Размещено на http://www.allbest.ru/

Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

А.В. Аникин

Издательство политической литературы

Москва - 1971

Введение

Всякое произведение на историческую тему пишется не только для того, чтобы рассказать о прошлом, но и для того, чтобы выразить через историю отношение автора к современности и ее проблемам. Это, как правило, происходит помимо воли автора, а очень часто делается сознательно.

Как известно, порой история науки может быть увлекательнее романа. Однако эта книга -- не роман; вместе с тем она и не обычная история экономической мысли. Жанр популярных и, как автор хотел бы надеяться, занимательных очерков позволяет выделять наиболее выпуклые биографические и научные детали, более свободно переходить от далекой истории к современности с ее сложными и острыми вопросами.

Книга рассчитана на широкие круги читателей, в том числе не имеющих специальных знаний по политической экономии. К сожалению, по вине авторов иных учебников и книг встречается у нас, в частности среди молодежи, представление, что политическая экономия -- материя сухая и скучная. При ближайшем рассмотрении это представление рассеивается. Экономическое устройство общества содержит не меньше увлекательных проблем и загадок, чем природа. В последнее время особенно характерно обращение к экономическим вопросам ученых, работающих в области точных и естественных наук.

Не случайно и то, что у истоков экономической науки стояли выдающиеся мыслители, оставившие неизгладимый след во всей культуре человечества, люди универсального и оригинального ума, большого научного и литературного таланта.

Экономисты прошлого и современность

Экономика всегда играла в жизни человечества важнейшую роль. Особенно это относится к нашему времени.

Маркс говорил о нелепости представлений, согласно которым античный мир жил политикой, а средневековье -- католицизмом. Человечество всегда жило экономическими интересами, и лишь на этой основе могли существовать политика, религия и другие виды идеологии. Но именно неразвитость в прошлом экономики -- главная причина таких представлений об этих эпохах. Современная экономика властно вторгается в жизнь каждого человека.

Большие изменения в общественной жизни и в хозяйстве нашей страны увеличили в последние годы интерес к экономической науке. Все яснее становится, что эта наука важна и как средство повышения эффективности народного хозяйства, и как составная часть мировоззрения.

В этой связи полезно помнить, что классики буржуазной политической экономии, особенно Адам Смит и Давид Рикардо, впервые разработали учение о хозяйстве как о системе, в которой действуют объективные, не зависящие от воли людей, но познаваемые законы. Они считали, что экономическая политика государства не должна идти против этих законов, а должна опираться на них.

Уильям Петти, Франсуа Кена и другие ученые заложили основы количественного анализа экономических процессов. Они пытались рассматривать эти процессы как своеобразный обмен веществ, определять его направления и размеры. Маркс использовал их научные достижения, в частности, в своем учении о воспроизводстве общественного продукта. Соотношения в продукции потребительских товаров и средств производства, пропорции накопления и потребления, взаимосвязи отраслей играют важнейшую роль в современном хозяйстве и экономической науке. Кроме того, из трудов этих пионеров экономической науки выросла современная народнохозяйственная статистика, значение которой невозможно переоценить.

В первой половине XIX в. были сделаны попытки использования в экономическом анализе математических методов, без которых в настоящее время немыслимо развитие многих разделов экономической науки.

Классики буржуазной политической экономии, а также представители мелкобуржуазного и утопического социализма анализировали многие противоречия капиталистической экономики. Швейцарский экономист Сисмонди одним из первых пытался понять причины экономических кризисов, которые представляют собой страшный бич буржуазного общества. Великие социалисты-утописты Сен-Симон, Фурье, Оуэн и их последователи глубоко критиковали капитализм и разрабатывали проекты социалистического переустройства общества.

Как писал В.И. Ленин, «вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма» В.И. Ленин. Полн. Собр. Соч. Т. 23. С. 40..

Буржуазная классическая политическая экономия явилась одним из источников марксизма. Вместе с тем учение Маркса было революционным переворотом в политической экономии. Маркс показал, что капитал представляет собой общественное отношение, суть которого» сводится к эксплуатации наемного труда пролетариев. Он объяснил природу этой эксплуатации созданной и разработанной им теорией прибавочной стоимости и показал историческую тенденцию капитализма: обострение его антагонистических, классовых противоречий и конечную победу труда над капиталом. Таким образом, в марксовом экономическом учении заключено диалектическое единство, оно одновременно представляет собой отрицание буржуазных концепций его предшественников и творческое продолжение всего положительного, что ими было создано. Раскрытие и объяснение этого единства важнейшая задача настоящей книги.

В Документе московского Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 г. указывается, что в целях повышения идейно-политической роли марксистско-ленинских партий в мировом революционном процессе они будут непримиримо бороться против буржуазной идеологии, в частности «будут пропагандировать в рабочем движении, в широких народных массах, в том числе среди молодежи, идеи научного социализма». Научный социализм в решающей степени опирается на экономическое учение марксизма-ленинизма. Поэтому в пропаганде идей; научного социализма важное значение имеет разъяснение истоков и корней этого учения.

Маркс и его предшественники

Главный научный труд К. Маркса -- «Капитал» имеет подзаголовок «Критика политической экономии». Четвертый том своего труда -- «Теории прибавочной стоимости» -- Маркс специально посвятил критическому анализу всей предшествующей политической экономии. Основной метод Маркса при этом заключается в том, чтобы выделять у каждого автора научные элементы, в той или иной мере способствующие решению основной задачи политэкономии капитализма -- открытию закона движения этого способа производства. Вместе с тем он показывает буржуазную ограниченность, непоследовательность, ненаучность в воззрениях политико-экономов прошлого.

Немало страниц Маркс посвятил анализу и критике той политической экономии, которую он назвал вульгарной, поскольку она ставит своей задачей оправдание и открытую защиту капиталистического строя, а не подлинно научный анализ. Естественно, главные представители этого направления буржуазной политэкономии тоже занимают известное место в предлагаемой читателю книге. В борьбе с апологетическими воззрениями буржуазных экономистов Маркс развивал пролетарскую политическую экономию.

