Фрактальный подход к анализу системы региональной академической музыкальной традиции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирская государственная консерватория им. М.И. Глинки

Сибирский государственный институт искусств имени Дмитрия Хворостовского

Фрактальный подход к анализу системы региональной академической музыкальной традиции

М.Н. Дрожжина, Е.С. Царёва

Новосибирск, Российская Федерация

Красноярск, Российская Федерация

Аннотация

В настоящей статье предлагается новый подход к методологии музыкально-краеведческих исследований. Его актуальность продиктована необходимостью конструктивно и единовременно задействовать структурные и процессуальные аспекты при изучении процессов музыкальной жизни. Отталкиваясь от присущего музыкальному краеведению особого антропологического акцента, ориентированного на фиксацию роли и значения каждого участника региональной истории, учитывая специфику региональной жизни (зачастую лишенную постоянного пребывания выдающихся лидеров, «замыкающих» на себе культуротворческие процессы), авторы сконцентрировали внимание на поиске возможностей систематизации и осмысления внешне хаотичных процессов, движимых в основном коллективными усилиями участников. Показано, что предложенный фрактальный подход (в основе которого лежит авторская концепция математика Б. Мандельброта), в течение последних десятилетий уверенно применяемый в научно-гуманитарной сфере, может быть экстраполирован в область музыкального краеведения. Впервые здесь задействован его понятийный аппарат, апробированный в гуманитарных науках и помогающий представить систему академических музыкальных традиций как пространственно-временную модель, где человек (носитель академических музыкальных традиций) является фракталом, социальные связи и отношения интерпретируются как фрактальные цепочки, культурная диффузия (благодаря которой происходит расширение ареала функционирования общеевропейской академической музыкальной модели) выступает фрактальным процессом, синхронный срез локальной музыкальный жизни - паттерном, региональная музыкальная система (культура, где базовые элементы «откристаллизованы», сформированы, функционируют и способны к самовоспроизводству) - мультифракталом. Это позволяет демонстрировать подобие и значимость разноуровневых явлений, процессов и структур, не умаляя их роли в масштабе целого. Междисциплинарный фрактальный подход служит искомой «оптикой», необходимой для анализа складывающегося «антропологического узора» региональной музыкальной жизни (где незаменим каждый участник), осмысления во всем многообразии ее динамичных, событийно-процессуальных проявлений и системного моделирования.

Ключевые слова: академические музыкальные традиции, региональная музыкальная система, антропологический поворот, фрактальный подход.

Abstract

FRACTAL APPROACH TO THE ANALYSIS OF THE SYSTEM OF REGIONAL ACADEMIC MUSICAL TRADITION

M.N. Drozhzhina, E.S. Tsareva

Glinka Novosibirsk State Conservatoire, Novosibirsk, Russian Federation

Dmitry Hvorostovsky Siberian State Academy of Arts, Krasnoyarsk, Russian Federation

This article proposes a new approach to the methodology of music and local lore research. Its relevance is dictated by the need to constructively and simultaneously involve structural and procedural aspects in the study of the processes of musical life. Starting from the special anthropological emphasis inherent in musical local lore, focusing on fixing the role and importance of each participant in regional history, taking into account the specifics of regional life (often deprived of the constant presence of outstanding leaders, «closing» the cultural processes), the authors focused on the search for opportunities for systematization and understanding of seemingly chaotic processes, driven mainly by the collective efforts of participants. It is shown that the proposed fractal approach (which is based on the author's concept of mathematician B. Mandelbrot), which has been confidently applied in the scientific and humanitarian sphere for the last decades, can be extrapolated to the field of musical local lore. First time here, it involved the conceptual framework tested in the Humanities and helps to introduce the system of academic musical traditions as a spatial-temporal model, where people (the carrier of academic musical traditions) are fractals social connections and relations are interpreted as fractal chains, cultural diffusion (due to which there is an expansion of the area of functioning of the pan - European academic musical model) acts as a fractal process, a synchronous slice of local musical life - a pattern, a regional musical system (a culture where the basic elements are «crystallized», formed, functioning and capable of selfreproduction) is a multifractal. This allows us to demonstrate the similarity and importance of multi-level phenomena, processes and structures, without detracting from their role in the scale of the whole. Interdisciplinary fractal approach serves as the desired «optics» necessary for the analysis of the emerging «anthropological pattern» of regional musical life (where each participant is indispensable), understanding in all the diversity of its dynamic, event-process manifestations and system modeling.

Keywords: academic musical traditions, regional musical system, anthropological turn, fractal approach.

