариями.

Поэма «Возроптавший улей» Мандевиля, которую сегодня можно было бы без преувеличения назвать антиутопией, знакомит читателя с роскошным и очень вместительным пчелиным государством-ульем, погрязшим в разврате и пороке. Пчелиное общество процветает в райском месте своего обитания, но это лишь видимость благополучия, ведь все, что происходит в государстве из воска, основано на лицемерии, обмане, плутовстве и сомнительной добродетельности крылатых медоносных граждан и тех, кто ими правит. На всеобщем мошенничестве основывается «процветание и величие пчелиного общества, и порок каждого, благодаря умелому управлению ульем, способствует счастливой гармонии целого» Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. С. 17..

Государство пчел - это мир парадоксов: в нем накопление богатства и скаредность приводят к расточительности, желание жить в роскоши обеспечивает работой нищих, честолюбие, тщеславие, зависть и алчность заставляют граждан трудиться до седьмого пота, а непостоянство вкусов, потребностей и моды на плоды общественного производства являются двигателями торговли и промышленности.

Мошенники и воры непритворно страдают, мучительно проживая и переживая происходящее в государстве, и призывают пчелиного бога сделать решительно всех честными и добродетельными. Так и происходит: улей избавлен ото всех пороков, но результат этого избавления катастрофичен, губителен. Новый психологический тип непритворно добродетельной пчелы больше не хочет ничего делать, смысл жизни утрачен, нет больше никакого резона соревноваться с кем бы то ни было, что-то доказывая себе и обществу. Государственный строй рушится, встает промышленность, и некогда процветавшая восковая держава становится руинами, граждан настигает массовая гибель, и лишь некоторые уцелевшие пчелки-бедняжки, действительно честные и непорочные, находят приют в дупле одиноко стоящего дерева. Законы басенного жанра требовали от Мандевиля финального морализаторского усилия, и он его, в заключительных строках «Возроптавшего улья», совершил, высмеяв «прекраснодушие глупцов, желавших пользоваться всеми благами жизни и оставаться в то же время честными и добродетельными».

Смысл стихотворного памфлета Мандевиля и его послания английскому социуму как будто очевиден: общество процветает, если его представители порочны. «Да будет всем глупцам известно, / что улей жить не может честно»Мееровский Б.В. Бернард Мандевиль и его «Басня о пчелах». С. 14.Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. С. 17., - сообщает Мандевиль читателю. Но не является ли это той же двойной игрой, которую вел в «Опере Нищего» баснописец и драматург Гэй, заставляя современников остро реагировать на поведение персонажей своего балладного спектакля, зеркально отражавших высокородную публику, собравшуюся в театре; реагировать, но при этом стараться держать лицо?

Мандевиль полагал, что люди, недовольные нравственным положением дел в обществе и государстве, глупы и лицемерны, ведь пороки социально оправданны и полезны: они стимулируют торговлю, промышленное производство, экономику и приносят пользу державе. Стремление же создать поистине благородное и добродетельное общество - это утопия, мысль о которой назойливо и веками свербила сознание многоумным философам.

Заключительный фрагмент басни-памфлета «Возроптавший улей», разумеется, является авторской насмешкой над происходящим в английском государстве и обществе беззаконием (при наличии соблюдающегося закона) и вызовом, брошенным Мандевилем социуму, за маской нравственности которого скрывается всеобщая развращенность и порочность.

В целом аллегория «Возроптавший улей» сосредоточена на чрезвычайно важной для Мандевиля мысли о том, что «отнюдь не лучшие аффекты, не привлекательные качества и добрые чувства делают человека общественным существом», но именно «его эгоистические наклонности, несовершенства и низменные побуждения»Там же. С. 34-35. позволяют человеку успешно существовать в социуме.

Любопытен и полезен психологам, историкам, философам и экономистам авторский комментарий к «Возроптавшему улью». В пояснениях к басне-памфлету Мандевиль рассуждает о торговом деле, политике, религии, этике и вопросах воспитания юного поколения англичан. Памфлет Мандевиля перерастает брошюру, становясь книгой с названием «Басня о пчелах, или Пороки частных лиц - блага для общества».

В 1723 году на Мандевиля обращает пристальное внимание жюри присяжных Миддлсекса и обрушивается на него, выражая публичное недовольство и самим Мандевилем, и его книгой, на тот момент дополненной «Опытом о благотворительности и благотворительных школах». Жюри заявляет, что философ своими сочинениями посягает на религию и церковь, поэтому «Басня» его общественно вредна, как вредна апология порока, предложенная Мандевилем читателю. Примечательно, что цензоры не тронули текстов Мандевиля, но основательно подпортили ему репутацию. В массовое обсуждение «Басни» вовлеклись и журналисты, и священники.