Перед читателем «Капитала», как и других экономических произведений Маркса, проходит обширная галерея ученых прошлого. Политическая экономия, как и всякая наука, развивается не только трудами признанных корифеев, но и усилиями многих, порой не очень заметных ученых.

Нельзя согласиться, например, с таким утверждением В.С. Афанасьева, автора вышедшей в 1960 г. книги о Петти: «Собственно все то ценное, что выработано буржуазной экономической наукой, представлено лишь в исследованиях Вильяма Петти, Франсуа Кенэ, Адама Смита, Давида Рикардо» В.С. Афанасьев. Возникновение классической буржуазной политической экономии (Вильям Петти). М., Соцэкгиз, 1960. С. 5.. В.С. Афанасьев назвал имена замечательных ученых, проложивших новые пути в науке. Однако классическая школа представляла собой в течение полутора сот лет обширное направление, в рамках которого работали и писали многие, не только корифеи буржуазной науки. Смиту, например, предшествовали целые поколения экономистов, основательно подготовивших для него научную почву. Поэтому, уделяя главное внимание жизни и идеям крупнейших ученых, автор настоящей книги стремился вместе с тем отразить в известной мере вклад менее знаменитых, но нередко значительных мыслителей, и тем самым по возможности более полно прочертить ход развития политической экономии как науки.

Уже более ста лет пытается буржуазная наука и пропаганда исказить историческую роль Маркса как ученого. В этих попытках отчетливо видны две линии. Первая состоит в том, чтобы замолчать, игнорировать Маркса и его революционное учение, изобразить его как малозначительную фигуру в науке или как фигуру, стоящую вне «западной культурной традиции», а значит, и вне «настоящей» науки. При такой линии связи Маркса с предшественниками, в частности с буржуазными экономистами-классиками, преуменьшаются, недооцениваются.

Но в последние десятилетия, пожалуй, более характерна вторая линия: превратить Маркса в заурядного (или даже незаурядного). гегельянца и рикардианца. Близость Маркса к Рикардо и всей классической школе при этом усиленно подчеркивается, а революционный характер переворота в политической экономии, совершенного Марксом, замазывается.

Стали часто писать, что, в конце концов, марксизм можно примирить с современной буржуазной социологией и политической экономией, поскольку они, мол, идут от одного корня. Джон Стрэчи, известный теоретик английского лейборизма, пишет в своей книге «Современный капитализм», что он рассматривает эту книгу как «скромный шаг в необходимом процессе воссоединения марксизма с западной культурной традицией, от которой он происходит, но от которой он далеко отошел» J. Strachey. Contemporary Capitalism. L., 1956, p. 14--15..

Реформизм и смыкающийся с ним правый оппортунизм в коммунистическом и рабочем движении склонны рассматривать марксизм как течение, уходящее всеми корнями в общегуманистическую, либеральную тенденцию общественной мысли XIX в. При этом смазывается тот факт, что марксизм -- это, прежде всего, революционная идеология рабочего класса, принципиально отличная от любого либерализма. Теоретическая сторона марксизма нередко отрывается от его революционной практики. В настоящее время это обычно связывается с отрицанием ленинизма как марксизма XX в.

Важнейшее значение для распространения в массах научной, марксистско-ленинской идеологии имеет борьба против «левого» ревизионизма и догматизма. В области изучения предшественников марксизма для них характерно нигилистическое отношение к теориям и взглядам этих мыслителей. Все они мажутся черной краской, как реакционные идеологи буржуазии. Преуменьшается научная, аналитическая сторона марксизма, трактовка им общественного развития как подчиняющегося объективным закономерностям процесса. Вместо этого подсовывается волюнтаризм в экономике и авантюризм в политике В связи с этим уместно привести слова академика А.М. Румянцева, с которыми он обратился к учащейся молодежи: «Вдумчивое изучение не только марксистской, но и домарксистской общественной мысли жизненно необходимо тем, кто вступает на путь науки. Всем хорошо известно, что говорил В.И. Ленин на III съезде комсомола о необходимости овладения всеми богатствами человеческой культуры для построения коммунистического общества. Известно также, что отрицание этого принципа приводит к фанатичному надругательству над величайшими человеческими ценностями...» (А.М. Румянцев. Проблемы современной науки об обществе. М.: «Наука», 1969. С. 365)..

Рассматривая экономические теории буржуазных экономистов, Маркс, Энгельс, Ленин разоблачали и критиковали апологетику капиталистического строя и обычно связанные с ней поверхностные, ненаучные представления об экономических законах и процессах. Особенно бескомпромиссно выступали они против идеологии, способной нанести ущерб рабочему движению, увести его в сторону от основных революционных задач.

Вместе с тем классики марксизма видели задачу всякой критики в том, чтобы выделить в концепциях буржуазных экономистов рациональные, научные элементы, углубляющие объективное познание экономической сущности капитализма. Особенно подчеркивали они важность осуществляемых буржуазными учеными конкретных экономических исследований. Ничто не было основоположникам марксизма столь чуждо, как нигилистический подход ко всем без исключения работам буржуазных ученых. Они анализировали специфические особенности отдельных теорий, выявляя их социальные корни и смысл, противопоставляли одни теории другим и критически использовали их в интересах пролетарской идеологии.

Это очень важно для определения марксистско-ленинской позиции по отношению к современной буржуазной экономической мысли. Поскольку политическая экономия -- сфера идеологии, непримиримая борьба с буржуазными концепциями есть важнейшая задача ученого-марксиста. Эта борьба должна быть направлена в первую очередь против антимарксистских мировоззренческих концепций.

Важнейшее значение имеет разоблачение воззрений, оказывающих прямое воздействие на рабочее и общедемократическое движение, в особенности правого оппортунизма и «левого» революционаризма.

