Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Автобиография Джеймса Бьюкенена
• Глава 2. Контракционизм, Индивидуализм, Рационализм
• Глава 3. Универсальность, лекарство от мажоритаризма
• Глава 4. Эволюционизм и субьективизм
• Заключение
• Список литературы

Введение

В своей научной работе я расскажу немного о человеке, принадлежавшего к той категории экономистов, имя которых (задолго до их кончины) прочно ассоциируется с целыми направлениями в экономической науке. В данном случае это теория общественного выбора (в интерпретации виргинской школы политической экономии)2 и тесно связанная с ней конституционная политическая экономия (КПЭ)3. В "Энциклопедии общественного выбора", которая вышла при жизни Бьюкенена, ему посвящена статья, написанная Р. Толлисоном (Tollison, 2004). Кроме Бьюкенена прижизненных статьей в этом издании удостоились только М. Фридмен (Rowely, Rathbone, 2004) и самый известный из соавторов Бьюкенена - Г. Таллок (Rowely, 2004). Творческое наследие Бьюкенена не поместилось и в 20 томах собрания его сочинений (Buchanan, 2002): в него вошли только работы, написанные до 1999 г. В то же время он неоднократно публиковался и после: в упомянутой выше энциклопедии его перу принадлежат три статьи (Buchanan, 2004с; 2004d; 2004е).

Российский читатель хорошо знаком с основными идеями Бьюкенена: ряд работ переведен на русский язык, включая такие ключевые для понимания его концепции, как "Расчет согласия", "Границы свободы. Между анархией и Левиафаном", "Причина правил" (Бьюкенен, Таллок, 1997; Бьюкенен, 1997а; Бреннан, Бьюкенен, 2005). В 1990 г. журнал "Вопросы экономики" открыл знакомство с ним публикацией статьи "Минимальная политика рыночной системы" (Бьюкенен, 1990), а в 1994 г. там же опубликована его нобелевская лекция "Конституция экономической политики" (Бьюкенен, 1994). В дальнейшем работы Бьюкенена не раз издавались в России (Бьюкенен, 1996; 2004а; 2004b; 2011; Бреннан, Бьюкенен, 2004; Бьюкенен, Ванберг, 2012).

Методологию Бьюкенена и ряд его концепций рассматривали Н. Мильчакова (1994), В. Кокорев (1997), Р. Нуреев (1997), А. Заостровцев (2000; 2009. С. 5-11, 125-132, 168-188) и П. Ореховский (2011). В то же время в российской литературе пока не в полной мере представлена эволюция его взглядов, в том числе и в контексте центральной для него области исследований - КПЭ. В данной статье ей уделяется основное внимание.

Глава 1. Автобиография Джеймса Бьюкенена

Бьюкенен (Buchanan), Джеймс М. род. 2 октября 1919 г. Премия памяти Нобеля по экономике, 1986 г. Американский экономист Джеймс Макджилл Бьюкенен родился в г. Мерарисборо (штат Теннесси). Его отец Джеймс, в честь которого Б. получил имя, был фермером, а мать. Лила (в девичестве Скотт) Бьюкенен, до замужества была школьной учительницей; родители Б. активно участвовали в местной политической жизни. Дед Б. Джон П. Бьюкенен занимал в течение одного срока пост губернатора штата Теннесси; он был выдвинут на эту должность от фермерского союза популистской партии.

Родители убеждали Б. повторить путь, пройденный его дедом. Однако Великая депрессия сорвала планы Б. изучать право в Вандербильтском университете. Вместо этого он поступил на учебу в педагогический колледж Среднего Теннесси в Мерфрисборо, зарабатывая на обучение и покупку книг дойкой коров. Закончив колледж лучшим учеником в своей группе со специализацией в области математики, английской литературы и общественных наук, Б. получил право на стипендию для продолжения образования на экономическом факультете Университета Теннесси, который он закончил в 1941 г. со степенью магистра. В августе того же года Б. был призван на военную службу и прошел курс подготовки на звание военно-морского офицера в Нью-Йорке, а затем в течение некоторого времени обучался в военно-морском колледже. После вступления США во вторую мировую войну он получил назначение в оперативный штаб адмирала Честера У. Нимица, который в то время командовал Тихоокеанским флотом США. Во время войны Б. служил в штабе флота в Перл-Харборе, а затем на Гуаме. После войны Б. продолжил образование в Чикагском университете, где попал под влияние Франка X. Найта - одного из профессоров экономики. Несмотря на то что Б. приехал в Чикаго, по его собственному выражению, "социалистом либерального толка", он позже взял свои слова обратно: "Через шесть недель после начала посещения курса Фрэнка Найта по теории цен я превратился в ревностного адвоката рыночной экономики".

Другое главное воздействие на последующую работу Б. оказала диссертация Кнута Викселля по налогообложению 1896 г., которую он случайно обнаружил на библиотечной полке, а затем перевел с немецкого языка на английский. Шведский экономист Викселль рассматривал политику как процесс сложного, взаимовыгодного обмена между гражданами и структурами, которые они создают для организации общества. Викселль также утверждал, что реформа экономической политики требует изменения правил, в рамках которых действуют политические деятели. Концепции Найта и Викселля оказали главное воздействие на разработку Б. теорий общественного выбора и конституциональной экономики. В 1948 г., после получения в Чикагском университете докторской степени по экономике, Б. поступил на должность адъюнкт-профессора в Университет Теннесси, а с 1950 г. стал полным (действительным) профессором того же университета. На следующий год он перешел на работу во Флоридский университет и там в 1954 г. был назначен деканом экономического факультета. Благодаря получению стипендии Фулбрайта Б. провел учебный 1955/56 г. в Риме и Перудже, изучая классические работы итальянских экономистов в области теории общественных финансов и развивая свои собственные идеи отношений между политическими структурами и экономической политикой. Возвратившись в США, Б. получил должность профессора и декана экономического факультета в Виргинском университете в г. Шарлотсвилле.

