Культурные коды сельского праздника как способ формирования советской идентичности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Алтайский государственный аграрный университет

Культурные коды сельского праздника как способ формирования советской идентичности

Бондаренко Светлана Ивановна,

кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой гуманитарных дисциплин

г. Барнаул

Аннотация

В статье анализируется советский сельский праздничный ландшафт через систему культурных кодов. На примере новых трудовых и семейных праздников рассмотрены этапы и механизмы формирования и развития культурных кодов в системе сельских праздников. Внедрение новых праздничных кодов на первом этапе (1917 год - середина 1930-х годов) проходило под эгидой борьбы с религиозными праздниками. Советская сельская праздничная культура опиралась на культурный код аграрных дореволюционных праздников. Как показывают источники, практика празднования одновременно старых и новых праздников в деревне сохранялась вплоть до конца 1920-х годов. Отправной точкой трансформаций семейных праздников становится изменение пространственно-временного кода, перенесение праздников из храмов в государственные учреждения (ЗАГС).

На втором этапе (середина 1930-х годов - 1950-е годы) отражение в культурных праздничных кодах трудовых достижений становится структурированным и системным. Обращение к человеку труда, семейным ценностям, значимости созидания, нацеленности на будущие успехи, нравственные ценностные ориентации послужили конструктивными элементами новых сельских праздничных кодов. Общегосударственный аграрный проект СССР, освоение целинных и залежных земель в значительной степени способствовал формированию советского праздничного ландшафта.

Третий период формирования советского сельского праздничного ландшафта охватывал период с 1960-х по 1980-е годы и характеризовался созданием продвинутых культурных форм, развитием разветвленной системы культурного обслуживания, что способствовало включению сельских жителей в советский праздничный ландшафт. В то же время культурные коды сельских праздников в данный период ввиду меняющихся социально-экономических условий все более дифференцируются и фрагментируются, что ведет к очередной трансформации советского праздничного ландшафта, в том числе сельского.

Ключевые слова: советский праздник, СССР, идентичность, культурный код, традиция.

Abstract

сельский семейный праздник культурный

Cultural codes of a rural holiday as a way of forming the Soviet identity

Bondarenko Svetlana Ivanovna, PhD in History, Associate Professor, Department Chair of Humanities, Altai State Agrarian University (Barnaul, Russian Federation).

The article analyzes the Soviet rural holiday landscape through a system of cultural codes. On the example of new labor and family holidays, the stages and mechanisms of the formation and development of cultural codes in the system of rural holidays are considered. The introduction of new holiday codes at the first stage (1917 - mid-1930s) took place under the auspices of the fight against religious holidays. The Soviet rural holiday culture was based on the cultural code of agrarian pre-revolutionary holidays. As sources show, the practice of celebrating both, the old and new holidays in the village remained until the end of the 1920s. The starting point for the transformation of family holidays is the change in the space-time code, transfer of holidays from churches to state institutions (civil registry offices).

At the second stage (mid-1930s - 1950s), the reflection of labor achievements in cultural holiday codes becomes structured and systematic. The appeal to the person of work, family values, the importance of creation, focus on future success, moral value orientations, served as constructive elements of the new rural holiday codes. The statewide agricultural project of the USSR, the development of virgin and fallow lands, largely contributed to the formation of the Soviet holiday landscape.

The third period of formation of the Soviet rural holiday landscape covers the period from the 1960s to the 1980s and was characterized by the creation of advanced cultural forms, the development of an extensive system of cultural services, which contributed to the inclusion of rural residents in the Soviet holiday landscape. At the same time, the cultural codes of rural holidays in this period, due to changing socio-economic conditions, are increasingly differentiated and fragmented, which led to another transformation of the Soviet holiday landscape, including the rural one.

Keywords: Soviet holiday, USSR, identity, cultural code, tradition.

Формирование праздничного ландшафта, транслирующего идеологемы политической элиты, является важной задачей для любой власти. Праздничная культура является одним из действенных способов распространения политических идей и становления новой социальной реальности. В условиях многонациональной России формирование советской идентичности разнородных слоев населения требовало значительных усилий со стороны власти. Советский праздничный ландшафт призван был решить эту задачу.

Изучение данной проблематики через систему культурных кодов представляется весьма перспективным. Исследовательница Е.А. Филатова предлагает рассматривать праздничную культуру через систему кодов: событийно-акциональный, коммуникативный, ролевой, пространственновременной, музыкально-звуковой, цветосветовой, декоративно-оформительский, пластико-ритмический, атрибутивный, кулинарный, игровой, эмоциональный [30, с. 20]. Под понятием «культурный код» понимают знаково-символическую систему, где знаки не только «замещают» реальные объекты, но и определяют характер коммуникативной деятельности. Для праздничного ритуала обязательными являются: событийно - акциональный, пространственно-временной, ролевой, атрибутивный, эмоциональный, игровой. Все остальные коды являются дополнительными и могут как присутствовать на празднике, так и нет [30, с. 21]. Исследователями отмечается многогранность понятия «культурный код». Так, В.М. Савицкий, указывая на многоаспектность термина, расширяет его понятием «культурные реалии» и исследует функцию культурного кода, основываясь на том, что любая воспринимаемая органами чувств сфера реальности может выполнять функцию культурного кода [26, с. 68]. К. Рапай определяет культурный код как бессознательный смысл той или иной вещи или явления [24, с. 13]. Существуют определения, сосредоточенные на регулятивной функции культурных кодов. Г.А. Аванесова, И.А. Купцова сосредоточиваются на регулятивной функции культурного кода и определяют культурный код как «упорядоченное множество взаимосвязанных предписаний, ограничений, стандартов и установок по отношению к различным видам деятельности <…> центральное звено которых составляет множество знаков <символов>, смыслов и их комбинаций» [3, с. 34]. Посредством культурных кодов ученые исследуют различные политические и социокультурные процессы, систему передачи культурных ценностей.