Но буржуазная идеология, находящая свое выражение в экономических и социологических работах, неоднородна. Кроме того, функции буржуазной политэкономии отнюдь не исчерпываются идеологией. Растущую роль играют функции, связанные с рациональным хозяйствованием, с управлением экономическими процессами. Глубокое изучение современной немарксистской экономической мысли необходимо как для плодотворной борьбы против буржуазной идеологии, так и для развития теоретически и практически важных научных исследований во многих областях экономической науки.

Три столетия

Необходимость марксистской популярной, общедоступной книги по истории экономической мысли определяется также тем, что на Западе издан целый ряд подобных сочинений, написанных с позиций буржуазной идеологии, и притом нередко весьма квалифицированно. Вот, например, книга американца Р. Хейльбронера, в которой трактуется история экономической мысли до наших дней. Любопытно заглавие этой книги -- «The Worldly Philosophers», что можно было бы перевести так: «Философы от мира сего».

Философы от мира сего! Действительно, экономическая наука даже в своих абстрактных построениях неразрывно связана с самым главным, что делает человек на земле,-- материальным производством. Люди, создавшие ее, брали материал, и проблемы из самой гущи общественной жизни своего времени. Идеи экономистов в огромной мере определяются развитием общества и хозяйства в их странах. Поэтому в очерках их жизни и деятельности читатель этой книги найдет и сжатые эскизы экономических особенностей эпохи и страны.

Развитие политической экономии, предопределенное ростом нового, прогрессивного в то время общественного строя -- капитализма, потребовало больших мыслителей. И они появились -- люди большого таланта и яркой индивидуальности.

Представим себе фантастическую картину: экономистов трех столетий, собранных вместе. Получится довольно пестрое общество!

Большинство англичане, немало французов. Это понятно: Англия в XVII--XIX вв. была самой передовой капиталистической страной, и еще во времена Маркса политическая экономия считалась преимущественно английской наукой. Рано начал расти капитализм и во Франции. Остальные страны Европы отставали в своем развитии. Мало американцев, но среди них мудрый Франклин. О наших соотечественниках будет сказано ниже.

Первыми экономистами были чаще всего, по выражению Маркса, «коммерческие и государственные люди». Их толкали к размышлению над экономическими вопросами практические нужды торговли и государственного управления.

Мы видим современников Шекспира, длинноволосых кавалеров в кружевах и суровых, просто одетых купцов эпохи первоначального капиталистического накопления. Это советчики королей -- меркантилисты Монкретьен, Томас Ман...

Другая группа. Перед нами в больших париках и кафтанах с широкими обшлагами основатели классической политической экономии Петти и Буагильбер и другие предшественники Адама Смита. Они занимаются политической экономией отнюдь не профессионально, такой профессии еще и в помине нет. Петти -- врач и неудачливый политик, Буагильбер -- судья, Локк -- знаменитый философ, Каптильон -- банкир. Чаще они все еще обращаются к королям и правительствам, но начинают писать и для просвещенной публики. При этом они впервые ставят теоретические вопросы новой науки. Среди них особенно выделяется Петти. Это не только гениальный мыслитель, но и замечательно яркая и своеобразная личность.

А вот динамичная фигура Джона Ло, великого прожектера и авантюриста, «изобретателя» бумажных денег, первого теоретика и практика инфляции. Величие и падение Ло -- одна из самых ярких страниц в истории Франции начала XVIII в.

Огромные парики, какие мы видим на хорошо известных портретах Мольера или Свифта, сменяются короткими, пудреными, с двумя завитками на висках. Икры обтягиваются белыми шелковыми чулками. Это французские экономисты середины XVIII в.-- физиократы, друзья великих философов-просветителей. Их признанный глава -- Франсуа Кенэ, врач по профессии и экономист по призванию. Другой крупный ученый -- Тюрго, один из самых прозорливых и прогрессивных государственных деятелей предреволюционной Франции.

Адам Смит... Даже если вы не имеете еще понятия о политической экономии, вы, наверное, вспомните, что Евгений Онегин у Пушкина …

читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Биография Смита несколько похожа на биографию Ньютона: в ней мало внешних событий и огромная интенсивность внутренней интеллектуальной жизни.

Имя последователям Смита -- легион. В конце XVIII и в начале XIX в. заниматься политической экономией означало быть смитианцем. Великого шотландца начинают понемногу «поправлять» (это слово можно производить не только от «правильный», но и от «правый» в политическом смысле). Это делают люди вроде Сэя во Франции и Мальтуса в Англии. Политическую экономию начинают преподавать в университетах, она становится обязательным элементом образования молодого человека из привилегированных классов.

Но вот на сцене появляется богатый биржевик и гениальный самоучка Давид Рикардо. Это наполеоновская эпоха, и он, разумеется, уже без парика, в сюртуке вместо кафтана и в длинных узких брюках вместо панталон до колен. Рикардо суждено сказать последнее слово в буржуазной классической политической экономии, сделать ее последний критический вывод. Но уже при его жизни начинаются нападки на Рикардо, который показал противоположность интересов основных классов капиталистического общества -- буржуазии и пролетариата.

Последователи Рикардо образуют различные группы. С одной стороны, социалисты пытаются обратить учение Рикардо против буржуазии. С другой стороны, в буржуазной науке на обломках рикардианства развивается вульгарная политическая экономия. Так мы подходим к 40-м годам XIX в., когда начинается деятельность К. Маркса и Ф. Энгельса.

Выражая идеи наиболее передовой части буржуазии, экономисты-классики сталкивались с феодально-землевладельческой аристократией, которая в Англии имела прочные позиции, а во Франции господствовала до революции конца XVIII в. Они сталкивались с выражавшей ее интересы государственной властью и официальной церковью. Да и в капиталистических порядках они принимали и одобряли далеко не все. Поэтому в жизни многих экономистов мы видим протест, бунтарство, борьбу. Даже осторожный Смит подвергался нападкам реакционеров. Среди социалистов домарксовой эпохи мы встречаем людей твердой принципиальности, большого гражданского и личного мужества.

