Российские реформы и развитие экономики страны

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российские реформы и развитие экономики страны

Р. С. Гринберг

Прежде чем рассуждать о полезности реформ, отметим, что к реформам у нас в стране относятся негативно -- даже к самому этому слову. Реформы идут уже на протяжении 25 лет. Если не считать «политику ускорения», которую предложили некоторые ученые АН СССР, то в 1987 г. первым был принят закон о государстве, затем о кооперативах, о предпринимательской деятельности и т.д. И сегодня сохраняется ориентация на реформы: такое впечатление, что любое наше правительство больше всего заинтересовано в реформах -- люди же за последние 20 лет уже привыкли к их декларативным сообщениям и ассоциируют их в основном с утратами, потерями. Реформы, по идее, должны вести к улучшениям, в нашей же стране они часто приводят к ухудшению ситуации.

Сегодня у верховной власти существует серьезная установка на дальнейшее проведение реформ с упором на коммерциализацию некоторых сфер, в которых, по определению, государственная активность должна быть мощной (речь идет об образовании, науке, культуре и здравоохранении). Понятно, что установка на коммерциализацию этих четырех сфер жизни, которые, собственно говоря, обеспечивают здоровое функционирование общества, контрпродуктивна, однако она с упорством реализуется. Общество возмущается по этому поводу, но не проявляет при этом более или менее консолидированной реакции на реформы. У нас уже довольно зрелые научное общество и экспертное сообщество, которые не считают, что надо дать свободу рыночной стихии именно в этих сферах, тем не менее следует признать отсутствие солидарности по этим вопросам. Мы по-прежнему хотим участвовать в переговорах и добиваться для себя некоторых преимуществ, и это часто оборачивается временными успехами. В действительности же данную ситуацию следует оценивать отрицательно.

Полагаем, что можно добиться альтернативного развития событий, принять альтернативный подход в экономической политике. Однако в стране сложилась такая ситуация, которую можно охарактеризовать словами Фридриха II. Монарх Пруссии был «настолько» просвещенный, что предоставлял каждому подданному полную свободу слова. Однажды у него спросили: «А почему ты разрешаешь всем все говорить?» На что он ответил: «У меня консенсус с прусским народом. Они говорят и пишут, что хотят, а я делаю, что хочу». Мы не беремся утверждать, что это напоминает нашу ситуацию, но определенные аналогии вполне очевидны.

Также стоит обозначить несколько положений, связанных с развитием сегодняшней мировой ситуации в экономике. Мы живем и действуем в период после глубокой рецессии, второй после Великой депрессии 1929--1933-х гг., и выход из нее очень болезненный. Многие ожидают второй волны, но для нее нет никаких оснований, по крайней мере депрессия и вялое развитие экономики сохранятся, темпы роста будут колебаться вокруг нуля в течение длительного периода времени. В любом случае это указывает на то, что впоследствии должно произойти некоторое улучшение ситуации.

Существуют различные теории, объясняющие, почему сейчас нулевая экономическая активность. Казалось бы, все известные меры задействованы, в том числе самая эффективная (хотя тоже не совсем правильная) -- печатание денег, чем и занимаются в настоящее время американцы. Уже получены конкретные результаты, однако все еще остается большой загадкой, почему мощный рост покупательной способности не ведет ни к инфляции, ни к увеличению хозяйственной активности. Ведь если мы обратимся к экономической истории, то увидим, что этого не происходило. По всей видимости, финансовый сектор существует по собственным, пока не изученным законам. Выделенные средства не попадают сразу в реальный сектор, поскольку проходят через многочисленные финансовые институты, а они, в свою очередь, вышли из-под контроля, вероятно, после отмены закона Гласса--Стигала в 1993 г. И, похоже, не существует патентованных рецептов, каким образом поставить финансовый сектор на службу реальному сектору, а не наоборот (как происходит в последние 25--30 лет). И в моем представлении, финансовая олигархия не существует сама по себе: она мировая, сплоченная, и, самое главное, личные эгоистические интересы здесь совпадают с общественными, что было заявлено в конце 1970-х гг. Эта установка на совпадение интересов очень значима. Кейнсианцам не составляло труда «уходить» от власти (как и коммунистам, впрочем), потому что их личные интересы практически не затрагивались.

Сегодняшний же «уход» приверженцев праволиберальной демократии весьма сложен. И мало людей, которые были бы способны противостоять этому. Например, если в Германии победят социал-демократы (а это далеко не бесспорно, они сильно разобщены), то сформируется континентальная модель ограничения финансовых спекулятивных операций. И у нее много шансов взять под контроль финансовый сектор, хотя она и не сможет обеспечить упомянутые ограничения по всем странам сразу. Даже если одна страна будет выступать против, тем более такая, как Великобритания, то понятно, что любые ограничительные меры по краткосрочным спекулятивным финансовым операциям будут абсолютно бесполезны. И это важная проблема, и неизвестно, как ее решать.