Изучению трансформации сельской праздничной культуры посвящены работы С.Н. Шаповалова, С.Д. Багдасарян, А.П. Скорик. В отличие от работ советского периода, в центре внимания которых находились преимущественно общегосударственные праздники, исследовательский акцент данных работ сосредоточивается на рассмотрении регионального сельского праздничного ландшафта [31; 9]. Не вводя понятия «код», на материале Центральной части Севера И.А. Морозов, И.С. Слепцова, используя архивные и полевые материалы, по сути, рассматривают социорегулятивную функцию игрового кода (игры) в крестьянском обществе [19]. Следует отметить работу доктора исторических наук О.Д. Поповой. На примере кулинарного кода историк показывает трансформацию советской праздничной системы и участие власти в создании кодов [22].

Не ставя цели всесторонне рассмотреть столь широкое понятие, как «культурные коды», обратим внимание на одну из функций культурных кодов, значимую в рамках нашего исследования. Культурные коды выполняют важную роль в механизмах поддержания и конструирования новой социальной реальности. Для определения значимости культурных кодов в формировании советской идентичности, что является целью работы, необходимо проанализировать этапы и особенности процесса формирования новых советских культурных кодов сельского праздничного ландшафта. Важность изучения именно сельского праздничного ландшафта заключается в том, что только после вовлечения села в советский праздничный ландшафт мы можем говорить о сфор - мированности советской культурной идентичности и сформированности советского культурного праздничного кода. Попробуем рассмотреть этот процесс на примере внедрения советских трудовых и семейных праздников, поскольку семья и труд наиболее значимые ценностно-смысловые доминанты сельского общества.

Источниковой базой статьи послужили архивные материалы федерального архива (РГАЭ), в частности, коллекция писем в «Крестьянскую газету», материалы обследований регионального архива (ГААК), материалы региональной прессы. В работе использовался историко-хронологический метод, позволивший характеризовать сельскую праздничную культуру на определенных этапах изучаемого периода.

Советская наука выделяла три основных периода формирования советского праздничного ландшафта. В первый период (с 1917 года до середины 1930-х годов) праздничный ландшафт досоветской деревни был выстроен согласно религиозному календарю. Внедрение же новых праздников проходило под эгидой борьбы с религиозными праздниками. Этот период в целом характеризуется достаточно жестким характером насаждения «красной обрядности» на селе [6, с. 162]. По определению Е.М. Ярославского, это метод «бури и натиска». Так, в Сибири этот метод широко использовался в 1920-е годы комсомольцами при организации «комсомольского рождества», «комсомольской пасхи», «Дня Урожая» и т.д. [16, с. 252]. Исследователь П.Е. Азарова для обозначения этого явления вводит даже понятие «антипраздник», которое, по ее мнению, представляло водораздел между царской и советской Россией, способствуя эффективной мобилизации конфронтационного типа [4, с. 121]. Как показывают многочисленные источники, метод «бури и натиска» в сельской среде успеха не имел. Большевикам пришлось налаживать некоторую преемственность с сельскими дореволюционными праздниками. Например, в 1923 году новый трудовой советский праздник «День Урожая», приуроченный к празднику Покрова Пресвятой Богородицы с целью вытеснения религиозного праздника, сохранил основной культурный код аграрных дореволюционных праздников, а именно «поклонение матери-земли, благодарность за хороший урожай» [19, с. 83]. Вместе с тем, культурный код праздника претерпел изменения. Советская составляющая атрибутивного кода праздника стала включать в себя сельскохозяйственные выставки, призванные проводить презентацию достижений власти в русле «было» и «стало». Эмоциональный код праздника дополнялся отчетами о достижениях сельского хозяйства советской власти, награждениями победителей соревнований. Звуко-музыкальный код сопровождался исполнением «Интернационала», «Смело, товарищи, в ногу» и других революционных песен. В целом «День Урожая» воспринимался крестьянами положительно, поскольку ментально не был чужд крестьянству, а также был полезен для крестьян своей просветительской составляющей, демонстрацией сельскохозяйственной техники, призванной облегчить труд крестьян.

Советская власть старалась расширить свое влияние на крестьянское общество. Важнейшей составляющей крестьянской жизни была семья, в связи с чем привнести советский код в семью было для власти чрезвычайно важно. Так, традиционно партикулярные обряды: свадьбы, регистрация рождения и смертей - переносились из церкви в государственные органы (ЗАГС). Изменение пространственно-временного кода празднеств приводило к дальнейшей трансформации традиционных культурных кодов. Но заменить храм на сельсовет в 1920-е годы было еще очень сложно. Характерной чертой новых праздничных кодов на данном этапе была их не - сформированность. Коммуникативный и игровые коды не имели еще нового содержания. Традиционный звуко-музыкальный код сельского праздника, представленный игрой на гармони, отныне призван был «заставить гармонь служить нашим классовым интересам», исполнять революционные мелодии, возвеличивающие новую власть [12]. Но новых песен, отражающих любовные переживания, радость, грусть, было очень мало, а именно они традиционно составляли основу звуко-музыкального кода дореволюционных сельских праздников. Революционные же песни уже не соответствовали мирному времени и воспринимались без энтузиазма. Игры по заказу также проходили с многочисленными сбоями, о чем свидетельствуют многочисленные отзывы с мест в периодической печати. Деревня продолжала в праздничных мероприятиях опираться на традиционные культурные устои.

