Онтология экономической науки

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Для философии и методологии экономической науки понятие экономической онтологии играет ключевую роль, поэтому прояснение и уточнение смысла этого понятия представляется необходимым. Наша работа - попытка внести вклад в решение этой задачи. Мы постараемся не только выявить предмет экономической онтологии, но и указать на возможные методы онтологического исследования, а также сформулировать некоторые темы, которые могут обсуждаться в рамках онтологической постановки вопроса. Кроме того, мы выявим трудности и противоречия, возникающие при формулировке предмета и обсуждении задач экономической онтологии, которая, как будет показано ниже, является мировоззренческим, философским фундаментом экономического знания.

Экономическая онтология: определение и основная проблематика

Итак, что же такое экономическая онтология (онтология экономической науки)? Во-первых, это понятие нужно отличать от философской онтологии как учении о бытии как таковом (о мире в целом, о том, как все сущее существует, и т.д.). Философская онтология как некое метатеоретическое представление может быть тесно связана с онтологией науки (даже может оказаться во многом тождественной науке, как это наблюдается порой у К. Маркса), но в принципе их нужно различать.

Во-вторых, экономическую онтологию следует отождествить с одной из научных онтологии (в этой связи вполне осмысленны онтологии других наук, как естественных, так и гуманитарных). Мы можем представить себе общее видение мира в искусстве, в религии, в литературе и т.д. С этой точки зрения любая сфера культуры имеет свою собственную онтологию. Есть онтология и в науке, ее-то мы и предлагаем называть научной. Речь идет об исследовании наиболее общих свойств конструируемой в науке теоретической реальности.

В-третьих, экономическая онтология отлична от онтологии хозяйственной жизни, то есть от исследования фундаментальных бытийных основ экономической деятельности человека (например, его взаимодействия с природой, обмена, «денежного поведения» по Веблену, и т.д.)

Мы предлагаем определять экономическую онтологию как учение о структуре мира, которая явно описывается или неявно предполагается в экономической теории, о категориях [1] экономической науки и о способах задания этих категорий и структуры мира [2]. Предполагается, что если речь идет о структуре мира, то должны обсуждаться различные типы взаимосвязей между элементами мира, в том числе, например, и природа экономических законов.

Здесь сразу же возникает необходимость устранить некоторые недоразумения. Экономическая онтология в нашем понимании - это учение не об экономическом мире как таковом [3], а лишь о его репрезентации в научных теориях и моделях. Можно, например, говорить о философии денег (как это делал, например, Г. Зиммель), о философии хозяйственной жизни (как она описывается, скажем, у С. Булгакова) или об онтологии институтов (например, у Дж. Серла [4]), но тогда мы удваиваем теоретическое рассмотрение, и онтология начинает замещать собою саму науку в исследовании реальности. Ничего плохого в этом нет, но к онтологии современной экономической науки такие исследования имеют лишь косвенное отношение.

Еще одно возможное недоразумение: если мы говорим, что в основе некоторой теории лежит определенная онтология, то это означает лишь, что мы для краткости отождествляем онтологию как учение, как некоторую систему знания, и предмет онтологического исследования [5].

Важно также проводить различие между онтологическими (общефилософскими) взглядами ученого, который формулирует теорию (тем, что И. Шумпетер называл «видением»), и онтологией самой теории. Между этими онтологиями возможны серьезные несовпадения [6]. И прежде всего это касается экономических моделей мейнстрима, авторы которых давно не претендуют на точное соотнесение каждого из описываемых ими объектов с каким-либо реально существующим элементом нашего мира. Было бы интересно в этой связи опросить представителей ортодоксии, считают ли они, что описываемые ими законы, объекты, равновесия и т.д. действительно существуют. Скорее всего большинство сочло бы этот вопрос некорректным: равновесия существуют как идеализации в моделях, но не как составная часть эмпирической реальности.

