Развитие экономической и социальной интеграции на постсоветском пространстве: основания выбора в пользу таможенного союза

Выбор в пользу Таможенного союза и Единого экономического пространства (а это “жесткий” вариант региональной интеграции, предполагающий передачу существенной части национальных полномочий в области экономической и торговой политики на наднациональный уровень) обусловлен стремлением реализовать давно задуманное, тем более, определенный путь был уже пройден, а также осознанием того, что никакое иное решение, кроме прорывного, не даст возможность преодолеть инерцию центробежных процессов и не позволит надежно обеспечить интересы самих стран-участниц на общем пространстве. За годы реформ резко сузилась база сотрудничества, снизилась заинтересованность партнеров друг в друге при значительном усилении влияния нерегиональных держав. Поэтому без выстраивания единой внешней торгово-политической границы в виде ТС нельзя рассчитывать сохранить целостность пространства и российское влияние на нем, как и нельзя надеяться на реализацию имеющегося, но “дремлющего” интеграционного потенциала.

Успешной до настоящего времени работе по созданию ТС и формированию ЕЭП способствовали следующие факторы:

• объективные экономические факторы глобальный финансово-экономический кризис, подчеркнувший ключевую роль России как локомотива преодоления кризисных явлений и посткризисного развития СНГ (что особенно важно для Белоруссии, выгоды, доходы и приобретения которой от сотрудничества с Россией достигали 60% ВВП во второй половине 2000-х годов), и стремительный рост экономической мощи Китая, усиливающего давление на центральноазиатские республики и рассматривающего как свой сырьевой придаток;

• проявление политической воли трех стран, обеспечившее существенное продвижение вперед на пути интеграции и необходимую интеграционную дисциплину (в данном случае за счет мобилизации властного ресурса, эффективной комбинации субъективных факторов политической воли и договорной дисциплины удалось преодолеть узость материальной базы и недостаток конкретных стимулов интеграции);

• значительный накопленный опыт, пусть и не всегда позитивный, интеграционного строительства, включая конкретные наработки по ТС и ЕЭП (ТС образца середины 1990-х годов, Договор о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве 1999 г., наработки в рамках ЕврАзЭС и, особенно, “ЕЭП четырех”);

• принятые и оказавшиеся достаточно эффективными организационно-управленческие решения:

разработка четкого поэтапного плана создания ТС и ЕЭП (“Этапы и сроки формирования единой таможенной территории таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации” от 9 июня 2009 г.; План мероприятий по введению в действие Таможенного кодекса ТС от 27 ноября 2009 г. и установленный Комиссией ТС Сетевой график подготовки в 2010 г. проектов международных соглашений и нормативных правовых актов, предусмотренных Кодексом; План действий по формированию Единого экономического пространства Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации от 19 декабря 2009 г.);

• создание наднационального органа Комиссии Таможенного союза, передача ей реальных полномочий в сфере внешнеторгового регулирования и наделение ее мощным административным ресурсом (в состав КТС вошли заместители глав правительств стран-участниц);

• достижение взаимоприемлемого решения по присоединению к ВТО ТС де факто вошел в правовое поле многосторонней торговой системы (ранее вопрос присоединения к ВТО являлся существенным фактором торможения интеграционных процессов в СНГ и участия России в преференциальных торговых соглашениях).

В результате предпринятых усилий Таможенный союз,как и планировалось, заработал с 1 июля 2011 г. был введен Единый таможенный тариф ТС и начала свою деятельность Комиссия ТС (полномочия КТС в тот момент распространялись на изменение ставок ввозных таможенных пошлин, ведение ТН ВЭД ТС, установление тарифных льгот и тарифных квот, определение системы тарифных преференций, введение нетарифных мер регулирования, кроме защитных мер). В начале июля 2010 г. был введен Таможенный кодекс ТС и тем самым сделан решающий шаг на пути формирования единой таможенной территории стран-участниц ТС. В декабре 2010 г. с опережением графика, в том числе благодаря политической конъюнктуре, был подписан пакет соглашений по ЕЭП, что на деле означает завершение формирования основ договорно-правовой базы Единого экономического пространства и создает необходимые условия для начала его полноценного функционирования с 1 января 2012 г. [8, с. 54].

Вместе с тем, отмечая очень серьезные и осязаемые интеграционные успехи последних лет, нельзя забывать о том, что они были достигнуты, благодаря сложившейся выигрышной комбинации объективных и особенно субъективных факторов, многие из которых носят преходящий характер, а также о том, что впереди главная работа рутинная, кропотливая, небесконфликтная по отлаживанию интеграционных механизмов, приданию интеграции характера повседневной хозяйственной практики.