Под давлением различных инструкций проведение старых праздников (Пасха, Масленица, Рождество, Николин день, Троица и т.д.) советская власть старалась представить только в негативном свете. Со второй половины 1920-х годов под давлением сверху чаще празднуются новые праздники: 7 ноября, 1 Мая, Ленинские дни. В сельской местности на первом этапе государственные праздники, в том числе и ключевой праздник День революции, проходили чаще всего формально, о чем свидетельствуют крестьянские письма: «Флаг вывесили, а сами в лес дрова резать ушли и так же обществу не объяснили, никто не знал, все работали» [17, л. 5-6]. Официально в 1928 году праздновалось 6 советских и 6 религиозных праздников и политически нейтральный Новый год, что говорило о невозможности для власти отказаться от религиозных праздников, которые лежали в основе культурного кода сельского праздничного ландшафта. Характерной чертой формирования новых праздников в сельской местности в обозначенный период была более медленная трансформация культурных кодов, по сравнению с городским пространством, что объяснялось как живучестью традиций в деревне, так и отсутствием стройной системы административной организации праздников. Крестьяне в сложной социально-политической обстановке буквально «цеплялись за островки традиций, полностью порвать с религией решались немногие» [10, с. 55]. Таким образом, несмотря на политический нажим, практика празднования одновременно старых и новых праздников в деревне сохранялась вплоть до конца 1920-х годов, о чем свидетельствуют многочисленные источники.

Середина 1930-х - 1950-е годы - следующий этап развития советского праздничного ландшафта. Данный период характеризуется учреждением многочисленных «профессиональных» праздников. Наиболее значимым праздником на государственном уровне в послевоенный период становится День Победы, также отмечается Международный женский день, день Конституции, проводятся масштабные юбилейные праздничные компании. По мнению Д. Зеверта, начиная с 1956 года советские праздники проходили существенный процесс трансформации: «Именно в годы «спокойной диктатуры» Хрущева произошла фрагментация праздничного ландшафта, способствовавшая как распространению ритуалов вширь, так и расшатыванию праздничной системы» [15, с. 104].

Этот тезис применим и к сельскому праздничному ландшафту, который в данный период подвергается более значительной трансформации, нежели в предыдущие годы. Во многом это было связано с изменением государственной политики в области развития общества и государства. Критика культа личности способствовала поиску обновленной идеологии. Хрущевым была выдвинута идея общенародного государства и построения коммунизма здесь и сейчас. Необходимо было наглядно показать советскому народу, что данная задача вполне реализуема. Уже на XXI съезде КПСС главным направлением развития социализма было названо «вовлечение широких слоев населения в управление всеми делами в государстве, к участию всех граждан в руководстве хозяйственным и культурным строительством» [23, с. 92]. В конкретном воплощении речь, конечно, не шла об умалении роли государства в обществе. Были оговорены конкретные сферы, где, по мнению Хрущева, была возможность расширить функции общественных организаций. На первом месте была сфера культурного обслуживания населения. На этом же съезде была поставлена задача избавиться от принижения народных масс в историческом развитии. И где как не на праздничных мероприятиях возвеличивать народные массы? И делать это было поручено общественным организациям, не без партийного контроля, конечно.

В связи с поставленной властями задачей генеральной линией развития советского праздничного ландшафта становится праздничное осмысление труда. Как показала дальнейшая практика, обращение в праздничной культуре к человеку труда было в основном принято советскими людьми, поскольку не противоречило общему культурному коду.

В сельском аспекте вопроса целинная эпопея дала прекрасную возможность обратиться к человеку труда. По мнению Рольфа, «праздник как важный медиум, обслуживающий власть, мог рассчитывать на щедрую финансовую и иную поддержку [25, с. 343]. Региональный конкретноисторический материал подтверждает, средств не жалели. Так, работник культуры алтайского крайисполкома Я.Е. Кривоносов, отвечающий за досуг целинников, писал: «Можно без преувеличения утверждать, что ни до, ни после не строилось столько объектов культуры, как в 50-60-е годы. Мне приходилось курировать сотни объектов, деньги на которые отпускались «под целину». На «целину» были направлены лучшие культурные силы страны» [18, л. 10-11]. Официальная статистика, приведенная в изобилии в диссертационном исследовании М.В. Алейникова, также это подтверждает [5, с. 124].

Механизм презентаций трудовых достижений становился структурированным и системным. При районных, сельских, поселковых советах депутатов трудящихся создавались специальные общественные комиссии по новым гражданским обрядам. Дома культуры, сельские клубы становились центрами новой праздничной обрядности. Пропагандистская практика делала акцент на трудовой энтузиазм и уважение к физическому труду. Показательна в этом отношении заметка в районной газете: «Всякого, кто пытается уклониться от создания нормальных условий жизни приехавшим товарищам, необходимо рассматривать как человека крайне ограниченного и тупого, как неисправного бюрократа и волокитчика, как, наконец, человека, неспособного понять суть политики нашей партии» [11]. Под нормальными условиями понимался не только быт, но и досуг, в том числе праздничный.