Поскольку онтология в общепринятом смысле - учение о бытии, а бытие традиционно связывается с чем-то (или всем), что существует, многие исследователи (в частности, некоторые авторы коллективной монографии под редакцией У. Мяки [7]) отождествляют экономическую онтологию с изучением того, какие объекты признаются существующими в экономической науке, каковы основные модусы их существования (например, существуют ли они как вещи, процессы или каузальные механизмы) и есть ли у понятий этой науки реальные референты, иными словами, соответствует ли наука чему-то реальному в мире. Мы упоминаем здесь этот подход лишь для полноты картины, поскольку наше определение онтологии несколько иное, и для описания нашей позиции не обязательно делать акцент на существовании или несуществовании понятий - они все признаются существующими в нарисованном наукой мире. Другое дело - формы существования категорий, которые, безусловно, должны интересовать и нас. Онтология в этом контексте предполагает исследование природы причинно-следственных связей между категориями (объектами мира моделей), а также их качественного или количественного характера (что особенно существенно для экономической науки), их возможной динамики (здесь вводится понятие времени) и способов взаимодействия.

При обсуждении экономической онтологии следует иметь в виду несколько обстоятельств. Во-первых, очевидное многообразие в онтологические представления вносит наличие множества экономических теорий, поэтому необходимо понять, чем отличаются их онтологии между собой и насколько они совместимы. Очевидно, например, что онтология К. Маркса или онтологические схемы, предлагаемые марксистами XX в. (скажем, социальная онтология позднего Г. Лукача), в корне отличны от онтологических представлений (или построений) позитивистски настроенных экономистов мейнстрима хотя бы потому, что последние не допускают применения диалектической логики и строят свои рассуждения на основе строгих рассудочных схем. Заметим, что перед нами не только эпистемологическое разграничение - речь идет о допущении или недопущении движения научных категорий, о фиксации определений или об отказе от таковой. И если А. Смит не мог начать свой анализ, не зафиксировав природу человека (склонность к обмену) и не введя таким образом некоторое метафизическое (онтологическое) допущение, то точно так же и Маркс не мог начать «Капитал» с четкой и однозначной, раз и навсегда заданной дефиниции капитала.

Во-вторых, перед нами открывается многообразие философских подходов к построению онтологии. Не следует думать, что онтология в современной философии - нечто устаревшее, что она не в моде (для философии понятие устаревшей концепции - нечто странное и неестественное). Напротив, в XX в. интерес к различным формам и методам построения онтологии был весьма велик. И здесь приходится развести руками, ибо философы, внесшие наиболее весомый вклад в развитие онтологических представлений, зачастую были или вообще враждебны современному научному знанию (А. Бергсон, М. Хайдеггер [8]), или не обращали внимания на экономическую теорию (А.Н. Уайтхед, Н. Гартман). Исключением здесь может служить лишь марксизм.

Важно также учитывать, что экономическая онтология - частный случай социальной онтологии (впрочем, в современном мире онтология, очевидно, может быть лишь социальной), а значит, не следует забывать о том, кто и как использует определенную онтологию, для каких целей и т.д. Кроме того, помимо марксистов построением различных версий социальной онтологии фактически занимались многие другие теоретики (например, такие разные мыслители, как Ф. Теннис, Н. Луман или Ж. Бодрийар), и их опыт, по-видимому, также должен быть учтен при обсуждении онтологических оснований современной экономической науки, хотя этого, насколько нам известно, пока никто не предпринимал. В социальной теории используется менее «наукообразный» аппарат, чем в экономическом мейнстриме, обсуждаются более общие проблемы природы социальных связей, власти и т.д. Поэтому философские подходы к анализу фундаментальных научных категорий (общество, социальная структура, коммуникация, знак и т.п.) здесь более популярны.

Возникают вопросы: какую онтологию (какой подход к построению онтологии) избрать? И какую экономическую теорию выбрать для анализа? Если обратиться к западной литературе [9], то мы увидим, что методологи избирают прагматичный и вполне эклектический подход - они опираются на свои собственные философские взгляды и через эти «очки» рассматривают экономическую науку. Заметим, что в их представлениях доминирует англо-американская аналитическая философия (в XX в. и аналитики обращались к онтологии, достаточно вспомнить Б. Рассела и Л. Витгенштейна), которая в ее новейших вариациях нашим гуманитариям пока не очень знакома [10]. Что же касается экономической теории, то здесь перед нами богатый выбор: мейнстрим, институционализм, эволюционная экономика и т.д. Внутри этих теорий онтология редко фиксировалась в явном виде, мало говорилось об онтологических основаниях науки так, как это делалось, скажем, в рамках посткейнсианства (например, у Дж. Шэкла и П. Дэвидсона).

