Маски мистерии Цам из собрания кяхтинского краеведческого музея имени В.А. Обручева: к проблеме атрибуции

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Российский государственный гуманитарный университет

Кафедра теории и истории искусства

Кяхтинский краеведческий музей имени академика В.А. Обручева

Маски мистерии Цам из собрания кяхтинского краеведческого музея имени В.А. Обручева: к проблеме атрибуции

Баторова Е.А., к. искусств., доцент

Райцанова Э.Н., главный хранитель

гг. Москва, Кяхта, РФ

Аннотация

Церемония Цам (Чам) представляет собой костюмированный танец защитников буддийского учения, исполняемый монахами. Мистерия появилась в конце VIII века при тибетских монастырях и распространилась по территории Центральной Азии. Монастырские мастера не только создавали маски богов, но также шили красочные костюмы из парчи и шелка для персонажей мистерии, дополняли их своеобразными украшениями. В Монголии первый официальный справочник по церемонии появился в 1750 году. В Бурятии Цам Ямы Дхармараджи известен как Цам докшитов.

Целью нашего исследования является атрибуция буддийских масок конца XIX начала XX века из собрания Кяхтинского краеведческого музея имени В.А. Обручева. В задачи также входило выявление особенностей художественного оформления коллекции.

В исследовании были применены следующие методы: иконографический, иконологический, сравнительно-сопоставительный. Данные маски были найдены в 1937 году в одной из пещер Кяхтинского района. Предположительно, они были выполнены для Гусиноозерского (Тамчинского) буддийского монастыря, расположенного недалеко от Кяхты. В 90-х годах предметы были отреставрированы в Эрмитаже, при этом начатая работа по атрибуции в музее не была доведена до конца. Мы изучили все семнадцать музейных образцов, из которых атрибутировали оставшиеся семь масок. Безусловно, эти произведения представляют большую историческую и культурную ценность. В заключении подведены основные итоги исследования и намечены перспективы дальнейшего изучения заявленной темы.

Ключевые слова: Цам, маска, папье-маше, Кяхтинский краеведческий музей им. В.А. Обручева, буддийское искусство Бурятии.

Annotation

Tsam mystery masks from the collection of the Kyakhta Local Museum of academician V.A. Obruchev: to the problem of atribution

Batorova E.A., PhD in Art History, Ass. Professor Department of Theory and History of Art, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russian Federation)

Raytsanova E.N., Head Curator, Academician V.A. Obruchev Kyakhta Local Museum (Kyakhta, Russian Federation)

The Tsam (Cham) ceremony is a costumed dance of the Buddhist teachings defenders, performed by the monks. The mystery dance appeared at the end of the 8th century in Tibetan monasteries and spread throughout Central Asia. The monastery masters created not only masks of the gods, but also sewed colorful costumes made of brocade and silk for the characters of the mystery, complemented them with peculiar decorations. In Mongolia, the first official guide to the Buddhist ceremony of Tsam appeared in 1750. In Buryatia, the Tsam of Yama Dharmaraji is known as the Tsam of the Dokshits.

The purpose of the study is the attribution of Buddhist masks of the late 19th early 20th centuries from the collection of the Academician V.A. Obruchev Kyakhta Local Museum. The tasks also included identifying the unique features of the artistic design of the collection. The following methods were used in this study: iconographic, iconological, comparative. The masks were found in 1937 in one of the caves in Kyakhta region.

Presumably, they were made for the Gusinoozersky (Tamchinsky) Buddhist monastery, located not far from Kyakhta. In the 1990s, the items were restored in the Hermitage, with all the attribution work that had begun in the museum was not completed. all 17 museum samples, of which we attributed the remaining seven masks were studied.

Of course, these works are of great historical and cultural value. In conclusion, the main results of the study are summarized and prospects for further study of the declared topic are outlined.

Keywords: Tsam, mask, papier mache, Academician VA. Obruchev Kyakhta Local Museum, Buddhist art of Buryatia.

Введение

Чам (монг. Цам) ритуальное танцевальное представление буддийских монахов, включающее пантомиму или диалоги, возникло при тибетских монастырях и распространилось по территории Центральной Азии. Мистерия появилась в конце VIII века в Тибете в связи с деятельностью индийского учителя, основателя тантрического буддизма, Падмасамбхавы. С середины XVIII века она существует и в Монголии. Исследователи видят непосредственные связи традиции Цама с древним танцевальным искусством Индии, где актеры, как правило, также выступали в масках и одеждах богов, вели диалоги на языке богов, демонов и людей [18, s. 61].

Тибетский танец дхармапал (тиб. чойджин «хранитель учения», драгшед «ужасный, гневный палач», монг. докшит, бур. сахиусан) божеств-защитников буддийского учения первоначально устраивался последователями школы сакьяпа в Самье, первом буддийском монастыре в Тибете, и представлял мистическое таинство. Обычно мистерия была приурочена к празднованию тибетского Нового года Лосар: «Главный смысл представлений Чама изгнать старый год с его злыми духами и несчастьями, совершить жертвоприношения, ублажить духов-хранителей, чтобы они берегли счастье грядущего года» [11, с. 205]. Это «священный религиозный обряд, мистерия, ставящая себе целью не только поучать зрителей, напоминая им о невечности всего сущего и о разных таинственных силах... но и войти в особое мистическое единение с этими силами» [5, с. 99].

