История экономических учений

А.А. Богданов уделил большое внимание проблеме системной целостности общества и его отдельных подсистем различного рода. Он обосновал два положения:

Общество как организованное целое есть сумма человеческих активностей, развертывающихся в природной среде;

Каждая отрасль народного хозяйства, предприятие, работник как часть организационной системы выполняет в ней и для нее свою определенную функцию.

Эти два исходных момента лежат в основе равновесия экономики как всякой организационной системы.

Рассматривая такие системы, А.А. Богданов указывает, с одной стороны, на “организмичность” политических систем, организационных структур, их отдельных звеньев и т. д., наличие у них собственных интересов (в сохранении и укреплении своей стабильности, своего места в общественном разделении труда, положения, влияния, власти и т. д.) и средств для их реализации, в чем выражается консервативное начало структуры. С другой стороны, структуре присущи лабильность, изменчивость, способность к развитию, выражающие функциональную сторону организации. Этот подход позволяет изучать и объективно оценивать влияние организационных структур на процессы общественной жизнедеятельности, которое нередко бывает очень большим и даже решающим.

Интересны и соображения А.А. Богданова о том, что государство является более устойчивым и общественно эффективным, если оно имеет слитную, централизованную структуру при неблагоприятных обстоятельствах (“отрицательном организационном подборе”) или (при “положительном подборе”) структуру, основанную на федерации, автономии, самоуправлении.

С этим тесно связана и проблема равновесия (соответствия, пропорциональности и т. п.) между элементами организации. А. А. Богданов различает системы уравновешенные и неуравновешенные, пишет о возможностях их перехода из одного состояния в другое. Он рассматривает равновесное состояние системы не как раз и навсегда данное, а как динамическое равновесие. Система, находящаяся в равновесии, в процессе развития постепенно утрачивает это качество и переживает это состояние как “кризис”, а преодолевая его, приходит к новому равновесию на новом уровне своего развития.

А.А. Богданов считал, что социалистическое (“коллективистское”) общество “высокодифференцированная система, между его частями и разными сторонами должны возникать все новые и новые расхождения”. Дифференциация, богатство внутренних связей системы выражают уровень ее развития. Одновременно целостность системы требует гармонизации во взаимодействии ее элементов, их взаимодополнения, что обеспечивается развитием соответствующих связей (“дополнительных соотношений”) между расходящимися частями. Таким образом возрастание различий между элементами системы ведет ко все более устойчивым структурным соотношениям внутри нее.

“Системное расхождение заключает в себе тенденцию развития, направленную к дополнительным связям”

Одновременно системное расхождение заключает в себе и другую тенденцию, развивающую определенные условия неустойчивости обострение системных противоречий. Противоречия эти способны перевешивать значение дополнительных связей.

Любая система “путем дифференциации элементов развивается прогрессивно до известного предела, когда части целого становятся слишком различны в своей организации”. На этой стадии дезорганизующий момент вследствие накопившихся системных противоречий перевешивает силу дополнительных связей между частями и ведет к разрыву этих связей, дезингрессиям, к общему крушению организационной формы целого. “Результатом должно явиться или преобразование структуры, или простой распад”.

В трудах А.А. Богданова особое место занимает использование тектологических законов и принципов для разработки проблем организации и управления хозяйственными структурами. Богданов, так же как и многие другие марксисты, разделял мнение, что социализм означает преодоление товарного производства. Вместе с тем он признавал необходимость использования товарноденежных отношений “в условиях строительства социализма”.

На основе “Тектологии” А.А. Богданов выдвигал в центр внимания научной и плановой работы новаторскую в то время задачу разработки модели хозяйственного плана. В 1920 г., когда еще не было определенного представления об едином хозяйственном плане, А.А. Богданов сформулировал сущность и основные принципы его построения. Он писал: “Какое хозяйство может быть названо планомерным? Такое, в котором все части стройно согласованы на основе единого, методически выработанного хозяйственного плана. Как же следует приступать к решению этой задачи, беспримерной по масштабу и по своим трудностям? Принципы могут быть установлены лишь с научно организационной точки зрения”.