Академические музыкальные традиции (независимо от их пространственной принадлежности) в силу своего генезиса зиждутся на системе норм, образцов музыкального языка, мышления и институтов, сложившейся в европейском профессиональном письменном искусстве Нового времени. Их функционирование и развитие предполагают наличие сложной структуры музыкально-общественной коммуникации, где присутствуют связанные между собой академическое композиторское творчество, исполнительство, образование, слушательская аудитория, которые, в свою очередь, становятся целыми системами для элементной базы более низкого порядка. Комплекс этих базисных компонентов составляет инфраструктуру системы академических музыкальных традиций, обеспечивая создание, сохранение, трансляцию, воспроизводство культурных ценностей. В статье для облегчения изучения формирования и реального действия сложной многокомпонентной структурно-функциональной системы академических музыкальных традиций мы используем замещающее ее понятие модели в качестве относительно упрощенного абстрактного схематичного отображения исследуемого объекта и процессов, при этом адекватно отражающего присущие пространственно-временные параметры.

Зарождение, формирование и развитие традиций в музыкальной культуре происходит, по мнению А.Н. Сохора, в процессе «реального функционирования, динамической взаимосвязи всех элементов системы музыкальной культуры в конкретных социально-исторических условиях», по словам исследователя и являющего собой музыкальную жизнь (1980, с. 120). «Деятельностную» специфику музыкальной жизни и «нормативную» основу музыкальной культуры В.П. Фомин связывает и одновременно разграничивает понятиями «становления» и «ставшего», имея в виду, что музыкальная жизнь есть «способ существования музыкальной культуры», а музыкальная культура - «''прожитая”, реализованная и откри- сталлизованная в нормах музыкальная жизнь» (1977, с. 10-11).

Таким образом, анализ конкретных локальных моделей академических музыкальных традиций предполагает поиск адекватных подходов, способных раскрыть специфику музыкальной жизни во всем многообразии проявлений ее структурных и процессуальных параметров. Основной задачей, стоящей перед исследователем, по мнению авторов настоящей статьи, выступает необходимость отразить значение человеческого фактора, наиболее отчетливо - через судьбы конкретных людей - явленного в русле краеведческих изысканий.

Изложенное обусловило необходимость предварительно обозначить своеобразную «точку опоры», которой является так называемый «антропологический поворот» в исторической на- уке², в последних десятилетиях ХХ - начале XXI в. раскрывающий новый потенциал антропологического ракурса. Историческая антропология вызвала осмысление истории как реализации «индивидуальных стратегий взаимодействующих субъектов» (Побереж- ников И., 2012), перенесение акцента в исследованиях на анализ человеческого фактора, а также широкое использование методов, заимствованных из социальной и культурной антропологии. Это нашло отражение в трудах зарубежных и российских ученых, среди которых: К. Гинзбург, Э. Гренди, Дж. Леви, М. Манн, Т. Скокпол, Ч. Тилли, Л.П. Репина, О.М. Шутова³. И.В. Побережников подчеркивает особую продуктивность антропологического аспекта при изучении социальных трансформаций в истории (2012).

Однако наиболее полно потенциал означенного антропологического подхода (по мнению авторов настоящей статьи) можно раскрыть в русле краеведческих изысканий (связанных с жизнью конкретного локуса), в нашем случае - музыкальных, что позволяет зафиксировать значимость и роль каждого участника, независимо от масштаба его личностного вклада. Это тем более значимо с учетом того, что (в отличие от столицы) провинция нередко лишена стабильного и постоянного присутствия конкретных, особо выдающихся фигур, сосредотачивающих в своих руках право принятия решений и влияния на события. Однако и на периферии, подобно центру, культуротворческие процессы зачастую катализируются лидерами, масштаб личности которых по своей значимости для развития локуса в некотором роде тождествен вкладу великих деятелей, создающих национальную и мировую историю, и сконцентрированных в столицах. И все же, учитывая постоянный дефицит высококвалифицированных творческих кадров с определенным набором качеств в провинции, при уходе означенных лидеров зачастую не происходит передачи эстафеты, создается трудновосполнимая лакуна, которая может серьезно отразиться на состоянии одного из выстроенных элементов в общей модели академических музыкальных традиций. Адаптационные социокультурные механизмы приводят к тому, что локальная музыкальная жизнь протекает, как правило, в коллективном взаимодействии (где важен каждый участник), образуя «антропологическую мозаику», наполняя и формируя региональную музыкальную культуру.

Напомним, что изучение региональной музыкальной жизни предусматривает использование синхронического и диахронического методов анализа. Следовательно, необходим адекватный подход, позволяющий конструктивно задействовать одновременно структурный и процессуальный аспекты. музыкальный краеведческий фрактальный

В этой связи концептуальное значение приобретает понятие «фрактала», объединяющего в один целостный феномен огромное многообразие линий действий индивидов, формирующих и множащих структурный контекст, создавая в результате мультикомплекс социального функционирования академических музыкальных традиций.

