"Кому на Руси жить хорошо": парадоксы поэмы Н.А. Некрасова на сцене современного театра

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Кому на Руси жить хорошо»: парадоксы поэмы Н.А. Некрасова на сцене современного театра

Татьяна Иосифовна Ерохина

Доктор культурологии, профессор, проректор по учебной работе ФГБОУ ВО «Ярославский государственный театральный институт».

Аннотация

некрасов драматургия поэма кому на руси жить хорошо

В статье рассматривается специфика репрезентация творчества Н. А. Некрасова на театральной сцене. Автор отмечает невостребованность драматургии поэта и внимание к поэме «Кому на Руси жить хорошо» в современном театральном пространстве. Акцентируя внимание на культурных кодах, заложенных в поэме Н. А. Некрасова, автор обращается к осмыслению парадоксов сценического воплощения поэмы в спектаклях К. Серебренникова и П. Васильева. Опираясь на герменевтическую методологию, семиотический и символический анализ, в статье выделены особенности режиссёрских интерпретаций поэмы. Специфика спектакля К. Серебренникова заключается в эволюции от форм вербатима к условному театру. Сохраняя авторский текст, режиссёр выбирает смыслообразующие главы поэмы, последовательность которых расширяет временные и пространственные границы текста. В спектакле представлены разножанровые части, включающие эксперименты с различными театральными формами. Кукольный спектакль П. Васильева ориентирован на интертекстуальность и символичность поэмы Н. А. Некрасова, которые выражаются с помощью ассоциаций и аллюзий, а также посредством символики кукол и сценографии. Парадоксы бытования поэмы на современной сцене обусловлены интерпретационным потенциалом текста, заложенными в нем культурными кодами, внутренним драматизмом, незавершенностью и открытым финалом. Современный отечественный театр, тяготеющий к экспериментам и интертекстуальности, предлагает парадоксальное прочтение поэмы Н.А. Некрасова, отсылающее зрителя, как к русской классике, так и к массовой культуре.

Ключевые слова: Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо», современный театр, парадоксы, интерпретация, интертекстуальность, пограничность

Abstract

Who is Happy in Russia?: paradoxes of N. A. Nekrasov's poem in contemporary theater

The article deals with the specifics in representing the work of N. A. Nekrasov on the theatrical stage. The author notes the lack of demand for the poet's dramaturgy and the attention to the poem Who is Happy in Russia? in the modern theatrical space. Focusing on the cultural codes embedded in N. A. Nekrasov's poem, the author turns to analyzing the paradoxes of the poem's stage version directed by K. Serebrennikov and P. Vasilyev. Based on hermeneutic methodology, semiotic and symbolic analysis, the article highlights the peculiarities of the directors' interpretations. The specifics of Serebrennikov's play lie in its evolution from verbatim forms to conventional theater. While respecting the author's text, the director chooses the key chapters of the poem, whose sequence extends the temporal and spatial boundaries of the text. The play features multi-genre parts that involve experiments with different theatrical forms. P. Vasilyev's puppet show focuses on intertextuality and symbolism in N. A. Nekrasov's poem, expressed through associations and allusions, as well as through the symbolism of puppets and scenography. The paradoxes of the poem's existence on the modern stage are determined by the interpretive potential of the text, its embedded cultural codes, internal drama, incompleteness and open ending. Contemporary Russian theater, gravitating toward experiments and intertextuality, offers a paradoxical interpretation of N. A. Nekrasov's poem, referring the audience both to Russian classics and to mass culture.

Key words: Nekrasov, Who is Happy in Russia?, modern theater, paradoxes, interpretation, intertextuality, borderline

Введение

Методология исследования базируется на герменевтическом подходе к анализу феномена театрального воплощения поэмы Н. А. Некрасова и включает в себя методы интерпретации и семиотического анализа, театроведения и символистской критики.

Новизна исследования заключается в обращении к новому эмпирическому материалу, научное осмысление которого еще не представлено в критике, а также в выборе ракурса анализа, предполагающего изучение поэмы Н. А. Некрасова как системы кодов и символов, раскрытие которых меняется не только в зависимости от режиссёрского замысла и определённого историко-культурного и социокультурного контекстов, но и в зависимости от обращения к новым средствам театральности и коммуникативному потенциалу театрального пространства.

Поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» имеет длительную историю осмысления и интерпретации: так или иначе к осмыслению некрасовской поэтики обращались И. Л. Альми, Б. Я. Бухштаб, В. А. Кошелев, М. С. Макеев, Н. В. Мокина, Н. Н. Пайков, Е. Ю. Полтавец, С. А. Ромащенко, В.А. Сапогов, Н.Н. Скатов, М.В. Теплинский, Ю.Н. Тынянов, Г. Ю. Филипповский, Е. В. Чубукова, К. И. Чуковский, Б. М. Эйхенбаум и др. Являясь одним из наиболее знаковых произведений поэта, своего рода «культурным кодом», в котором выражены самые узнаваемые некрасовские темы, сюжеты, образы (народность, гражданская позиция, социальное неравенство, феномен крестьянского сознания, стилизация народной поэзии и др.), поэма «Кому на Руси жить хорошо» до сих пор остаётся одним из самых загадочных и сложных произведений поэта в силу своей незавершенности, дискуссионности предположений по поводу композиции и сюжетного единства, открытого (недописанного) финала.

Возможно поэтому поэма «Кому на Руси жить хорошо» стала предметом современных театральных интерпретаций: она репрезентирует «некрасовский код» русской культуры и вместе с тем (в силу незавершенности) оставляет возможность режиссёрского прочтения текста. Не случайно М. В. Теплинский обращал внимание на разнообразие форм авторского сознания в поэме: «Лирическое начало не является в поэме Некрасова чем-то случайным, неорганичным, каким-то механическим привеском. Поэтому-то (!) оно проявляется не только и не столько в прямых авторских высказываниях, которых, кстати говоря, в поэме не так уж много. Гораздо существеннее то, что вся поэма организуется на основе развития авторской идеи» [Теплинский, 1972, с. 422]. Особую «лирическую событийность», которая, несмотря на эпичность жанра поэмы, демонстрирует «лирические порывы» [Сажени- на, 2014]. Авторская лиричность и соотносится с возможной лиричностью (субъективностью) режиссёрского подхода.

«Некрасовский код» в современном театре: К. Серебренников

Обратимся к постановке, премьера которой состоялась в 2015 году в театре «Гоголь-центр». Этот спектакль вызвал резонанс в силу ряда причин. Прежде всего, сама поэма мало сценична и воспринимается достаточно шаблонно и стереотипно в силу присутствия её в школьной программе. А. Карась справедливо отмечает, что «пристроиться заново к тексту, который со школьных времен казался скучной частью обязательной „программы”, вернуть театру возможность вновь - через всю советскую и постсоветскую цензуру, какая бы она ни была - проговорить, разыграть сказовый, „почвеннический”, некрасовский раек - уже дело немалое» [Карась, 2015]. Кроме того, имя Кирилла Серебренникова - имя режиссера эпатажного, редко озабоченного проблемами аутентичности режиссерской постановки авторскому тексту. Наконец, особый интерес вызывает жанровая специфика постановки, которая априори предполагает погранич- ность и синтетичность.

Театральная версия поэмы, представленная К. Серебренниковым, имеет свою предысторию: режиссёр начал подготовку к спектаклю с экспедиции по местам, связанным с Н. А. Некрасовым и персонажами его поэмы: «Начали, конечно, с Карабихи, родины Некрасова, а потом двинулись вглубь губернии. „Малые города - Рыбинск, Пошехонье, Мышкин, некогда богатые села - Пречистое, Поречье, Кукобой - еще как-то еле- еле живут, а вот вокруг них пространство, заросшее лесом, бурьяном, борщевиком, где больше нет почти ничего”» [Карась, 2015]. Но погружение в материал не было реализовано на уровне возможного вербатима или реалистичности (документальности), которую можно было бы ожидать. Напротив, спектакль продемонстрировал неожиданный интерпретационный потенциал, далеко выходящий за рамки классического прочтения поэмы, и снова подтвердил готовность режиссёра к экспериментам с авторским текстом.