А.А. Богданов сформулировал важнейшие принципы хозяйства: целостности экономики и единства плана, прямых и обратных связей в управлении и планировании, равновесия плана, пропорциональности, сбалансированности, удовлетворения человеческих потребностей как исходного пункта планирования.

Устойчивость равновесия всех организационных форм, по А.А. Богданову, определяется крепостью самого слабого звена (закон наименьших), что имеет особое значение для обеспечения пропорциональности и сбалансированности различных сторон, сфер и отраслей народного хозяйства. Наиболее важным в теории и практике планирования является необходимость учета наиболее слабых звеньев, их подтягивания до ушедших в своем развитии вперед и достижения нужного соответствия между различными частями и показателями плана.

Именно эта идея в США была положена в основу распространенного в 60 - 70 гг. метода сетевого планирования и управления. Он состоит в определении “критического пути” управляемого процесса через “слабейшие точки” каждого его этапа. Этот “критический путь” наиболее напряжен и продолжителен по времени; им измеряется продолжительность всего процесса. Его “слабейшие точки” могут быть укреплены за счет ресурсов других, менее напряженных “событий и работ”, что сокращает время на прохождение всего пути.

Этот метод получил распространение за рубежом. В СССР его внедрение в народное хозяйство было предусмотрено постановлением Совета Министров СССР от 15 августа 1966 г. и рядом других нормативных актов. Тем не менее системы сетевого планирования и управления, сетевые графики и т. п. до сих пор не получили распространения.

Укрепление “слабейших точек” соответствует и другому тектологическому правилу пропорциональности между элементами единой системы. Развитием такого подхода фактически являются практические меры и теоретические положения, направленные на опережающее развитие некоторых отраслей и производств, представляющих собою узкие места, сдерживающие социально - экономический прогресс страны в целом.

В волнах идеологических осуждений конца 20х и 30х годов утонула открытая “Тектологией” возможность математического моделирования экономических процессов вообще, и хозяйственного планирования в частности. Объясняя конъюгацию как исходную категорию “Тектологии”, выражающую соединение различных элементов (комплексов) в нечто единое, А.А. Богданов пишет: “Научно - организационные понятия так же строго формальны, как математические; которые, собственно, к ним относятся; “конъюгация” настолько же формальное понятие, насколько сложение величин, которое есть ее частный случай”.

И хотя идеи “Тектологии” открыто не принимались, некоторые из богдановских тектологических принципов, отражавших те или иные стороны общественных процессов, фактически в определенной степени осуществлялись в ходе “строительства социализма”. Когда во весь рост встала задача планирования, его основой стала разработка баланса народного хозяйства, к которой приступили плановые и статистические органы в начале 20х годов.

Основывая построение баланса в значительной мере на тектологических идеях Богданова, его составители по обстановке того времени находили более целесообразным ссылаться не на А.А. Богданова, а на Н.И. Бухарина, который довольно упрощенно воспринял тектологическое объяснение универсальных явлений природы и общества. Однако после обвинения Бухарина в правом уклоне началась резкая критика его теоретических позиций, приведшей к ее огульному отрицанию. На конференции аграрников - марксистов И.В. Сталин отверг идею экономического равновесия, трактуя ее как обоснование статического (а не динамического) равновесия секторов хозяйства, как «антимарксистский поиск несуществующего пути между капитализмом и социализмом».

Многие ученые придерживаются мнения, что “Тектология” глубоко родственна таким современным научным направлениям, как кибернетика, системный подход, структурализм, теория катастроф и т. п.

“По существу Богданов был предшественником кибернетики Винера -писал советский кибернетик Г.Н. Поваров. Философские и политические заблуждения А.А. Богданова известны, но только ли они определяют его научное лицо... Сам Богданов отделял тектологию от своих философских теорий. Он определял ее как “всеобщую организационную науку”, но нередко толковал ее как теорию систем; термин “комплекс” у него в тектологии значит просто “система”... Было бы справедливо, если бы нынешние кибернетики рассмотрели тектологию вновь и решили, что в ней достойно внимания, а что в ней заблуждения и абсурд”.