На первый взгляд учение Мандевиля просто и незамысловато, «но эта простота обманчива». И логика Мандевиля проста. Гордость, например, проблема которой очень занимает Мандевиля, работает на пользу индустрии моды, ведь если бы люди не были гордецами, у них не было бы совершенно никакой потребности покупать новую и дорогую одежду, - им попросту не нужно было бы стремиться произвести впечатление на окружающих. Избавившись от гордости как порока, общество потеряет множество компаний, которые окажутся банкротами, а это непременно приведет огромное количество людей к потере рабочих мест. Проблема массовой безработицы, в свою очередь, станет крахом промышленного производства, а значит, экономика окажется в опасности, что, разумеется, повлияет на военную мощь Англии. Иными словами, исчезнут воры - исчезнут и слесари, врезающие новые замки в двери ограбленных домов. Исчезнет раздел имущества, возникший на почве бытовых ссор, - за ненадобностью выродятся и адвокаты.

Мандевиль парадоксален, но не умышленно. Он, будучи прежде всего одаренным литератором, вообще-то, не претендовал на объективность и последовательность своих философских (лучше - околофилософских) выкладок. Интерпретацию его учения существенно осложняет тот факт, что Мандевиль не потрудился объяснить читателю, как именно осуществляется связь между пороками и их пользой для общества. Был ли он сам убежден в том, что декларировал в своей «Басне»? Может быть, его книга была всего лишь поэтическим зеркалом, в которое коррумпированному английскому обществу так не хотелось смотреться?

Главным этическим противником Мандевиля был Шефтсбери (Anthony Ashley Cooper, Third Earl of Shaftesbury), утверждавший, что «процветанию общества и государства содействуют подлинно добродетельные люди»Primer I. Introduction // The fable of the bees or Private vices, publick benefits. New York: Capricorn Books, 1962. P. 3. Verburg R. Bernard Mandeville's vision of the social utility of pride and greed // European Journal of the History of Economic Thought. 2015. Vol. 22, i. 4. P. 665., способные обуздать себя вместе со своими страстями и пороками. По Мандевилю, обуздание страстей и избавление от пороков невозможно и неправильно, «ибо именно они [пороки] являются причиной добродетели и основой общества».

В «Басне» Мандевиль, рассуждая о государственном устройстве и проблеме власти, говорит, что люди по природе своей эгоистичны и, вообще-то, асоциальны, объединить их может только гражданское общество, в котором пороки работают на создание благ, а если Бог сделает всех «непорочными и добродетельными», то эпоха «процветания страны»Марков М.В. «Басня о пчелах» Мандевиля и ее восприятие в экономической науке XVIII-XX вв. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2003. Вып. 1. № 5. С. 142. Speck W.A. Bernard Mandeville and the Middlesex Grand Jury // Eighteenth-Century Studies. 1978. Vol. 11. №3. P. 373. завершится.

Надо ли говорить о том, что чувства, которые вызвала у читателей «Басня» Мандевиля в Англии (и особенно за ее пределами), были не самыми приятными. Привычные к сатирическим в основе своей дискуссиям на социально-политические темы, англичане активно спорили о содержании книги Мандевиля, а французы все-таки «решили „Басню“ сжечь»Kaye F.B. The influence of Bernard Mandeville. P. 105..

Пытаясь оправдаться, Мандевиль писал: «Я далек от того, чтобы поощрять порок, и думаю, что если бы можно было полностью изгнать из государства грех нравственной нечистоплотности, то это было бы для него невыразимым счастьем; но я боюсь, что это невозможно»Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. C. 109..

Цинизм и скепсис Мандевиля в отношении социального устройства общества, с одной стороны, заставил моралистов негодовать, а с другой - стал одной из причин создания Джоном Гэем балладной «Оперы Нищего», что, разумеется, пошло на пользу литературе и искусству Англии XVIII века.

Исследователи считают очевидным влияние «Басни» Мандевиля на жанр балладной оперыСм.: Nokes D. John Gay: a profession of friendship. Oxford: Oxford University Press, 1995. P. 440., поэтому на «Оперу Нищего» Джона Гэя и Иоганна Пе- пуша правильно и необходимо смотреть не только с литературной, музыкальной и театральной точки зрения, но и с точки зрения дискуссий о природе человека и социальном устройстве, которые в 1720-е годы спровоцировал именно Бернард Мандевиль. Вслед за философом Джон Гэй занялся обдумыванием важного вопроса - проблемы существования добродетели в мире корыстных, сосредоточенных исключительно на самих себе эгоистичных людей.