Костюмированное богослужение могло исполняться и без масок, например, в Цаме Калачакры (монг. Дуйнхор-цам), в отличие от известного Цама Дхармапал. В список основных 10 бурятских сахиусанов, защитников и хранителей (бур. Арбан Хангал), входят Гомбо (санскр. Махакала), Шагдар (санскр. Ваджрапани), Чойжал (санскр. Яма Дармараджа), Лхамо (санскр. Шри Дэви), Намсарай (санскр. Вайшравана), Жамсаран (санскр. Прама Атма), Шалши (санскр. Чатурмукха-Махакала), Гонгар (санскр. Чинтамани Сита Махакала), Сэндэма (санскр. Синкхамукха), Цамба (санкр. Шри Маха Брахма).

Монастырские мастера не только создавали маски богов, но также шили красочные костюмы из парчи и шелка для персонажей мистерии, дополняли их своеобразными костяными украшениями, колокольчиками и акссесуарами. Традиционным материалом для масок служило папье-маше, технологический процесс которого обычно предусматривал использование пропитанной растительным клеем ткани, наложенной на подготовленную деревянную или глиняную форму, последующую многослойную оклейку мокрой бумагой и проведение работы по окончательной доводке и шлифовке изделия. Полученное изделие раскрашивалось, частично золотилось, дополнялось необходимыми аксессуарами из разных материалов: ткани, драгоценных камней, металла, длинных волос яка [4, с. 283].

Согласно классификации А.Д. Авдеева, по способу ношения данный тип буддийской маски полностью скрывает голову монаха-актера и определяется как «маска-голова»: она велика по размерам и тяжела по весу, при этом отсутствуют глазные отверстия, зато имеются носовые и широкое ротовое отверстия [1, с. 300]. Как правило, маска основных персонажей Цам в два-три раза превышает размеры человеческой головы. В многочисленных дацанах хранились специальные руководства на тибетском языке по обряду священных танцев, а ламы-тантрины (чомбоны) высокого посвящения руководили всей церемонией богослужения и постановкой танцев: «Все эти маски, весь цам ожившая тибетская картина икона» [5, с. 100]. В Монголии первый официальный справочник по церемонии появился в 1750 году.

В 30-е годы проведение мистерии Цам находилось уже под запретом в Советском Союзе, костюмы и маски в лучшем случае могли быть переданы музеям, а в худшем уничтожены. Судьба коллекции масок из Кяхтинского краеведческого музея сложилась благоприятно несмотря на то, что долгое время предметы находились в запасниках музея без номеров. В книге поступлений в 1991 году появилась краткая запись: «Поступило от Пелепягина Владимира Степановича, киномеханика. Маски были найдены в пещере Кяхтинского района в 1937 году в плохом состоянии. Записаны после реставрации». В 1990-х годах маски были отреставрированы в Эрмитаже М. Н. Лебель и, согласно проведенной технологической экспертизе, имели слой мастики, приготовленной из красной глины, мела и волокнистых наполнителей растительного происхождения с растительным клеем. В настоящее время коллекция представлена в отдельном зале экспозиции музея.

Известно, что из тридцати трех бурятских монастырей дореволюционного времени церемония Цам проводилась только в шести: Агинском, Гусиноозерском, Цэжинском, Эгитуйском, Зугалайском и Хужиртайском. Недалеко от г. Кяхты расположен Цонгольский монастырь дацан Балдан Брэйбун, относительно которого нет упоминаний о проводившихся ранее подобных грандиозных мистериях. Полагаем, что данные маски были выполнены специально для более крупного Гусиноозерского (Тамчинского) дацана, расположенного в 146 километрах от Кяхты. В Тамчинском дацане, являющемся одним из первых монастырей, возникших в XVIII веке, мистерия Цам докшитов существовала с 1878 года. Б. Барадин таким образом описывает подготовку к мистерии: «При нашем обозревании происходила под открытым небом около главного дацана репетиция Цама, который ежегодно происходит 15 числа монгольского последнего летнего месяца. В репетиции принимали участие около 50 человек взрослых и малых. Кроме этих 50 человек еще сидели в два или три ряда человек около 20. Они были репетиторами Цама. Участники репетиции, будучи без масок божеств, исполняли перед репетиторами под такт их священных плясовых пений, звуков бубен, цимбал и различных духовых инструментов различного рода священные пляски. Они образовали круг кольцом по одному или ряды по два, плясали вкруговую сначала медленно, постепенно увеличивая скорость до невозможной быстроты, при этом делая различные движения телом и манипуляции, изображая собою различных божеств» [8, с. 15]. Еще в 1924 году, согласно наблюдениям В. Гирченко, в данном дацане проводился Цам в его полном составе [7, с. 100].

Кяхтинская коллекция масок должным образом не исследовалась, при том, что часть собрания при поступлении была атрибутирована с привлечением музейных специалистов из Музея истории Бурятии имени М. Н. Хангалова и лам-консультантов в 90-е годы, но по неизвестным причинам начатая работа проводилась бессистемно и не была доведена до конца.

Целью нашего исследования является атрибуция буддийских масок конца XIX начала XX веков из Кяхтинского краеведческого музея имени В.А. Обручева. В задачи, помимо атрибуции и введения памятников в научный оборот, входило также выявление художественного своеобразия масок. Исследование базируется на методах искусствоведения: иконографическом, иконологическом, сравнительно-сопоставительном.