Это философско-методологическое новаторство Богданова в полной мере проявилось в его «Тектологии» - «Всеобщей организационной науке», - разработанной на основе философии эмпириомонизма. Рассматривая «действительность как социальную практику», Богданов при этом ни в коей мере не подвергает сомнению существование «природы как мира сопротивлений, с которыми борется общество в своем труде». «Нам приходится поставить вопрос о человеческой практике, в общем и целом, - отмечал Богданов в статье «Тайна науки», написанной в 1913 г. и опубликованной в 1918 г. Чтобы исследовать ее в таком масштабе, надо всю ее чему-нибудь противопоставить, всю ее с чем-нибудь сравнивать. Чему же она реально противостоит? Мы знаем это: процессы природы. Одна сторона представляет активности сознательно-целесообразные, другая - стихийные; так обе они взаимно определяются и ограничиваются». И в связи с этим возникает вопрос: «Существуют ли сходства между человеческой практикой и стихийными процессами?». На этот вопрос Богданов отвечает положительно.

История производственной деятельности людей показывает, что «человек в своей сознательности часто воспроизводит то, что делает природа в своей стихийности». Но философ ищет «самый общий характер, присущий человеческой практике и в, то, же время встречающийся в стихийных процессах». По его мнению, «он состоит в объективном смысле нашей практики», и этот объективный смысл состоит в том, что «активность человека что-либо организует или дезорганизует, как мы это наблюдаем на каждом шагу; и те же определения мы часто относим к активности природы».

В соответствии с принципом «основной метафоры» люди переносят выработанное в их практической деятельности понятие «организации» и «организованности» на явления природы: «следовательно, здесь понятие организации прилагается и к «мертвым вещам», подобно тому, как люди видят в процессах природы «энергию». Подчеркнем, что, по Богданову, люди не приписывают природным явлениям свойства организации и организованности. Они этими понятиями определяют действительно существующие закономерности, в равной мере присущие как человеческой практике, так и к природным явлениям. Богданов ищет «формально-строгое, пригодное для научного исследования определение «организации», которое бы одинаково прилагалось «и к сложнейшим, и к простейшим явлениям, и к живой природе, и к «неорганической». Он убежден в том, что «организация - факт универсальный, что все существующее можно рассматривать с организационной точки зрения», что существуют «глубокие, универсальные закономерности, применимые ко всем и всяким организационным процессам, каков бы ни был их деятель, каковы бы ни были элементы».

Но «раз возможны закономерности методов и форм организации», возможна и необходима для развития практической деятельности людей «всеобщая организационная наука». И Богданов не только впервые выдвигает идею этой науки, именуя ее тектологией, но детально ее разрабатывает. Слово «тектология» (от греческого слова «тектон» - строитель) он взял у английского естествоиспытателя Э. Геккеля, который применял его по отношению к законам организации только живых существ. Богданов же тектологией называет «всеобщую организационную науку». По его словам, «в буквальном переводе с греческого языка - это означает «учение о строительстве».

1.6 Дорога в жизнь

Первый том «Всеобщей организационной науки (тектологии)» выходит уже в начале 1913 г. В 1921 г. в Самаре была напечатана популярная книга Богданова «Очерки организационной науки». В 1922 г. в Берлине по-русски опубликованы все три части «Тектологии», которые в 1925, 1927 и 1929 гг. переиздаются в дополненном и переработанном виде отдельными книгами в Ленинграде и Москве. В 1926 и 1928 гг. два тома «Тектологии» вышли на немецком языке и в определенной мере стали известны международной научной общественности.

На родине философа «Тектология» была подвергнута жесткой критике как проявление его идеалистическо-эмпириокритических взглядов уже в статье В.И. Невского «Диалектический материализм и философия мертвой реакции». Правда, к тектологии Богданова проявил благожелательный интерес Н.И. Бухарин и прямо написал об этом в 1920 г. Ленину, не соглашаясь с Невским. В ответ он получил записку: «Богданов Вас обманул, переменив (verkleidet) и постаравшись передвинуть старый спор. А Вы поддаетесь!» Потом и самого Бухарина будут обвинять в «богдановщине».