Заметным явлением в презентации достижений власти в 1955 году становится празднование «Фестиваля молодежи». Ставка на молодежь была, конечно, не случайной, ведь именно с молодежью связывались надежды новой власти на создание советской идентичности. Ежегодные смотры художественной самодеятельности, проводимые в рамках фестиваля, обязательно должны были отражать работу на целине. Коммуникативный и звуко-музыкальный коды праздничного действия объединялись одной тематикой. Появление песен с трудовой тематикой соответствовало мирному времени и высоким целям, было близко людям, отражало их надежды на лучшую жизнь. Большое внимание советская власть при проведении праздничных мероприятий стала уделять эмоциональному коду.

Эмоциональный код праздничных мероприятий призван был формировать положительное мироощущение. Созданию единой общественной положительной оценке происходящего способствовало возвеличивание человека труда, официальные награждения знаками отличий. Важно подчеркнуть, что не только официальная пропаганда и хорошо спланированная режиссура праздников способствовали формированию положительного эмоционального кода праздников. На глазах жителей исчезали хлебные очереди. Люди видели плоды своего труда. Вслед за целинниками шли достаточно серьезные средства. Безусловно, их не хватало решить все проблемы, но, по сравнению с доцелинным временем, прогресс был очевиден. Так, американская исследовательница Микаэла Поль на основе анализа многочисленных источников и устных свидетельств, собранных в середине 1990-х годов, приходит к выводу, что «целинный проект позволил части сельской молодежи вырваться из тисков нищеты, улучшить условия жизни и социальный статус» [21, с. 5].

Стоит отметить, что жизнь улучшалась не только в целинных районах. В 1953 году была принята программа подъёма производства предметов народного потребления, снизились сельхозналоги, возросли закупочные цены. В 1957 году началась реализация программы повышения зарплаты, принимались новые социальные законы, решалась жилищная проблема, осуществлялись выплаты из общественных фондов - бесплатное медицинское обслуживание, образование, пенсии в 1960 году увеличились в 6 раз, по сравнению с 1940 годом, и составили 27,3 миллиарда рублей [23, с. 98].

Тенденция на возвеличивание человека труда мотивировала власть к более интенсивному обновлению культурных кодов праздничных мероприятий. Событийно-акциональный код трудовых праздников «Красной борозды», «Урожая», животноводов, полеводов, труда, вечеров встречи передовиков сельского хозяйства и т.д. обязательно включал в себя выступление партийных и комсомольских работников, чествование героев целины, вручение грамот, подарков, концерт художественной самодеятельности. Декорационнооформительский код призван был усилить праздничное действо посредством новых символов: фотографий передовиков труда, развешанных флагов, призывов, панно, окон сатиры. Различные стенды: «Строительство типовых животноводческих помещений», «Новые методы обработки почв», «Прогрессивные методы труда» и т.п. - должны были показывать достигнутые успехи и указывать на будущие.

Особое значение приобретает атрибутивный код трудовых праздников. Новые атрибуты трудовых праздников (костюмы, изображающие сноп пшеницы, кукурузы и т.д., чаша изобилия, наполненная овощами и фруктами, снопы-именинники, эмблемы-диаграммы, использующиеся для украшения помещения и т.д.) становятся символами праздничного действия. Обязательным было взаимодействие участников празднества с этими символами. Рядовые люди становились акторами советского праздника. Все это придавало ритуальную целостность мероприятию. Одним из примеров такой вовлеченности в праздничное действо являлся акт посвящения в хлеборобы, животноводы и т.д. с использованием новых советских знаковых атрибутов (ритуальные ленты с надписью «Посвящается в земледельцы», резной ларец с землей). Кульминационным моментом трудовых праздников становится произнесение клятвы освоить избранную профессию, внедрять все новое, передовое, любить труд - источник изобилия и счастья. Для придания торжественности клятва записывалась в специальной книге и подписывалась посвященными в профессию. В качестве подарка выступали первые рабочие костюмы, ритуал заканчивался аплодисментами, концертом художественной самодеятельности. Вовлеченность крестьян в праздничное действо способствовала формированию чувства сопричастности, помогала ощутить себя частью нового советского общества. А внимание власти к «маленькому человеку» на праздничных мероприятиях усиливало эту причастность.

Также власть продолжала внедрять советскую обрядность фактически во все значимые семейные события в жизни крестьян. Партикулярные события все более становились общественными. Так, регистрация гражданских актов сопровождалась особой обрядностью. При районных, сельских и поселковых советах создавались специальные общественные комиссии по новым гражданским обрядам. В селах утверждались так называемые праздники и ритуалы коммунистического быта. К ним относились: день рождения ребенка, большой семьи, юности, вручения паспортов шестнадцатилетним, совершеннолетия, бракосочетания, серебряная, золотая и бриллиантовая свадьбы, проводы в Советскую армию. На таких мероприятиях обязательно проходила презентация режима, колхозы называли семьями, а праздник большой семьи - это день рождения колхоза.

Важно подчеркнуть, что новой функцией культурных кодов праздничных мероприятий становится пропаганда советской культуры быта, этикета поведения. «Вечера девушек», «Вечера молодожёнов» и др. Символы частной жизни становились атрибутом общественных и праздничных мероприятий. Например, выставление фотографии первого ребенка, родившегося в целинном совхозе, на совхозной Доске почета [1]. Атрибутивный код таких мероприятий пополнился алыми бантами на груди у родителей, пышным караваем, детским портретом Ленина на торжественной регистрации новорожденного. Эмоциональность мероприятий сопровождалась торжественным маршем. Родители, получившие алый бант - «закодированное сообщение», символ советской власти, да еще и в торжественной обстановке, подсознательно ощущали себя принятыми в новое общество.