Понятие «фрактал» (от лат. йасЬия - дробленый, сломанный, разбитый) было введено в 1975 г. математиком Бенуа Мандельбротом. В одной из своих последних работ Б. Мандельброт определяет фракталы как неправильные, шероховатые, пористые или раздробленные объекты (математические, природные или созданные человеком), форма которых воспроизводится в любом масштабе, и где каждый малый участок фрактального объекта представляет собой ключ к целой конструкции (2004, с. 50-51). Наряду с главнейшим определяющим свойством фракталов - самоподобием⁴, характерными признаками выступают иерархичность, нетривиальность структуры на любом этапе, итерационность (многократное повторение алгоритма), рекурсивность (конечные результаты каждого цикла являются начальными данными для следующего), масштабная инвариантность (скейлинг или масштабирование - возможность воспроизводить объект при изменении масштабов). Немаловажно то, что фракталы подразумевают под собой не только фигуры, модели, но и движение, процессы⁵.

Подобные свойства фракталов способствовали распространению теории в мировом исследовательском поле (в том числе и российском), а затем были экстраполированы в различные научные сферы. В последние десятилетия фрактальный подход доказывает перспективность не только в естественно-научном дискурсе (математике, физике, химии, биологии, анатомии), но и в экологии, экономике, социологии, истории, философии, психологии, культурологии, литературоведении, теоретическом музыкознании и др.⁶ И это оправданно: фрактальная концепция способна дать представление о сложных системных объектах и динамических процессах, а ее универсальность и многомерность претендуют на парадигмальный статус в науке нового столетия: «фракталы как математические объекты получают онтологический смысл и становятся элементами системы нелинейно-динамической картины мира» (Мартынович К., 2011, с. 19). Перспективность использования фрактальной теории в работе с историческими данными убедительно подчеркивается Д.С. Жуковым и С.К. Ляминым: «В историческом исследовании лавинообразное увеличение эмпирических фактов нередко приводит исследователя в теоретический тупик. Фрактальная геометрия, напротив, позволяет свести все множество фактов к определенной закономерности, и что более важно - утверждает объективное наличие этой закономерности. <...> фрак- тальность исторических явлений есть и онтологическая данность, и гносеологическая модель одновременно» (2007, с. 101). Подчеркнем, что в музыкальном краеведении фрактальный подход задействован впервые.

Обратимся к понятийному аппарату междисциплинарного фрактального подхода, широко распространившемуся на гуманитарные науки. Фрактальная структура состоит из паттернов разного масштаба, которые в той ли иной особенности повторяют характерные особенности целого (Николаева Е., 2016, с. 144). Сложные неоднородные фрактальные комплексы, образованные с помощью различных паттернов и последовательно сменяющих друг друга алгоритмов их «сложения», называются мультифракталами (Николаева Е., 2017, с. 25).

В контексте настоящей статьи важно подчеркнуть, что применение фрактального подхода в таких областях гуманитарного знания, как культурология, социология, философия актуализирует значимость антропологического аспекта исследований. Пониманию этого способствуют рассуждения Е.В. Николаевой, которая отмечает: «социокультурные системы любого типа рассматриваются как фракталы и мультифракталы, т. е. как самоподобные объекты, которые имеют дробную размерность и состоят из паттернов, последовательно воспроизводящихся в той или иной степени подобия на каждом из нисходящих структурных уровней» (2017, с. 8-9). В данном аспекте появляется возможность представить фрактальный паттерн как средство демонстрации не только пространственных форм и структурных связей, но и нематериальных явлений, в том числе типов и результатов человеческого мышления, поведения.

Встречающееся в научной литературе понятие «культурный фрактал», по определению австралийского ученого П. Даунтона, отражает «конфигурации всех существенных характеристик его культуры» (цит. по: (Николаева Е., 2016, с. 22)). Однако этот термин, обладающий широким содержанием, несколько обезличен и не подчеркивает роль непосредственного творца культуры - человека. В связи с акцентированием антропологического фактора, в настоящей статье более уместны представления Е.В. Николаевой, называющей фракталы социокультурного характера концептуальными, поскольку подобие во многих из них выражается не столько на уровне «конструктивных паттернов» и «пространственных рекурсий», «тем или иным образом связанных с культурой», сколько «на уровне идей и концептов, общих для некоторой социокультурной, философской и т. п. системы и ее составляющих: символы, социальные и культурные элементы и пр.» (2017, с. 23). Исследователь отмечает, что концептуальные фрактальные паттерны, подобие которых базируется на идейных, понятийных и ментальных конструкциях, «выступают в качестве рекурсивных элементов разнообразных социокультурных практик в контексте всей (локальной или глобальной) культуры, т. е. как часть (мульти)фрактала культуры» (Николаева Е., 2017, с. 23).

Е.В. Николаева приходит к мысли о существовании «фрактальных формул локальных культур», которые «оказываются частным случаем единой формулы мировой культуры человечества»: «подобно тому, как генетический код человека реализуется в рамках единого вида Homo Sapiens с множеством расовых, национальных, родовых и прочих антропологических вариантов, единая “формула” человеческой культуры, благодаря особым национальным “переменным” развертывания посредством частных, в том числе мультифрактальных алгоритмов, в удивительное множество локальных культур, воплощенных в самые разные символические и материальные формы» (2016, с. 146). Данное направление получает развитие в исследованиях О.Ю. Исопескуль, трактующей все существующее культурное пространство как иерархичную фрактальную структуру (2012).