В 60-е гг. обнаружилось, что «всеобщая организационная наука» Богданова в определенном смысле предвосхитила идеи новой науки - кибернетики. Некоторые видные ученые считают, что Богданов предвосхитил не только идеи кибернетики, но и общей теории систем, структурного анализа, теории моделирования, современной экономики и даже такой новой междисциплинарной области знания, как синергетика, основным понятием которой является «самоорганизация». «Тектология. Всеобщая организационная наука» была переиздана на родине мыслителя в 1989 г.

1.7 Отношение тектологии и философии

Как Богданов понимает отношение тектологии и философии? Тектологию он сравнивал с математикой, которая, будучи самой точной наукой, «дает законы и формулы сочетаний для каких угодно элементов вселенной». Он подчеркивает, что «именно с формальной стороны связь тектологии с математикой самая тесная, неразрывная: математика есть не что иное, как раньше развивающейся часть тектологии, тектология нейтральных комплексов». В тектологии, по концепции Богданова, «структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как в математике отношения величин; и на такой основе организационные задачи могут решаться способами, аналогичными математическим». Но поскольку «само математическое мышление - процесс организационный», «его методы подлежат ведению общей тектологии наряду с методами всех других наук, равно как и всякой практики». Тектология представляется Богданову как «завершение цикла наук». Но «в большей мере прообразом, чем зародышем новой науки, является старая философия». Притом «одно из философских построений стоит особенно близко к новой точке зрения. Это - диалектика Гегеля».

Однако, по Богданову, «гегелевская диалектика не была на деле универсальною, потому что взята из ограниченной сферы - отвлеченного мышления. Не была универсальною и позднейшая вариация диалектики - материалистическая». Прежняя диалектика, по мнению Богданова, была «недостаточно динамична и в своем голом формализме оставляет невыясненной общую механику развития». И при всей исторической и архитектурно-эстетической ценности старой диалектики ее «не надо смешивать с научной, стремящейся к точности, организационной диалектикой». «Всеобщая организационная наука» «должна родиться из нынешней науки».

В 1916 г. в предисловии к первому изданию II части «Тектологии» Богданов высказывался «против смешения организационной науки с философией». «Тектология, - по его убеждению, - не должна стать делом философов специалистов, среди которых она вряд ли может найти какую-нибудь почву, а делом всех широко образованных людей научной и практической мысли». «В своей объединительной работе философия не раз предвосхищала широкие научные обобщения». В качестве примера Богданов приводит идею неуничтожаемой материи и энергии. По его мнению, «такие философские концепции, как диалектика или учение Спенсера об эволюции, имеют скрытый и неосознанный, но несомненный тектологический характер». Однако «по мере своего развития тектология должна делать излишней философию и уже с самого начала стоит над нею, соединяя с ее универсальностью научный и практический характер. Философские идеи и схемы для тектологии - предмет исследования, как всякие иные организационные формы опыта». По определению основателя тектологии, «тектология - всеобщая естественная наука» и тектология «ликвидирует философию вообще».

Прав ли Богданов в таком отношении к философии? На наш взгляд, конечно нет. В его воззрениях на философию отразились как сильные, так и слабые стороны позитивистского миропонимания. Сильные в том смысле, что его увлечение позитивизмом способствовало творческому осмыслению марксистской философии с учетом новейших достижений научного знания, не укладывая их в «прокрустово ложе» философских догм.