В описании мероприятий этого периода мы находим еще один новый символ праздника - советское шампанское. Вино становилось кодом праздника. В 1952 году была переиздана «Книга о вкусной и здоровой пище», где, по мнению

О.Д. Поповой, прослеживалась мысль, что до революции человек употреблял алкоголь от горя, а в советском обществе от веселья, от хорошей и сытой жизни [22, с. 260]. В конце 1950-х годов мы можем наблюдать наличие шампанского уже в сельском праздничном ритуале, что говорит о том, что вино перестает быть доступным только элите и становится праздничным кодом праздника и в сельских регионах.

Коммуникативный код новых праздников, выражающийся в торжественных речах, хотя и был идеологизирован, в целом не противоречил ментальным основам крестьянства. В таких речах можно выделить несколько общих моментов: большое внимание к общественному труду человека, его производственной роли, иерархия интересов общества над интересами личности, созидательность в противовес потребительству, позитивность, нацеленность на будущие успехи, нравственные ценностные ориентации. Таким образом, новые культурные коды на данном этапе формировали некую положительную сопричастность к праздничным событиям, а через них и к новой советской жизни.

Третий период формирования советского праздничного ландшафта охватывает 1960-1980-е годы. Относительно спокойный период развития позволяет власти еще в большей степени сосредоточиться на праздниках. Данный период отличают научные дискуссии о месте социалистических обрядов в советском обществе. Проходят многочисленные конференции, по итогам которых выпускаются монографии, сборники статей, методических рекомендаций по проведению советских праздников [13; 14; 27; 28]. Признается необходимость опоры на «прогрессивные народные традиции» [28, с. 6].

Обратим внимание на механизмы и разнообразные формы реализации вовлечения общественных организаций в культурно-просветительную работу и в том числе организацию праздничных мероприятий на примере региона на данном этапе. В январе 1962 года Алтайский крайисполком, реализуя идеи XXI съезда, утвердил общественный совет по культуре. Для того чтобы обучить общественников, которые, собственно, и должны были создавать культурный ландшафт села, создавались университеты (школы) культуры и общественных профессий. В 1961-1962 годах слушателями таких университетов в регионе стали 14500 человек. Более 3000 представителей сельской интеллигенции безвозмездно руководили хоровыми, драматическими и другими кружками, организуя и праздничные мероприятия. Для кооперации этой работы на центральных усадьбах совхозов и колхозов создавались советы культуры. В районах утверждались общественные инспектора отделов культуры. С каждым годом происходило внедрение новых форм организации общественного руководства культурной работы: советы интеллигенции, секции, женсове - ты, клубы пенсионеров, молодежи, объединения по интересам и т.п. [29, л. 16, 45-46]. Причем еще раз подчеркнем, что эти организации работали на безвозмездной основе.

Заметным явлением в сельском досуговом и праздничном ландшафте 1960-1980-х годов стало клубное общение разных возрастных и социальных групп сельского населения. Были организованы клубные объединения для детей и подростков, молодёжи, женские клубы. Клубы имели весьма разнообразную направленность: музыкальные, фольклорные, кройки и шитья, кулинарные и т.д. Таким способом власть обновляла и создавала новые социальные связи и поддерживала стабильность сельского общества. А тот факт, что все больше организаторов и участников праздничных мероприятий сами становились акторами новой советской реальности, свидетельствовал о реализации поставленной властью цели.

Праздники трудовой славы, как и в предыдущий период, занимали важное место в пантеоне советских сельских праздников. Так, праздник «Русская березка», созданный в противовес Троице, развивался в 1960-е годы именно как праздник трудовой славы хлеборобов и животноводов. Обязательными атрибутами праздника оставались отчеты о достижениях, чествование передовиков труда. Эмоциональный код праздничных мероприятий по-прежнему оставался чрезвычайно важным. На сельских клубных праздничных мероприятиях эмоциональность обеспечивалась при помощи текстов (афиш, трудовых путевок с теплым текстом, фамилий участников); в наглядной агитации использовались сравнительные цифры, специальная символика (шкатулки с землей, символические персонажи), средства искусства (кино, стихи, музыка).

В эти годы в деревню продолжали проникать новые символы советского праздника. В качестве примеров новых эмоциональных символов можно назвать стук человеческого сердца в День Победы, новые словесные формулы («именем Союза Советских Социалистических Республик») в обращениях представителей власти. Развитие радиофикации позволяло использовать эти символы и на селе. Согласимся с исследователями, которые считают, что в данный период были созданы «продвинутые культурные формы, аналогов которым в мире не существовало», что отражало своеобразие советского народа, действовала и развивалась разветвленная система культурного обслуживания [2, с. 12]. В целом в 1960-1980-е годы происходит почти полный охват социалистической обрядностью сельского яруса многоуровневой советской праздничной культуры и формирование сельских праздничных кодов практически завершено.