В рамках фрактальной парадигмы социум мыслится как «протяженный пространственно-временной фрактал, где основным носителем активности (“горючим материалом” среды) является сознание человека» (Кучин И. и др., 2001). Неслучайно в ряде исследований сам человек рассматривается в качестве фрактальной единицы (Ерошен- ко Т., 2014). Небезынтересна позиция А.И. Тишина и Т.М. Эгембердиева, согласно которой «человек в своей деятельности предстает очень сложным самоорганизующимся и преобразующим мир фракталом. Все развитие культуры видится нам как развитие фрактально- сти человека» (2001). Согласно выводам В. Скопцова, фрактал - «цепочки, возникающие между членами социума в процессе человеческих отношений» (Скопцов В.). Однако, с нашей точки зрения, если человека рассматривать мельчайшей единицей социокультурного целого и одновременно как фрактал, то все общественные связи и отношения образуют фрактальные цепочки.

Опираясь на опыт исследователей, развивающих принципы междисциплинарной фрактальной концепции, обратимся к сфере музыкального краеведения, проецируя на нее изложенные выше наблюдения. Обозначенная в начале статьи многокомпонентная инфраструктура, необходимая для развития и функционирования академического музыкального искусства, базируется на таких блоках, как академическое композиторское творчество, исполнительство, образование, слушательская аудитория. При условии системной развитости, «разветвленности» каждого элемента она являет собой идеальную модель академических музыкальных традиций, получая полноценную реализацию в крупнейших мировых культурных центрах, а на периферии - адаптивный к местным условиям, возможностям и потребностям вариант. Изменения наблюдаются как в ди- ахронном, так и в синхронном плане. Это выражается в усеченном «наборе» ее компонентов, состоянии и специфике каждого элемента, несоразмерности их развития.

Означенная модель несет в себе также функции единой фрактальной «формулы» развития академического музыкального искусства, носителем которой является человек. Структурируя сложение по ее образу и подобию всего множества производных региональных систем академических музыкальных традиций, «формула» посредством своих носителей, их индивидуальных и национальных качеств, одновременно получает модификационные претворения на различных локальных уровнях. Стремление соответствовать эталону лежит в основе формирования и развития академических музыкальных традиций. Упомянутая модель - «эталонная» схема, но ее реализация и воплощение бесконечным спектром индивидуально-личностных линий и алгоритмами действий порождает новые сложные структуры, включенные в мировое культурное пространство и обладающие уже собственной уникальной спецификой.

Таким образом, территориальное расширение ареала функционирования общеевропейской академической музыкальной модели способствует формированию новых региональных культурных систем с генетической опорой на заданную формулу. Фрактальная призма обналичивает самоподобие в процессуальном и структурном аспектах: относительная общность законов развития структуры и инвариантность формы в различных пространственно-временных измерениях. Вместе с тем самоподобие здесь проявляется не на уровне простого копирования и масштабирования, а получает более сложную фрактальную интерпретацию⁷.

Учитывая существующую связь фрактала с такими понятиями, как «первооснова, атом, молекула, клетка, ячейка» (Ерошенко Т., 2014, с. 149), в нашей концепции фракталом выступает человек с его индивидуальным духовным потенциалом и творческой активностью - носитель академических музыкальных традиций исполнительства, композиторского творчества, образования, восприятия культурных ценностей. Человек - первооснова, атом социокультурной мультиструктуры, которую он формирует по принципам самоподобия, генерируя и реализуя свои идеи. В нем заключен «генетический код» развития музыкальной жизни. Творческая личность выступает «ключом» к окружающей музыкальной действительности, которую она одновременно отражает и воспроизводит. Эти заключения несколько созвучны теории медиа, предложенной М. Маклюэном (вне фрактальной концепции), трактующей любые средства коммуникации как «расширение человека». Согласно его выводам, «все технологии суть расширения наших физических и нервных систем, нацеленные на увеличение энергии и повышение скорости» (Маклюэн М., 2003, с. 47). Упомянутые расширения являются продолжением человека, они воспроизводят функции, присущие соответствующим органам, т. е. образуются согласно принципу самоподобия.

В данном контексте также интересны выводы Г.М. Кравченко, С.Э. Васильева и Л.И. Пудановой, представленные в статье «Парадигма фрактальных структур». Ученые, занимающиеся 3Б-моделированием фракталов, выходят за рамки технических наук. Трехмерный фрактал Мандельброта исследуется ими послойно, при этом каждый последующий слой трактуется этапом эволюции фрактала («от сферы до бесконечно развивающейся, самоподобной сложной фрактальной объемной структуры») и сравнивается с буддийскими мандалами и архитектурой пагод. Исследователи констатируют, что «мандальный фрактал» является гео- метрически-философским символом, который способен получать широкую онтологическую интерпретацию, в том числе в области социокультурных отношений, где центром структуры выступает человек (Кравченко Г. и др., 2017).