Сразу после премьеры «Оперы Нищего» в третьем выпуске газеты «Обозреватель» (The Intelligencer) в заметке «Об „Опере Нищего“: В защиту мистера Гэя» прославленный журналист и писатель Джонатан Свифт скажет: «Есть две причины обращения людей пишущих к сатире. И первая не менее благородна, чем вторая, поскольку не требует от мира ничего, кроме личного удовлетворения и писательского удовольствия. <...> ...вторая причина - дух нашего общества, побуждающий людей талантливых и добродетельных врачевать этот мир в меру своих способностей. Обе причины вполне невинны и потому заслуживают высокой оценки. Что касается первой причины, то позвольте спросить: разве человек не имеет права смеяться над человеком? Ведь люди и впрямь смешны, и пороки их нельзя утаивать. И если я подвергаю осмеянию глупость и развращенность двора, духовенства и сената, разве все те, над кем я смеюсь, - все они, со своими титулами и властью, не имеют с этого хорошего барыша, в то время как мне не надо никакой награды, кроме смеха в узкой компании друзей?»

В «Опере Нищего» анализ общественных отношений, предложенный Мандевилем в «Басне о пчелах», позволяет Гэю убедительно показать, что самолюбие, эгоизм и корыстный интерес определяют поведение людей в государстве в целом и той социальной среде, к которой эти люди принадлежат. Интерпретируя пьесу Гэя, понимаешь, что «все в ней основано на демонстрации публике пороков и страстей, априорно свойственных человеку»SwiftJ. A Vindication of Mr. Gay, and the Beggar's Opera // Swift J. The prose works. Vol. IX. London: G. Bell and Sons, 1922. P. 318. Frohock R. John Gay's Polly (1729), Bernard Mandeville, and the critique of Empire. P. 147..

Обращаясь к учению Мандевиля, Гэй делает свою «Оперу» спектаклем парадоксальным и «двойственным»О двойственности «Оперы Нищего» см.: Donaldson I. «A Double capacity»: «The Beggar's Opera» // Twentieth century interpretations of «The Beggar's Opera». New Jersey: Prentice-Hall, 1975. P. 65., остро реагирующим на проблему общества и власти. Драматург со всей очевидностью осознает, что государство, которое должно обеспечивать человеку свободу нравственного выбора (и выбора вообще), в действительности поступает ровно наоборот. В английском обществе и государстве - царствах предложенной Мандевилем апологии порока, действуют персонажи пьесы Гэя, одной из задач которого было «разоблачение глупости и безнравственности»Frohock R. John Gay's Polly (1729), Bernard Mandeville, and the critique of Empire. P. 157. социума, и во взаимоотношениях этих персонажей нет выраженной дихотомии добра и зла.

Восприняв и осмыслив идеи Мандевиля, Гэй в «Опере» предложил свой взгляд на непростую нравственную проблему существования добродетели в мире пороков. Балладная «Опера» Гэя, независимо от временных рамок обращения к ней, является для интерпретатора и исследователя открытой структурой, «которая воссоздает двусмысленность самого нашего бытия-в-мире»Эко У. Открытое произведение. СПб.: Симпозиум, 2006. С. 343., и она может быть «прочитана» и истолкована в непосредственном приложении к изменчивой, но очень часто повторяющей саму себя исторической ситуации.

Литература

1. Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В. Западноевропейская философия XVIII века. М.: Высшая школа, 1986. 400 с.

2. Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. 376 с.

3. Мандевиль Б. Возроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными // Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. С. 52-63.

4. Марков М.В. «Басня о пчелах» Мандевиля и ее восприятие в экономической науке XVIII-XX вв. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2003. Вып. 1. №5. С. 138-143.

5. Мееровский Б.В. Бернард Мандевиль и его «Басня о пчелах» // Мандевиль Б. Басня о пчелах. М.: Мысль, 1974. С. 5-42.

6. Субботин А.Л. Бернард Мандевиль. М.: Мысль, 1986. 136 с.

7. Черчилль У.С. История англоязычных народов. Т. 3. Эпоха революций. Екатеринбург: Гонзо, 2012. 400 с.

8. Эко У. Открытое произведение. СПб.: Симпозиум, 2006. 412 с.

9. Donaldson I. «A Double capacity»: «The Beggar's Opera» // Twentieth century interpretations of «The Beggar's Opera». New Jersey: Prentice-Hall, 1975. P. 65-80.

10. Frohock R. John Gay's Polly (1729), Bernard Mandeville, and the critique of Empire // Studies in Eighteenth-Century Culture. 2017. Vol. 46. P 147-162.

11. Gay J. The degenerate bees // Gay J. The poetical works. London: Oxford University Press, 1926. P 295-296.

12. Goldsmith M.M. Public virtue and private vices: Bernard Mandeville and English political ideologies in the early Eighteenth century // Eighteenth-Century Studies. 1976. Vol. 9. №4. P. 477-510.

13. Guion B. «The Fable of the Bees»: proles sine matre? // Bernard de Mandeville's tropology of paradoxes: morals, politics, economics, and therapy / Studies in history and philosophy of science. Vol. 40. Heidelberg; New York: Springer, 2015. P 91-104.