Эта неопределенность как со стороны экономической теории, так и с позиций философии, по-видимому, и приводит к тому, что единого и общепринятого подхода к экономической онтологии до сих пор не существует - речь может идти лишь о более или менее удачных интерпретациях онтологических проблем.

Не следует отождествлять подход к построению онтологии с той или иной стратегией в рамках философии науки, которая занимается в основном не онтологическими, а эпистемологическими вопросами, хотя, разумеется, проблемы научного познания тесно связаны с онтологией. Те или иные эпистемологические убеждения не помогут нам выработать целостный подход к онтологии. Возможно, полезно ориентироваться на определенную философскую школу, хотя онтологическая проблематика, по-видимому, нигде не разрабатывалась специально для формулировки научных онтологии (исключение здесь составляют с треском провалившаяся программа логического позитивизма и, разумеется, современная аналитическая философия).

Прежде чем предложить определенный способ рассуждения, который, возможно, прояснил бы нам, как разрешить все эти трудности, задумаемся над тем, почему в принципе обсуждение экономической онтологии может быть интересно, какова ее роль в науке. Зачастую моделируемый экономистами мир находится на некотором выделенном уровне абстракции и, осознавая это, ученый, по крайней мере отчасти, сознает лежащую в основе своих построений онтологию. Переводя проблему «в иную плоскость», мы зачастую переходим из одной онтологии в другую [11]. Особенно интересными оказываются в данной связи научные факты и закономерности, инвариантные по отношению к различным онтологиям, то есть сохраняющие силу в различных общетеоретических контекстах. Например, ни марксисты, ни кейнсианцы не будут отрицать, что есть сильная зависимость между уровнем цен и монетарной политикой центрального банка или что объемы спроса на отдельном рынке существенно обусловлены динамикой цен на нем. Означает ли это, что онтология всякий раз задается некоторым набором взаимосвязанных нетривиальных утверждений о реальности? Нет, поскольку зачастую при смене онтологии речь идет об ином языке, на котором описываются и интерпретируются явления реального мира, поэтому вряд ли всегда удастся распределить сторонников различных онтологии по графам некой воображаемой «анкеты», в которой при определенных ответах на вопросы (да/нет) мы смогли бы однозначно идентифицировать и классифицировать онтологические предпосылки различных научных направлений.

Часто из-за нечеткой фиксации онтологии теоретики ведут между собой бессмысленные споры. Возможно, в рамках одной онтологии их взгляды и совпали бы, однако, работая в разных «мирах», они не способны понять друг друга. В экономической теории существует множество хрестоматийных примеров онтологических недоразумений: проблема превращения форм в марксизме, проблемы агрегирования и редукции, тесно связанные с пресловутым методологическим индивидуализмом, конфликт между теоретиками и эконометристами и т.д. Устранить эти недоразумения (или доказать их неизбежность и принципиальный характер разногласий), как нам представляется, может обсуждение онтологических вопросов. Кроме того, экономическая онтология - наиболее фундаментальная, наиболее общая сфера знания, и помимо улаживания споров и прояснения понятий она должна содержать обсуждение мировоззренческих, философских проблем экономической науки. Исторический опыт свидетельствует о том, сколь важную роль играли изменения общефилософских представлений (и, в частности, онтологии) в развитии научного, в том числе и экономического, знания. Достаточно вспомнить о появлении в XIX в. идеалистической диалектики или эволюционного мировоззрения.

Как же можно выстраивать онтологию экономической науки? Пусть мы избрали какую-то определенную научную традицию, например экономический мейнстрим. Помимо всевозможных содержательных теорий, моделей, идей, методов мы находим в рамках мейнстрима и образцы методологической рефлексии, попытки осмысления базовых категорий неоклассики. Процесс выявления этих категорий связан с «очищением» корпуса науки (как он изложен, например, в тематических компендиумах или в обзорах научных журналов) от эмпирического содержания и выделением чистых форм, своеобразных инвариантов теоретического исследования - категорий, которые явно или неявно встречаются и используются в любой работе, принадлежащей данному направлению экономической теории. Выявление онтологии в таком случае будет представлять собой фиксацию прозрачной структуры категорий.

Что это за категории? Приведем возможный (далеко не исчерпывающий) список, в основном повторяющий те из них, которые предлагает исследовать У. Мяки: деньги, рынок, фирма, цена, предпочтения, верования, рациональность, выбор, правило, благосостояние, эволюция, равновесие, оптимальность, вероятность, редкость, ожидания, информация, стратегия, конвенция, контракт, труд и разделение труда, обмен, координация, капитал, товар и т.д. Мы намеренно не систематизировали список, ведь категории вначале можно выделять просто по мере того, как они приходят в голову. Однако очевидно, что категории эти разной степени общности, имеют разную природу, одни можно выводить из других и они относятся к разным уровням реальности. Так или иначе наиболее общих категорий должно быть немного, а описание категории должно включать в себя не только совокупность неких формальных определений и свойств, но и принцип порождения менее общих понятий.

Важно, что для построения онтологии приходится фиксировать структуру научного знания, мы имеем дело с «нормальной наукой», по Куну. Впрочем, это не означает, что внутри онтологии не существует никакого развития, просто научная революция не может длиться вечно, а результатом ее так или иначе оказывается переход к радикально новой онтологии. В случае экономической теории это, очевидно, именно так (если согласиться с тем, что той самой революцией, по Куну, была маржиналистекая революция, - а именно о ней говорят чаще всего). В уже цитированной работе О.И. Ананьина приведен замечательный пример возможного различения экономических онтологии - «классической» (производственно-продуктовой) и «неоклассической» - («обменной»). Мы не будем вдаваться в детали этого сопоставления - они подробно описаны в книге, коснемся лишь одного различия в природе ключевого экономического понятия - стоимости. Если в классической версии у стоимости есть субстанция (труд), она всецело объективна и неразрывно связана с материальным производством, то в рамках новой онтологии стоимость рождается из обмена и субъективных оценок экономических агентов, поведение которых и начинает играть центральную роль в экономическом анализе. Речь идет не просто о смещении акцентов (с производства на потребление, с условий предложения на закономерности спроса и т.д.), а о переходе к иной структуре мира, к иной системе научных категорий, создающихся на основе иных принципов и вступающих в иные каузальные связи.

Не менее интересным и плодотворным способом построения общей экономической онтологии могло бы стать выделение характерных бинарных оппозиций в научном дискурсе экономистов. Некоторые из таких оппозиций легко различимы в современной экономической науке: это оппозиция микро - и макроэкономики (которая, впрочем, сегодня чаще всего обсуждается исходя не из онтологических, а из методологических соображений [12]), динамики и статики, экзогенных и эндогенных для модели параметров, наконец, дискретных и непрерывных функциональных зависимостей. Именно эти оппозиции в конечном счете задают онтологическую систему координат, внутри которой осуществляются наиболее общие теоретические построения в современной экономической науке.

Еще несколько важных моментов касаются исторического генезиса категорий и онтологической неоднородности различных школ экономической мысли. Почему те или иные фундаментальные категории (труд, товар, стоимость) когда-то играли столь важную роль в экономической науке, а сегодня или вовсе забыты или обсуждаются лишь экономистами - «еретиками»? Почему изменились онтологические приоритеты? Эти вопросы всегда стояли в центре исследований по истории экономической мысли, и традиционные интерпретации не стоит отвергать, однако имело бы смысл придать им онтологический смысл, показать, что в какой-то момент (его чаще всего, как мы уже сказали выше, ассоциируют с маржиналистской революцией) экономисты сконструировали новую онтологию. Особенно это заметно у Л. Вальраса, который сознательно реализовывал проект создания экономической теории как строгой абстрактной науки, в основании которой лежат фундаментальные представления о социальном мире [13].