С определенной долей условности экстраполируем приведенную выше метафору трехмерного фрактального моделирования на рассматриваемый музыкально-краеведческий материал. Творческие личности становятся системообразующим центром формообразования региональной музыкальной жизни и культуры, которое во многом осуществляется благодаря рекурсивным процедурам множества алгоритмов по сохранению, развитию и воспроизводству традиций. Предшествующий акт творческой практики, согласно личностно-заданному алгоритму, - начало нового цикла создания музыкальных ценностей. Трансляция традиций академического музыкального искусства (своего рода культурная эстафета) как по исторической горизонтали (в рамках одного временного отрезка), так и по вертикали (от поколения к поколению), подчиняясь фрактальному принципу, предполагает не только тождественное самоподобие, обусловливая сохранение ценностей, но и широчайший спектр вариаций, обеспечивая динамику развития музыкальной жизни. Каждый ее «слой» отличается от предыдущего, образуя свой собственный уникальный «узор» и выступая очередным эволюционным этапом.

Среди процессов распространения академических музыкальных традиций на новых пространственных территориях ведущее значение приобретает культурная диффузия. В современной науке она определяется как «распространение культурных достижений» (определение Ю.И. Семёнова (Культурология..., 1998, с. 177-178)), «заимствование культурных инноваций от одних сообществ другими» (А.Я. Флиер, М.А. Полетаева (2008, с. 41)), взаимное или однонаправленное «проникновение культурных черт и комплексов из одного общества в другое при их соприкосновении - культурном контакте» (определение

А.И. Кравченко (2003, с. 76)), «перетекание культурных элементов или целых культурных комплексов и конфигураций между различными культурами» (П. Штомпка (2005, с. 267)). В последние десятилетия все больше происходит «очеловечивание» процесса культурной диффузии, что во многом отражает общий «антропологический поворот» в науке. Общепризнанно, что она протекает более активно при персонифицированном контакте, который эволюционирует от однонаправленного состояния «донор-реципиент» до двунаправленного процесса личностного взаимодействия «учитель-ученик» и даже равноправного диалогичного общения в контексте уже возможной культурной интеграции.

Культурная диффузия является одним из фрактальных процессов, в основе которого лежит тиражирование самоподобия в широком диапазоне пространственно-временных параметров. Социальные отношения, обусловленные культурной диффузией и приводящие к трансляции и трансплантации модели академических музыкальных традиций, интерпретируются как фрактальные цепочки.

Синхронный срез музыкальной жизни являет собой определенный паттерн. В нем представлен некий структурный комплекс, обеспечивающий функционирование и развитие академических традиций в обществе в каждый конкретный исторический момент. Этот одномоментный срез жизни напоминает фотографию. Симптоматично, что современный польский исследователь П. Штомпка в предложенной им концепции новой «третьей социологии», где главным объектом исследования выступает обычная повседневная жизнь, выделяет в ведущие методы не опросы, а фотографию - способную, по словам ученого, одновременно отразить и зафиксировать динамику действия и структурный контекст (2009).

Каждый блок очерченной выше модели-формулы, представленный той или иной стадией своего развития, составляет сегмент фрактального паттерна как синхронного среза локальной музыкальной жизни в конкретный момент времени. На периферии формирование названных блоков-сегментов происходит не синхронно, последовательность их появления и развития также отличается региональной спецификой. Исторически в первую очередь начинается становление исполнительства и слушательской аудитории. Системное формирование местного композиторского творчества и профессионального музыкального образования «запаздывает». Они требуют совокупности многих условий и складываются на более высоких ступенях общей эволюции музыкальной жизни каждого конкретного города или региона. При этом становление профессионального музыкального образования лежит в основе успешного процесса освоения академической модели на новых географических территориях, формирования ее локальных составляющих и сложения их в полноценную систему, «жизнестойкую» и приспособленную к региональным особенностям функционирования. Посредством музыкальных учебных учреждений некогда новые, «чужие» традиции становятся «своими», обеспечивается их сохранение, трансляция, преемственность и воспроизводство в регионе.

Различные по составу сегментов и алгоритмам их развития «вложенные» паттерны представляют эволюционную череду рекурсивных синхронных срезов музыкальной жизни. Посредством самоорганизации и институционализации (как двух ведущих процессов морфогенеза) паттерны складываются в трехмерный мультифрактал - модель академических музыкальных традиций, соединяющую в ЭБ-измерении горизонталь и вертикаль истории. Данный комплекс традиций совпадает с определением музыкальной культуры, которая, по мысли В.П. Фомина, есть «откристаллизованная в нормах музыкальная жизнь» (1977, с. 10-11).

Мультифрактал - это зрелая стадия развития музыкальной действительности, которая характеризуется наличием сложившейся системы, где все блоки-сегменты паттернов функционируют. Маркером определения мультифрактала в статусе культуры выступает свойство аутопоэзиса - способность к самовоспроизводству, а вместе с этим к широкому распространению, тиражированию академических музыкальных ценностей и «продвижению» комплекса традиций за пределы локуса. Механизмы аутопоэзиса запускаются в результате сложения системы профессионального музыкального образования. Благодаря «возможности профессионального обучения композиторских и исполнительских кадров на местах формируется новый центр» (Дрожжи- на, 2004, с. 89), обрастающий «своей» периферией, создавая бесконечность амбивалентно-иерархичных связей во фрактальном измерении.

Фрактальная оптика способствует новому осмыслению аспектов относительности и взаимозамещения центра и периферии, что раскрывается под воздействием изменения масштаба наблюдения - приближении или отдалении к локусу на карте мировой, национальной или региональной музыкальной жизни. В той или иной мере сформированная фрактальная структура - региональный вариант модели академических музыкальных традиций - может одновременно выступать и культурным центром, и периферией.

Завершая изложение, подчеркнем следующее. Динамика региональной музыкальной жизни отличается пун- ктирностью «темпоритма» развития академических традиций. Тем сложнее определить мобильную структуру фрактального паттерна, отдаленного от исследователя на длительные временные дистанции. Разрозненность, а иногда и полное отсутствие необходимых исторических источников во многих случаях не позволяют адекватно зафиксировать фрактальный сегмент, который может менять свою структуру ежедневно. Чем ближе к научному вниманию исторический период, тем больше возможности описать синхронный срез музыкальной жизни с точной фиксацией составляющих фракталов (конкретных людей). На уровне мультифрактала, где формы получают кристаллизацию и упорядоченность, выстраиваясь в музыкально-культурную систему, легче изобразить структуру, так как в этом случае детализация отходит на второй план.

Фрактальный подход позволяет осмыслить систему региональных академических традиций, отражая совокупность и взаимосвязь элементов и структурно-функциональные свойства. Он дает возможность обнаружить закономерности в хаотичности процессов музыкальной жизни и не только системно отразить разные уровни абстрактной пространственно-временной модели, но созданный усилиями конкретных людей в их совместной деятельности и представить ее как живой организм.

Примечания

1. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, Правительства Красноярского края, Красноярского краевого фонда науки в рамках научного проекта «Художественное образование как фундамент художественной жизни Сибири» № 19-412-240002.

2. Данный теоретический подход, акцентирующий взаимодействие между индивидами, активно проявляет себя и за пределами исторической науки. «Антропологическая призма» широко задействуется в работах культурологов и социологов: Р.Е. Гергилова, В.Б. Голофаста, П. Штомп- ки, Э. Роджерса, Н. Элиаса и др.

3. Одна из первых попыток адаптации обозначенного «антропологического поворота» с использованием биографического метода в отечественном историческом музыкознании представлена в статье М.Н. Дрожжиной (2017). Метод интерпретативной биографии в контексте микроисторического или историко-антропологического подхода лег в основу диссертационного исследования И.В. Герасимовой (2010).

4. Идеально самоподобные фракталы - это абстрактные, искусственные объекты, которые еще называют регулярными или детерминированными. В природе и обществе строгое подобие не встречается. Реально существующие фрактальные объекты иногда классифицируют как стохастические фракталы или квазифракталы. Они обладают свойством масштабной инвариантости, не будучи полностью самоподобными, их закономерность построения не является абсолютной, а сочетается со случайными отклонениями (Жуков Д. и др., 2007, с. 48-49), также математическому фракталу присуща бесконечная делимость, а реальные - «ограничены и лишены бесконечно малых деталей» (Мандельброт Б., 2004, с. 59).

5. Соединению в рамках понятия фрактала формы и процесса посвящено высказывание математика А.В. Волошинова: «Фрактал не есть конечная форма <...> а есть закон построения этой формы. Фрактал аккумулирует в себе идею роста. Фрактал есть ген формообразования» (2000, с. 73).

6. Фрактальный подход используется в русле синергетической парадигмы и вне ее. Среди последователей первого пути назовем В.Э. Войцехович, Т.И. Ерошенко, О.Ю. Исопескуль, второго - О.И. Елхова, Е.В. Николаева, Д.С. Жуков, С.К. Лямин и др. Авторы настоящей статьи придерживаются последнего варианта.

7. Самоподобие во фрактальной структуре часто не сводится, как замечают А.И. Тишин и Т.М. Эгембердиев, лишь к «идентичности, а предполагает широчайший спектр вариаций от тождественности до “размытости”, граничащей с неподобием» (2001).

Литература

1. Волошинов А.В. Математика и искусство. М.: Просвещение, 2000. 399 с.

2. Герасимова И.В. Николай Дилецкий: Творческий путь композитора XVII века: Автореф. дис. ... канд. искусствоведения. М., 2010. 19 с.

3. Дрожжина М.Н. Молодые национальные композиторские школы Востока как явление музыкального искусства XX века: Дис. ...