14. Hundert E.J. Bernard Mandeville and the rhetoric of social science // Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1986. Vol. 22. P 311-320.

15. Hundert E.J. The enlightenment's fable: Bernard Mandeville and the discovery of society. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 284 p.

16. Kaye F.B. The influence of Bernard Mandeville // Studies in Philology. 1922. Vol. 19. № 1. P. 83-108.

17. Kaye F.B. The writings of Bernard Mandeville: a bibliographical survey // The Journal of English and Germanic Philology. 1921. Vol. 20. № 4. P 419-467.

18. Lamprecht S.P. «The Fable of the Bees» // The Journal of Philosophy. 1926. Vol. 23. № 21. P. 561-579.

19. Nokes D. John Gay: a profession of friendship. Oxford: Oxford University Press, 1995. 563 p.

20. Primer I. Introduction // The fable of the bees or Private vices, publick benefits. New York: Capricorn Books, 1962. P 1-17.

21. Rutledge L.C. «The Fable of the Bees» by Bernard Mandeville (1670-1733) and its influence in literature and economic theory // American Entomologist. 2006. Vol. 52, i. 3. P 134-136.

22. Speck W.A. Bernard Mandeville and the Middlesex Grand Jury // Eighteenth-Century Studies. 1978. Vol. 11. № 3. P 362-374.

23. SwiftJ. A Vindication of Mr. Gay, and the Beggar's Opera // Swift J. The prose works. Vol. IX. London: G. Bell and Sons, 1922. P 316-322.

24. Verburg R. Bernard Mandeville's vision of the social utility of pride and greed // European Journal of the History of Economic Thought. 2015. Vol. 22, i. 4. P 662-691.

Вырождение пчелПеревод выполнен автором статьи по изданию: Gay J. The degenerate bees // Gay J. The poetical works. London: Oxford University Press, 1926. P. 295-296.

Его преподобию доктору Свифту, настоятелю собора Святого Патрика

Не будет ни один судья столь честен, сколь бываю я, когда я Вам, друг мой, пишу и о политиках спешу сказать, что разум их исчез, живет в них шкурный интерес, пришли другие времена, которым дружба не нужна. Врагов Вы знаете своих, их делим с Вами на двоих. Высокородный негодяй и нищеброд, лишь повод дай, Вас обвинят и в том, и в сём, трясясь от зависти, нутром почуяв, как свободны Вы в трудах и от людской молвы. Глупцов и церковь, и страна (и ненавистников!) полна. Статьи завистников мелки, их пишут пьянь и дураки.

Вы с Поупом в их горле кость и пробуждаете в них злость.

О Боже! Знать бы, почему клевещут властные, кому нужны скандал и клевета, ведь Ваша честность, острота пера и мысли велики, и знают то клеветники.

Друзей у Вас почти что нет: болванов любит высший свет. Но я Вам - друг, и те - друзья, кто мудр и совестлив, как я, решивший басню написать, потомкам правду рассказать; всех современников умней, они мораль увидят в ней.

Одна хитрейшая Пчела в мечтах о роскоши жила, хотела властью обладать, искусство стала презирать и улей развратила весь. Заносчивость ее и спесь великой сделали её и процветающим - жульё.

Но среди жуликов одна нашлась вдруг Пчелка, вот она жила по совести своей, мирясь с насмешками над ней. Богатый требует всего и сразу, бедный - ничего.

Пчела третировала всех, в карман шли прибыль и успех. Увы, ни прав нет, ни свобод у тех, кто под пятой живет,

И вскоре рой стал, как Пчела, что, наварившись, зажила. «Ремесленники - простецы, - Пчела сказала, - и глупцы!

Все те, кто гением рожден, работать не должны ни днем ни ночью. Нам пример - оса и трутень, например.

Они живут изящней нас, и жизнь такая - высший класс! Не омрачать делами дней, и облапошивать людей, и праздно время проводить - вот так нам всем пристало жить. Но пылко возразила ей одна лишь Пчелка (всех честней):

«Закон я презираю твой, гордячка! Развратила рой! Смогла весь улей подчинить.

Вам что, ей нечем возразить? Где ваша совесть, ваша честь? Позорных дел не перечесть! Вы сами вознесли её, и превратились вы в жульё.

Жил честно рой в былые дни, как добродетельны они! В руины улей обратит корысть и алчность. - Это - стыд!» Сказав, умолкла, ей в ответ - глумливый смех.

И больше нет ей места в улье том, её изгнало дикое жульё.

Из улья вместе с ней ушли одна, а может, две пчелы. «Как эти трутни мерзки мне, - сказала Пчелка, - ведь на дне все государство из-за них, ничтожеств этих, спеси их. Не нужен нам глупцов почет, - нас добродетельный поймет».

Размещено на allbest.ru