Страны-участницы хорошо поработали в авральном режиме, теперь же предстоит дорабатывать и совершенствовать интеграционное законодательство, приводить национальное законодательство в соответствие с заключенными соглашениями (по ЕЭП до 31 декабря 2010 г.), достраивать интеграционные институты, чтобы они могли реально управлять интеграционными процессами, эффективно реализовывать свои расширяющиеся полномочия и контролировать исполнение принимаемых решений. Все это требует значительно больших сил и ресурсов, большего времени. По сути, речь идет о трансформации интеграционного процесса из преимущественно политического в экономический, организационно-правовой, превращении этого процесса в понятный и привлекательный для бизнеса и населения стран-участниц, устойчивый и необратимый межгосударственный проект.

Существуют четыре основные группы рисков в развитии интеграционного проекта ТС-ЕЭП.

Первая группа рисков обусловлена сложившимся и увеличивающимся отрывом интеграционной межгосударственной политической надстройки и договорноправовой базы от материальных факторов интеграции и фактических уровней торгово-экономического взаимодействия сторон. Такой отрыв чреват превращением интеграционной идеи в цель per se, не учитывающую и не обслуживающую реальные интересы, формирующиеся на микроуровне. При сохранении указанной тенденции интеграционный проект на определенном этапе может полностью утратить общественную поддержку. В настоящее время взаимный товарооборот стран ТС в общем внешнеторговом обороте группировки составляет около 12%, на рубеже 1990-х 2000-х годов аналогичный показатель равнялся 16 17% (В ЕС 66%, в НАФТА 39%, АСЕАН 25%, МЕРКОСУР 16%). Одновременно во внешней торговле стран ТС заметно окрепли позиции Евросоюза и Китая, на которые в сумме приходилось примерно 50% общего товарооборота участников объединения в 2000 г. и более 56% в 2008 г. (в том числе, в импорте ТС, соответственно, 36,5% и 52,3%). Кроме того, расчеты свидетельствуют о снижении интенсивности внутриотраслевой торговли (включающей кооперационные поставки) между странами ТС по большинству отраслевых направлений в последние годы.

Вторая группа рисков вытекает из избранного странами “жесткого” формата интеграции ТС-ЕЭП и необходимости соблюдения четкой восходящей классической последовательности интеграционного развития вплоть до создания экономического и валютного союза. Длительная пробуксовка на этом пути, “замораживание” интеграции на одной из промежуточных стадий может с высокой степенью вероятности привести к девальвации прежних достижений, возникновению отрицательных эффектов интеграции, обусловленных ухудшением предпринимательского климата на общем пространстве и ростом конфликтности во взаимоотношениях сторон. Создание ТС неразрывно связано с дальнейшими интеграционными шагами, обеспечивающими последовательную либерализацию всех направлений экономического сотрудничества и гармонизацию широких сфер хозяйственного регулирования. Это позволит минимизировать риски нерациональной конкуренции за торговые потоки и капиталы из-за различий в законодательстве и, в конечном итоге, подготовит почву для формирования экономического и валютного союза стран-участниц ТС.

Для России рассматриваемая группа рисков имеет особое значение, поскольку ее интересы в развитии интеграции, по крайней мере на данном этапе, существенно отличаются от интересов партнеров. Россию, как страну с самой крупной, доминирующей экономикой, интересует, прежде всего, конечный результат интеграции единый рынок, экономический и валютный союз с общими правилами игры, скоординированной макроэкономической и валютной политикой, что позволит существенно нарастить ее геоэкономический потенциал с вытекающими из этого практическими выгодами, а также даст возможность более мощному отечественному бизнесу распространить и закрепить свое влияние на едином рынке. Собственно, именно ради конечного результата интеграции Россия платит и идет на уступки партнерам, и должна быть готова это делать и впредь. В то же время партнеры России заинтересованы не столько в конечном результате интеграции (что предполагает существенное ограничение национального суверенитета в пользу наднациональных институтов, где при любом раскладе будет де-факто главенствовать Россия), сколько в самом процессе интеграции, позволяющем им выторговывать дополнительные уступки и бонусы у России. интеграция таможенный постсоветский экономический

Расчеты показывают, что при инерционном сценарии, без поправки на позитивный эффект последовательного углубления интеграции, интенсивность взаимных торговых связей стран-участниц ТС в долгосрочной перспективе может еще более снизиться. По оценкам, даже формат полноценного ТС вряд ли позволит существенным образом изменить тенденции товарообмена в рамках тройки. Дело в том, что сложившийся в целом невысокий уровень торгового взаимодействия уже выше расчетного для стран, находящихся на данном уровне экономического развития и состоящих в одном таможенном союзе, в том числе, в силу инерции хозяйственных связей, сформировавшихся в рамках единого народно-хозяйственного комплекса бывшего СССР. При всей условности подобных расчетов они служат дополнительным аргументом в пользу дальнейшего движения вверх по ступеням интеграции.