4. Дрожжина М.Н. Тухфа Фазилова дар са- рогози операи точик // Анъана меросбари дар фарганги театрию мусикии мардумони оси- ёи маркази: дируз ва имруз. Душанбе, 2017. С. 65-80.

5. Ерошенко Т.И. Методологические перспективы дидактического моделирования социологии // Вестн. МГУКИ. 2014. № 5. С. 148-151.

6. Жуков Д.С., Лямин С.К. Метафоры фракталов в общественно-политическом знании. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. 136 с.

7. Исопескуль О.Ю. Фрактальная природа организационной культуры // Управление экономическими системами. 2012. URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/fraktalnaya-priroda- organizatsionnoy-kultury (дата обращения: 10.09.2019).

8. Кравченко А.И. Культурология: Учеб. пособие для вузов. 4-е изд. М.: Акад. проект, 2003. 496 с.

9. Кравченко Г.М., Васильев С.Э., Пуданова Л.И. Парадигма фрактальных структур // Инженер. вестн. Дона. 2017. № 4. URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/paradigma-fraktalnyh- struktur (дата обращения: 30.08.2019).

10. Культурология. ХХ век: Энцикл.: В 2 т. / Гл. ред. С.Я. Левит. СПб.: Университет. кн., 1998. Т. 1. 447 с.

11. Кучин И.А., Лебедев И.А. Фракталы и циклы социальных процессов // Материалы V Всероссийского научного семинара «Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе». 2001. URL: //http://www/lpur.tsu. ru/Public/a0101/ index2001.htm (дата обращения: 30.08.2019).

12. Маклюэн М. Понимание медиа: Внешние расширения человека / Пер. с англ. В. Николаева; Закл. ст. М. Вавилова. М.; Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2003. 464 с.

13. Мандельброт Б. Фракталы, случай и финансы. М.; Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2004. 256 с.

14. Мартынович К.А. Нелинейно-динамическая картина мира: Онтологические смыслы и методологические возможности: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Саратов, 2011. 25 с.

15. Николаева Е.В. Концепция фрактальности в постнеклассической философии культуры // Философия и культура. 2016. № 1. С. 142-149. DOI: 10.7256/1999-2793.2016.1.17512.

16. Николаева Е.В. Фракталы городской культуры. СПб.: Страта, 2017. 264 с.

17. Побережников И.В. Человек в условиях социальных трансформаций: Концептуальные интерпретации // Урал. ист. вестн. 2012. № 3. С. 4-13.

18. Скопцов В.В. Социальный фрактал как фактор минимизации уровня неопределенности в социуме. иИЬ: https://psyfactor.org/lib/sf.htm (дата обращения: 03.09.2019).

19. Сохор А.Н. Вопросы социологии и эстетики музыки: Сб. ст.: В 3 т. Л., 1980. Т. 1. 296 с.

20. Тишин А.И., Эгембердиев Т.М. Фракталь- ность человека // Материалы V Всероссийского научного семинара «Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе». 2001. иИЬ: https://docplayer.ru/70533410-Fraktalnost-cheloveka.html (дата обращения: 30.08.2019).

21. Флиер А.Я., Полетаева М.А. Тезаурус основных понятий культурологии: Учеб. пособие. М.: МГУКИ, 2008. 343 с.

22. Фомин В.П. Музыкальная жизнь как проблема теоретического музыкознания: Автореф. дис. ... канд. искусствоведения. М., 1977. 22 с.

23. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества: Пер. с польск. С.М. Червонной. М.: Логос, 2005. 664 с.

24. Штомпка П. В фокусе внимания повседневная жизнь. Новый поворот в социологии // Социол. исслед. 2009. № 8. С. 3-13.

References

1. Drozhzhina, M.N. (2004), Molodye nacional'nye kompozitorskie shkoly Vostoka kak javlenie muzykal'nogo iskusstva XX veka [Young national composing schools of the East as a phenomenon of musical art of the XX century], D. Sc. Thesis, Novosibirsk. (in Russ).

2. Drozhzhina, M.N. (2017), “Тухфа Фазилова дар сарогози операи точик”, Анъана меросбари дар фарганги театрию мусикии мардумони осиёи д-ра искусствоведения. Новосибирск, 2004. 346 с.

3. MapKa3u: gnpyu Ba HMpyu, Dushanbe, pp. 65-80. (in Russ).

4. Eroshenko, T.I. (2014), “Methodological perspectives of didactic modeling of sociology”, Vestnik MGUKI [Bulletin of MGUKI], no. 5, pp. 148-151. (in Russ).

5. Flier, A.Ja., Poletaeva, M.A. (2008), Tezaurus osnovnyh ponjatij kul'turologii [Thesaurus of the basic concepts of cultural studies], MGUKI, Moscow. (in Russ).

6. Fomin, V.P. (1977), Muzykal'naja zhizn' kak problema teoreticheskogo muzykoznanija [Musical life as a problem of theoretical musicology], Abstract of Cand. Sc. Thesis, Moscow. (in Russ).