В заключение отметим, что именно формирование сельского праздничного ландшафта способствовало окончательному складыванию новой советской идентичности. На первом этапе внедрение новых кодов культуры методом «бури и натиска» успеха не имело ввиду серьезной религиозной доминанты культурного кода сельских жителей и недостаточной административной и материальной обеспеченности праздничного ландшафта. Расширение материальных возможностей власти связано в большей степени с крупным и последним значимым аграрным проектом СССР - освоением целины. Одновременно власть расширяет возможности общественной инициативы в праздничном ландшафте. В 1960-1980-е годы задача по формированию советской праздничной системы в целом была выполнена.

Формирование советских культурных кодов зависело от многих факторов: политических, экономических, культурных, этноконфессиональ - ных. Представляется, что фактор государственной политики играл одну из ведущих ролей в формировании советских праздничных кодов. Обращение к человеку труда, семейным ценностям, значимости созидания, нацеленности на будущие успехи, нравственные ценностные ориентации служили конструктивными элементами новых советских культурных кодов. Многие праздничные стандарты, не противоречащие традиционному культурному коду сельских жителей, были приняты обществом и стали основой советской идентичности. Однако неоднозначность, особенность процесса заключалась в том, что именно на пике своего формирования советский праздничный ландшафт все более дифференцировался, неофициальная часть праздников становилась все более значимой ввиду трансформирующейся социально-экономической и политической ситуации в стране, что приводило в том числе и к усилению этнических чувств в обществе, а следовательно, к очередной трансформации праздничного ландшафта и формированию новых культурных кодов. Согласимся с исследователями, считающими, что «для современной России важна активная диалоговая социокультурная деятельность», в том числе и при формировании новой праздничной культуры [8, с. 92].

Литература

1. Алтайская правда. - 1959. - 10 марта.

2. Аванесова Г.А., Астафьева О.Н. Национальная культура и культурная политика Российской империи и СССР [Электронный ресурс]. - иБН: https://cyberleninka.ru/artide/n/natsionalnaya-kultura-i-kultumaya-poHtika-sovre - mermoy-rossii/viewer (дата обращения: 01.03.2021).

3. Аванесова Г.А., Купцова И.А. Коды культуры: понимание сущности, функциональная роль в культурной практике // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. статей по материалам ХЬУП международной научно-практической конференции, 15 апреля 2015 года. - Новосибирск: Сибирская академическая книга, 2015. - №4 (47). - С. 28-37.

4. Азарова П.Е. Феномен антипраздника в советской массовой культуре // Вестник НГУ Серия: История, филология. - 2011. - Т. 10, вып. 10. - С. 121-124.

5. Алейников М.В. Сельское хозяйство Алтайского края в период освоения целинных и залежных земель (конец 1953-1964 годы): дис…. канд. ист. наук. - Бийск, 2005. - 163 с.

6. Алексеевский М.Д. Советские праздники в русской деревне: к постановке проблемы // Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология: материалы IV Международной школы молодого фольклориста. - Архангельск, 2004. - Вып. 2. - С. 162-169.

7. Алемасов В.А. Общий культурный код народов Евразии и его социальные факторы // Культура в евразийском пространстве: традиции и новации. - 2020. - №1 (4). - С. 11-13.

8. Аракелян М.А. Социокультурный диалог цивилизаций в XXI веке: векторы и современные процессы // Вестник КемГУКИ. - 2020. - №50. - С. 87-93.

9. Багдасарян С.Д., Скорик А.П. Крестьянская повседневность эпохи нэпа: досуг и праздник в южно-российской деревне в 1920-е годы. - Новочеркасск: Лик, 2012. - 239 с.

10. Бондаренко С.И. Антирелигиозная работа советского государства (взгляд снизу) // Православие и общество: грани взаимодействия: сб. ст. III Международной научно-практической конференции. - Чита: ЗабГУ, 2019. - С. 53-55.

11. Колхозник. - 1954. - 28 марта.

12. Молодая деревня. - 1928. - №17.

13. Генкин Д.М. Массовые праздники. - М., 1975. - 140 с.

14. Глаголев В.С. Эмоционально-психологические основы советской обрядности. - М., 1978. - 40 с.

15. Зеверт Д. Современные подходы к пониманию праздничной культуры в Советском союзе // Вестник РГГУ. - 2016. - №4 (6). - С. 103-112.

16. История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5 т. - Ленинград: Наука, 1968. - Т. 4. - 502 с.

17. Коллекция писем в Крестьянскую газету // Российский Государственный архив экономики (РГАЭ). - Ф. 396. - Оп. 3. - Ед. хр. 430. - Л. 6, 6 об; Д. 656. - Л. 5.

18. Материалы о проведении международной научно-практической конференции, посвященной 40-летию начала освоения целины // Государственный архив Алтайского края (ГААК). - Ф. 1741. - Оп. 1. - Ед. хр. 9. - Л. 10-11.

19. Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра северорусского крестьянина (XIX-XX). - М.: Идрик, 2004. - 920 с.

20. Новые праздники и обряды / под ред. Н.Е. Нетробчук. - Барнаул, 1961. - 61 с.

21. Поль М. «Планета ста языков». Этнические отношения и советская идентичность на целине // Вестник Евразии. - 2004. - №1. - С. 5-33.

22. Попова О.Д. Кулинарный код культуры праздника в советском обществе // Новейшая история России. - 2016. - №16. - С. 252-265.

23. Пыжиков А. Хрущевская оттепель 1953-1964. - М.: Олма-Пресс, 2002. - 466 с.

24. Рапай К. Культурный код. Как мы живем, что покупаем и почему. - М., 2019. - 234 с.