Третья группа рисков охватывает преимущественно операционно-управленческие риски, связанные с функционированием наднациональных институтов и реализацией наднационального регулирования, адекватностью интеграционных механизмов и их способностью обеспечивать баланс интересов сторон. Более конкретно риски этой группы включают:

• разбалансированное развитие наднациональной и национальной систем регулирования в рамках ТС и в процессе формирования ЕЭП, что может привести к появлению “серых” зон в сфере регулирования, усложнению правоприменительной практики и снижению эффективности контроля за соблюдением установленных норм и правил;

нечеткое разделение национальных и наднациональных полномочий в сфере регулирования в рамках ТС и в процессе формирования ЕЭП, что будет затруднять работу наднациональных органов, может провоцировать конфликты и судебные разбирательства между ними и странамиучастницами;

• снижение качества и оперативности принимаемых органами ТС и ЕЭП решений в связи с необходимостью достижения компромиссов и проведения большого числа согласований;

• низкую дисциплину стран-участниц ТС и ЕЭП в плане выполнения принимаемых наднациональными органами решений;

• снижение возможностей обеспечения национальных интересов России и других стран-участниц в сфере экономического и внешнеторгового регулирования в связи с ограничениями, накладываемыми форматом ТС ЕЭП и присоединением к ВТО, а также несовершенным механизмом принятия решений.

Четвертая группа рисков происходит из переходного характера экономик стран-участниц, находящихся в процессе выявления и формирования национальных конкурентных преимуществ, пока еще недостаточно устойчивых, чье благосостояние критическим образом зависит от мировой конъюнктуры, а в Белоруссии, помимо этого, от уступчивости России по целому ряду вопросов, в первую очередь, по ценам на энергоносители. В такой ситуации велики риски “замыкания” стран на своих проблемах в периоды ухудшения экономической конъюнктуры и сокращения финансового донорства России в пользу Белоруссии, что может вызвать серьезные сбои в развитии интеграции.

Наряду с четырьмя основными группами рисков в развитии интеграции, существует ряд структурных проблем и дисбалансов сложившейся интеграционной конфигурации, о которых необходимо сказать отдельно.

Во-первых, это очевидное экономическое доминирование России в ТС: более 85% всей территории и населения, почти 90% суммарного ВВП и 80% совокупного внешнеторгового оборота. Такая ситуация порождает объективные различия в ожиданиях сторон от интеграции (о чем говорилось выше) и закладывает “мину замедленного действия” под весь процесс: если вдруг возникнет дефицит политической воли в продвижении интеграционной идеи и поиске компромиссных решений, то достижение любых договоренностей станет очень трудным делом.

Во-вторых, речь идет о наличии объективных оснований для снижения заинтересованности стран-участниц друг в друге в качестве торговых партнеров. В связи с преобладающей низкой конкурентоспособностью перерабатывающих производств стран ТС их экспорт в значительной степени сконцентрировался на поставках сырья и материалов, и на ряде рынков они выступают как конкуренты. В то же время по мере экономического развития и увеличения доходов стран ТС их импорт все больше концентрируется на технологическом оборудовании и качественных потребительских изделиях, которые партнеры могут поставлять друг другу в ограниченном количестве и ассортименте, а в основном закупают в дальнем зарубежье. Отсталая структура взаимной торговли стран ТС, где 2/3 приходится на сырьевые товары и металлы, не создает достаточных и устойчивых стимулов развития интеграции (в зарубежных объединениях, включая НАФТА и МЕРКОСУР, как минимум 2/3 взаимной торговли приходится на продукцию обрабатывающей промышленности).

В-третьих, отчасти это связано тем, что, несмотря на экономическое доминирование России в ТС-ЕЭП, российский внутренний рынок слабо выполняет свою интегрирующую роль для партнеров: доля России во взаимном импорте стран ТС не превышает 30% (для сравнения на США падает 83% суммарного ВВП трех стран НАФТА и 60% внутри регионального импорта).

В-четвертых, необходимо отметить крайнюю несбалансированность торгов экономического сотрудничества внутри ТС: 99% внутри региональной торговли и инвестиций формируются с участием России, тогда как Белоруссия и Казахстан крайне слабо взаимодействуют между собой (на двусторонние связи Белоруссии и Казахстана приходится 1% взаимного товарооборота стран ТС и 0,5% всех накопленных странами ТС внутри региональных капиталовложений).Следовательно, без участия России у Белоруссии и Казахстана на сегодняшний день нет практически никакого материального интереса в интеграции.

Таким образом, следует отметить, что на сегодняшний день в интеграционном процессе на постсоветском пространстве зримо существуют значительные группы рисков, имеются существенные структурные проблемы и дисбалансы сложившейся интеграционной конфигурации, которые являются серьезным препятствием на пути дальнейшего развития экономической и социальной интеграции в формате Содружества.

Литература