В этой книге не рассказывается о пионерах экономической науки в России. Не потому, что в рассматриваемую эпоху Россия не дала смелых и оригинальных мыслителей. Достаточно сослаться на замечательного русского ученого и писателя петровской эпохи Ивана Посошкова, на социально-экономические сочинения Радищева, на труды декабристов Н. Тургенева, Пестеля, Орлова.

Однако Россия в XVIII и в начале XIX в. значительно отставала от западноевропейских стран в своем экономическом развитии. Главной общественной проблемой было крепостное право. Буржуазные производственные отношения существовали лишь в зачаточных формах. Отсюда большое своеобразие развития русской экономической мысли. По многим серьезным причинам русская мысль не могла играть роль в формировании экономического учения марксизма, хотя одновременно с Марксом Н.Г. Чернышевский с гениальной проницательностью анализировал буржуазную политическую экономию Запада.

О русских мыслителях-экономистах надо писать особую книгу. Это важная и достойная задача, но она выходит за пределы поставленных в настоящей работе целей.

В этой книге автор стремился следовать старинному девизу популяризаторов науки: развлекая, обучать. Сочетать занимательность с научностью трудно во всех областях. Может быть, в политической экономии это труднее, чем где-либо. Насколько достигнута поставленная цель, пусть судит читатель. Автор же хотел бы отметить, что без помощи многих товарищей он не мог бы завершить книгу. Прочли рукопись или отдельные главы и высказали полезные соображения и замечания Б.А. Амбарцумов, И.П. Власов, И.Н. Дворкин, В.Д. Казакевич, В.М. Кудров, Л.М. Мордухович, Ю.Я. Ольсевич, С.В. Пронин, М.А. Рабинович, Р.М. Энтов. Всем им -- искренняя благодарность.

Автор.

Глава 1. У истоков

Когда первобытный человек впервые сделал каменный топор и лук, это еще не была экономика. Это была, так сказать, только техника.

Но, имея несколько топоров и луков, группа охотников убила оленя. Мясо этого оленя было поделено между ними, по всей вероятности, поровну: если бы одни получали больше, чем другие, то последние просто не могли бы выжить. Жизнь общины далее усложнялась. Возможно, в ней появился мастер, делавший для охотников хорошее оружие и сам не ходивший на охоту. Мясо и рыбу надо было распределять между охотниками и рыбаками, выделять долю «оружейнику» и т. д. На какой-то стадии появился обмен продуктами труда между общинами и внутри общин.

Все это была хотя и примитивная, неразвитая, но уже экономика, ибо речь шла не только об отношениях людей к вещам -- луку, топору, мясу,-- но и об их отношениях между собой в обществе. И не об отношениях вообще, а о материальных отношениях, связанных с производством, а затем с распределением благ, необходимых для жизни людей. Эти отношения Маркс назвал производственными отношениями.

Экономика есть общественное производство, обмен, распределение и потребление материальных благ, и совокупность возникающих на этой основе производственных отношений. В этом смысле экономика так же стара, как человеческое общество. Экономика первобытной общины была, разумеется, предельно проста, так как предельно просты были орудия, которыми пользовались люди, и до крайности ограниченны были их трудовые навыки. Иначе говоря, были слабо развиты производительные силы, которые и определяют производственные отношения общества, его экономику и другие стороны жизни.

1.1 Кто был первым экономистом

Когда человек впервые задумался над тем, почему горит огонь или гремит гром? Вероятно, много тысяч лет назад. Столь же давно он, может быть, задумался над явлениями, составлявшими экономику первобытнообщинного строя, который постепенно разлагался и превращался в первое классовое общество - рабовладельческое. Но эти раздумья не были и не могли быть наукой - системой знаний человека о природе и обществе.

Наука появляется лишь в эпоху зрелого рабовладельческого строя, опиравшегося на гораздо более развитые производительные силы. Познания людей древних государств - Шумера, Вавилонии, Египта, существовавших 4-5 тыс. лет назад, в математике или медицине выглядят порой очень внушительно. Высшие из известных нам образцов древней науки дали античные греки и римляне.

Определенное осмысление фактов экономической жизни началось задолго до того, как в XVII в. выделилась особая область науки - политическая экономия. Ведь многие экономические явления, которые стали объектом исследования этой науки, были известны уже древним египтянам или грекам: обмен, деньги, цена, торговля, прибыль, ссудный процент. И прежде всего люди начинали осмысливать, конечно, главную черту производственных отношений той эпохи - рабство.

Экономическая мысль первоначально не отделяется от других форм мышления об обществе. Поскольку это так, точно определить ее первые проявления невозможно. Неудивительно, что отдельные историки экономических учений начинают с разного. Советский ученый Д.И. Розенберг в книге, вышедшей в 1940 г., начинал с древних греков, а в некоторых наших послевоенных курсах корни экономической мысли ищутся глубже: в древнеегипетских папирусах, в каменной клинописи законов царя Хаммурапи, в древнеиндийских «Ведах».

Немало экономических наблюдений имеется в той сложной мозаике, которую представляет собой библия. Она содержит известное толкование экономической жизни древних евреев и других народов, населявших Палестину и окрестные земли во II и I тысячелетиях до нашей эры. Как правило, это толкование дано в форме заповедей, указаний о поведении людей.

Однако тот факт, что, например, американский историк экономических учений профессор Дж.Ф. Белл посвящает библии большую главу, а все другие источники тех же времен полностью игнорирует, объясняется, надо полагать, обстоятельствами, не имеющими отношения к науке. Дело в том, что библия -- это священная книга христианства, с детства известная большинству американских студентов. Наука слегка приспосабливается к этому факту современной жизни.