Существует большой корпус зарубежных и отечественных работ XIX-XXI веков, посвященных истории и описанию мистерии Цам, представленных учеными-путешественниками, востоковедами, историками, этнографами и театроведами (А.М. Позднеевым, Н.П. Шастиной, А.М. Решетовым, В.М. Абзаевым, А.А. Жигмитовой, Жамсуевой, Е. Перлман, A. Гордоном, Е. Фишер, Ш.Д. Лоденом и др.)Данный музей входит в состав объединенного Национального музея Республики Бурятия.Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1887. 510 с.; Шастина Н.П. Религиозная мистерия цам в монастыре «Дзунхуре» // Современная Монголия. 1935. №1. С. 92-113; Решетов А.М. Монгольский Цам по коллекциям МАЭ // Корейские и монгольские коллекции в собраниях МАЭ. Л.: Наука, 1987. С. 121-137; Абзаев В.М. Мистериальный театр цам: дис. ... канд. искусствоведения: 17.00.01. М., 1990. 190 с.; Жамсуева Д.С. Ритуальный аспект мистерии Цам в бурятских дацанах // Власть. 2019. №3. С. 189-192; Жигмитова А.А. Мистерия Цам в современной Бурятии (этнотеатроведческие аспекты): автореф. дис. ... канд. искусствоведения: 17.00.09. СПб., 2020; Pearlman E. Tibetan Sacred Dance: A Journey into the Religious and Folk Traditions. Rochester (Vt.): Inner Traditions / Bear & Co, 2002. 192 p.. При этом редки работы, написанные непосредственно искусствоведами, изучающими художественные особенности масок и одежд из музейных и частных коллекций [14]. К сожалению, в настоящее время отсутствуют альбомы, каталоги, статьи крупнейших отечественных бурятских коллекций из Национального музея РБ, Государственного музея истории религии, а также монгольских из Кунсткамеры.

Одним из ценных источников для проведения данной атрибуции явилась рукопись 1880 года «Краткое объяснение масок и одежды, одеваемой ламами и прихожанами Гусиноозерского дацана при производстве “цамхорала”» с подписью «И.д. Первенствующего ламы, ширетуяНастоятель буддийского монастыря (дацана). Доржиева» [15, с. 22-23]. Этот документ из Государственного архива Иркутской области (далее ГАИО Е.Б.) был размещен А.Т Шинковым в качестве Приложения к его статьеПервоисточник, к сожалению, на сегодняшний момент не найден в ГАИО.. Известно, что самая крупная отечественная коллекция из 73 масок с костюмами из Музея истории Бурятии имени М.Н. Хангалова ранее принадлежала Тамчинскому монастырю. На сегодняшний день существует единственный музейный каталог на испанском языке, изданный к уникальной выставке в 1995 году в Пальме-де-Майорке [16], где опубликованы фотографии лишь некоторой части фондового собрания данного музея. Этот каталог явился важным сравнительным материалом для исследования и некоторого уточнения при атрибуции кяхтинских масок.

Фотографии части изучаемой коллекции были опубликованы в двух изданиях. В Историко-культурном атласе Бурятии без указания их местонахождения были размещены фото пяти масок Ямы Дхармараджи, Вайшраваны, Махакалы, Симхавактары Дакини, Шудай Мигбара, спутника Ямы Дхармараджи [10, с. 435-436]. Впоследствии изображения масок Ямы Дхармараджи и Симхавактары Дакини были опубликованы в кяхтинском каталоге [12, с. 74-75].

Результаты исследований

Настоящую коллекцию можно было исследовать согласно известной классификации В.Н. Найдаковой:

1) маски различных животных: ворона, буйволов, львов, тигров (барсов), оленей и т.д.;

2) маски докшитов с человеческим обликом, выражающих ярость и гнев;

3) маски разных людей и антропоморфных существ: Хашин-хана с мальчиками, Белого старца, шанаков, сабдаков духов-покровителей местности [13, с. 8-10]. Тем не менее в соответствии с намеченной целью данное собрание мы рассмотрели по трем группам масок:

1) корректная атрибуция;

2) ошибочная атрибуция и требующая корректировки;

3) маски без атрибуции.

Маски с корректной атрибуцией. Иконографические особенности масок очень узнаваемы, поэтому верность записи масок в инвентарной книге Кяхтинского краеведческого музея (далее КяМ) не вызывает сомнений в следующих образах дхармапал: Ямы Дхармараджи, Махакалы, Белого Махакалы, Вайшраваны, Симхавактары Дакини. В архивном тексте ГАИО описание маски Чойчжала (санскр. Каларупа или Яма Дхармараджа Владыка смерти, тиб. Чойджал; монг.-бур. Номун-хан, Эрлик-хан) точно соответствует образцу из фондов Национального музея Республики Бурятия: он носит «маску большую против других, голову дикого буйвола с поднятым кверху концом носа, с оскалившимися зубами, с открытою пастью, синего цвета, рога буйвола длинные, украшенные винтообразно полосками золотистого и красного цветов, а концы рогов наподобие огненных языков» [15, с. 28].

Кяхтинский экземпляр (ОФ-6217-1) представляет собой впечатляющий облик божества, возможно, менее устрашающий по облику, чем предыдущий. При этом характерный винтообразный декор с пламенеющими язычками-навершиями на рогах выполнен лишь в золотистом цвете.