Спектакль состоит из трёх частей, каждая из которых может претендовать на определённую самодостаточность в силу специфики театральных форм, репрезентируемых в ней. Первая часть «Спор» начинается с традиционного и ожидаемого вопроса «Кому живется весело, вольготно на Руси?». Но вопрос задаётся в интерьерах современной культуры, в силу чего он приобретает иное звучание: на сцене вариант ток-шоу, в котором есть свои участники, общающиеся с ведущим. Участники и представляют собой «разнообразные оттенки современного простонародья: работяги, торговцы мелкие, шоферюги, может, даже бедные, как церковные крысы, интеллигенты сельские...» [Каминская, 2015]. Но, несмотря на это осовременивание, весь произносимый текст - текст Н. А. Некрасова, и вместе с тем - текст почти не узнаваемый или воспринимаемый по- новому, потому что он разбит на диалоги и монологи, в нём расставлены драматургические акценты, которые делают сам текст актуальным и злободневным: «Про царя говорят шепотом, про попа и вовсе - одними губами, про министра государева - со страхом. Здесь и актуализировать нечего - некрасовский мир нескончаемо воспроизводит себя на святой Руси, повторяя все те же слова и про царя, и про попа, и бесконечно впрягаясь в новое ярмо, новую лямку бурлаков» [Карась, 2015].

Отдельного внимания заслуживает сценография первой части, в которой доминирующее место занимает огромная труба (то ли газопровода, то ли теплотрассы), за ней - стена с кольцами колючей проволоки - пространство, в котором вопрос «Кому живется весело.» становится не только лейтмотивом, но и парадоксальным символом, обнажающим русский экзистенциализм: «В витках колючей проволоки на заднике вспыхивает белым неоном небогатая, как на придорожном кафе, рекламная надпись: «Кому на Руси жить хорошо». А что за стеной? Неведомо. Но она, стена (это как-то сразу видно) - не тюремная. А наша, родная. Это мы отсиживаемся за ней, держим оборону. Она стоит не на границе державы, а в нашем разуме» [Дьякова, 2015]. Первая часть воспринимается как политическая сатира, много в ней остроты и подтекста, аллюзий на разные периоды отечественной культуры, импровизации и провокации. Современность начинает восприниматься не как дань моде и известный театральный приём, а как обобщение, заставляющее нас задуматься о близости и преемственности традиций и кодов, берущих своё начало в некрасовский период, продолжающих свое бытие в советскую эпоху (актуализация которой на сцене происходит благодаря появлению звезды советского периода Ольги Воронец), и узнаваемых в современной культуре: «Написанная Некрасовым вскоре после отмены крепостного права поэма, буквально кричащая о невыкорчеванных корнях русского рабства, опрокидывается в последующую семидесятилетнюю утопию» [Каминская, 2015].

Границей-маркером, переворачивающим наше восприятие поэмы Н. А. Некрасова на сцене Гоголь-центра, становится вторая часть «Пьяная ночь». Парадокс этой части заключается в том, что она становится бессловесной: на сцене пластический театр, хаос пьяных тел, свободные и странные движения пьяных мужиков, то вырастающих, то падающих, то толкающих друг друга, то выступающих единым организмом, летающих и ползающих под акапельное пение девушек, напоминающее то ли плач, то ли хорал. И рождается хаос ассоциаций, которые, выходя далеко за пределы некрасовского текста, в очередной раз расширяют время и пространство происходящего действа. Не случайно, предлагая свой ассоциативный ряд, Е. Дьякова выстраивает философский дискурс сменяющих друг друга картин: «То ли это голод - но уже не некрасовский, а поволжский, 1921-го, из самых страшных. То ли лагерная баня. То ли лесоповал. То ли расстрельный ров, котлован, Чевенгур, пехота с трехлинейками под пулеметным огнем. То ли фреска «Страшный суд» в деревенской церкви. Тут валят сосны на адском морозе. Тут выносят на согнутых спинах мертвых. Тут немо мучаются, избывая всем народом веселый грех полупьяного раболепия и безумный праздник бунта» [Дьякова, 2015].

Обратим внимание на возраст актёров на сцене Гоголь-центра. Мужики в спектакле К. Серебренникова - исключительно молодые люди, поэтому вопрос о счастье и вольготной жизни обретает для них и зрителей дополнительные смыслы: жизнь этих героев еще впереди, место в этой жизни еще можно найти, изменить, исправить. Отметим, что возрастные границы персонажей в поэме Н. А. Некрасова могут быть реконструированы примерно и редко обозначаются точно (разве что по отношению к Матрёне, которая стала старухой в 38 лет и при обозначении возраста Пахома-старика). По мнению В. А. Кошелева, возрастная неопределённость персонажей Н. А. Некрасова не случайна: она открывает «весьма своеобразную бытовую «философию возраста», отразившуюся в знаменитой поэме, в которой развернут комплекс собственно народных «возрастных» представлений о «круге жизни» человека» [Кошелев, 1998, с. 58]. Возможно, молодой возраст актёров в спектакле Серебренникова связан и с эволюцией замысла поэмы, о которой писали многие исследователи [Евгеньев- Максимов, 1953; Бухштаб, 1989; Прокшин, 1986], отмечая, что под влиянием историко-культурного контекста для поэта на первый план постепенно выходит не тема счастья, а тема эволюции странников, их «умудрения». И в этом случае эволюция взглядов молодых людей будет выглядеть более очевидной и убедительной.