7. Gerasimova, I.V. (2010), Nikolaj Dileckij: Tvorcheskij put' kompozitora XVII veka [Nikolai Diletsky: the Creative path of the composer of the XVII century], Abstract of Cand. Sc. Thesis, Moscow. (in Russ).

8. Isopeskul', O.Ju. (2012), “Fractal nature of organizational culture”, Upravleniejekonomicheskimi sistemami [Management of economic systems], available at: https://cyberleninka.ru/article/n/fraktalnaya-priroda-organizatsionnoy-kultury (Accessed 10 September 2019). (in Russ).

9. Kravchenko, A.I. (2003), Kul'turologija [Culturology], 4 ed., Akademicheskij proekt, Moscow. (in Russ).

10. Kravchenko, G.M., Vasil'ev, S.Je., Pudanova, L.I. (2017), “Paradigm of fractal structures”, Inzhenernyj vestnik Dona [Don's engineering Bulletin], no. 4, available at: https://cyberleninka.ru/article/n/paradigma-fraktalnyh-struktur (Accessed 30 August 2019). (in Russ).

11. Kuchin, I.A., Lebedev, I.A. (2001), “Fractals and cycles of social processes”, Materialy V Vserossijskogo nauchnogo seminara “Samoorganizadja ustojchivyh celostnostej v prirode i obshhestve” [Materials of the V all-Russian scientific seminar «Self-organization of sustainable integrity in nature and society”'], available at: http:www/lpur.tsu.ru/Public/a0101/ index2001. htm (Accessed 30 August 2019). (in Russ).

12. Kul'turologija. XX vek (1998) [Culturology. The twentieth century], ed. S.Ja. Levit, vol. 1, Universitetskaja kniga, Saint Petersburg. (in Russ).

13. Makljujen, M. (2003), Ponimanie media: Vneshnie rasshirenija cheloveka [Understanding media: External human extensions], translated by V. Nikolaev, KANON-press-C, Kuchkovo pole, Moscow, Zhukovsky. (in Russ).

14. Mandel'brot, B. (2004), Fraktaly, sluchaj i finansy [Fractals, case and finance], NIC “Reguljarnaja i haoticheskaja dinamika”, Moscow. (in Russ).

15. Martynovich, K.A. (2011), Nelinejnodinamicheskaja kartina mira: Ontologicheskie smysly i metodologicheskie vozmozhnosti [Nonlinear- dynamic picture of the world: Ontological meanings and methodological possibilities], abstract of Cand. Sc. Thesis, Saratov (in Russ).

16. Nikolaeva, E.V. (2016), “ The concept of fractality in post-non-classical philosophy of culture”, Filosofija i kul'tura [Philosophy and culture], no. 1, pp. 142149. DOI: 10.7256/1999-2793.2016.1.17512. (in Russ).

17. Nikolaeva, E.V. (2017), Fraktaly gorodskoj kul'tury [Fractals of urban culture], Strata, Saint Petersburg. (in Russ).

18. Poberezhnikov, I.V. (2012), “Man in the conditions of social transformations: Conceptual interpretations”, Ural'skij istoricheskij vestnk [Ural historical bulletin], no. 3, pp. 4-13. (in Russ).

19. Shtompka, P. (2005), Sociologija. Analiz sovremennogo obshhestva [Sociology. Analysis of modern society], translated by S.M. Chervonnaja, Logos, Moscow. (in Russ).

20. Shtompka, P. (2009), “ The focus is on everyday life. A new turn in sociology', Sociologicheskie issledovanija [Sociological research], no. 8, pp. 3-13. (in Russ).

21. Skopcov, V.V. Social'ny fraktal kak faktor minimizacii urovnja neopredelennosti v sociume [Social fractal as a factor of minimizing the level of uncertainty in society], available at: https:// psyfactor.org/lib/sf.htm (Accessed 03 September 2019). (in Russ).

22. Sohor, A.N. (1980), Voprosy sociologii i jestetki muzyk'[Questions of sociology and aesthetics of music], vol. 1, Leningrad. (in Russ).

23. Tishin, A.I., Jegemberdiev, T.M. (2001), “The fractality of a person”, Materialy V Vserossijskogo nauchnogo seminara “Samoorganizacija ustojchivyh celostnostej v prirode i obshhestve” [Materials of the V all-Russian scientific seminar «Self-organization of sustainable integrity in nature and society”], available at: / /http:www/lpur.tsu.ru/Public/a0101/ index2001.htm (Accessed 30 August 2019.) (in Russ).

24. Voloshinov, A.V. (2000), Matematka i iskusstvo [Mathematics and art], Prosveshhenie, Moscow. (in Russ).

25. Zhukov, D.S., Ljamin, S.K. (2007), Metafory fraktalov v obshhestvenno-politicheskom znanii [The metaphor of fractals in the social and political knowledge], Izdatel'stvo TGU im. G.R. Derzhavina, Tambov. (in Russ).

Размещено на Allbest.ru