Отрицательное влияние позитивизма на Богданова выразилось в декларировании им ликвидации философии, снятия ее «всеобщей организационной наукой». Он был, как нам представляется, прав, возражая «против смешения организационной науки с философией». Тектология, хотя она разрабатывалась Богдановым на определенном философском основании, действительно выходит за пределы философии, приближаясь к математическому знанию и становясь междисциплинарной научной дисциплиной. Не случайно в ней развивались идеи, предвосхищавшие идеи кибернетики, общей теории систем, синергетики - таких областей научного знания, которые также находятся вне философии, хотя и взаимодействуют с ней (в них существует философская проблематика, как и в других теоретических науках - математике, физике, биологии, астрономии и т.д.). В этом смысле, действительно, тектологию нельзя смешивать с философией. Но может ли тектология заменить философию?

1.8 Может ли тектология заменить философию?

Еще в 1904 г. Богданов опубликовал статью «Проклятые вопросы философии», в которой он утверждал, что «проклятые» или «вечные» вопросы философии, в том числе и вопрос о смысле жизни, имеют исторически преходящий характер. Они - продукт «стихийности общественных отношений над личностью и ее судьбой». Но все эти мучительные «вечные» вопросы устраняются, когда на исторической арене появляется «пролетариат, представитель растущей товарищеской солидарности, массового объединения сил, с тенденцией подчинить своей организованной воле эти общественные отношения». Это создаваемое пролетариатом социалистическое общество и должно руководствоваться, по убеждению Богданова, новой наукой наук - «всеобщей организационной наукой», устраняющей философию со всеми ее «проклятыми» и «вечными» вопросами.

Из-за такого рода рассуждений проявилась ошибочная тенденция мировоззрения Богданова. Но было бы неправильно эту тенденцию считать доминирующей в его миропонимании. В его философском мировосприятии наиболее явственно выражалась гуманистическая тенденция. Ему претил «авторитарный тип мышления». Его представления о социализме, выраженные в теоретических работах, в романах «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни» (1913), были во многом утопичны, но благородны и возвышенны. Правда, существует точка зрения, согласно которой абсолютизирование Богдановым понятия «организация» стало одним из источников современного этатизма.

Богданов полагал, что идея «диктатуры пролетариата» не могла быть осуществлена после Октябрьской революции 1917 г., рабочий класс просто не готов к этому. Он, веря во всемирно-историческую миссию пролетариата, видел «культурную слабость» реального пролетариата на Западе и на своей родине. Его активная деятельность в организациях Пролеткульта и в качестве профессора политической экономии Московского университета была обусловлена желанием поднять культурный уровень пролетариата. Он считал, что милитаризм и войны, свойственные империализму, «способствуют прояснению классового сознания пролетариата, направляют его в сторону действенной борьбы за социализм… дело сводится к вопросу об исторической подготовке пролетариата» (Богданов А. Краткий курс экономической науки. М., 1922. С. 265). Поэтому переход рабочего класса от стихийного творчества социальных и культурных форм «к сознательному их творчеству, - по его убеждению, - есть огромная культурная революция в пролетариате; это - его внутренняя социалистическая революция, которая должна предшествовать внешней социалистической революции общества».

Заключение

Нужно отметить, что Богданов идеализировал пролетариат. Ратуя за «чистую» пролетарскую культуру, пролетарское искусство, пролетарскую науку, он упрощал реальный процесс культурного развития, чрезмерно социологизировал понимание художественного творчества. Будучи убежденным коллективистом, Богданов недооценивал личность. По его словам, в «новом искусстве центральной фигурой является уже не индивидуум, с его личными интересами, личной активностью, личной судьбой, а коллектив, сначала классовый, в его противопоставлении враждебным ему силам общества и стихий, потом общечеловеческий, в его противопоставлении природе». В противоположность другим деятелям Пролеткульта Богданов не считал, что должно быть отброшено и отвергнуто все старое искусство. Это искусство, как он полагал, «только иначе воспринимается, иначе освещается коллективистическим сознанием».

Но сам Богданов со всеми ему присущими противоречиями действительно являлся выдающейся личностью. Бухарин имел все основания сказать на его похоронах: «В лице Александра Александровича ушел в могилу человек, который по энциклопедичности своих знаний занимал исключительное место не только на территории нашего Союза, но и среди крупнейших умов всех стран».

Размещено на Allbest.ru