Третья часть спектакля К. Серебренникова «Пир на весь мир» начинается с интерактивного действия: актёры выносят ведро водки и предлагают зрителям вознаграждение в ответ на вопрос, есть ли среди них счастливые, и в чем это счастье заключается. Ответы, как правило, касаются бытового и повседневного ощущения счастья, но спокойствие и смех сменяются самым страшным сюжетом поэмы Н.А. Некрасова - исповедью Матрёны, которая, продолжая существовать в той же обыденности и рутинных хлопотах (накрывает скатертью стол, раздаёт хлеб, выносит кашу), рассказывает страшную историю, вырастающую из личной трагедии до трагедии жизни человека в целом. Появляется психологический театр, в котором смысл ценности жизни человека звучит предельно остро и трагично. И вместе с тем в этой части снова появляется отсылка к современности, которая врывается на сцену горькой иронией и контрастом: это и демонстрация русских костюмов (дефиле на подиуме), и финал спектакля, в котором мужики «обретают счастье», надевая на себя множество футболок с символическими надписями («Жить здорово», «Счастье есть» и др.). Парадоксальность театральной интерпретации поэмы в версии К. Серебренникова в невероятном соединении того, что не вписывается в традиционную канву и символику поэмы Н. А. Некрасова (современность и эпатаж, игра и новые театральные формы, сценография и костюмы), и того, что делает все известные нам трактовки поэмы живыми и вечными, поэтичными и неизменными: «А его нескончаемая поэма-плач, поэма-смех, поэма- вербатим „Кому на Руси жить хорошо?”, казалось, попадает в самое сердце нынешних русских проблем. В сопровождении энтузиастов и „сталкеров” они шли сквозь заброшенные деревни и удивительную природу, мимо потрясающих музеев и распавшейся, давно ушедшей жизни» [Карась, 2015]. Парадоксальность в том, что, бережно относясь к тексту Н. А. Некрасова, его эмоциональности и лиричности, режиссёр произвольно меняет последовательность эпизодов, делая сюжет Некрасова вневременным, условным, «внеисторическим». Театральная интерпретация К. Серебренникова вызывает ощущение новизны и неожиданности восприятия поэмы, а также аутентичности некрасовским интонациям. Парадоксально в этом контексте восприятие спектакля современными критиками, осмысливающими не только постановку, но и поэму Н. А. Некрасова: «В жизни литературного произведения бывают поворотные моменты, и, возможно, премьера в «Гоголь-центре» станет таковым для поэмы Николая Некрасова, порастерявшей интерес читателей из-за того, что большевики и советская власть прибрали ее к рукам. Дело не только в том, что Некрасов (оказывается) писал о выборе между свободой и колбасой, о семейном насилии и правах женщин, дело и в самом его слоге. Поэтический язык Некрасова оказался на удивление гибким: стихи по воле режиссера стали звучать и как обыденная речь, и как оратория, и даже как хип-хоп» [Хитров, 2015].

Интертекстуальность поэмы Н. А. Некрасова в театре кукол: П. Васильев

Парадоксальность театральных интерпретаций поэмы «Кому на Руси жить хорошо» не заканчивается постановкой К. Серебренникова. В 2021 году в Ярославском государственном театре кукол состоялась премьера кукольного спектакля по поэме Н. А. Некрасова, режиссёром которой стал П. Васильев. Кукольные спектакли в современном театральном пространстве давно вышли за пределы детского театра: эстетика кукольного театра стала частью театра драматического, а способ актёрского существования в живом и кукольном планах отличается синтетическим и пограничным характером. Тем не менее, обращение кукольного театра к поэме Н. А. Некрасова воспринимается как эксперимент и, сразу отметим, что эксперимент успешный. В спектакле есть явные переклички с уже рассмотренной нами выше интерпретацией, которые обусловлены текстом поэмы. Так, по залу ходят мужики, предлагая зрителям отведать водки (впрочем, зрители отказываются, вопросов о счастье им не задают, поэтому условность происходящего пира очевидна). На сцене появляются все главные персонажи поэмы, включая и мужиков, и попа, и помещика, и Утятина, и Матрёну, в спектакле много песен и танцев. И узнаваемость некрасовского текста и некрасовского кода тоже не вызывает сомнения: зрители прислушиваются к новым интонациям, диалогам, которые рождаются на сцене.