25. Рольф М. Советские массовые праздники. - М.: РОСПЭН., 2009. - 439 с.

26. Савицкий В.М. Культурные коды: сущность, состав и функционирование в процессе общения // Дискурс профессиональной коммуникации. - 2019. - №1-4. - С. 68-77.

27. Самушкина Е.В. Праздник День Пастуха в контексте советской этнонациональной политики // Проблемы археологии, этнографии. Антропологии Сибири и сопредельных территорий. - 2008. - Т. 24. - С. 435-438.

28. Современные народные праздники и обряды / сост. А.П. Курантов. - М., 1961. - 109 с.

29. Справка о развитии общественных начал в работе учреждений культуры // ЦХАФАК. - Ф. 1041. - Оп. 1. - Ед. хр. 494. - Л. 16, 45-46.

30. Филатова Е.А. Праздник как ритуально-игровое событие: автореф. дис. кан. философских наук. - Тюмень, 2013. - 33 с.

31. Шаповалов С.Н. Историческая трансформация российских (советских) государственных праздников в 19171991 годах (на материалах Краснодарского края и Ростовской области): дис. канд. ист. наук. - Краснодар, 2011. - 241 с.

References

1. Altayskaya Pravda [Altayskaya Pravda], March 10, 1959. (In Russ.).

2. Avanesova G.A., Astafyeva O.N. Natsional'naya kul'tura i kul'turnayapolitika Rossiyskoy imperii i SSSR [National culture and Cultural Policy of the Russian Empire and the USSR]. (In Russ.). Available at: https://cyberleninka.ru/ article/n/natsionalnaya-kultura-i-kulturnaya-politika-sovremennoy-rossu/viewer (accessed 01.03.2021).

3. Avanesova G.A., Kuptsova I.A. Kody kul'tury: ponimanie sushchnosti, funktsional'naya rol' v kul'tumoy praktike [Cultural codes: understanding the essence, functional role in cultural practice]. V mire nauki i iskusstva: voprosy filologii, iskusstvovedeniya i kul «turologii: sb. statey po materialam XLVII mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii [In the World of Science and art: questions of philology, Art History and Cultural Studies. Collection of articles based on the materials of the XLVII International Scientific and Practical Conference]. Novosibirsk, Sibirskaya akademicheskaya kniga Publ., 2015, no. 4 (47), pp. 28-37. (In Russ.).

4. Azarova P.E. Fenomen antiprazdnika v sovetskoy massovoy kul'ture [The phenomenon of anti-holiday in Soviet popular culture]. Vestnik NGU. Seriya: Istoriya, filologiya [Bulletin of the NSU. Series: History, Philology], 2011, vol. 10, iss. 10, pp. 121-124. (In Russ.).

5. Aleynikov M.V. Sel'skoe khozyaystvo Altayskogo kraya v period osvoeniya tselinnykh i zalezhnykh zemel' (Konets 1953-1964 god): dis…. kand ist. nauk [Agriculture of the Altai Territory during the development of virgin and fallow lands (Late 1953-1964). Diss. of PhD in history]. Biysk, 2005. 163 p. (In Russ.).

6. Alekseevskiy M.D. Sovetskie prazdniki v russkoy derevne: k postanovke problem [Soviet holidays in the Russian village: to the problem statement]. Kompleksnoe sobiranie, sistematika, eksperimental'naya tekstologiya: materialy IV Mezhdunarodnoy shkoly molodogo fol'klorista [Complex collection, taxonomy, experimental textology. Materials of the IV International School of Young Folklorist]. Arkhangelsk, 2004, iss. 2, pp.162-169. (In Russ.).

7. Alemasov V.A. Obshchiy kul'turnyy kod narodov Evrazii i ego sotsial'nye faktory [The Common cultural code of the peoples of Eurasia and its social factors]. Kul'tura v evraziyskom prostranstve: traditsii i novatsii [Culture in the Eurasian space: traditions and Innovations], 2020, no. 1 (4). pp. 11-13. (In Russ.).

8. Arakelyan M.A. Sotsiokul'turnyy dialog tsivilizatsiy v XXI veke: vektory i sovremennye protsessy [Sociocultural dialogue of civilizations in the XXI century: vectors and modern processes]. Vestnik KemGUKI [Bulletin of KemGUKI], 2020, no. 50, pp. 87-93. (In Russ.).

9. Bagdasaryan S.D., Skorik A.P. Krest'yanskaya povsednevnost' epokhi nepa: dosug i prazdnik v yuzhno-rossiyskoy derevne v 1920-e gody [Peasant Everyday Life of the NEP Era: leisure and holiday in the Southern Russian village in the 1920s]. Novocherkassk, Lik Publ., 2012. 239 p. (In Russ.).

10. Bondarenko S.I. Antireligioznaya rabota sovetskogo gosudarstva (vzglyad snizu) [Anti-religious Work of the Soviet State (bottom view)]. Pravoslavie i obshchestvo: grani vzaimodeystviya: sbornik statey IIIMezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii [Orthodoxy and Society: Facets of Interaction. Collection of articles of the III International Scientific and Practical Conference]. Chita, ZabGU Publ., 2019, pp. 53-55. (In Russ.).