Ортодоксальная экономическая теория: математика как онтология

Мы попытаемся далее обосновать несколько необычную точку зрения на построение онтологии; тем не менее она кажется нам весьма простой и разумной, если говорить об экономическом мейнстриме, на анализе которого мы и собираемся далее сосредоточиться. Отметим, что такой подход не обязательно плодотворен применительно к обсуждению других экономических теорий.

Если попытаться ту же самую процедуру, которую мы описали для экономического знания, применить к знанию физическому, очищая его от конкретных явлений и выделяя онтологические инварианты, категории и типы объектов анализа, то окажется, что процесс абстрагирования имеет предел, и предел этот - совокупность абстрактных структур, которые являются предметом математики (или математической логики) [14]. Точно такой же должна быть и онтологическая основа многих экономических теорий, строившихся изначально по образцу физики. Иными словами, мы утверждаем, что в качестве формальной онтологии в экономике мейнстрима можно рассматривать математику [15]. Эту онтологию мы называем формальной потому, что речь идет о чистых формах, инвариантах построения знания [16]. Как бы ни выглядело теоретическое знание в рамках мейнстрима, для каких бы целей оно ни создавалось, в каком бы историческом и социальном контексте оно ни рождалось, базовые онтологические категории, определяющие структуру и конечный облик готового знания, остаются в общих чертах прежними.

Могут сказать, что экономическая теория мейнстрима создавалась на математической основе и что изначально роль онтологии выполняли наиболее общие представления теоретиков об экономическом (а не математическом!) мире, а затем уже эти понятия формализовывались. Однако речь идет не о ретроспективном анализе и реконструкции исторического развития экономического мейнстрима (не о том, скажем, какие экономические явления инспирировали того же Вальраса), а о выявлении онтологических категорий в рамках уже сложившейся системы экономического знания и бытующих в ней практик (вспомним предложенное выше определение онтологии: в него входят и способы построения категорий). Структура искусственного мира (в его самых общих определениях), работать в котором экономистов учат сегодня, начиная со старших классов школы, и есть предмет онтологического исследования, как мы его видим [17].

Можно возразить и в ином ключе: если математика работает с любыми абстрактными структурами, то она лежит в основе любом науки, естественной и гуманитарной. Мы не готовы сейчас ни отстаивать данную точку зрения, ни приводить аргументы против нее - это отдельный, важный и весьма непростой вопрос. Однако стоит заметить, что та процедура формализации, «очищения» категорий от их эмпирической «начинки», на которую мы тут указали, в случае мейнстрима действительно должна приводить к самым абстрактным структурам, каковыми и являются структуры математики - единственной науки, не имеющей реального предмета. Неочевидно, что такую же процедуру удастся осуществить применительно, скажем, к категориям марксистской экономической теории.

Если сегодня исследователь захочет установить какой-то теоретический факт, работая в понятийном пространстве экономической ортодоксии, ему нужно будет осваивать сложный мир понятий, определений и теорем, в основе которых лежат некоторые базовые математические факты. И неважно, идет ли речь о теории экономического роста, о моделях неполных контрактов или о проблемах информационной асимметрии, неважно, пишет ли наш автор статью о несовершенной конкуренции, об антиинфляционной политике, об институциональной эволюции или о политической ренте. Если он претендует на получение значимого теоретического результата, он должен предъявить формальную модель, желательно соотносимую с уже существующими моделями. Это позволяет ему ясно и четко вписать свои рассуждения в общий контекст науки, расставить онтологические акценты, показав, в каком именно мире он работает. Заметим, между прочим, что математический метод как средство фиксации наиболее общих онтологических характеристик реальности позволяет не только транслировать знание, но и в явном виде задавать онтологические параметры научных моделей, а также переходить от одной онтологической схемы к другой, формулируя те или иные условия, обобщая теоремы или, наоборот, конкретизируя их и «спускаясь» на более конкретный уровень рассуждения. Математика, таким образом, выступает для экономистов средством конструирования формальных онтологии в их моделях.