Древнегреческое общество, находившееся в стадии далеко зашедшего распада первобытнообщинного строя и формирования рабовладения, получило замечательное художественное отражение в поэмах Гомера. Эти памятники человеческой культуры -- подлинная энциклопедия жизни и мировоззрения людей, населявших около 3 тыс. лет назад берега Эгейского и Ионического морей. Самые различные экономические наблюдения искусно вплетены в ткань увлекательного рассказа об осаде Трои и странствиях Одиссея. В «Одиссее» содержится, вероятно, первая в мировой истории констатация низкой производительности рабского труда:

Раб нерадив; не принудь господин повелением строгим

К делу его, за работу он сам не возьмется охотой:

Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,

Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет.

Конечно, и законы Хаммурапи, и библию, и Гомера историку и экономисту приходится рассматривать, прежде всего, как источники сведений о хозяйственном быте древних народов. Лишь во вторую очередь можно говорить о них как о памятниках экономической мысли, которая предполагает некоторое обобщение практики, умозрение, абстракцию. Известный буржуазный ученый Иозеф А. Шумпетер (австриец, вторую половину жизни проживший в США) назвал свою книгу историей экономического анализа и потому начал ее сразу с классических греческих мыслителей.

Действительно, в сочинениях Ксенофонта, Платона и особенно Аристотеля были сделаны первые попытки теоретически осмыслить экономическое устройство греческого общества. Мы иногда склонны забывать, как много нитей связывают нашу современную культуру с удивительной цивилизацией этого небольшого народа. Наша наука, наше искусство, наш язык, наконец, навсегда впитали в себя элементы древнегреческой цивилизации. Об экономической мысли Маркс говорил: «Поскольку греки делают иногда случайные экскурсы в эту область, они обнаруживают такую же гениальность и оригинальность, как и во всех других областях. Исторически их воззрения образуют поэтому теоретические исходные пункты современной науки» К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 20. С. 238..

Д.И. Розенберг пишет, что Аристотель ввел термин «экономия». Такое же утверждение содержится в Большой Советской Энциклопедии (2-е издание). Это не вполне точно. Слово экономия (ойкономиа, от слов ойкос -- дом, хозяйство и номос -- правило, закон) существовало в греческом языке до Аристотеля. Этот термин даже является заглавием особого сочинения Ксенофонта, где в форме диалога рассматриваются разумные правила ведения домашнего хозяйства и земледелия. Такой смысл (наука о домашнем хозяйстве, домоводство) слово «экономия», следовательно, уже имело во времена Аристотеля: он был примерно на 60 лет моложе Ксенофонта. Правда, оно не обладало у греков таким ограниченным содержанием, как наше домоводство. Ведь дом богатого грека являлся целым рабовладельческим хозяйством, это был своего рода микрокосм античного мира.

Аристотель употреблял слово «экономия» и производное от него «экономика» в этом же смысле. Но, как известно, он сделал несравненно большее, чем ввел термин: он впервые подверг анализу некоторые основные экономические явления и закономерности тогдашнего общества, стал, по существу, первым экономистом в истории науки.

1.2 Начало начал: Аристотель

Летом 336 г. до нашей эры македонский царь Филипп был предательски убит на свадьбе своей дочери. Кто подослал убийц, осталось навсегда неизвестным. Если справедлива версия, что это было делом рук правителей Персии, то ничего более гибельного для себя они не могли придумать: взошедший на престол 20-летний сын Филиппа Александр через несколько лет разгромил и навсегда уничтожил могучую персидскую державу.

Александр был учеником и воспитанником Аристотеля, философа из города Стагира. Когда Александр стал царем Македонии, Аристотелю было 48 лет, и слава его уже широко распространилась по всему эллинскому миру. Мы не знаем, что заставило Аристотеля вскоре после этого покинуть Македонию и переселиться в Афины. Во всяком случае, не ссора с Александром: их отношения испортились гораздо позже, когда тот из даровитого юноши превратился в подозрительного и капризного владыку мира. Вероятно, Афины влекли Аристотеля как культурный центр античного мира, как город, где жил и умер его учитель Платон и где сам Аристотель провел молодые годы.

Как бы то ни было, в 335 или 334 г. Аристотель с женой, дочерью и приемным сыном поселился в Афинах. В последующие 10--12 лет, пока Александр завоевывает всю известную древним грекам обитаемую землю, Аристотель с поразительной энергией возводит величественное здание науки, завершая и обобщая труды своей жизни. Но ему не была суждена спокойная старость в кругу учеников и друзей. В 323 г. Александр умер, едва достигнув 33 лет. Возмутившиеся против македонского господства афиняне изгнали философа. В качестве предлога было избрано традиционное обвинение в оскорблении богов: Аристотель якобы воздавал божеские почести своей покойной жене. Через год он умер в Халкиде, на острове Эвбея.

Аристотель был одним из величайших умов в истории науки. Дошедшие до нас и достоверно известные по тематике его сочинения охватывают все существовавшие в то время области знания. В частности, он был одним из основателей науки о человеческом обществе -- социологии, в рамках которой у него и рассматриваются экономические вопросы. Социологические сочинения Аристотеля возникли в период его последнего пребывания в Афинах. Это, прежде всего, «Никомахова этика» (названная так потомками по имени сына философа, Никомаха) и «Политика» -- трактат об устройстве государства.

Как в естественных, так и в общественных науках, Аристотель был ученым «нового типа». Он создавал теории и строил выводы не на основе абстрактных умозаключений, а всегда опираясь на тщательный анализ фактов. Его «История животных» была написана на основе обширных зоологических коллекций. Точно так же для своей «Политики» он с группой учеников собрал и обработал материалы о государственном устройстве и законах 158 эллинских и варварских государств. В подавляющей части это были полисы, города-государства.

Аристотель сохранился в памяти веков мудрым наставником, всегда окруженным учениками и помощниками. Во время последнего пребывания в Афинах ему шел шестой десяток, и был он, вероятно, энергичным и бодрым человеком. Согласно преданию, Аристотель любил беседовать с друзьями и учениками, прогуливаясь в тенистом саду. Его философская школа вошла в историю под названием перипатетиков (прогуливающихся).