Белый шестирукий Махакала (санскр. Чинтамани Махакала; тиб. Гонкар; монг.-бур. Сагаан Гомбо, Гонгар) как проявление гневной формы Авалокитешвары имеет облик трехглазого божества белого цвета с оскаленным ртом, увенчан короной с пятью черепами (ОФ-6215-2). Согласно канону, маска Намсарая (скр. Вайшравана; тиб. Намтосэ; бур. Намсрай) имеет золотистый цвет, крупные глаза, тонко прорисованные брови, усы и небольшую бородку, украшен пятилепестковой тиарой, серьгами и цветными лентами около ушей (ОФ-6214-1). В документе ГАИО относительно данных персонажей отмечено, что «первый имеет маску белого цвета, грозного вида, второй имеет маску желтого цвета, вызолоченную и спокойного вида... божества устраняют мучения, распространяют благосостояние, дают богатство, вещи и драгоценности» [15, с. 25]. Маска ОФ-6215-1 гневной дакини Симхамукхи, или Симхавактры (санскр. Simhamukha; тиб. Seng dog ma; бур. Сендема, Уржин Ханда), также соответствует каноническим предписаниям, представляет львиноликую богиню с диадемой, украшенной пятью черепами, имеет зеленоватые брови и гриву, характерные опущенные уши. Что касается масок спутников дакини, то они в коллекции КяМ отсутствуют. исторический культурный художественный буддийский маска

Далее, в нашей коллекции представлены три маски, окрашенные в голубовато-синие оттенки, что вызывало особые сомнения в идентификации с конкретными божествами. Маска ОФ-6212-1 верно записана как Махакала (санскр. Махакала; тиб. Nag po chen po, Чойжан; монг-бур. Гонбо / Гомбо). Поверхность маски имеет на лицевой стороне тональные переходы от высветленных голубых областей к темно-синим (см. Приложение, рис. 1). По иконографии Махакала «Великий Черный» чаще имеет темно-синий или даже черный цвет лица и тела. В Национальном музее Республики Бурятия есть подобные экземпляры почти черного цвета: два полностью атрибутированных лика Махакалы, один из которых является полной копией кяхтинской работы, отличаясь только по цвету, что указывает на то, что это работы одного мастера.

Также не вызывают определенных сомнений в корректности проведенной атрибуции изображения спутников докшитов, второстепенных персонажей мистерии, дитокчжад, восьми спутников дхармапалы Чжамсарана (ОФ-6219-2); Оленя (ОФ-6212-2), Ворона (ОФ-6214-2), маски в виде черепа Хохимон (санскр. Читипати, ОФ-6213-2).

Среди состава масок, представляющих разных людей, согласно классификации В.Ц. Найдаковой, в КяМ отсутствуют популярные в народе образы Хашин-хана (кит. Хвашан) и добродушного Белого старца (монг.-бур. Цагаан Эбугена). Образец (ОФ-6211) записан в инвентарной карточке как Добродетель «маска желтого цвета». На самом деле она покрыта скорее белыми оттенками цвета, нежели желтыми. Лицо имеет правильные черты с тонкими дугами бровей, большими выразительными глазами, прямым носом, вытянутыми мочками ушей и полным отсутствием украшений.

М.Н. Лебель в реставрационном паспорте памятника от 1994 года отметила, что маска, условно определенная ею как «Благожелатель», являлась одной из восьми подобных масок, которые надевали мальчики-послушники, в подобных масках послушники изображали восемь сыновей Хашин-хана императора-монаха, который способствовал распространению буддизма. Согласимся с подобным выводом реставратора, потому как размеры памятника небольшие (230х240х110 мм), соответствуют размерам масок для выступления младших участников актеров мистерии. Единственное, что вызвало у нас определенные разночтения в трактовке персонажа, это нехарактерный белый цвет лица, поскольку, согласно иконографии, у Хашин-хана и у его сыновей лица должны быть именно желтого цвета. Тем не менее, судя по фотографиям предмета, зафиксированного еще до реставрации, данная маска со следами грязи имела оттенок слоновой кости.

Ошибочная атрибуция и экземпляр, требующий корректировки. Запись образца ОФ6216-1 в инвентарной книге музея является ошибочной, зарегистрирована была как Махакала, хотя его описание соответствует другому божеству Палден-Лхамо (санскр. Sri Devi; тиб. Palden Lhamo; монг. Охир Тэнгэр): «Маска представляет собой антропоморфную голову с оскаленными зубами, с третьим глазом во лбу, с фигурками Ши-Цзы и змеи на ушах, в венце с 5 черепами и пальметками у их основания». На данной маске миниатюрные фигурки льва и змеи едва различимы, располагаются прямо в середине ушей божества, почти сливаясь по тону (см. Приложение, рис. 2). Элис Гетти так объясняет их появление у богини Палден-Лхамо: «Кувера, бог богатства, дал ей льва, которого она носит в правом ухе; а Нанда, змеиный бог, дал ей змею, которая свисает с ее левого уха» [17, р. 132]. Согласно тибетскому источнику «Ринчун», в иконографическом описании богини Лхамо отмечено, что тело у нее черного или темно-синего цвета, три глаза, волосы желто-рыжие, и «она носит змею с ожерельем из колокольчиков в левом ухе и льва в правом» [19, р. 24]. Действительно, две маски Лхамо из Национального музея РБ имеют черный или темно-синий лик [16, numero 15, 2], хотя наш вариант имеет голубое покрытие лика и черные волосы. В документе ГАИО также отмечено, что в буддийском представлении используются голубые маски у Гонбо и Лхамо: «У Лхамо маска голубого цвета, грозного вида» [15, с. 24].