11. Kolkhoznik [The newspaper «Kolkhoznik»]. Barnaul, Mach 28, 1954. (In Russ.).

12. Molodaya derevnya [The newspaper «Young Village»]. Barnaul, 1928, no. 17. (In Russ.).

13. Genkin D.M. Massovyeprazdniki [Mass holidays]. Moscow, 1975. 140 p. (In Russ.).

14. Glagolev VS. Emotsional'no-psikhologicheskie osnovy sovetskoy obryadnosti [Emotional and psychological foundations of the Soviet ritual]. Moscow, 1978. 40 p. (In Russ.).

15. Zevert D. Sovremennye podkhody k ponimaniyu prazdnichnoy kul'tury v Sovetskom soyuze [Modern approaches to understanding holiday culture in the Soviet Union]. VestnikRGGU [Bulletin of RSUH], 2016, no. 4 (6), pp. 103-112. (In Russ.).

16. Istoriya Sibiri s drevneyshikh vremen do nashikh dney: v. 5 t. [The history of Siberia from ancient times to the present day. In 5 vol.]. Leningrad, Nauka Publ., 1968, vol. 4. 502 p. (In Russ.).

17. Kollektsiya pisem v Krest'yanskuyu gazetu [Collection of letters to the Peasant newspaper]. Rossiyskiy Gosudarst - vennyy arkhiv ekonomiki (RGAE) [Russian State Archive of Economics. (RGAE)], F. 396, Op, 3. Ed. khr. 430. l. 6, 6 ob; D. 656. l. 5. (In Russ., unpublished).

18. Materialy o provedenii mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii, posvyashchennoy 40-letiyu nachala os - voyeniya tseliny [Materials on the international scientific and practical conference dedicated to the 40th anniversary of the beginning of the development of virgin lands]. Gosudarstvennyy arkhiv Altayskogo kraya (GAAK) [State Archive of the Altai Territory (GAAK)], F. 1741, Op. 1, Ed. khr. 9. l. 10. (In Russ., unpublished).

19. Morozov I.A., Sleptsova I.S. Krug igry. Prazdnik i igra severorusskogo krest'yanina (XIX-XX) [Game circle. Holiday and game of the North Russian peasant (XIX-XX)]. Moscow, Idrik Publ., 2004. 920 p. (In Russ.).

20. Novyeprazdniki i obryady [New holidays and rituals]. Ed. N.E. Netrobchuk. Barnaul, 1961. 61 p. (In Russ.).

21. Pol M. «Planeta sta yazykov». Etnicheskie otnosheniya i sovetskaya identichnost' na tseline [«Planet of a Hundred Languages». Ethnic relations and Soviet identity in the Virgin lands]. Vestnik Evrazii [Bulletin of Eurasia], 2004, no. 1, pp. 5-33. (In Russ.).

22. Popova O.D. Kulinamyy kod kul'tury prazdnika v sovetskom obshchestve [Culinary Code of Holiday Culture in Soviet Society]. Noveyshaya istoriya Rossii [Modern history of Russia], 2016, no. 16, pp. 252-265. (In Russ.).

23. Pyzhikov A. Khrushchevskaya ottepel' 1953-1964 [The Khrushchev Thaw 1953-1964]. Moscow, Olma-Press Publ., 2002. 466 p. (In Russ.).

24. Rapay K. Kul'turnyy kod. Kak my zhivem, chto pokupaem i pochemu [Cultural code. How we live, what we buy, and why]. Moscow, 2019. 234 p. (In Russ.).

25. Rolf M. Sovetskie massovyeprazdniki [Soviet mass holidays]. Moscow, ROSPEN Publ., 2009. 439 p. (In Russ.).

26. Savitskiy VM. Kul'turnye kody: sushchnost', sostav i funktsionirovanie v protsesse obshcheniya [Cultural codes: the essence, composition and functioning in the process of communication]. Diskurs professional'noy kommunikatsii [Professional communication discourse], 2019, no. 1-4, pp. 68-77. (In Russ.).

27. Samushkina E.V Prazdnik Den' Pastukha v kontekste sovetskoy etnonatsional'noy politiki [The Shepherd's Day holiday in the context of Soviet ethno-national politics]. Problemy arkheologii, etnografii. Antropologii Sibiri i sopredel'nykh territoriy [Problems of archeology and ethnography. Anthropology of Siberia and adjacent territories], 2008, vol. 24, pp. 435-438. (In Russ.).

28. Sovremennye narodnye prazdniki i obryady [Modern folk festivals and rituals]. Comp. A.P. Kurantov. Moscow, 1961. 109 p. (In Russ.).

29. Spravka o razvitii obshchestvennykh nachal v rabote uchrezhdeniy kul'tury [Reference on the development of social principles in the work of cultural institutions]. TsKhAFAK [TSHAFAK], F. 1041, Op. 1, Ed. khr. 494. l. 16, 45. 46

30. Filatova E.A. Prazdnik kak ritual'no-igrovoye sobytie: avtoreferat dis…. kand. filos. nauk [Holiday as a ritual and game event. Author's abstract of diss. ofPhD in Philosophy]. Tyumen, 2013. 33 p. (In Russ.).

31. Shapovalov S.N. Istoricheskaya transformatsiya rossiyskikh (sovetskikh) gosudarstvennykh prazdnikov v 1917-1991 godakh (na materialakh Krasnodarskogo kraya i Rostovskoy oblasti): dis…. kand. ist. nauk [Historical Transformation of Russian (Soviet) Public Holidays in 1917-1991 (based on the materials of the Krasnodar Territory and the Rostov Region). Diss. ofPhD in history]. Krasnodar, 2011. 241 p. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru