Архитектура европейского средневековья в контексте культуры

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Томский государственный архитектурно-строительный университет

Кафедра философии и истории

Архитектура европейского средневековья в контексте культуры

Кокаревич М.Н., д. филос. н., профессор

Аннотация

В статье представлены результаты исследования детерминантной роли социокультурного контекста средневековья на формирование образа средневековой архитектуры. Данный контекст образуется системой базовых доминант, ценностных оснований средневековой культуры, представляющих собой единство догматизма, универсализма, крайнего дуализма, которые определяют эстетические представления, стилистические особенности, специфику философского контекста и позволяют понять генезис и эволюцию романского и готического стилей.

Ключевые слова: архитектура, средневековая культура, догматизм, универсализм, крайний дуализм

Abstract

Kokarevich M.N., Tomsk State University of Architecture and Building Tomsk, Russian Federation

The aim of the article is to substantiate the determinative influence of the sociocultural context of the Middle Ages on the formation of medieval architecture, i.e. evidence that the sociocultural context, woven from the mental dominants of the Western European Middle Ages, aesthetic representations and scholastic constructions determines architectural intentions in a given cultural era. The material of cultural research in this work are the diverse phenomena of medieval culture: scholastic research, philosophical-aesthetic concepts, facts of architectural activity.

The conclusion about the determinacy of the architectural activity of the sociocultural context is based on the methodology of reconstruction of the cultural-historical reality, based on the representation of culture as a coexistence of integral cultural-historical types, cultural eras, in which each element is an actualization of the system of mental dominants and the methodology of typology, which allows to identify the main types of sociocultural dominants, to build their hierarchy.

During the research, the following types of sociocultural foundations of the architectural and construction activities of the Western European Middle Ages were identified: ontological, aesthetic and scholastic foundations. The ontological context is the unity of the mental dominants of medieval culture (dogmatism, universalism, symbolism and extreme dualism). The existential principles of medieval culture set the image of the beautiful as immaterial, radiant, luminous, harmonious, complete. The medieval scholasticism clarifies ideas about harmony and order, substantiates symbolism as the norm of thinking and activity. The dominant role is played by the principles of early and high scholasticism: keeping and harmony, which initiates the principle of hierarchy in the architecture of the Gothic cathedral, disputation, embodied in the legitimacy of discrepancies and finding harmony between the disagree, harmony of the consistency of parts in architecture.

Thus, the sociocultural context of the Middle Ages is a hierarchical system, the basic level of which is the mental core of a given cultural epoch, which consistently determines the specifics of aesthetic concepts and scholastic constructions that are actualized in medieval architecture. This determination is meaningful, because architectural phenomena (Romanik, Gothic), individual elements (stained-glass windows, arc-buds, ribs, buttresses, rosewindows, etc.) are embodiments of the sociocultural context, and genetic, as architecturalartistic images are born from an artistic interpretation of sociocultural discourse, represented by the concepts of dogmatism, symbolism, luminescence, radiance, harmony and order, such as subordination and agreement, etc.

Keywords: architecture, medieval culture, dogmatism, universalism, extreme dualism

Одним из главных направлений в теории культуры является исследование социокультурного контекста на формирование тех или иных феноменов культуры: философских построений, эстетических образов, стилистических особенностей, архитектурных сооружений и т.п. При этом можно считать обоснованным и общепринятым в культуртеоретическом дискурсе экстерналистский подход, согласно которому социокультурный контекст выполняет детерминирующую роль при генезисе и эволюции конкретных феноменов культуры (см., например, [1, 2]).

Соответственно, актуализируется задача конкретизации экстерналистского подхода при обосновании социокультурной детерминации архитектурных феноменов средневековья, выстраивания иерархии контекстуальных доминант, образующих методологию средневековой архитектурно-строительной деятельности. Как уже обосновано, фундаментальный уровень контекстных доминант составляют ментальные ценности определенной культурной эпохи, культуры в целом. Ментальные доминанты задают эстетические, философские основания, определяющие стилистические особенности архитектуры данной культурной эпохи, ее архитектурные интенции [3].

Становление западноевропейской средневековой культуры это генезис и утверждение системы христианских фундаментальных норм и ценностей, утверждение христианства как основания данной культурной эпохи. Поэтому ментальное основание становящейся культурной эпохи оказывается тотально религиозно окрашенным. Ментальные детерминанты европейского средневековья, такие как догматизм, универсализм, символизм, крайний дуализм, составляют в своем единстве онтологическое ядро данной культурной эпохи, которое, являясь системой субстанциональных и генетических первоначал, самых глубинных социокультурных констант, определяет качественное своеобразие и целостность всех культурных феноменов средневековья, в частности, средневековой архитектуры.

Действительно, становление средневековой западноевропейской культуры это, в главном, становление и укрепление христианства с его идеей Бога как онтологического начала всего сущего. При этом специфичным для данной культурной эпохи становится отождествление веры в Бога с верой в догматы Священного Писания. Одной из причин данного отождествления может быть названа необходимость культивирования безусловной веры в тексты Евангелий, одной из задач которых являлась максимальная приближенность ко времени жизни Иисуса Христа, к его проповедям, что возможно осуществить через книги при условии веры в каждое написанное слово. На другую причину указывает В.С. Соловьев, говоря, что население средневековой Европы не было готово принять христианский нравственный идеал путем философской рефлексии. Поэтому среди них сначала утвердилась вера в Христа как вера в факт его сверхъестественного существования, а после начала юридического преследования нехристиан в христианство пришло множество людей, которые из-за страха преследования вошли в религию через обряды, чтение текстов, что сделало догматы Священного Писания основанием и условием внутреннего принятия христианства [4. С. 339-350].

Укрепление и распространение христианства через догматы Священного Писания предопределило их безусловную значимость. Догматизм утверждается в качестве основного элемента средневековой ментальности. Он определяет основной идеал обоснования в науке, когда христианский догмат рассматривается как непреложный и единственный аргумент доказательства истинности какого-либо суждения, вывода. Догматизм генерирует и пронизывает все культурные формы европейского средневековья, которые также воспринимаются как догмы, что утверждает канонизм, перманентное тиражирование канонов в живописи, в архитектурно-строительной деятельности. Архитектурные сооружения превращаются в догмы, вечные и неизменные образцы, что позволяет распознать романский храм, готику даже глубокому дилетанту после знакомства хотя бы с одним образцом. Догматизм, основанный на вере в истинность и потому безусловную ценность книжных высказываний, принятых церковью, задает и особую интенцию в искусстве и архитектуре, в частности, когда содержание догмата переносится на полотно или в архитектурное сооружение, как, например, в полотне И. Босха «Святой Иоанн Богослов на острове Патмос», или при создании интерьера храма, заполненного неземным светом, в частности, по текстам Иоанна Богослова.

Следствием такого догмата Священного Писания, как догмат о едином Боге, является универсализм как другая ментальная доминанта средневековой культуры. Универсализм исходит из представления об едином Боге и воплощается, во-первых, в положении об единстве мира как творении божьем, что усиливает канонизм в созидании христианских храмов как воплощениях единого образца; во-вторых, в принципе тотальности общей христианской морали, что инициирует теоретизирование Августина Блаженного о человеке как душе, владеющей телом, человеке как единственном существе, способным подчинить свои чувства долгу, служению Богу, Добру и Милосердию, что делает, в частности, приоритетным именно храмовое зодчество, созидание очагов, которые зримо призывают к Добру и Милосердию, служению Богу; в-третьих, доминировании общего в целом, при котором любое проявление индивидуальности расценивается как измена Богу, как грех, например, гордыня грех, денежное богатство, нажитое путем ростовщичества, индивидуальных усилий, грех и т.п., что приводит, в частности, к анонимности авторов, созидающих великолепные храмы.

Догматизм и универсализм последовательно приводят к символизму как признанию того, что все феномены как творения Бога представляют собой символы, заместители Божьего замысла. Соответственно, эпоху в лице богословов, философов, ученых интересует символическое толкование чисел, природных явлений, поступков человека, текстов Священного Писания и т.п. Символизм генерирует живописные образы И. Босха как символов реального мира. Поэтому его полотна наполнены рыбами символами распутства и лжепророков, фруктами и ягодами символами телесных наслаждений, свиньями символами обжорства и т.п. Архитектура сначала создает романский стиль, потом готику, которая наиболее полно в своих храмах символизирует Царство Божье, наполненное светом, символизирующим спасение, божественность прекрасного, а также излучающим свечение золотом, блеском драгоценных камней.

Абсолютная ценность Бога приводит к приоритету души, духовности. Каждый христианин видит в себе, прежде всего, душу, владеющую телом, поскольку он образ и подобие Бога как совокупности всех духовных совершенств. Он образ Бога, образ Истины, Красоты и Добра, ему дано познавать Истину, понимать Красоту, стремиться к Добру. Он бледное подобие Бога, подобие совершенной Истины, Добра и Красоты. Согласно Иоанну Дамаскину, он подобие Божественной Воли, которая всегда направлена к Добру, в то время как человек зачастую выбирает зло. Утверждение приоритета, ценности духовного происходит путем унижения телесности, природности человека. Последнее приводит к такой ментальной доминанте, как крайний дуализм, что предполагает признание полной противоположности духовности, божественности в человеке его природному и телесному началу и потому признание духовного благом, а всего телесного злом, чем-то низменным и недостойным. Крайний дуализм генерирует дематериализацию в понимании красоты, плоскостность изображаемых образов, акцент на экспрессивном звучании художественных, архитектурных образов.

Механизм утверждения одних ценностей путем унижения других естествен для этапа генезиса и утверждения какой-либо определенной культуры как культурно-исторического типа. Христианские ценности утверждаются путем унижении и уничтожения норм и артефактов античного мира, становление православия у славян-русичей сопровождается поруганием язычества, языческих капищ и идолов, движение талибов разрушает статуи Будды в провинции Бамиан в знак полного утверждения ислама на этих территориях и т.д. Соответственно, тело сквозь призму господства крайнего дуализма становится омерзительным одеянием души, что воплощается в статусности храмового зодчества и пренебрежительном отношении к жилищному строительству, формированию улиц и жилых кварталов. эстетический стилистический философский романский готический

Культурные доминанты, бытийные первоначала средневековой культуры задают образ и идеал прекрасного, который становится конкретизацией бытийных доминант данной культурной эпохи, «высвечивается» на пересечении догматизма, универсализма, крайнего дуализма, утверждается и обосновывается в рамках средневекового философствования. Через нормы прекрасного бытийные доминанты реализуют методологию архитектурно-строительной деятельности, которая, по сути, является эстетической, т.е. воплощает красоту, осуществляется по законам красоты, регулируется идеей прекрасного.

В средневековье красота воспринимается как атрибут Бога как совокупности всех духовных совершенств Истины, Добра и Красоты, т.е. как духовная сущность. Земная красота представлялась отблеском божественной красоты. Поэтому она причастна человеческой душе как образу Бога. Соответственно, красота является атрибутом души, причастна душе, воспринимается через душу. Душа делает лицо прекрасным. Понять красоту мира можно только душою, только в мышлении, а не просто в созерцании. Красота светоносна и лучезарна, т.е. главные ее атрибуты далеки от вещественности, материальности. Также красота там, где есть гармония, порядок и числовая пропорция. Последнее свойство определяется тем, что средневековье утверждается на развалинах античной культуры, и многие средневековые мыслители, в частности Августин Блаженный, являлись носителями античной образованности. Красота приносит удовольствие через созерцание и размышление. Она существует благодаря созерцанию. Этим она отличается от Добра и Истины. Добро связано с удовлетворением желаний, Истина с познанием.

Данному осмыслению красоты предшествовало полное отрицание античного образа прекрасного. Для Тертулиана отрицание античной культуры перерастает в тенденцию отрицания всех форм художественной деятельности: скульптура для него выражение идолопоклонства и безнравственного культа императоров; театр воспитывает в людях чувственность и жестокость; и в целом искусство находится под покровительством двух дьяволов страсти и вожделения Бахуса и Венеры. Впоследствии отцы церкви, воспитанные в античной традиции и вслед за Платоном утверждавшие, что искусство обращено к яростной части души, считали, что оно греховно, поскольку потворствует страстям, а человек, прежде всего, разумное существо, его стержнем должны являться разумные добродетели: умеренность, долготерпение, доброта, любовь к Богу. Боэций призывает философию как истинное утешение взволнованной души осудить музы как нечестивых дев, предлагающих людям «сладкий яд», убивающих «плодотворное семя разума». Августин Аврелий сетует, что много времени уделил изучению мирской, а потому пошлой и легкомысленной литературе.

Но это было время, когда вера в Бога утверждалась, еще не стала повсеместной. Когда этот этап становления и утверждения христианства завершается, тогда и утверждается средневековый образ красоты и средневековое искусство как воплощение данного образа. Августин Аврелий начинает говорить, что искусство возбуждает страсти, волнует человека, но страсти бывают разными, поэтому христианский проповедник должен быть красноречивым, чтобы устрашать, смягчать, воодушевлять людей. Тем самым утверждается представление о том, что искусство в той степени имеет право на существование, в какой оно служит укреплению веры в Бога. Несомненно, средневековая архитектура является воплощением данного понимания красоты как лучезарности и светоносности, как блеска (claritas), как гармонии и порядка, законченности форм (integritas).

Средневековая схоластика, уточняя содержание красоты, формирует тот дискурс, который определяет методологию архитектурной деятельности. Она конкретизирует понятия гармонии и порядка, приводит к определенному пониманию их как соподчинения, согласия. В частности, Э. Панофски, обосновывая детерминацию средневековой храмовой архитектуры схоластическим пониманием красоты, приходит к выводу о том, что схоластика и готика сосуществуют не просто «параллельно», их связь представляет собой «не что иное, как причинно-следственное отношение» [5. C. 228]. Он доказывает доминантную роль схоластических построений на основе «modus operandi» способа функционирования. Первый принцип ранней и высокой схоластики manifestatio (прояснение, истолкование) генерирует, согласно Э. Панофски, «прозрачность» как сущность восприятия храма ранней и высокой готики, а второй consolidation (согласие и гармония) инициирует принцип соподчиненности в архитектуре готического собора. Кроме того, Э. Панофски последовательно обосновывает домининтное функционирование такого фундаментального принципа схоластической аргументации, как «videtur quod sed contra respondeo dicendum», в формировании таких трех элементов готического собора, как окно-роза, трифорий и конструкции опор центрального нефа [Там же].

Детерминантная роль философии подчеркивается высказыванием аббата Сугерия о готике как наиболее точном воплощении «теологии в камне». Действительно, средневековая схоластика, решая, в частности, проблему толкования как проблему толкования смысла, концептуального толкования, спекулятивного толкования сквозь призму символизма, догматизма, универсализма, повсеместно утверждает систему категорий, понятий, в рамках которых осуществляется архитектурная деятельность. Например, символизм как принцип схоластического философствования укрепляется именно философией, богословием как элемент интеллектуального инструментария и потому становится обязательной нормой мышления и деятельности, что акцентирует роль света как символа божественной красоты, как символа спасения и приводит к конструированию в стенах храма огромных, расцвеченных витражами окон, сквозь которые внутрь храмового пространства хлынули потоки божественного света. Принцип гармонии как атрибут прекрасного утверждается как принцип соподчинения, присущего и схоластике. Принцип disputatio, воплощающийся в возможности осознания существования разных мнений, законности расхождений и тем не менее нахождения согласия между несогласными «rancord^ discordantium canonum», нахождения гармонии согласованности частей, полифоничность образа и звучания. Тем самым философский, теологический дискурс становится эвристическим полем для архитектурностроительной деятельности.

Средневековая архитектура, ее стилистика, эволюционирование от трехнефной базилики к романике и далее к готике является ярким примером детерминантной роли социокультурного контекста, сплетенного из ментальных доминант, образов прекрасного, схоластических построений. Храмовые сооружения становятся наиболее значимыми воплощениями социокультурного контекста западноевропейского средневековья. Действительно, если православие с его устремленностью к Божественному, внеземному выбирает Пантеон, построенный только для богов, в качестве первоначальной архитектурной формы для православного храма, то католическая церковь с ее устремленностью не только к духовной, но и политической власти выбирает римскую трехнефную базилику, предназначенную для политических и судебных заседаний в римской культуре.

Впоследствии данная архитектурная форма трансформируется в соответствии с социокультурным контекстом европейской средневековой культуры, в своей основе сплетенным из догматизма, универсализма, символизма и крайнего дуализма. Соответственно, сначала в такой базилике появляется поперечный трансепт, придающий зданию форму креста, потолочные перекрытия располагают на дугах, чтобы они напоминали небесный свод, уже потом появляются ребра жесткости нервюры, число которых увеличивается в соответствии с задачей символического формирования небесного купола. Впоследствии утверждаются те стилистические особенности, которые в своей целостности задают феномен романского стиля, романского храма. В соответствии с господством на данном этапе доминанты крайнего дуализма романский храм несет в себе противоположность земного и божественного. Некоторое унижение, пренебрежение земного воплощается в простом тяжеловесном, лишенном украшательства экстерьере храма, поскольку он обращен к внешнему земному миру. При этом интерьер храма сообразуется с символическим представлением о храме как прообразе Божьего Царства в описании Иоанна Богослова, с представлением о божественности красоты, ее нематериальности, лучезарности, светоносности. Интерьер ярко контрастирует с внешним обликом храма. Он роскошен, наполнен золотыми предметами, особым светом, божественность которого создается при прохождении солнечного света через многочисленные разноцветные витражи. Появляются контрфорсы, которые усиливают простенки между витражными окнами и позволяют поднимать выше и выше свод на нервюрах, сначала крестовый свод, позволяющий строить трехъярусный неф. Впоследствии нервюры становятся длиннее и образуют перекрытия, которые делят соответствующий участок свода на семь секторов. Нервюрная система, контрфорсы, витражи утверждаются как стилистические элементы, позволяющие полнее воплотить в храме символику Царства Божьего, символику неземного, лучезарность и светоносность как основных свойств божественной красоты, царства спасения.

Однако должен был реализоваться и закономерно осуществляется переход к готике, которая наиболее полно, наиболее точно, нежели романика, актуализирует в храме символ Царства Божьего, божественность красоты, идею спасения, их схоластическое толкование. Это событие происходит в 1137 г. в аббатстве Сен Дени, когда аббат Сугерий решает перестроить храм в полном соответствии с образом божественного царства. Он утверждает необходимость того, чтобы храм абсолютно полно воплотил религиозную философию, или «теологию в камне», дал бы любому прихожанину почувствовать Дух Божий внутри храма, придя в храм, оказаться как будто в Царствии Божьем. Для этого аббат Сугерий решает увеличить внутреннее пространство храма, реализовать идею новой земли, новых небес. С этой целью контрфорсы выносятся наружу, они «прикрепляются» к стенам аркбутанами, изящно выгнутыми мостиками, арками, которые становятся опорами для определенных участков стен. В таком храме происходит дематериализация камня. Контрфорсы, аркбутаны, обилие скульптур, скульптурных групп, стрельчатые окна, окна-розы, усиленные вертикальные составляющие и т.п. становятся теми стилистическими элементами, которые воплощают замысел аббата

Сугерия о храме как символе божественного царства. Кружево витражных окон, вертикальная направленность элементов интерьера, строгая геометрическая планировка, обильная наполненность внутреннего пространства неземным лучезарным светом дополняют экстерьер храма. Все эти стилистические особенности и элементы формируют готический стиль как завершающий этап эволюционирования храмовой архитектуры в аспекте наиболее полного социокультурного контекста, сплетенного из бытийных оснований культуры западноевропейского средневековья, образов прекрасного, схоластических построений.

Тем самым социокультурный контекст западноевропейского средневековья, представленный единством вышеперечисленных ментальных детерминант, таких как догматизм, универсализм, символизм и крайний дуализм, идеалов и образов прекрасного, философских, теологических построений, задает качественное своеобразие всех культурных форм, включая архитектурные, а также является их генетическим началом, определяет приоритеты тех или иных архитектурно-строительных сооружений. Во-первых, ментальные детерминанты, образующие фундамент культурного контекста западноевропейского средневековья, задают образы прекрасного, специфику философских построений, соответственно, определяют качественное своеобразие архитектурных форм (от трансформации трехнефной базилики к романике, потом готике); во-вторых, они генерируют в большей степени храмовое зодчество, генерируют формирование тех стилистических элементов архитектурного сооружения, которые наиболее полно соответствуют социокультурному контексту (аркбутаны, нервюры, контрфорсы, окна-розы, позволяющие полнее представить храм как символ Бога, Царствия Божьего, форму божественной красоты); в-третьих, выстраивается архитектурный мир, в котором наиболее значимыми сооружениями становятся католические храмы, которые призваны укрепить веру в Бога.

Список литературы

1. Кулхаас Р. Нью-Йорк вне себя. М.: Ин-т медиа, архитектуры и дизайна, 2013. 336 с.

2. СтепинВ.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 744 с.

3. Кокаревич М.Н. Иерархия контекстуальных факторов генезиса и эволюции архитектурных феноменов античности // Вестник Томского государственного университета. Культурология. 2018. №29. С. 99-106.

4. Соловьев В.С. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1990. Т. 2. 822 с.

5. Панофски Э. Готическая архитектура и схоластика. СПб.: Азбука, 2004. С. 213-335.

References

1. Kulhaas, R. (2013) Nyu-York vne sebya [Delirious New York]. Translated from English. Moscow: Institut media, arhitekturyi i dizayna

2. Stepin, V.S. (2000) Teoreticheskoe znanie [Theoretical Knowledge]. Moscow: Progress Tradition.

3. Kokarevich, M.N. (2018) The hierarchy of contextual factors in the genesis and evolution of the architectural phenomena of antiquity. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul'turologiya i iskusstvovedenie Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 29. pp. 99-106. (In Russian).

4. Soloviev, V.S. (1990) Sochineniya [Works]. Vol. 2. Moscow: Mysl.

5. Panofski, E. (2004) Goticheskaya arhitektura i sholastika [Gothic Architecture and Scholasticism]. Translated from English. St. Petersburg: Azbuka.

Размещено на Allbest.Ru