Из каких же объектов состоит в таком случае мир экономической науки мейнстрима? Это объекты с заранее заданными свойствами, которые взаимодействуют друг с другом по определенным правилам. Их можно мыслить как машины, порождающие исследуемые в рамках моделей закономерности [18] (последние могут иметь, а могут и не иметь аналогий с эмпирическими регулярностями реального мира). Впрочем, как остроумно замечает Дж. Дюпре в статье из цитированного выше сборника, если физические машины блокируют побочные и противодействующие основному закону влияния и тенденции, то экономические машины просто игнорируют их [19]. Объекты, описываемые в теории, как раз и задаются фиксированным набором свойств, достаточным для установления связей с другими объектами и для доказательства фактов, далее характеризующих объекты и связи между ними.

Обмен, выбор, стратегия, контракт, координация, равновесие и другие понятия, которые мы выше приводили как примеры фундаментальных онтологических категорий современного экономического знания, можно подвести под более абстрактное понятие игры и / или соотнесены с ним. Львиная доля современных исследований в области теории отраслевых рынков, теории контрактов, макроэкономики, новой политической экономии, сравнительного институционального анализа, теории финансов и даже исследований экономической эволюции могут быть объединены под рубрикой теории игр. Интересно, что за последние 50 лет математические теории, так или иначе соотносящиеся с экономикой (модели общего равновесия, методы оптимизации, программирования, теория коллективного выбора и т.д.), развивались как обычные отрасли математики, разумеется, с оглядкой на экономическую интерпретацию, но зачастую совсем не соотносясь с потребностями экономики. С одной стороны, эти методы находили применение не только в экономике, но и в физике, технике и пр. С другой стороны, у науки была своя логика развития: те или иные теоремы требовали обобщения; какие-то теории оказывались перспективными в смысле эстетической правильности и удачной интерпретации в терминах других теорий и / или в терминах экономических явлений, другие отбрасывались. Короче говоря, создавались новые математические миры, системы объектов с особыми свойствами, связанных между собой математическими законами [20].

Конечно, нельзя говорить о том, что к экономике это развитие вообще не имело никакого отношения - так или иначе все упомянутые теории получали экономическую интерпретацию, с разным успехом использовались и используются в приложениях и т.д. Однако фундаментом теоретического развития этого знания остается математика. Только в ней удается найти пристанище ученым, не понимающим, как та или иная закономерность может измениться со временем на противоположную и как в рамках одной конъюнктуры можно доказывать одно, а в рамках другой - другое; ученым, стремящимся к чистому знанию, к «красивым» теориям, вечным на все времена и наводняющим учебники; ученым, не желающим смириться с тем, что самим актом рефлексии (особенно публичным) многие аналитики меняют экономическую реальность, которая не только исторична, но и не нейтральна по отношению к ним самим.

Утверждая, что онтологической основой мейнстрима является математика, мы ни в коей мере не хотим критиковать за это ортодоксальную экономическую теорию. Всем известны достоинства математических моделей, и их не надо здесь перечислять. Однако нужно понимать, какую цену платит теория за ясность и прозрачность онтологии и к чему это может приводить. Общеизвестна склонность представителей экономической ортодоксии заниматься свойствами моделей, совершенствовать технику и углубляться в детали, ослабляя предпосылки, обобщая уже знакомые по другой системе факты, короче говоря, изобретая все новые и новые формы в ясном и прозрачном мире математических объектов. Причем этот мир во многом сам обусловливает такое развитие теории. Механицизм математической онтологии как теоретической картины мира зачастую переносится на мир реальный, перерастая в разговоры о механизмах, которые «работают» или «не работают» в реальном мире, которые необходимо «запустить», «настроить» и т.д. Сказанное тем более важно, что при конструировании искусственных миров, при создании стимулов и дизайне институтов ортодоксальная экономическая теория может рассчитывать на подлинный успех [21].