Примыкает к данной группе атрибуции экземпляр ОФ-6213-1, требующий более точной идентификации. В инвентарной книге КяМ он уже ранее был определен в общем контексте как маска красно-коричневого цвета почжута (второстепенного персонажа), являющегося одним из спутников Чойжала в мистерии. В Историко-культурном атласе Бурятии, согласно Ц.-Б. Б. Бадмажапову, фото данной маски некорректно обозначено как Шудай Мигбар, спутник Ямы Дхармараджи [10, с. 435-436]. Полагаем, что данный образец должен быть определен как один из Лувай (Лубай) Лувай-Мигбар (см. Приложение, рис. 3), ссылаясь на данные документа ГАИО, где указывается именно бурый цвет масок у парных почжутов Мигба-марбо и Ролба царгучжан [15, с. 23].

Маски без атрибуции. В контексте театрализованного представления вышеупомянутая Симхавактара дакини выходила два раза: в первом случае в качестве одного из 10 сахиусанов, где предполагался персональный выход львиноликой богини в маске, увенчанной пятью черепами (ОФ-6215-1) в сопровождении спутников тигроголовой Вьягхравактра и медвежьеголовой Рикшавактра дакини; во втором появлении Симхавактара дакини представала уже в ином ранге, в качестве свиты богини Палден Лхамо: для этого мастерами выполнялась отдельная маска (ОФ-6219-1), которая увенчана лишь одним черепомУкрашение в виде одного черепа предназначено для божеств низшего ранга, тогда как пять для высших. и имела меньшие размеры, подобно другим маскам слуг и спутников прочих докшитов. Аналогичный вариант маски под именем Сенге-Дамжан (Сендемы) имеется в коллекции Национального музея РБ [16, numero 17]. Образ Сенге-Дамжан должен был выходить на танцевальную площадку в паре с маской Макаравактры (бур. Шусрын Дамжан), который также имел украшение в виде одного черепа на макушке.

Экземпляры КяМ ОФ-6215-1 и ОФ-6219-1 отличаются качественным уровнем исполнения с тщательной проработкой деталей, многоцветной тонкой росписью.

У Чойжила бога смерти насчитывается восемь спутников, которые обозначаются как почжуты с парными масками желтого, коричневого, синего и зеленого цветов. В нашей коллекции есть только две маски из данной свиты, одна из которых голубая (ОФ-6217-2) с тональными высветлениями, как в росписи лика Махакалы (ОФ-6212-1), другая коричневато-бурая. По нашему предположению, трехглазая голубовато-синяя маска с оскаленным ртом, диадемой с пятью черепами это один из парных образов Шидой (бур. Шудай), либо Шидой Мигмар, либо Шидой Дэлба, согласно тексту ГАИО [15, с. 23]. Именно в каталоге Национального музея РБ найден аналогичный образ данного персонажа под именем Шудай Мигбар, также голубовато-синих оттенков [16, numero 14].

Блюстителями порядка во время театрального действия выступают четыре маски жителей Индостана две коричневые и две темно-зеленые. Это ацзары, они танцуют вне круга и все время находятся там, следя за тем, чтобы присутствующие зрители не заходили на круги, не мешали бы танцующим [13, с. 7-8]. Т.А. Пострелова обозначила варианты изображения данного персонажа, где первый надменный, недовольный, демонический, а второй мягче, приветливее [14, с. 100]. Согласно тексту ГАИО, мужчины Монба-ацзара являются слугами (рабами) Чойчжала, их маски коричневого цвета. Не установленный ранее экземпляр ОФ-6216-2 нами атрибутирован как Монба-ацзар (см. Приложение, рис. 4) демонического типа: от маски темно-коричневого цвета с черными волосами, нахмуренными бровями действительно исходит ощущение некой скрытой угрозы. Абрис хищного профиля создают очертания заостренного носа и выпирающего вверх подбородка, дополненного торчащими заостренными клыками, виднеющимися в приоткрытом рту. Подобный демонический тип ацзара отсутствует в собрании Национального музея РБ.

К не атрибутированным ранее кяхтинским образцам также относится маска, представляющая белое лицо мужчины с узкой бородкой, усами, в широкополой шляпе (ОФ-6218-1). По стилистическому исполнению к ней близка маска снежного льва Ши-цзы (ОФ-6211-1): менее четкий контур с небольшой асимметрией в лепке головы, характерный рисунок вытаращенных глаз подкупает добродушием и некоторой наивностью облика, выполненного больше в традициях народного миропонимания, нежели священных предписаний. Полагаем, что перед нами маска местного духа, хозяина местности сабдака. Как отмечала В.Ц. Найдакова, маски сабдаков включались в число нетанцующих персонажей Цама, представляли собой элементы народной веры в доброе местное божество, охраняющее от злых сил и несчастья [13, с. 19]. Изображения сабдака и льва неслучайно выполнены в единой стилистической манере: они были предназначены для парного выхода на танцевальную площадку в качестве хозяина-всадника и его ездового животного (санскр. vahana).

В процессе буддизации на территории России и Монголии автохтонные культы пяти больших гор были объявлены буддийскими святынями: Бархан уула (Курумкан), Бурин Хан (Джидинский район), Хумун Хан и Хугтэй Хан (оба находятся в Кяхтинском районе), Шагтэ Хан (Монголия), которые выступили обителями пяти царей халхасских ханов (халхын табан хан). С.Р. Батомункуева, опираясь на архивы К.М. Герасимовой, исследования С.-Х. Д. Сыртыповой и Л.Л. Абаевой, отмечает, что набор особо почитаемых в Бурятии священных вершин-гор может быть разным в зависимости от территории, при этом в «Селенгинском районе выделяют Ухэр-хана, Бурин-хана, Хумун-хана и Хугтэй-хана. На территории расселения Кяхтинских ашибагатов почитают Хумун-хана, Бурин-хана, Хугтэй-хана и Шагтай-хана. Однако все же на первое место многие ставят Хумун-хана, что, возможно, находит объяснение в тогдашней популярности Цонгольского дацана. А Хумун-хан являлся его главным приходским обоо» [3, с. 257-261]. Согласно проведенным изысканиям, хозяин Хугтэй-хана предстает в виде старика с седой бородой в черном шелковом халате, а Хумун-хан - в образе всадника на большом черном или красном коне [3, с. 260]. Следует заметить и то, что хурал Табан Хаан входит в списки обязательных молебнов, проводимых дацанами.