Но есть у спектакля П. Васильева иные подтексты и контексты, которые задают интерпретационный вектор спектакля. Прежде всего, это интертекстуальность, выраженная в тексте спектакля, который включает в себя не только строки из поэмы Н. А. Некрасова, но и узнаваемые цитаты из произведений М. Салтыкова-Щедрина и Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого и В. Ерофеева, Е. Ильфа и В. Петрова (здесь и «птица-тройка», и «подайте бывшему депутату»). И хотя авторский текст преобладает, переклички с текстами других произведений снова расширяют наше восприятие поэмы, обозначая все беды и боли персонажей Н. А. Некрасова как не изживаемые и «русские». Интертекстуальность задаётся с первой же сцены, открывающей спектакль: мы видим «космический корабль», внешний вид которого отсылает нас к кинофильму Г. Данелии «Кин-дза-дза». Обыгрывается и знаменитое «ку», которое рождается из «ку-каре-ку». Расстановка смысловых акцентов, разбивающих некрасовские строки на диалоги, казалось бы, не имеющие отношения к поэме («В каком году? Рассчитывай! В какой земле? Угадывай!») перерастает из забавной игры в сложный подтекст («коммуна» - «кому на...»), который демонстрирует нам неистребимость чаяний и поисков героев не только на русской земле, но и во вселенной.

Еще одним уровнем интертекстуальности, который требует отдельного рассмотрения, стали куклы в спектакле. Их обилие, разноплановость и символичность создают многослойное и объемное восприятие спектакля, подчеркивают феномен текста и его звучания. Перед нами на сцене «безногие» куклы, напоминающие мешки в мужицкой одежде, с одинаковыми носатыми и бородатыми лицами без глаз, но выразительные в своих поворотах и жестах, неуклюжести и неустойчивости, падающие порой как пустые мешки, или качающиеся как тростинки на ветру, гибкие и тонкие, трогательные и пустые. Куклы, которые без рук актёров сразу «роняют» головы набок, становясь то ли потерянными, то ли удивлёнными, то ли задумчивыми. Здесь же появляется ростовая кукла, которая изначально показана нам только со спины, а передвигается она, подталкиваемая ногами актёра. Здесь и деревянные силуэтные тростевые куклы, перемещающиеся друг за другом или прилетающие по воздуху. И все это время рядом с куклами, вместо кукол, вместе с куклами - актёрский живой план, который не только подчёркивает условность происходящего, но и формирует понимание того, что куклы и люди, актёры и зрители, мужики и бабы, юродивые и «космонавты», - в одном хороводе событий, времени и пространства. Отметим, что в отличие от молодого возраста актёров- мужиков в спектакле К. Серебренникова, возрастных признаков куклы в спектакле не имеют. Точнее - возраст кукол обезличен и универсален: все мужики с бородой, примерно все одного размера. Возможно, возрастная универсальность тоже репрезентирует философский замысел Н.А. Некрасова, являясь показателем «особенного отношения поэта к «вечной» проблеме человеческого возраста» [Кошелев, 1998, с. 64].

Символична сценография спектакля, которая не исчерпана построением космического корабля на сцене, напоминающего бочку (кстати, и здесь появляется интертекстульность, отмеченная сценографом А. Торик: «бочка несет информацию и об уникальной живучести русского мужика, достаточно вспомнить сказку Александра Сергеевича Пушкина о царе Салтане: «.В бочку с сыном посадили,/ Засмолили, покатили/ И пустили в Окиян - / Так велел-де царь Салтан») [Торик, Сахарова, 2021]). Космический корабль постоянно трансформируется, превращаясь то в корабль с веслами, то в карусель, на сцене появляется огромное колесо, телега и помост, коровы и дома, и огромное количество мешков, мешкообразный костюмов, создающих ощущение чего-то недооформленного и размытого.