Например, 15--20% богатства Великобритании составляют средства от финансовых операций, как, впрочем, и юридических услуг. Трудно от них отказываться, но в интересах экономического развития (а не роста) это сделать необходимо. Также можно отметить проблему с бюрократией, которая «приватизирует» общественные функции и избегает демократического контроля. Если говорить об общем «дефиците» демократии в России в отсутствие сильной оппозиции, то демократии при принятии решений у нас еще меньше, чем, например, было при Политбюро (после смерти Сталина), потому что тогда представители власти между собой так или иначе соперничали, и это был залог того, что они обсуждали решения.

Стоит отметить, что сейчас и в Европе глубокий кризис демократического механизма принятия решений. В связи с этим различные решения уже не являются продуктом демократического обсуждения, и, естественно, их качество снижается.

Таким образом, существует большое количество разных проблем, не считая общего мировоззренческого тупика -- отсутствия конкретного курса. Единственная более или менее очевидная вещь -- G20, которая хотя бы определяет, что не надо делать. К этому надо серьезно относиться, потому что если в 1930-е гг. -- в период гонки девальвации, взаимных протекционистских мер, бесконтрольной изоляция рынков -- вышеописанной ситуации не наблюдалось, то сегодня все-таки не так. Капитализм стал социальным в том смысле, что сокращается разрыв между сильными мира сего и средним классом, который составлял не более 15--20% (кстати, как у нас сейчас). Кроме того, надо понимать, что все- таки эмиссия денег приносит свои плоды: нет быстро растущей безработицы (она на уровне 10%, что относительно терпимо), существуют серьезные пособия. Стоит вспомнить, что Адольф Гитлер пришел к власти демократическим путем, тогда безработица составляла 48,5%, не было пособий, но ситуация более или менее контролировалась: «Если ты нам даешь работу, то мы верим тебе в любом деле». Сегодня власти не настаивают на жестком протекционизме. Все понимают, что если каждый будет действовать по принципу «продать или умереть», то торговля остановится, как в 1930-е гг.

Ведется серьезная дискуссия по поводу членства России в ВТО. Мы проводили переговоры уже как члены этой организации и пришли к выводу, что не стоило в нее вступать. Несмотря на то что будущее неопределенно, обесцениваются теоретические концепции, столь нужные в такие периоды, и даже практические подходы не представляются полностью ясными в свете сложившейся ситуации. По крайней мере, мы не можем точно прогнозировать результат их применения, и ЕС и США делают все возможное в данной ситуации, часто используя метод проб и ошибок, не предпринимая радикальных и глупых действий.

В нашей стране нужен более или менее радикальный поворот с точки зрения преодоления примитивной структуры экономики. Сложившаяся в результате проведенной трансформации форма функционирования экономики -- главная наша неудача, но власть не решается перейти к серьезным действиям, потому что до сих пор не убеждена в возможности «вырыва». По известному выражению, самая большая ошибка, которую мы можем сделать, -- бояться совершить ошибку, если риск неизбежен.

Поэтому постоянные обсуждения на тему «подушки безопасности» и необходимости развивать благоприятную институциональную среду, конъюнктуру, чтобы пополнить наличные запасы и в «черный день» начать тратить их, представляются бесперспективными, поскольку даже если мы «эффективно» тратим деньги (что далеко не так), то по- прежнему остаемся зависимыми от цены на один товар, а это негативно отражается на статусе страны. Скорее всего В. Путин это хорошо понимает и планирует преодолеть примитивизацию структуры экономики созданием хотя бы нескольких отечественных брендов (в электронике, например). Тем не менее одновременно он находится в плену некой доктрины, которая уже не актуальна, но имеет мощные последствия. В качестве пояснения весьма показательна такая аналогия: «Ленин умер, но дело его живет». И рыночный фундаментализм умер, но существует в качестве шаблона мышления представителей власти, и наша склонность к онтологизации теоретических схем здесь особенно просматривается (метания из крайности в крайность). Можно сказать, что России не повезло -- трансформацию начали именно в тот момент, когда из моды вышла взаимодополняемость государственной активности и рыночной инициативы, а лозунги «Да здравствует рынок!», «Да здравствует право на неравенство!» приобрели популярность и сыграли отрицательную роль в том смысле, что именно Россия последовала им буквально. реформа россия экономический институциональный

И надо отметить, что сегодня процесс примитивизации экономики продолжается, «придворные» экономисты находятся в плену теорий. Всегда существует проблема пропорций эгоизма и обожествления всего западного. У каждого человека эта пропорция разная, но факт остается фактом: преодолеть эту ситуацию сложно. И только ясная альтернативная концепция может дать стимул к изменениям.

Размещено на Allbest.ru