Исходя из вышесказанного, полагаем, что образец ОФ-6218-1 может представлять не конкретного сабдака, а изображает собирательный образ в виде божества-дхармапалы Пехара (санскр. Махапанчараджа, Белый Брахма; монг. Таван хаан, Пять ханов-царей), воплощающего пять особо почитаемых вершин-гор (Ухэр-хана, Бурин-хана, Хумун-хана, Хугтэй-хана, Шагтай-хана), находящихся недалеко от Гусиноозерского дацана. Прежде всего, идентифицирующим элементом Пехара является специфическая шляпа с тульей китайского образца для верховой ездыДанная версия не претендует на исключительность и требует дополнительных изысканий. и наличие ездового животного белого льва с зеленой гривой. С одной стороны, народный умелец мог более свободно трактовать облик местных божеств, без строгой привязки к каноническим предписаниям, с другой стороны, используются элементы буддийской иконографии в трактовке изображений. К тому же данный мирской сахюусан не имеет третьего глаза Ока мудрости, в отличие от высших гневных, надмирских.

Что касается трактовки мира животных, то применительно к бурятской иконе К.М. Герасимовой было замечено: «Хорошо известные животные, особенно домашние, изображаются, как правило, реалистично, лесные и степные хищники (медведи, рысь, волки) приблизительно, тигры и львы в соответствии с традициями тибетского искусства с большой долей стереотипной условности» [6, с. 312]. Та же самая художественная традиция принципа моделирования отмечается и в создании масок животных в Цаме, где более «реалистичным» в кяхтинской коллекции выглядит образ Оленя, в то время как маска Снежного льва весьма условно стилизована.

Заключение

В результате проведенного исследования нами были изучены все 17 музейных образцов, из них атрибутированы 7: Палден Лхамо (ОФ6216-1); Сенге-Дамжан (ОФ-6219-1); Шидой Мигбар (ОФ-6217-2); Лувай Мигбар (ОФ-6213-1); Монба-Ацзар (ОФ-6216-2); сабдак локальное божество, похожее на Пехара (ОФ-6218-1); Снежный лев (Ши-цзы) в качестве ездового животного сабдака (ОФ-6211-1).

«В мистерии Цам маска главная составляющая визуальной, действенной и смысловой содержательности» [9, с. 137]. Вся рассматриваемая коллекция отличается высоким художественным уровнем и мастерством исполнения с отточенной детализацией форм и декора, производит поистине неизгладимое впечатление на зрителя. По стилевым признакам может быть отнесена к творчеству нескольких бурятских мастеров, среди которых выделяется, по крайней мере, авторство трех дарханов (бур. кузнец, мастер). Первый мастер выполнил не только маску Благожелателя, но и, позволим предположить, образы защитников учения, где использовал в качестве базовой основы эту же модель. Автор умело трактует лики сахиусанов, в которых запечатлены сильные эмоции гнева: заостряется форма носа и подбородка, изменяется рисунок век, появляются резкие заломы на переносице, выпирающий рельеф нижних скул за счет широко открытого рта с угрожающими клыками и виднеющимся языком. Согласно канону, маска докшита украшена третьим глазом, венцом из черепов, позолоченным декором в виде пламенеющих элементов в бровях и около рта. Это лики Палден Лхамо (см. Приложение, рис. 2); Лувай Мигбар (см. Приложение, рис. 3), Монба Ацзар (см. Приложение, рис. 4) и другие божества, которые, несмотря на каноническую свирепость изображения, выглядят образцовыми творениями, подкупающими своей гармонической целостностью трактовки и духовной силой.

В произведениях второго мастера используется не менее выразительный пластический тип маски с широким, одутловатым лицом, выпирающим шишковидным лбом, круглыми, близко посаженными глазами, крупным носом и массивной челюстью. При этом позолоченные элементы пламени и бородки представлены весьма объемно и обобщенно, без детализации. Кяхтинский образ Махакалы (см. Приложение, рис. 1) имеет полное соответствие образцам из коллекции Национального музея РБ, отличаясь только по цвету: черный у Махакалы, белый у Гонгора. Возможно причислить к работам второго автора и маску кяхтинского Хохимоя (санскр. Читипати).

Наконец, третий дархан создал парные маски Пехара и его ваханы, это народный умелец, который привлекался к художественным работам для буддийского монастыря. Как уже отмечалось, объемно-пластическая моделировка его образов не столь совершенна, с некоторыми погрешностями, однако образы подкупают благодушием и наивностью, выполнены в традициях народного миропонимания.

Бурятские буддийские маски создавались на основе ваджраянской иконографии и, прежде всего, стилистических традиций соседней Монголии, однако местные мастера сумели привнести оригинальность трактовки в культовые произведения. Открытым остается вопрос о принадлежности рассмотренной коллекции к определенной художественной школе БурятииНа данный момент более известна лишь одна школа школа скульптуры С.-Ц. Цыбикова, работавшая при Янгажинском дацане. См.: Бардалеева С.Б.