«Политика» и «Этика» воспринимаются как своего рода записи бесед, иногда размышлений вслух. Исследователи находят в них обращения к слушателям (а не к читателям). Стремясь объяснить свою мысль, Аристотель нередко возвращается к ней снова, заходит, так сказать, с другого бока, отвечает на различные вопросы слушателей.

Аристотель был сыном своего времени. Рабство представлялось ему естественным и закономерным, раба он считал говорящим орудием. Более того, в некотором смысле он был консерватором. Ему не нравилось развитие торговли и денежных отношений в Греции его времени. Идеалом для него было небольшое земледельческое хозяйство (в котором работают, разумеется, рабы). Это хозяйство должно обеспечивать себя почти всем необходимым, а немногое недостающее можно получить путем «справедливого обмена» с соседями.

Заслуга Аристотеля-экономиста состоит, однако, в том, что он первым установил некоторые категории политической экономии и в известной мере показал их взаимосвязь. Если мы сравним собранную из фрагментов «экономическую систему» Аристотеля с пятью первыми главами «Богатства народов» Адама Смита и с первым разделом первого тома «Капитала» К. Маркса, мы обнаружим поразительную преемственность мысли. Она поднимается на новую ступень, опираясь на предыдущие. В.И. Ленин писал, что стремление найти закон образования и изменения цен (т.е. закон стоимости) проходит от Аристотеля через всю классическую политическую экономию к Марксу См. В..И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 47. .

Вот Аристотель устанавливает две стороны товара -- потребительную и меновую стоимость и анализирует процесс обмена. Он ставит тот самый вопрос, который будет всегда волновать политическую экономию: чем определяются соотношения обмена, или меновые стоимости, или, наконец, цены -- их денежное выражение. Ответа на этот вопрос он не знает, вернее, он останавливается перед ответом и как бы нехотя, поневоле уходит в сторону. Но он, в общем, правильно высказывает разумные соображения о происхождении и функциях денег и, наконец, по-своему выражает мысль об их превращении в капитал -- в деньги, порождающие новые деньги.

Таков -- со всевозможными отклонениями, неясностями, повторениями -- путь научного анализа, проделанного великим эллином.

Научное наследие Аристотеля всегда было предметом борьбы. Много столетий его философские, естественнонаучные и социальные идеи, превращенные в жесткую догму, в нерушимый канон, использовались христианской церковью, псевдоучеными схоластами и политическими реакционерами в борьбе против всего нового и прогрессивного. С другой стороны, и люди Возрождения, революционеры в науке, опирались на освобожденные от догм идеи Аристотеля. Борьба за Аристотеля продолжается и теперь. Это касается и его экономического учения.

Прочтите внимательно две выдержки, в которых дается оценка экономических взглядов великого грека. Первая оценка принадлежит марксисту, советскому ученому Ф.Я. Полянскому. Вторая -- автору одного из буржуазных курсов истории экономической мысли, американскому профессору Дж.Ф. Беллу.

Полянский

«…Аристотель далек был от субъективистских представлений о стоимости и скорее склонялся к объективному истолкованию последней. Во всяком случае, общественная необходимость возмещения издержек производства ему, видимо была ясна. Правда, состав издержек им не расшифровывался и этим вопросом он не интересовался. Однако в их составе труду отводилось, вероятно, большое место» «История экономической мысли». Курс лекций. Ч. 1. Изд-во МГУ, 1961. С. 58..

Белл

«Аристотель считал стоимость субъективной, зависящей от полезности товара. Обмен покоится на потребностях людей… Когда обмен справедлив, он покоится на равенстве потребностей, а не на издержках в смысле в смысле затрат труда» J.F. Bell. A History of Economic Thought. N.Y., 1953. P. 41..

Нетрудно видеть, что эти оценки диаметрально противоположны. Речь в обеих цитатах идет о стоимости, этой основной категории политической экономии, с которой мы будем дальше сталкиваться постоянно.

Важнейшую часть экономического учения марксизма составляет трудовая теория стоимости, развитая Марксом на базе критического анализа буржуазной классической политической экономии. Суть этой теории состоит в том, что все товары имеют одно коренное общее свойство: все они продукты человеческого труда. Количество этого труда и определяет стоимость товара. Если на изготовление топора необходимо затратить 5 рабочих часов, а на изготовление глиняного горшка -- 1 час, то при прочих равных условиях стоимость топора будет в 5 раз больше, чем стоимость горшка. Это проявится в том факте, что топор будет, как правило, обмениваться на 5 горшков: такова его меновая стоимость, выраженная в горшках. Она может (быть выражена и в мясе, и в ткани, и в любом другом товаре, а, в конечном счете -- в деньгах, т. е. в известном количестве серебра или золота. Меновая стоимость товара, выраженная в деньгах, есть цена.

Очень важное значение имеет понимание труда, создающего стоимость. Чтобы труд производителя топоров был сравним, сопоставим с трудом горшечника, он должен рассматриваться не как конкретный вид труда данной профессии, а лишь как затрата в течение определенного времени мускульной и умственной энергии человека -- как абстрактный труд, независимо от его конкретной формы. Потребительная стоимость (полезность) товара является, конечно, необходимым условием того, чтобы товар имел стоимость, но она не может быть источником стоимости.

Таким образом, стоимость объективна, она существует независимо от ощущений человека, от того, как он субъективно оценивает полезность товара. Далее, стоимость имеет общественный характер, она определяется не отношением человека к предмету, к вещи, а отношением между людьми, создающими товары своим трудом и обменивающими эти товары между собой.

В противовес этой теории буржуазная политическая экономия нашего времени за основу стоимости (вернее, меновой стоимости, ибо стоимость как самостоятельную категорию она отвергает) принимает субъективную полезность обмениваемых товаров. Меновая стоимость товара выводится из интенсивности желания потребителя и из наличного рыночного запаса данного товара. Она становится тем самым величиной случайной, «конъюнктурной». Поскольку проблема стоимости уводится в сферу индивидуальных оценок, стоимость здесь теряет общественный характер, перестает быть отношением между людьми.