П. Васильев и А. Торик отмечали, что поэма Н. А. Некрасова - это поэма о «вечном поиске человеком счастья. Бесконечная, в общем, история, вне времени и пространства. А под понятие «бесконечность» более всего подходит космос. Но ведь и наша Россия тоже космос: бескрайний, непроходимый, непонятный, загадочный, местами погрязший чуть ли не в средневековье. Так в одной точке пересеклись Россия, в которой мало что изменилось с некрасовских времен, поиск человеком счастья и космос» [Торик, Сахарова, 2021]. Вечный поиск и космос актуализирую еще один некрасовский код - код вечного странничества, дороги, пути, в котором находится человек всю его жизнь. В. Е. Евгеньевым-Максимов отмечал, поэма построена как «как повествование о путешествии семерых странников, желающих во что бы то ни стало найти истинно счастливого человека, как повествование о бесчисленных дорожных встречах странников и о разговорах их с огромным количеством людей, принадлежащих к различным социальным слоям» [Евгеньев- Максимов, 1953, с. 237]. Е. В. Саженина иронично замечает, что «некрасовские мужики, вокруг которых происходит движение, могли вообще никуда не ходить и тогда поиск истины ограничился бы застольной беседой, симпосионом, организующим главу «Пир на весь мир» [Саженина, 2013, с. 56], но затем справедливо указывает на то, что метафора пути связана с экзистенциальной тематикой: «некрасовский сюжет путешествия обретает не только прямой, но и метафорический смысл. Спор мужиков и выдвижение версий необходимы только для того, чтобы начался путь, вне которого невозможен поиск истины» [Саженина, 2013, с. 56]. В этом контексте «космическое путешествие», предложенное в спектакле приобретает не иронические, а трагические коннотации.

Новый смысл появляется и в финале незаконченной поэмы, которую «дочитывают» и завершают на сцене. Если в спектакле К. Серебренникова ведущей темой становится тема добровольного рабства и отказа от свободы, то базовой темой П. Васильева становится тема пьянства. Пришельцы обнаруживают колодец, из которого льётся водка, пьют её и предлагают зрителям, но в финале поэмы все же закрывают этот колодец и возвращаются домой.

Заключение

Подводя итоги, отметим, что парадоксальность театральных интерпретаций поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» обусловлена, с одной стороны, сложностью и символичностью текста поэмы, с другой стороны, спецификой современного театрального процесса, тяготеющего к интертекстуальности и пограничности. Не являясь драматургическим текстом, не предназначаясь к постановке на сцене, более того - не являясь завершенным целостным литературным произведением, поэма Н.А. Некрасова отличается внутренним драматизмом, содержит в себе элементы трагического и комического. Незавершенность поэмы, отсутствие финала, дискуссионность сюжетной последовательности, - усиливают интерпретационный потенциал текста. Кроме того, именно поэма «Кому на Руси жить хорошо» содержит в себе культурные коды, отражающие не только специфику русской ментальности, но и особенности творчества Н. А. Некрасова («некрасовские коды»). Современный отечественный театр, тяготеющий к экспериментам и полисеман- тичности, предлагает современное прочтение поэмы Н. А. Некрасова, в котором мы можем выделить как общие черты, так и отличия. К общим чертам можно отнести осовременивание поэмы, включение в текстовой, визуальный, музыкальный, пластический пласты спектакля аллюзий и ассоциаций, отсылающих зрителя как к русской классике, так и к массовой культуре. Общей тенденцией становится включение поэмы Н. А. Некрасова в историко-культурный контекст отечественной культуры, в рамках которого мы обнаруживаем эволюцию и трансформацию тем, поднятых поэтом, в отечественной культуре досоветского, советского и постсоветского периодов, что расширяет временные и пространственные рамки поэмы и подчеркивает символический характер поисков счастья.

Вместе с тем, парадоксы поэмы на современной отечественной сцене обусловлены спецификой театральных форм и видов театра. Прочтение поэмы на сцене как многожанрового явления, допускающего в том числе полный отказ от вербальных форм выражения, соединение злободневной сатиры и вневременного философского подтекста, форм психологического и условного театров, отличает масштабность спектакля К. Серебренникова. Камерность и условность кукольного спектакля, соединяющая интертекстуальность и символичность, кукольный и живой актёрский планы, акцентуализа- цию смыслов и репрезентацию многослойности некрасовских образов посредством разных типов кукол - отличает театральную интерпретацию поэмы П. Васильевым. Парадоксы поэмы Н. А. Некрасова на театральной сцене заключаются и в двойственности звучания текста: узнаваемого и привычного и вместе с тем - нового и неожиданно современного («стихи по воле режиссера стали звучать и как обыденная речь, и как оратория, и даже как хип-хоп») [Хитров, 2015].