В 1957 г. вместе с американским экономистом Дж. Уорреном Наттером он основал Центр исследований в области политической экономии им. Томаса Джефферсона. По словам Б., они стремились учредить "сообщество ученых, которые мечтали сохранить социальный строй, основанный на индивидуальной свободе", а также "воспрепятствовать росту технической специализации в экономике". Б. выполнял обязанности директора Центра с 1957 по 1969 г. В 1963 г. Б. и Гордон Таллок, который проходил в Центре постдокторскую стажировку вскоре после его основания, создали Комитет по принятию нерыночных решений, предшественник Центра изучения общественного выбора.

После окончания учебного 1968/69 г., когда Б. работал в качестве приглашенного профессора в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, он перешел в Виргинский политехнический институт и Государственный университет Блэксбурга в качестве ведущего профессора. Там к нему присоединился Таллок, с которым он основал Центр изучения общественного выбора, генеральным директором которого стал Б. Новый Центр был создан с целью приложения экономических методов и способов мышления к изучению политических процессов. Когда в 1983 г. Б. был назначен профессором в Университете Джорджа Мейсона, местоположение Центра было перенесено в университетский кампус г. Фэрфакс (штат Виргиния).

В итоге научных исследований, проведенных на протяжении последних 40 лет, Б. получил международное признание в качестве ведущего исследователя в области, которая называется теорией общественного выбора и исследует применение экономических методов к сферам, традиционно относившимся к политологии. Основными категориями анализа являются не такие органические единицы, как нация, государство или партия, а индивидуальные (частные) лица, способные принимать рациональные решения, ведущие к выгоде общества в целом.

Теория общественного выбора стремится предсказать, как поведение индивидуальных лиц в их политических ролях избирателей или налогоплательщиков, лоббистов или кандидатов в политические деятели, избранных политиков или членов политических партий, бюрократов или правительственных управляющих и судей может повлиять на состояние политического сообщества в целом. Экономическая же теория, напротив, пытается связать поведение индивидуальных лиц в их экономической роли покупателей или продавцов, производителей или рабочих, инвесторов или предпринимателей с результатами, которые проявляются на уровне экономики в целом.

Изучая политический обмен, Б. выделяет два концептуально разных уровня общественного выбора - начальный конституционный уровень выбора (до принятия конституции) и постконституционный уровень. Исследование первого уровня предполагает разработку экономической теории конституции, в то время как второй осуществляет разработку экономической теории политических учреждений. Разница между двумя уровнями выбора может быть выявлена как аналогия выбору, который люди делают во время игры. Сначала выбираются правила игры, затем происходит определение стратегии игры в рамках этих правил. В общем виде конституция может быть представлена как набор правил для ведения политической игры. Каждодневные политические действия представляют собой результат игры в рамках конституционных правил. Как показал Б., использование этой аналогии может привести к пониманию ряда серьезных процессов.

Подобно тому как правила игры формируют ее вероятный исход, конституционные правила формируют результаты политики или затрудняют их достижение. Таким образом, улучшение результатов политики или результатов процесса принятия законодательных или управленческих решений требует изменений или реформы конституции. В основе поиска лучших правил любой игры лежит анализ того, в каком вероятном направлении пойдет игра при различных правилах. Аналогичным образом подход к реформе конституции должен определяться позитивным предсказуемым анализом вероятной работы альтернативной политики и процессов. бьюкенен экономист политолог неоклассический

Разница между конституционным и постконституционным выбором впервые была представлена в монографии "Исчисление согласия" ("The Calculus of Consent", 1962), написанной Б. совместно с Гордоном Таллоком. Развивая взгляд Викселля на политику как на процесс сложного взаимовыгодного обмена, Б. и Таллок задались вопросом, как эти обмены могут быть организованы таким образом, чтобы все участники могли рассчитывать на получение чистого позитивного результата на уровне конституционного выбора, в особенности какие политические правила и процедуры должны руководить выбором коллективной или правительственной политики?

Они рассматривали этот вопрос с позиций индивидуальных членов общества, стоящих перед выбором альтернативных правил принятия решений и процедур, учитывая, что позже эти индивидуальные члены общества будут вынуждены принимать решения в рамках этих правил и процедур. Исследовались самые различные правила принятия решений и процедур, включая, кроме всего прочего, правило единодушия, правило квалифицированного большинства, правило простого большинства, правило взаимных услуг, базу репрезентативности, двухпалатные и однопалатные законодательные органы. Б. исследовал различные применения этих правил в работах "Общественные финансы и демократический процесс" ("Public Finance in Democratic Process", 1967), "Спрос и предложение общественных товаров" ("Demand and Supply of Public Goods", 1968). В работе "Пределы свободы: между анархией и Левиафаном" ("The Limits to Liberty: Between Anarchy and Leviathan", 1975) Б. провел разграничение между защитительным государством и производительным государством. С его точки зрения, конституционный договор (или набор правил и процедур, в рамках которых существует политическая организация) ведет к установлению защитительного государства.

Эта устанавливаемая в законодательном порядке структура определяет права собственности и контроля индивидуальных лиц над ресурсами, стимулирует частные контракты и ограничивает власть государства. Возникновение защитительного государства представляет собой прыжок от анархии к политической организации. В рамках этой организационной структуры организованная торговля и обмен произведенными частным образом товарами и услугами может способствовать взаимной выгоде участников этого процесса. С точки зрения Б., в идеале производительное государство стимулирует постконституционный контракт между гражданами в отношении их спроса на совместно потребляемые товары и услуги. Однако поведение индивидуальных лиц, предписываемое им их деятельностью в политической структуре в качестве политиков, управляющих или бюрократов, способствует усилению государства в постконституционной стадии. Это обусловливает угрозу Левиафана - знаменитого политического символа Томаса Гоббса, которым он обозначал автократическое государство.