С.-Ц. Цыбиков создатель первой бурятской школы буддийской скульптуры // Искусство Евразии. 2019. №4 (15). С. 50-65; Она же. Традиции школы С.-Ц. Цыбикова и их влияние на творчество современных мастеров // Современное буддийское искусство: традиции и инновации: сб. ст. / отв. ред. В.В. Деменова, О.А. Уроженко. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2015. С. 72-80., складывавшейся территориально, то есть связанной с деятельностью определенного крупного монастыря. Так, существуют лишь упоминания о знаменитом кяхтинском мастере Дамдине, выполнявшем заказы для Цонгольского и Гусиноозерского дацанов. Считается, что именно он выполнил коралловую маску Джамсарана из Национального музея РБ [2, с. 562]. Полагаем, исследование коллекций масок и костюмов из Национального музея РБ и Кяхтинского музея может стать началом для изучения, возможно, художественной школы Тамчинского дацанаИли, возможно, цонгольско-тамчинской школы буддийских мастеров., разрушенного в 1930-е годы и восстановленного в 1990-х годах, как и многие бурятские дацаны.

Литература

1. Авдеев А.Д. Маска. Опыт типологической классификации по этнографическим материалам // Сборник Музея антропологии и этнографии. 1957. Т XVII. С. 232-344.

2. Бардалеева С.Б. История буддийской коллекции Музея истории Бурятии имени М.Н. Хангалова // Земля Ваджрапани. Буддизм в Забайкалье / сост., ред. Ц.П. Ванчикова. М.: Дизайн. Информация. Картография, 2008. С. 556-565.

3. Батомункуева С.Р. Культ пяти бурятских священных вершин-ханов // Вестник Бурятского государственного университета. Философия. Политология. Социология. Культурология. 2012. Вып. 6 а. С. 257-261.

4. Баторова Е. А. Коралловая маска Чжамсарана как художественный феномен // Современное искусство Востока. Сборник материалов Третьей международной научной конференции 16-18 октября 2019 года / ред.-сост. Д.Н. Воробьева. М., 2022. С. 280-290.

5. Владимирцов Б.Я. Тибетские театральные представления // Восток. 1928. №3. С. 98-107.

6. Герасимова К.М. Вопросы методологии исследования культуры Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2006. 340 с.

7. Гирченко В. Цам-хурал (Этнографический очерк) // По родному краю. 1924. №4. С. 100-104.

8. Дневник вольнослушателя Санкт-Петербургского университета Базара Барадина по бурятским дацанам (1903-1904). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2013. 237 с.

9. Жигмитова А.А. Эволюция мистерии Цам в театрализованное действо // Вестник культуры и искусств. Челябинск. 2017. №1 (49). С. 135-140.

10. Историко-культурный атлас Бурятии / науч. ред. Н.Л. Жуковская. М.: Дизайн. Информация. Картография, 2001. 680 с.

11. Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год / отв. ред. Р.Ш. Джарылгасинова, М.В. Крюков. М.: Наука, 1985. 264 с.

12. Кяхтинский краеведческий музей имени академика В.А. Обручева. Коллекции / под ред. Т.Г. Цыбикова. Улан-Удэ: НоваПринт, 2015. 152 с.

13. Найдакова В.Ц. Буддийская мистерия Цам в Бурятии. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1997. 39 с.

14. Пострелова Т.А. О ламаистских масках мистерии Цам // Научные сообщения ГМВ. 1977. Вып. IX. С. 97-104.

15. Шинковой А.И. Цам-хурал. История, традиция и особенности буддийской праздничной мистерии. Костюмы и маски цама в собрании ИОКМ // Краеведческие записки / Иркутский областной краеведческий музей. 2019. Вып. 23. С. 5-29.

16. Arte de la Nacion Buriata. Palma de Mallorca: Les Editions de Bitzoc, 1995. 128 p.

17. Getty A. The Gods of Northern Buddhism. Oxford: Clarendon, 1914. 196 p.

18. Forman W., Rintschen B. Lamaistische Tanzmasken. Der Erlik-Tsam in der Mongolei. Leipzig: Koehler &Amelang, 1967. 143 s.

19. Nebetsky-Wojkowitz R. Oracles and Demons of Tibet. The cult and Iconography of the Tibetan protective deities. Oxford, 1976. 680 p.

References

1. Avdeev A.D. Maska. Opyt tipologicheskoy klassifikatsii po etnograficheskim materialam [Mask. Experience in typological classification based on ethnographic materials]. Sbornik Muzeya antropologii i etnografii /Journal of the Museum of Anthropology and Ethnography], 1957, vol. 17, pp. 232-344. (In Russ.).

2. Bardaleeva S.B. Istoriya buddiyskoy kollektsii Muzeya istorii Buryatii imeni M.N. Khangalova [The history of the Buddhist collection of the M.N. Khangalov Museum of Buryatia History]. Zemlya Vadzhrapani. Buddizm v Zabaykalye /Land of Vajrapani. Buddhism in Transbaikalia]. Moscow, Design. Information. Cartography Publ., 2008, pp. 556-568. (In Russ.).

3. Batomunkueva S.R. Kul't pyati buryatskikh svyashchennykh vershin-khanov [The cult of five Buryat sacred mountains]. Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Politologiya. Sotsiologiya. Kul'turologiya /Bulletin of Buryat State University. Ser. Philosophy, Sociology, Political Science, Cultural studies], 2012, no. 6a, pp. 257-261. (In Russ.).