Библиографический список

некрасов драматургия поэма кому на руси жить хорошо

1. Бухштаб Б. Н. А. Некрасов. Статьи и исследования. Ленинград : Сов. писатель, 1989. 352 с.

2. Дьякова Е. Матренин двор от Перми до Тавриды в Гоголь-центре - «Кому на Руси жить хорошо». 2015. URL: http://www. smotr. ru/2015/2015_gogol_rus.htm

3. (дата обращения 25.09.2021)

4. Евгеньев-Максимов В. Е. Творческий путь Н. А. Некрасова. Москва ; Ленинград : Изд-во Акад. наук СССР, 1953. 283 с.

5. Ерохина Т И. (Авто)биография как культурный код: Н. А. Некрасов // ACTA ERUDITORUM. 2021. № 36. С. 41-47.

6. Ерохина Т. И. Некрасовский дискурс современного интернет-пространства // Ярославский педагогический вестник. 2020. № 6. С. 157-164.

7. Жданов В. Некрасов. Москва : Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1971. 496 с.

8. Каминская Н. Счастливые соотечественники «Кому на Руси жить хорошо». По поэме Н. А. Некрасова. «Гоголь-центр» (Москва), 2015. URL:

9. https://ptj.spb.ru/archive/81/walk-with- classics/schastlivye-sootechestvenniki/ (дата обращения 25.09.2021)

10. Карась А. Спели голосом Некрасова. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» ожила в Гоголь-центре. 2015. URL: http://www. smotr.ru/2015/2015_gogol_rus.htm

11. (дата обращения 25.09.2021)

12. Кошелев В. А. О возрастных указаниях в поэме «Кому на Руси жить хорошо» // Некрасовский сборник. Т. 11-12. Санкт-Петербург : Наука, 1998. С. 57-64.

13. Некрасов и театр / В. Е. Евгеньев-Максимов, К. К. Бухмейер, М. М. Гин. Ленинград ; Москва : Искусство, 1948. 280 с.

14. Прокшин В. Г. Поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Москва : Высшая школа, 1986. 78 с.

15. Театральная энциклопедия. Том 4 / глав. ред. П. А. Марков. Москва : Советская энциклопедия, 1965. URL: http://istoriya-

16. teatra.ru/theatre/item/f00/s07/e0007042/index.shtml (дата обращения 25.09.2021)

17. Саженина Е. В. Лирическая событийность в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» // Вестник Томского государственного университета. 2014. № 385. С. 42-49

18. Саженина Е. В. Сюжет путешествия и его модификации в поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». // Сибирский филологический журнал. 2013. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-

19. puteshestviya-i-ego-modifikatsii-v-poeme-n-a-nekrasova- komu-na-rusi-zhit-horosho/viewer (дата обращения 25.09.2021)

20. Теплинский М. В. Наследие Некрасова и вопросы развития советской поэмы // Николай Алексеевич Некрасов и литература народов Советского Союза. Ереван : Изд-во Ереван. ун-та, 1972. С. 418-435.

21. Торик А., Сахарова Л. Разговор об искре, бочке и русских народных космонавтах. 2021. URL: http://www.yatk.yaroslavl.ru/razgovor-ob-iskre,-bochke-i- russkix-narodnyix-kosmonavtax.html (дата обращения 25.09.2021)

22. Хитров А. Полюбить Некрасова: «Кому на Руси жить хорошо» в «Гоголь-центре». 2015. URL: http://www.smotr.ru/2015/2015_gogol_rus.htm (дата обращения 25.09.2021)

Reference list

23. Buhshtab B. N. A. Nekrasov. Stat'i i issledovanija = N.A. Nekrasov. Articles and studies. Leningrad : Sov. pisatel', 1989. 352 s.

24. D'jakova E. Matrenin dvor ot Permi do Tavridy v Gogol'-centre - «Komu na Rusi zhit' horosho» = Matryona's yard from Perm to Tavrida in Gogol centre - Who is Happy in Russia? 2015. URL: http ://www. smotr. ru/2015/2015_gogol_rus.htm (data

25. obrashhenija 25.09.2021)

26. Evgen'ev-Maksimov V. E. Tvorcheskij put' N. A. Nekrasova = N.A. Nekrasov's creative way. Moskva ; Leningrad : Izd-vo Akad. nauk SSSR, 1953. 283 s.