Для Б. выход состоит в том, чтобы использовать современные теории политики, управления и бюрократии для формирования институтов и правил, которые могли бы ограничить самопроизвольно и специально заинтересованное политическое поведение. В своих более поздних работах Б. проанализировал и развил далее необходимость конституционной реформы. В работе "Демократия в дефиците" ("Democracy in Deficit, 1977), написанной совместно с Ричардом Е. Вагнером, конституционное требование сбалансированного бюджета обосновывается при помощи анализа модели постконституционного поведения, при котором финансовый дефицит помогает политикам получать политическую поддержку от большого числа политических сегментов путем увеличения государственных расходов на специальные цели, одновременно сдерживая рост налогов, который мог бы покрыть эти расходы. В работе "Власть облагать налогом" ("The Power to Tax", 1980), написанной совместно с Джеффри Бреннаном, конституционные ограничения на полномочия правительства в области налогообложения обосновываются, исходя из модели постконституционной политики, в которой правительство рассматривается как орган, стремящийся к максимизации прибыли. Б. поддерживал прямо и косвенно различные предложения конституционных поправок, требующих сбалансированного федерального бюджета. Б. была присуждена Премия памяти Нобеля по экономике за 1986 г. "за исследование договорных и конституционных основ теории принятия экологических и политических решений". По мнению Шведской королевской академии наук, "основное достижение Б. состоит в том, что он постоянно и настойчиво подчеркивал значение фундаментальных правил и применил концепцию политической системы как процесса обмена с целью достижения взаимной выгоды". В 1945 г. Б. женился на Анне Бакке, с которой познакомился во время войны. Бьюкенены, у которых нет детей, живут как в собственном доме в Фэрфаксе, так и на своей ферме в юго-западной Виргинии. Б. на всю жизнь сохранил интерес к изучению языков и перевел немало важных экономических работ с немецкого и итальянского языков.

Кроме Нобелевской премии, Б. был отмечен многими другими наградами и отличиями, включая почетную премию в области политической экономии Фрэнка Е. Сейдмана университета Теннесси (1984) и почетные ученые степени Цюрихского (Швейцария) и Гессенского (Германия) университетов. Он является почетным членом Американской экономической ассоциации и членом Американской академии наук и искусств. Он занимал пост президента Экономической ассоциации Юга (1963) и вице-президента Американской экономической ассоциации (1971), вице-президента (1981...1982) и президента (1983...1984) Экономической ассоциации Запада, вице-президента (1982...1984)и президента (1984...1986) Общества Ледериновых гор.

Глава 2. Контракционизм, Индивидуализм, Рационализм

Конституционную политическую экономию, начиная с вышедшей в 1962 г. работы "Расчет согласия", в большинстве ключевых работ Бьюкенена можно считать главной, доминирующей темой. При этом изначально, как это обычно бывает, Бьюкенен и Таллок не подозревали, что создают новое, оригинальное направление экономической науки. В предисловии к русскому изданию книги "Расчет согласия" Бьюкенен отмечает, что "в то время ни Гордон Таллок, ни я не осознавали, что мы пишем первую книгу, посвященную тому, что 4впоследствии станет называться "конституционной экономической теорией" или "конституционной политической экономией", и что эта книга станет одной из немногих, которая получит статус "основополагающей" во все еще развивающейся поддисциплине "общественный выбор"" (Бьюкенен, 1997b. С. XII).

Определение КПЭ сформировалось позднее. Не вдаваясь в историю вопроса, уточним, о чем идет речь. Это сделать необходимо, так как в отечественных источниках встречаются дефиниции, которые не имеют прямого отношения к предмету КПЭ. Бьюкенен писал, что "конституционная экономика направляет аналитическое внимание к выбору между ограничениями" (Buchanan, 2004d. P. 60). Из его изложения содержания КПЭ следует, что в качестве этих ограничений выступают правила - институциональные, конституционные и прочие (Бьюкенен, 2004а. С. 167). При этом важно подчеркнуть не только известное разделение на выбор правил (который и описывает изучаемую КПЭ область) и выбор в процессе игры по правилам (относящийся к традиционной экономике), но и тот факт, что сами эти правила, ограничивающие поведение людей, возникают как результат добровольного обмена между индивидами.

В связи с этим заметим, что, в отличие от экономической теории мейнстрима, для Бьюкенена характерен акцент на обмене, а не на выборе (Marciano, 2009). Ему чуждо представление об экономике как науке, в которой исследуется выбор наилучшего варианта, обеспечивающего максимизацию какой-либо экзогенно заданной и заранее известной целевой функции (ср., в частности, классическое определение предмета экономической науки по Роббинсу). И поэтому выбор конституционных правил как институциональных ограничений он также представляет как обмен. "Формирование институциональных ограничений основано на расчете индивидуальных интересов, который, в свою очередь, требует введения и использования парадигмы обмена в противоположность идеалистическому поиску единственного блага" (Buchanan, 2004d. P. 62). Таким образом, для бьюкененовской КПЭ органична не парадигма максимизации, а парадигма обмена.

Что означает обмен при выборе правил? Каждый, кто принимает на себя ограничения в обмен на ограничения для другой стороны, в итоге имеет чистый выигрыш. "Необходимым условием сотрудничества в общественном взаимодействии является перспектива положительных ожидаемых выгод всеми сторонами или, в терминологии "выгравший-проигравший", перспектива того, что не будет тех, кто окажется в чистом проигрыше" (Buchanan, 2004d. P. 63). Следовательно, правила появляются в результате стремления к выигрышу от взаимовыгодного обмена.

Сравнительное преимущество договорного подхода, или кон-тракционизма(contractarianism), как замечает сам Бьюкенен, лежит в этической области. Ибо, по его мнению, никакая альтернативная трактовка не дает объяснения, почему индивид не является постоянно потенциальным революционером. И, кроме того, не предлагает убедительной логики приверженности политическим обязательствам и лояльности сообществу (Buchanan, 2004с. Р. 121).