Многие могут не согласиться и не соглашаются с таким топорным представлением о социальном мире, с забвением целостности социального организма и постоянства новизны, с радикальным упрощением причинно-следственных связей, с отказом от множественности интерпретаций социального действия и от историчности, с явно или неявно различимой претензией экономистов на общезначимость результатов [22]. Но вряд ли можно найти более общую и более совершенную, чем математика, онтологию для науки с такими эпистемологическими притязаниями, какие демонстрирует нам экономическая теория мейнстрима. Именно этой онтологии экономическая наука была обязана (со времен Вальраса) своим особым статусом и престижем среди других социальных наук, своей строгостью и видимым прогрессом. К тому же использование некоторых формальных моделей вполне себя оправдывает.

Интерпретация онтологии ортодоксальной экономической науки как математики поясняет характер экономических законов (теорем), выводимых в рамках мейнстрима, а также особой логики экономического познания. Математика (в ее общепринятых трактовках) не терпит противоречий. Большинство математических миров, в которых «обитают» современные экономисты, не содержат неопределенности, она заменяется объектами вероятностной природы. Вместе с тем освоение новой, нестандартной математической техники (которое уже началось, особенно при исследовании финансовых рынков), теории сложных систем и т.д. вкупе с интересными содержательными идеями может породить новые научные направления, существенно расширив и трансформировав онтологический универсум, «предметный мир» экономической науки.

Если теперь говорить о связи предложенного нами подхода к онтологии с философской проблематикой, то здесь мы видим, что описанная выше система категорий - интересный материал для философского исследования, достаточно общий и вместе с тем легко облекаемый в форму конкретных научных результатов, чтобы сделать его предметом философской интерпретации. Все здесь зависит от подхода к философии, от школы, к которой относит себя тот или иной исследователь. Не будем называть здесь имена, но очевидно, что кого-то в математических объектах заинтересует проблематика их реального существования и / или их логической структуры, кого-то - их связь с хозяйственным и экзистенциальным опытом отдельных людей, а кого-то - с определенным образом концептуализированными закономерностями социально-исторической эволюции. Философские интерпретации весьма полезны и значимы, и их необходимо соотносить с практикой применения фундаментальных теоретических понятий в различных научных контекстах.

При обсуждении онтологии ортодоксальной экономической науки мы не затронули эмпирические исследования, проводящиеся в рамках мейнстрима, и не случайно. С нашей точки зрения, нет смысла говорить об эмпирических результатах в контексте онтологии экономической теории, поскольку теория (как бы ее ни определять) не может формулироваться на языке «реальных данных», на языке эконометрики, равно как и на языке конкретных явлений (если только мы не относим себя к представителям исторической школы или «старого» институционализма).

Итак, мы попытались прояснить понятия, показав, чем может быть экономическая онтология, от чего ее следует отличать, зачем она может понадобиться и как ее можно строить. Определив экономическую онтологию как учение о наиболее общих категориях, «с помощью которых выстраиваются научные модели, мы намеренно вынесли за скобки реальный предмет науки - хозяйственные системы. Отношение между экономическим миром и его репрезентациями в социальных науках весьма сложно. Для экономической науки особенно острой оказывается проблема «реалистичности» некоторой теории в целом, отдельных ее постулатов, предпосылок, утверждений и т.д. Онтология теории в той форме, в какой мы ее видим, не имеет к таким вопросам прямого отношения, и нельзя путать (как это часто делается) реально существующие объекты с теми же самыми объектами в теории, которые могут называться точно так же, но в рамках научной онтологии иметь совершенно иной статус, иначе интерпретироваться. Однако сказанное не означает, что эти сферы никак не связаны, ведь, представляя мир в упрощенной форме, теоретики так или иначе отсылают нас к реальным взаимосвязям [23], транслируя свое видение социального мира, свои политические взгляды и многое другое. Онтология позволяет понять, как конструируется экономическая теория, каковы ее основные «строительные блоки» и те возможные миры, которые создаются в рамках определенных концептуальных ограничений. Внося ясность во внутреннее устроение теории, мы видим суть своих онтологических убеждений или предубеждений, видим, есть ли у них будущее или необходима смена онтологии, а значит, переход к другому типу теоретизирования, отказ от прежних стандартов научности.

экономический онтология философский

Размещено на Allbest.ru