27. Erohina T. I. (Avto)biografija kak kul'turnyj kod: N. A. Nekrasov = (Auto)biography as a cultural code: N.A. Nekrasov // ACTA ERUDITORUM. 2021. № 36. S. 41-47.

28. Erohina T. I. Nekrasovskij diskurs sovremennogo in- ternet-prostranstva = Nekrasov discourse of the modern internet space // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik. 2020. № 6. S. 157-164.

29. Zhdanov V. Nekrasov = Nekrasov. Moskva : Izdatel'stvo CK VLKSM «Molodaja gvardija», 1971. 496 s.

30. Kaminskaja N. Schastlivye sootechestvenniki «Komu na Rusi zhit' horosho». Po pojeme N. A. Nekrasova. «Gogol'-centr» (Moskva), 2015 = Happy contemporaries «Who is Happy in Russia». On N.A. Nekrasov's poem. «Gogol-centre» (Moscow), 2015. URL:

31. https://ptj.spb.ru/archive/81/walk-withpoem- classics/schastlivye-sootechestvenniki/ (data obrashhenija 25.09.2021)

32. Karas' A. Speli golosom Nekrasova. Pojema «Komu na Rusi zhit' horosho» ozhila v Gogol'-centre = Sung in Nekrasov's voice. Poem «Who is Happy in Russia» is alive in Gogol-centre. 2015. URL:

33. http ://www. smotr. ru/2015/2015_gogol_rus.htm (data

34. obrashhenija 25.09.2021)

35. Koshelev V. A. O vozrastnyh ukazanijah v pojeme «Komu na Rusi zhit' horosho» = On the age references in the poem «Who is Happy in Russia» // Nekrasovskij sbornik. T. 11-12. Sankt-Peterburg : Nauka, 1998. S. 57-64.

36. Nekrasov i teatr = Nekrasov and the theatre / V. E. Evgen'ev-Maksimov, K. K. Buhmejer, M. M. Gin. Leningrad ; Moskva : Iskusstvo, 1948. 280 s.

37. Prokshin V. G. Pojema N. A. Nekrasova «Komu na Rusi zhit' horosho» = N.A. Nekrasov's poem «Who is Happy in Russia». Moskva : Vysshaja shkola, 1986. 78 s.

38. Teatral'naja jenciklopedija. Tom 4 = Theater encyclopedia. Volume 4. / glav. red. P A. Markov. Moskva : Sovetskaja jenciklopedija, 1965. URL: http://istoriya- teatra.ru/theatre/item/f00/s07/e0007042/index. shtml (data obrashhenija 25.09.2021)

39. Sazhenina E. V. Liricheskaja sobytijnost' v pojeme N.A. Nekrasova «Komu na Rusi zhit' horosho» = Lyrical events in N.A. Nekrasov's poem «Who is Happy in Rus- sia» // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2014. № 385. S. 42-49

40. Sazhenina E. V. Sjuzhet puteshestvija i ego modifikacii v pojeme N. A. Nekrasova «Komu na Rusi zhit' horosho» = The plot of travelling and its modifications in N.A. Nekrasov's poem «Who is Happy in Russia» // Sibirskij filologicheskij zhurnal. 2013. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/syuzhet-puteshestviya-i- ego-modifikatsii-v-poeme-n-a-nekrasova-komu-na-rusi- zhit-horosho/viewer (data obrashhenija 25.09.2021)

41. Teplinskij M. V. Nasledie Nekrasova i voprosy razvitija sovetskoj pojemy = Nekrasov's legacy and the problems of Soviet poem evolution // Nikolaj Alekseevich Nekrasov i literatura narodov Sovetskogo Sojuza. Erevan : Izd-vo Erevan. un-ta, 1972. S. 418-435.

42. Torik A., Saharova L. Razgovor ob iskre, bochke i russkih narodnyh kosmonavtah = Talking about a spark, a barrel, and Russian folk cosmonauts. 2021. URL: http://www.yatk.yaroslavl.ru/razgovor-ob-iskre,-bochke-i- russkix-narodnyix-kosmonavtax.html (data obrashhenija 25.09.2021)

43. Hitrov A. Poljubit' Nekrasova: «Komu na Rusi zhit' horosho» v «Gogol'-centre». 2015 = To love Nekrasov: «Who is Happy in Russia» in Gogol-centre. URL: http ://www. smotr.ru/2015/2015_gogol_rus.htm (data obrashhenija 25.09.2021)

Размещено на Allbest.ru