Общественный договор рассматривается как складывающийся из двух взаимосвязанных, но не тождественных сделок. В первой выигрывают все, она теоретически не требует никакого насилия, общая выгода обеспечивает добровольность участия в общем деле. Вторая требует соглашения о принуждении к соблюдению условий первой. Ее можно сравнить с бурлаками, тянущими баржу по каналу: каждый из них лично заинтересован в продвижении баржи, но одновременно налицо и условия для отлынивания. Понимая это, бурлаки соглашаются выделить одного, вручить ему кнут, чтобы он выполнял полицейские функции для противодействия отлыниванию (Buchanan, 2004с. P. 122)7.

Контракционизм в форме конституционного договора (конституционализма) сочетается с требованием о наличии прочной клетки (границ) для государства-Левиафана. "Конституционализм основан на идее, что взятые на себя государством политические полномочия считаются легитимными, только если эта власть остается в положенных ей (явно или неявно) пределах, заключающихся в наборе правил, составляющих непрерывно существующий договор" (Buchanan, 2004с. Р. 122). Однако государство постоянно хочет выйти и выходит за эти пределы. Революционный сдвиг, совершенный теорией общественного выбора, заключался в том, что вместо концепции "провалов рынка" на авансцену вышла концепция "провалов государства" (Lemieux, 2004), в которой описывается оппортунистическое поведение государства.

Бьюкенен последовательно отстаивал методологический индивидуализм и рациональность в качестве "твердого ядра" КПЭ (Buchanan, 2004d. P. 65). При этом он оговаривал, что методологический индивидуализм не отвергает наличия разделяемых ценностей или того факта, что формирование ценностей индивида может находиться под влиянием других людей в сообществе. Но он не допускал, что выбор индивида основан на некоей шкале надындивидуальных ценностей.

Встроенная в методологический индивидуализм рациональность выбора не означает требования, чтобы индивид полностью подчинял его какому-то экономическому интересу, причем такому, каким этот интерес видится некоему наблюдающему за ним стороннему лицу. "Центральная идея рациональности лишь предполагает, что индивид выбирает больше, а не меньше, хорошего, и меньше, а не больше, плохого" (Buchanan, 2004d. P. 65). Применительно к КПЭ постулат рациональности предполагает, что индивид способен выбирать между институциональными ограничениями, подобно тому, как он упорядочивает на собственной шкале предпочтений и выбирает все прочие блага.

Бьюкенен выделяет третью фундаментальную методологическую составляющую КПЭ: постулат о всеобщности (generalization), заключающийся в распространении методологического индивидуализма и рациональности на всех членов сообщества без исключения. За всеми индивидами признается одинаковая способность делать рациональный выбор между альтернативами на основе индивидуально-автономной ценностной шкалы. Отсюда предпочтению каждого индивида придается равный вес. Всякая попытка построить дифференцированную весовую шкалу, признать выбор одних индивидов более или менее значимым, чем выбор других, неизбежно ведет к признанию надындивидуальных ценностей, которые должны исключаться в случае приверженности индивидуализму.

В политической философии Бьюкенена индивидуализм и демократизм неразделимы. Он писал о себе: "По своим фундаментальным убеждениям я остаюсь индивидуалистом, конституционалистом, контракционистом, демократом" (Бьюкенен, 1997а. С. 220).

Глава 3. Универсальность, лекарство от мажоритаризма

Но при всем своем демократизме Бьюкенен постоянно указывал на упадок современных демократий и даже присущие им медленные, но верные тенденции к саморазрушению (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 261). В чем же, согласно его воззрениям, заключается главный их порок и какие коренные изменения правил политической игры нужны для исправления ситуации?

Бьюкенен выступал против "демократии без оков", каковой он считал политические системы, основанные на правлении большинства. Причем о кризисе мажоритарной демократии он стал писать еще в начале 1960-х годов. Согласно более поздней оценке Бьюкенена, ""Расчет согласия" можно интерпретировать как интеллектуальную атаку на мажоритаризм и правление большинства, поскольку мы лишили эти институты священного статуса, неявно приписываемого им в большей части преобладающей ортодоксии... Наша книга может рассматриваться как критика парламентской системы правления, которая ведет к доминированию правления большинства, наряду с защитой республиканской системы, в которой большинство ограничено" (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 21).

Бьюкенен раскрывает суть этой интеллектуальной атаки и критики в ходе полемики с видным представителем мейнстрима в экономике общественных финансов и одним из ее творцов Р. Масгрейвом. Все дело в так называемом "электоральном заблуждении": мол, достаточно возможности "выбросить негодяев вон" (выражение Бьюкенена), чтобы установить электоральный контроль над законодателями и правительством. Это заблуждение было обычным в XIX-XX вв. В предшествующие периоды, когда власть была недемократической, представленной монархиями или аристократиями, общепризнанным было желание ограничить возможности правителей. Однако когда реальная власть перешла к законодательным собраниям, ее электоральные сдержки стали рассматриваться как достаточные, хотя "законодательные собрания не менее, а, возможно, более, чем неизбранные лидеры, нуждаются в определении границ их допустимых действий" (Buchanan, Musgrave, 2000. Р. НО).

С точки зрения Бьюкенена, недостаток мажоритарного принципа в том, что он открывает дорогу к эксплуатации меньшинства большинством, к масштабному перераспределению, конфликтам. "Коалиция большинства может узаконить изъятие экономических ценностей (определяемых как требования на активы или потоки доходов) для любой провозглашенной "общественной" цели, включая прямые платежи целевым группам" (Buchanan, Congleton, 1998. P. 19). В цитированной работе подробно рассмотрен и развит присущий теории общественного выбора критический анализ мажоритаризма (Р. 15 - 49). В сжатом и стилизованном виде он представлен Бьюкененом в полемике с Масгрейвом (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 113 - 117).