4. Batorova E.A. Korallovaya maska Chzhamsarana kak khudozhestvennyy fenomen [Coral mask Jamsran as an art phenomenon]. Sovremennoe iskusstvo Vostoka. Sbornik materialov Tret'ey mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii 16-18. 10. 2019 /Modern Oriental Art. Publication of materials from the 3^rd International Scientific conference 16^th-18^th of October 2019]. Ed. D.N. Vorobyeva. Moscow, 2022, pp. 280-290. (In Russ.).

5. Vladimirtsov B.Ya. Tibetskie teatral'nye predstavleniya [Tibetan theatrical performances]. Vostok, 1928, no. 3, pp. 98-107. (In Russ.).

6. Gerasimova K.M. Voprosy metodologii issledovaniya kul'tury Tsentral'noy Azii [Research methodology questions in the study of the culture of Central Asian]. Ulan-Ude, BSC SB RAS Publ., 2006. 340 p. (In Russ.).

7. Girchenko V. Tsam-khural (Etnograficheskiy ocherk) [Tsam-khural (The Ethnographic essay)]. Po rodnomu krayu [Across the native land], 1924, no. 4, pp. 100-104. (In Russ.).

8. Dnevnik vol'noslushatelya Sankt-Peterburgskogo universiteta Bazara Baradina po buryatskim datsanam [The Diary of a volunteer of St. Petersburg University Bazar Baradin on Buryat datsans]. Ulan-Ule, BSC SB RAS Publ., 2013. 237 p. (In Russ.).

9. Zhigmitova А. Evolyutsiya misterii Tsam v teatralizovannoe deystvo [Evolution mystery Tsam in the theatricalized action]. Vestnik kultury i iskusstv. Chelyabinsk [Culture and Arts Herald], 2017, no. 1 (49), pp. 135-140. (In Russ.).

10. Istoriko-kul'turnyy atlas Buryatii [Historical and Cultural Atlas of Buryatia]. Ed. N.L. Zhukovskaya. Moscow, Design. Information. Cartography Publ., 2001. 680 p. (In Russ.).

11. Kalendarnye obychai i obryady narodov Vostochnoy Azii. Novyy god [Calendar customs and rituals of the peoples of East Asia. New Year]. Ed. R.Sh. Dzharylgasinova, M.V. Kryukov. Moscow, Nauka Publ., 1985. 264 p. (In Russ.).

12. Kyakhtinskiy kraevedcheskiy muzey imeni akademika V.A. Obrucheva. Kollektsii [The Kyakhta Local Museum of Academician V.A. Obruchev. Collections]. Ed. T.G. Tsybikov. Ulan-Ude, NovaPrint Publ., 2015. 152 p. (In Russ.).

13. Naidakova V.Ts. Buddiyskaya misteriya Tsam v Buryatii [The Buddhist mystery of Tsam in Buryatia]. Ulan-Ude, BSC SB RAS Publ., 1997. 39 p. (In Russ.).

14. Postrelova T.A. O lamaistskikh maskakh misterii Tsam [About the Lamaist masks of the mystery of the Tsam]. Nauchnye soobshcheniya GMV [Scientific reports of the State Museum of Oriental Art], 1977, iss. 9, pp. 97-104. (In Russ.).

15. Shinkovoy A.I. Tsam-khural. Istoriya, traditsiya i osobennosti buddiyskoy prazdnichnoy misterii. Kostyumy i maski tsama v sobranii IOKM [Tsam-khural. History, tradition and features of the Buddhist festive mystery. Tsam costumes and masks in the Сollection of the Irkutsk Regional Museum of Local History]. Kraevedcheskie zapiski. Irkutskiy oblastnoy kraevedcheskiy muzey [Local history Notes. Irkutsk Regional Museum of Local History], 2019, iss. 23, pp. 5-29. (In Russ.).

16. Arte de la Nacion Buriata. Palma de Mallorca, Les Edicions de Bitzoc Publ., 1995. 128 p. (In Span.).

17. Forman W., Rintschen B. Lamaistische Tanzmasken. Der Erlik-Tsam in der Mongolei. Leipzig, Koehler &Amelang Publ., 1967. 143 s. (In. Germ.).

18. Getty A. The Gods of Northern Buddhism. Oxford, Clarendon Press, 1914. 196 p. (In. Engl.).

19. Nebetsky-Wojkowitz R. Oracles and Demons of Tibet. The cult and Iconography of the Tibetan protective deities. Delhi, Book Faith India Publ., 1996. 680 p. (In. Engl.).

Приложение

Рисунок 1. Махакала. Папье-маше, ткань, волосы яка, краски. 50х54х24 см. Кяхтинский краеведческий музей имени В.А. Обручева. ОФ-6212-1

Рисунок 2. Лхамо. Папье-маше, ткань, волосы яка, краски. 58х68х38 см. Кяхтинский краеведческий музей имени В.А. Обручева. ОФ-6216-1

Рисунок 3. Лувай-мигбар. Папье-маше, ткань, краски. 62х52х30 см. Кяхтинский краеведческий музей имени В.А. Обручева. ОФ-6213-1

Рисунок 4. Монба-ацзар. Папье-маше, ткань, волосы яка, краски. 58х68х38 см. Кяхтинский краеведческий музей имени В.А. Обручева. ОФ-6216-2

Размещено на Allbest.Ru