Читатель может спросить: не идет ли здесь речь о схоластических тонкостях? Надо сказать, что некоторые весьма искушенные люди на Западе, считающие себя социалистами, порой говорят, что спор этот устарел, что его пора просто снять.

Но теория стоимости важна не только сама по себе. Необходимым выводом из трудовой теории стоимости является теория прибавочной стоимости, объясняющая механизм эксплуатации рабочего класса капиталистами. Напротив, субъективная теория стоимости и все связанные с ней представления буржуазной политической экономии в принципе исключают эксплуатацию и классовые противоречия.

Вот почему идет спор, которому ни много, ни мало 2400 лет: был ли Аристотель отдаленным провозвестником трудовой теории стоимости или он предок теорий, выводящих меновую стоимость из полезности? Спор этот возможен по той причине, что Аристотель не создал и не мог создать сколько-нибудь полную теорию стоимости.

Он видит в обмене уравнение товарных стоимостей и упорно ищет какую-то общую основу уравнения. Уже это было проявлением исключительной глубины мысли и послужило исходным пунктом для дальнейшего экономического анализа через много веков после Аристотеля. У него есть высказывания, напоминающие какой-то крайне примитивный вариант трудовой теории стоимости. На них, очевидно, и опирается Ф.Я. Полянский в приведенной выше цитате. Но может быть, даже важнее этого именно то ощущение проблемы стоимости, которое видно, например, в таком отрывке из «Никомаховой этики»:

«Действительно, не из двух врачей образуется общество, но из врача и земледельца, и вообще из людей не одинаковых и не равных. Но таких-то людей и должно приравнять. Поэтому все, что подвергается обмену, должно быть как-то сравнимо... Итак, нужно, чтобы все измерялось чем-то одним... Итак, расплата будет иметь место, когда будет найдено уравнение, чтобы продукт сапожника относился к продукту земледельца, как земледелец относится к сапожнику» «Античный способ производства в источниках» Л., 1933. С. 554..

Здесь в зачаточной форме содержится понимание стоимости как общественного отношения между людьми, производящими разные по своей потребительной стоимости товары. Казалось бы, остается один шаг к выводу, что в обмене своих продуктов земледелец и сапожник относятся друг к другу лишь так, как определенные количества труда, рабочего времени, необходимого для производства мешка зерна и пары обуви. Но этого вывода Аристотель не делает.

Он не мог сделать такой вывод хотя бы потому, что жил в античном рабовладельческом обществе, которому была по самой его природе чужда идея равенства, равнозначности всех видов труда. Физический труд презирался и считался уделом рабов. Хотя в Греции были и свободные ремесленники и земледельцы, Аристотель каким-то странным образом «не замечал» их, когда дело доходило до толкования общественного труда.

Однако, лишь потерпев неудачу в своих попытках проникнуть за покров формы стоимости (меновой стоимости), Аристотель, точно со вздохом сожаления, обращается за объяснением загадки к поверхностному факту качественного различия полезностей товаров. Поскольку он, очевидно, чувствует тривиальность такого утверждения (смысл его примерно таков: «Мы меняемся потому, что мне нужен твой товар, а тебе -- мой») и к тому же его количественную неопределенность, он заявляет, что сравнимыми товары делают деньги: «Итак, нужно, чтобы все измерялось чем-_то одним... Этим одним является, на самом деле, потребность, которая для всего является связующей ос_т новой... В качестве же замены потребности, по соглашению (менаду людьми), возникла монета...» «Античный способ производства в источниках». С. 554..

Это принципиально иная позиция, которая делает возможными утверждения вроде приведенной выше цитаты из книги Дж.Ф. Белла.

1.3 Экономика и хрематистика

Важное значение имеет еще одно достижение Аристотеля -- знаменитое противопоставление им экономики и, тем самым, первая в истории науки попытка анализа капитала. Правда, со словами ему не повезло: слово «экономика» он не вводил заново, но оно вошло во _БСе языки; напротив, придуманное им слово «хрематистик» (от греческого «хрема» -- имущество, владение) не привилось. Но дело не в этом.

Мы уже видели, что идеалом Аристотеля было полунатуральное рабовладельческое хозяйство. Проблемы такого хозяйства он и обозначал (как и Ксенофонт) словом «экономика». Для Аристотеля экономика -- это естественная хозяйственная деятельность, связанная с производством продуктов, потребительных стоимостей. Она включает и обмен, однако опять-таки лишь в рамках, необходимых для удовлетворения личных потребностей. Пределы этой деятельности тоже естественны: это разумное личное потребление, человека.

Что же такое хрематистика? Это «искусство наживать состояние»_, т. е. деятельность, направленная на извлечение прибыли, на накопление богатства, особенно в форме денег. Иначе говоря, хрематистика -- это «искусство» вложения и накопления капитала.

Промышленный капитал отсутствовал в античном мире, но немалую роль уже играл торговый и денежный (ростовщический) капитал. Его и изображал Аристотель: «...в искусстве наживать состояние, поскольку оно сказывается в торговой деятельности, никогда не бывает предела в достижении цели, так как целью-то здесь оказывается беспредельное богатство и обладание деньгами... Все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности» Аристотель. Политика. СПб., 1911. С. 25-26..

Аристотель считал все это противоестественным, но он был достаточно реалистичен, чтобы видеть невозможность чистой «экономики»: к сожалению, из экономики непрерывно вырастает хрематистика. Это -- правильное наблюдение: мы сказали бы, что из хозяйства, где продукты производятся как товары -- для обмена, неизбежно вырастают капиталистические отношения.