Бьюкенен исходит из предположения, что имеются только три человека или три группы в некоем политическом сообществе, которые принимают решения на основе правила простого большинства. Далее допускается, что известно о существовании проекта, который принесет совместно разделяемые выгоды (общественное благо) в размере 4 долл. на человека. Проект может быть принят при общих затратах, равных 9 долл. Агрегированные "общественные" выгоды, таким образом, составят 3 долл. Этот результат представлен в таблице 1 (вариант I). Совместно потребляемое благо финансируется равными налогами на всех выгодополучателей. Дискриминация отсутствует.

Таблица 1 Варианты решения простого большинства

Источник: Buchanan, Musgrave, 2000. P. 114.

Однако коалиция большинства не обязана придерживаться такого выбора. Если большинство представлено, например, АВ, то почему бы ему не попытаться финансировать проект, возложив все налоги на С? Таким образом появляется вариант II, который предпочтительнее для всех участников коалиции большинства по сравнению с вариантом I.

Далее можно заметить, что чистая общественная ценность остается одинаковой при выборе любого варианта. Однако ее распределение отражает дискриминацию меньшинства в варианте II. При этом в обоих вариантах допускается, что проект экономически эффективен: общие выгоды превышают общие затраты. В то же время нет оснований утверждать, что мажоритарная политика всегда будет выбирать только эффективные проекты.

Поэтому можно представить и вариант III, где совокупная выгода от совместно потребляемого блага составит 12 долл., как и ранее, а общие затраты, скажем, 15 долл. Если большинство АВ сможет переложить все затраты на С, то выигрыш каждого представителя большинства составит 4 долл., как и в варианте II. Однако отрицательная ценность, выпадающая на долю С, превысит суммарный выигрыш представителей большинства.

До сих пор допускалось, что мажоритарные коллективные действия ограничены финансированием совместно потребляемых, неделимых товаров и услуг. Однако эти действия могут распространяться и на прямые перераспределительные трансферты между членами коалиции большинства и меньшинства. Тогда появляется возможность того, что большинство предпочтет финансирование именно этих трансфертов, а не общественных благ. Вместо финансирования проекта из варианта I большинство (АВ) может просто обложить налогом в размере 9 долл. меньшинство (С) и получить в свое распоряжение трансферт. Этот исход представлен в варианте IV, и он, как видно из таблицы 1, предпочтительнее для коалиции большинства, чем исходы при вариантах I, II и III.

Если такие прямые трансферты возможны, то, с одной стороны, не будут финансироваться неэффективные проекты, но, с другой - действительно эффективные проекты с поставкой общественного блага будут финансироваться, только если совокупная выгода более чем вдвое превышает общие затраты. Пусть в политическом сообществе с n участниками совместно и в равной доле финансируемое всеми общественное благо приносит выгоды, равные В или В/n в расчете на каждого, при совокупных затратах, равных С. При тех же затратах С прямые фискальные трансферты для каждого представителя большинства составят С/(n/2 + 1). Следовательно, вариант с общественным благом будет реализован, только если в пределе (при n > ?) В > 2С.

Логика неограниченного правила большинства для коллективных решений предполагает как дискриминацию меньшинства, так и смещение предпочтений при распределении бюджетных средств в пользу прямых трансфертов или целевых программ в ущерб совместно потребляемым общественным благам.

Как избежать проблем, порождаемых коалициями большинства? Конечно, человек способен в чем-то ограничить свои желания (например, бросив курить), которые соблазнительны на коротком временном интервале, но могут иметь негативные для него последствия в будущем. Однако рассчитывать на самоограничение большинства не всегда возможно, тем более если речь идет о коллективных решениях, которые могут, как было показано выше на условном примере, повлечь за собой концентрированные выгоды для участников коалиции-победительницы за счет возложенных на всех членов общества издержек.

В рамках КПЭ эта проблема обычно решалась в традиции К. Викселля: на первый план выдвигалось требование единогласия. На конституционной стадии единогласие исключало наличие проигравших при принятии фундаментальных правил и обеспечивало, подобно рыночной сделке, Парето-улучшение. В "Причине правил" Бьюкенен и Бреннан пишут о единогласии как контракционистском идеале и обращают внимание на то, что "если на каком-то в высшей степени абстрактном философском уровне принцип единогласия и признается основой легитимности институтов общественного порядка, то на практическом уровне требование единогласия может казаться чистым утопическим романтизмом" (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 64). Однако, как отмечают авторы, это мнение вытекает из неправомерного отождествления обычного рыночного обмена товарами с соглашением о базовых принципах политического устройства. В последнем случае присутствует "публичность результата", то есть "любой достигнутый результат должен быть в равной мере применим ко всем" (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 65). И это ослабляет стимулы к стратегическому поведению в форме вымогательства, которые создает право вето каждого индивида в случае борьбы за выгоды от перераспределения.

Необходимым условием, обеспечивающим единогласие в отношении базовых конституционных норм, выступает так называемая "вуаль неопределенности". Эта концепция, означающая, что рациональные индивиды, сталкиваясь с неопределенностью относительно своего будущего, сочтут за благо принять универсальные нормы, гарантирующие права всех, впервые была предложена в работе "Расчет согласия" (Бьюкенен, Таллок, 1997. С. 111 - 112). В дальнейшем Бьюкенен подробно раскрывал значение этой "вуали" и ее отличие от "вуали неведения" Дж. Ролза (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 65 - 69). В написанной Бьюкененом совместно с В. Ванбергом главе (в книге Ванберга) отмечалось, что непрозрачность вуали прямо зависит, кроме всего прочего, и от самих свойств принимаемых конституционных правил, в первую очередь таких, как всеобщность и длительность действия. Более того, допускалось, что "рациональные акторы могут сознательно принять меры, направленные на то, чтобы поместить себя за более плотную вуаль, улучшая тем самым перспективы получения выигрышей от конституционных соглашений" (Vanberg, 1994. Р. 171).

Бьюкенен видел рецепт спасения западных демократий в том, что он называл "конституционной революцией", которой он посвятил последнюю главу книги "Границы свободы" (Бьюкенен, 1997а. С. 419 - 437). По его мнению, "в ходе конституционной революции должны быть установлены ограничения поведения в отношении всех редких ресурсов, примут ли они форму закрепления титулов собственности за индивидами или форму ограничения поведения при общественной собственности" (Бьюкенен, 1997а. С. 437). Огромный пласт его творчества посвящен разработке конституционных ограничений для фискальной и монетарной политики (Buchanan, Wagner, 1977; Brennan, Buchanan, 1980)15. О содержании этих книг свидетельствуют их выразительные заголовки - "Демократия в дефиците. Политическое наследие лорда Кейнса" и "Власть налогообложения: аналитические основания фискальной конституции". Однако со временем Бьюкенен пришел к выводу, что требование о расширении конституционных ограничений можно заменить принципом универсальности (недискриминационности).

Обратимся к краткому изложению этого принципа самим Бьюкененом (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 117 -127). Исключение негативных последствий мажоритаризма через единогласие или, как компромиссный вариант, через правило сверхквалифицированного большинства 18 предполагает контроль за правилами. Действительно, посмотрев на таблицу 1, легко убедиться, что единогласие исключает все варианты, кроме первого. Однако, как отмечает Бьюкенен, он по прошествии четырех десятилетий, пусть неохотно, но вынужден был признать "нормативную силу, которой обладает правило большинства в отношении к нему общества, включая отождествление мажоритариз-ма с самой демократией" (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 118).

В результате пришлось отказаться от принципа, ограничивающего процедуры (правила) принятия решений, и принять принцип, ограничивающий результатыпринятия решений большинством. Последним оказался принцип универсальности, исключающий какую-либо дискриминацию меньшинства вплоть до отдельно взятого индивида. Подобно принципу единогласия, он исключает все варианты, кроме варианта I (см. табл. 1). Ограничение в виде универсальности гарантирует, что коллективные действия принесут всем равные выгоды, при этом налоговое бремя будет для всех индивидов также равномерным. Но обязательно будут исключены целевые выгоды и/или трансферты, с одной стороны, и целевые налоги - с другой.

В отличие от требования все большей инклюзивности правила голосования, ограничение в форме универсальности может допускать значительную перераспределительную активность. Однако если речь идет о делимых благах (включая денежные трансферты), то они должны доставаться в равных количествах всем индивидам. Требованию универсальности будет отвечать схема равных подушных платежей и демогрантов.

Принцип универсальности не допускает никаких налоговых льгот, вычетов, кредитов и исключений для любого индивида или групп. Этому принципу, по мнению Бьюкенена, больше всего будет отвечать пропорциональный налог на все доходы. В сочетании с равными для всех демогрантами такой налог реализует этот принцип наиболее полно. При этом допускается, что последние могут быть квазиуниверсальными, например распределяться лишь между лицами, достигшими определенного возраста (старости). На возраст не влияют никакие изменения индивидуального поведения, а также политическая аффилированность.

Преимущество универсальности Бьюкенен и Конглтон иллюстрируют с помощью следующей платежной матрицы (табл. 2).

Таблица 2 Эффективность универсальности

Источник: Buchanan, Congleton, 1998. P. 57.

Если при отсутствии запрета на дискриминацию А будет правящей коалицией большинства, то это приводит в ячейку III; если на ее месте оказывается коалиция В, то произойдет переход в ячейку II (ячейка IV показывает положение дел при бездействии). В случае регулярной смены правящих коалиций А ожидают выигрыши: 3, -1, 3, -1, 3, -1... Обратная последовательность выигрышей ожидает коалицию В. Очевидно, что рациональным игрокам выгоднее договориться о конституционном запрете на дискриминацию, так как это гарантирует последовательность положительных выигрышей: 2, 2, 2, 2... "Для членов правящей коалиции большинства может оказаться рациональным поддержать конституционные изменения, которые инкорпорируют принцип универсальности, даже понимая, что утверждение такого правила будет означать упущенные в текущем периоде выгоды от дискриминационной эксплуатации" (Buchanan, Congleton, 1998. P. 57).

Включение в конституцию принципа универсальности и последующая приверженность ему будут означать, что политический диспут ведется только по вопросу об уровне (количественной стороне) перераспределения; из него исключаются вопросы "заслуженное™" или "незаслуженности" тех или иных специально идентифицированных групп в качестве потенциальных налогоплательщиков и/или реципиентов. В результате за счет устранения стимулов инвестировать в усилия, предпринимаемые с целью обрести эксклюзивно благоприятные или предотвратить эксклюзивно неблагоприятные фискальные меры, удастся предотвратить значительные общественные потери от поиска ренты.

Изложенные выше базовые характеристики принципа универсальности не получили всеобщего признания. Среди сторонников классического либерализма наиболее последовательным его критиком стал Э. де Ясаи (Jasay, 1994. Р. 131 - 132). Ведя полемику с Бьюкененом на страницах журнала Института Катона, он показывает ряд возможных путей реализации принципа универсальности в налогообложении и трансфертах. Из его примеров следует, что при всей привлекательности абстрактных рассуждений об этом принципе реальность его воплощения неизбежно будет такова, что неравенство (дискриминация) в обращении сохранится. Так, абсолютно равные плоские налоги/ гранты для каждого индивида в отдельности одновременно означают избирательное обращение с семьями, и наоборот. В итоге Ясаи приходит к выводу, что "каждое "равное обращение" является равным по отношению к какой-то выбранной категории или классу случаев и не равным по отношению к другим" (Jasay, 1994. Р. 132).

Следует сказать, что Ясаи критиковал не только данный принцип как частный случай конституционных ограничений, но и саму идею таковых. Его возражения против нее хорошо отражены в названии статьи: "Правило сил, сила правил". Договоренности в обществе складываются в результате баланса сил, включающих не только прямое насилие, но и экономическую власть и даже доминирующее моральное влияние (заключенные явно или неявно соглашения нужно уважать). Что же касается "силы правил", то Ясаи рассматривает ее как утопию. ""Сила правил" - это нечто из фантастической страны, где обитает Общая Воля Руссо и ее наследница: подлежащая максимизации функция общественного благосостояния из современной теории общественного выбора" (Jasay, 1994. Р. 129).

На чем основана столь скептическая позиция? Ни одна конституция не постоянна в силу того, что ценности и взгляды на то, как устроен мир, а также связанные с ними социальные силы, меняются, как результат - меняются конституции. Причем меняться могут как их буква, так и дух, интерпретация положений. "Конституционные правила - не скрижали Моисея. Они не изготавливаются на небе, а если бы и изготавливались, то люди на земле вскоре переделали бы их". И далее Ясаи пишет: "Странно предполагать, что политика осуществляется в конституционных рамках, но сами эти рамки каким-то образом выше политики, определяя ее, но не будучи, подобно другим продуктам коллективного принятия решений, определяемы ею" (Jasay, 1994. Р. 132).

Возможно, рассматриваемая далее трансформация взглядов Бьюкенена в направлении радикального субъективизма произошла под влиянием критических комментариев в духе Ясаи.

Глава 4. Эволюционизм и субьективизм

Бьюкенен, как и виргинская школа политической экономии в целом, постоянно искал свой путь в науке, который пролегал бы между экономическим мейнстримом, с одной стороны, и радикальным его отрицанием в австрийской школе - с другой 20. Отношения Бьюкенена с последней складывались противоречиво. С одной стороны, он приветствовал ее возрождение в 1970-е годы (Бьюкенен, 2004b), внес признанный вклад в развитие характерной для австрийской школы субъективной теории альтернативных издержек, а также плодотворно пользовался некоторыми идеями этой школы (Horwitz, 1994. Р. 18-19). В частности, рассмотренную выше идею исключения дискриминации он почерпнул у Хайека, чего никогда не скрывал (Buchanan, Musgrave, 2000. P. 26).

С другой стороны, во взглядах на происхождение институтов Бьюкенен принципиально расходился с Хайеком, который придерживался концепции стихийного появления и эволюции институтов. При этом Хайек полагал, что в ходе этой эволюции выживают наиболее эффективные институты (Хайек, 2000. С. 27-33; 2006. С. 30, 55, 476, 484). Бьюкенен, как сторонник договорного подхода, решительно выступал против эволюционизма (Бьюкенен, 1997а. С. 246-247, 361, 421, 521). При этом особо критиковал веру Хайека в то, что эволюция гарантирует выживание именно эффективных институтов, так как она на практике вела к пассивному восприятию status quo, игнорированию необходимости борьбы за введение конституционных ограничений. Не отрицая трудности конституционной реформы, Бьюкенен не считал нужным отказываться от ее проведения (Бьюкенен, 1997а. С. 421). Вместе с Бреннаном он писал: "Мы считаем моральным долгом твердо придерживаться веры в то, что люди, организованные в политическое сообщество, могут реформировать те правила, по которым и в рамках которых они живут" (Бреннан, Бьюкенен, 2005. С. 237-238).

В 1990-е годы и позже взгляды Бьюкенена изменялись. Он пришел к признанию наличия институтов, которые стали результатом медленной культурной эволюции и которые поэтому нелегко изменить. Но наличие таких институтов, согласно Бьюкенену, не означает отсутствия или незначительности других институтов, которые могут быть изменены сознательно (Buchanan, 2004f. P. 136). Очевидно, что тем самым, несмотря на новое для него видение институциональной динамики, он сохранял оперативное пространство для созданной им КПЭ.

Некоторые признанные авторитеты в области теории общественного выбора и КПЭ отвергают контрактную концепцию конституций в пользу эволюционной (Rowley, 2001; Voigt, 1999). Изложенное выше новое видение Бьюкенена получило дальнейшее развитие у его последователя П. Беттке (Boettke, 2011), который изначально принял позицию австрийской школы и остается ее признанным лидером. Он полагает, что конфликт между конституционным строительством и утверждением о спонтанной эволюции институтов отсутствует. С одной стороны, "правильно понятое конституционное строительство не может выскочить из истории и предлагать воображаемые сценарии с полностью новыми правилами" (Boettke, 2011. Р. 271). И, по мнению Беттке, этот тезис органично вытекает из критики Бьюкененом представлений о "всеведущем" государстве. С другой стороны, хотя конституционное строительство ограничено историей, оно не является ее рабом. Культура, с которой связана инерция институтов, не является ни абсолютно жесткой, ни абсолютно податливой. И в итоге получается, что спонтанный порядок намеренно структурируется в рамках закона, а рамки эти воспроизводят сами себя, если они легитимированы в истории и культуре народа (Boettke, 2011. Р. 272). О том, что Бьюкенен в последние годы деятельности придерживался таких же воззрений, свидетельствует новая для него концепция конституционно ограниченной эволюции.

Для позднего периода творчества Бьюкенена характерен поворот к радикальному субъективизму австрийской школы и посткейнсианца Дж. Шэкла (Бьюкенен, Ванберг, 2012)24. Бьюкенен отверг телеологическое видение рынка во всех его разновидностях, выбор трактовал не как выбор-реакцию, а как выбор-созидание, постоянно раздвигающий границы производственных возможностей. Будущее он стал считать абсолютно недетерминированным и не существующим априори: оно порождается в самом процессе созидательного выбора и не существует в изоляции от него 25. Очевидно, что тем самым Бьюкенен поставил под вопрос неоклассические основания теории общественного выбора и продемонстрировал готовность принять эволюционное, характерное для австрийской школы видение мира (Horn, 2011. Р. 364).

Как это сказалось на КПЭ? Бьюкенен совместно с Ванбергом предпринял попытку придать ей эволюционное наполнение. Авторы подчеркивают, что провозглашенная Шэклом непознаваемость будущего не означает невозможность структурных предсказаний (pattern predictions) в духе Хайека. Следовательно, мы в состоянии понимать общие рабочие качества правил и институтов, и такое понимание может снабдить нас информацией, необходимой для выбора между альтернативными конституционными режимами (Buchanan, Vanberg, 2002. P. 126).