Необычайную трансформацию претерпела идея Аристотеля о естественности экономики и противоестественности хрематистики. В средние века ученые-схоласты вслед за Аристотелем осуждали ростовщичество, а отчасти и торговлю, как «противоестественный» способ обогащения. Но с развитием капитализма все формы обогащения стали казаться естественными, допускаемыми «естественным правом». На этой основе в XVII и XVIII вв. в социально-экономической мысли возникла фигура homo оесоnomicus -- экономического человека, мотивы всех действий которого могут быть сведены к стремлению обогащаться. Адам Смит объявил, что экономический человек, стремясь к своей выгоде, одновременно действует на пользу общества, и так вырастает лучший из известных Смиту миров -- буржуазный мир. Для Аристотеля выражение homo oeconomicus могло бы означать нечто прямо противоположное -- человека, стремящегося к удовлетворению своих разумных потребностей, отнюдь не беспредельных. А эту гипотетическую фигуру без плоти и крови -- героя экономических сочинений времен Смита, ему, очевидно, пришлось бы назвать homo chrematisticus.

Оставляя великого эллина, мы должны перенестись почти на 2 тыс. лет вперед -- в Западную Европу конца XVI -- начала XVII в. Это не значит, конечно, что 20 веков прошли для экономической мысли без следа. Эллинистические философы развивали некоторые идеи Аристотеля. Римские авторы много писали по предмету, который мы называем экономикой сельского хозяйства. Под религиозной оболочкой, в которую оделась наука в средние века, порой скрывались своеобразные экономические идеи. Комментируя Аристотеля, схоласты развивали концепцию «справедливой цены». Обо всем этом можно прочитать в любом курсе истории экономической мысли. Но эпоха распада рабовладельческого строя, созревания и господства феодализма не способствовала развитию экономической науки. Политическая экономия как самостоятельная наука возникает лишь в мануфактурный период развития капитализма, когда в недрах феодального строя складываются уже значительные элементы капиталистического производства и буржуазных отношений.

1.4 Наука получает имя

Человека, который впервые ввел в социально-экономическую литературу термин политическая экономия, звали Антуан Монкретьен, сьер де Ваттевиль. Он был небогатым французским дворянином времен Генриха IV и Людовика XIII. Жизнь Монкретьена наполнена приключениями, достойными д'Артаньяна. Поэт, дуэлянт, изгнанник, приближенный короля, мятежник и государственный преступник, он кончил жизнь под ударами шпаг и в дыму пистолетных выстрелов, попав в засаду, устроенную врагами. Впрочем, такой конец был для мятежника удачей, потому что, будь он захвачен живым, не миновать бы ему пыток и позорной казни. Даже его тело по приговору суда было подвергнуто поруганию: кости раздроблены железом, труп сожжен и пепел развеян по ветру. Монкретьен был одним из руководителей восстания французских протестантов (гугенотов) против короля и католической церкви. Погиб он в 1621 г. в возрасте 45 или 46 лет, а его «Трактат политической экономии» вышел в 1615 г. в Руане. Неудивительно, что «Трактат» был предан забвению, а имя Монкретьена смешано с грязью. К сожалению, случилось так, что главным источником биографических данных о нем являются пристрастные и прямо клеветнические отзывы его недоброжелателей. Эти отзывы несут на себе печать жестокой политической и религиозной борьбы. Монкретьена честили разбойником с большой дороги, фальшивомонетчиком, низким корыстолюбцем, который якобы перешел в протестантскую религию только ради того, чтобы жениться на богатой вдове-гугенотке.

Прошло почти 300 лет, прежде чем доброе имя Монкретьена было восстановлено, а почетное место в истории экономической и политической мысли прочно закреплено за ним. Теперь ясно, что его трагическая судьба не случайна. Участие в одном из гугенотских мятежей, которые были в известной мере формой классовой борьбы бесправной французской буржуазии против феодально-абсолютистского строя, оказалось закономерным исходом жизни этого простолюдина по рождению (отец его был аптекарь), дворянина по случаю, гуманиста и воина по призванию.

Получив хорошее для своего времени образование, Монкретьен в 20 лет решил сделаться писателем и опубликовал трагедию в стихах на античный сюжет. За ней последовало несколько других драматических и поэтических произведений. Известно также, что он сочинял «Историю Нормандии». В 1605 г., конца Монкретьен был уже известным писателем, он был вынужден бежать в Англию после дуэли, которая закончилась смертью противника.

Четырехлетнее пребывание в Англии сыграло в его жизни такую же роль, как через несколько десятилетий в жизни Петти -- пребывание в Голландии: он увидел страну с более развитым хозяйством и более развитыми буржуазными отношениями. Монкретьен начинает живо интересоваться торговлей, ремеслами, Экономической политикой. Глядя на английские порядки, они мысленно примеряет их к Франции. Возможно, для его дальнейшей судьбы имело значение то обстоятельство, что в Англии он встретил много французских эмигрантов-гугенотов. Большинство из них были ремесленники, многие весьма искусные Монкретьен увидел, что их труд и мастерство принесли Англии немалую выгоду, а Франция, понудив их к эмиграции, понесла большую потерю.

Во Францию Монкретьен вернулся убежденным сторонником развития национальной промышленности и торговли, защитником интересов третьего сословия. Свои новые идеи он начал осуществлять на практике. Женившись на богатой вдове, он основал мастерскую скобяного товара и стал сбывать свой товар в Париже, где у него был свой склад. Но главным его занятием была работа над «Трактатом». Несмотря на громкое название, он писал сугубо практическое сочинение, в котором пытался убедить правительство в необходимости всестороннего покровительства французским промышленникам и купцам. Монкретьен выступает за таможенный протекционизм высокие пошлины на иностранные товары, чтобы их ввоз не мешал национальному производству. Он прославляет труд и поет необычную для своего времени хвалу классу, который он считал главным создателем богатства страны: «Добрые и славные ремесленники чрезвычайно полезны для своей страны; я осмелюсь сказать, что они необходимы и должны пользоваться почтением» Цит. по P. Dessaix. Montchretien et leconomie politique nationale. P., 1901. P. 21..