Концепция "конституционно ограниченной эволюции" означает, что конституционная конструкция, учитывающая креативность человеческого выбора, должна обеспечивать и создавать благоприятные условия для обучения и адаптации на всех уровнях, где наблюдается вовлеченность в решение проблем. Эта конструкция должна гарантировать гибкий исследовательско-эволюционный процесс с обратными связями; иными словами, чтобы при столкновении с проблемой получения знания была возможность изучать варианты и экспериментировать с ними в целях селекции. При этом данная конструкция подчиняет указанный процесс интересам граждан из ее юрисдикции, исключая некоторые линии поведения из разрешенного их множества. В итоге выделяются три важнейших ингредиента связанной с эволюционной адаптацией конституционной конструкции: свобода экспериментирования с альтернативными решениями, механизм селекции и ограничивающие общие правила.

Бьюкенен и Ванберг видят взаимосвязь эволюции и конституционного выбора и в том, что все конституционные конструкции предназначены для единиц, встроенных в более широкое окружение и подвергающихся в нем воздействию сил эволюционной конкуренции. Поэтому рабочие свойства этих конструкций должны не только удовлетворять интересам граждан в их юрисдикции, но и обеспечивать жизнеспособность системы в этом окружении. Следовательно, конституционный выбор для каждой данной единицы ограничен воздействующими на нее конкурентными силами (Buchanan, Vanberg, 2002. P. 128). Нетрудно увидеть сходство такой аргументации с концепцией адаптивной эффективности Норта (2010. С. 108, 155 - 156).

Результатом соединения конституционного подхода с радикальным субъективизмом стало признание того, что "конституционная конструкция, принимающая во внимание креативность человеческого разума, должна обеспечивать благоприятные условия для обучения и адаптации на всех уровнях" (Buchanan, Vanberg, 2002. P. 129)

Заключение

Можно утверждать, что Бьюкенен - неортодоксальный экономист и, несмотря на многие формальные почетные должности, которые он на протяжении своей долгой научной карьеры занимал в экономическом истэблишменте США, его творчество нельзя целиком вписать в экономический мейнстрим. Будучи выходцем из его цитадели - чикагской экономической школы, он со временем все более от нее отдалялся и, как мы могли убедиться, в конце своей карьеры пришел к открытому противостоянию с ней. Не случайно в книге об экономистах-диссидентах был помещен и очерк о Бьюкенене (Boettke, 1998).

Бьюкенен не тяготился своим "диссидентством" в академической среде. Напротив, в мемуарах, озаглавленных "Лучше, чем пахота" (загадку названия раскрывает факт его рождения и воспитания в семье фермера), он так писал об этом: "Мое положение вне мейнстрима имеет неоценимое преимущество, поскольку дает возможность постоянно искать новые идеи... которые... могут расширить горизонты эффективного согласия" (Buchanan, 2007. Р. 18).

Академический нонконформизм Бьюкенена позволил ему всегда быть одним из немногих классических либералов. Теория общественного выбора сегодня пошла по пути превращения в мейнстрим "политической экономики" с ее бесчисленными упражнениями в эконометрике, к которым Бьюкенен относился отрицательно (Tollison, 2004. Р. 144). Бьюкенен сознательно выбрал другую дорогу, которая в итоге вполне логично вплотную подвела его к самой непримиримой альтернативе неоклассике - радикальному субъективизму австрийской школы и посткейнсианства, не оставляющему места для любых телеологических воззрений доминирующего в наши дни экономического учения.

Список литературы

1. Бреннан Дж., Бьюкенен Дж. М. (2004). К налоговой конституции для Левиафана // Вехи экономической мысли. Экономика благосостояния и общественный выбор. Т. 4 / Под ред. А.П. Заостровцева. СПб.: Экономическая школа. С. 449 - 476. [Вгеппап G., Buchanan J. М. (2004). Towards a Tax Constitution for Leviathan // Zaostrovtsev A. (ed.). Milestones of Economic Thought. Welfare Economics and Public Choice. Vol. 4. St. Petersburg: Ekonomicheskaya Shkola. P. 449 - 476.]

2. Бреннан Дж., Бьюкенен Дж. (2005). Причина правил. Конституционная политическая экономия. СПб.: Экономическая школа. [Brennan G., Buchanan J. (2005). The Reason of Rules. Constitutional Political Economy. St. Petersburg: Ekonomicheskaya Shkola.]

3. Бьюкенен Дж. M. (1990). Минимальная политика рыночной системы // Вопросы экономики. № 12. С. 7-15. [Buchanan J. М. (1990). The Minimal Politics of Market Order // Voprosy Ekonomiki. No 12. P. 7-15.]

4. Бьюкенен Дж. (1994). Конституция экономической политики // Вопросы экономики. № 6. С 104 - 113. [Buchanan J. (1994). The Constitution of Economic Policy // Voprosy Ekonomiki. No 6. P. 104 - 113.]

5. Бьюкенен Дж. (1996). Политическая экономия государства благосостояния // МЭиМО. № 5. С. 46-58. [Buchanan J. (1996). The Political Economy of the Welfare State // MEiMO. No 5. P. 46-58.]

6. Бьюкенен Дж. (1997a). Границы свободы. Между анархией и Левиафаном // Бьюкенен Дж. М. Сочинения. Т. 1 / Гл. ред. кол. Нуреев Р.М. и др. М.: Таурус Альфа. С. 207-444 (Серия "Нобелевские лауреаты по экономике"). [Buchanan J. (1997а). The Limits of Liberty. Between Anarchy and Leviathan // Nureev R. M. et al. (eds.). Buchanan J. M. Collected Works. Series "Nobel Laureates in Economics". Vol. 1. Moscow: Taurus Alfa. P. 207-444.]