Экономическая социодинамика в философском пространстве экономико-теоретического знания

В то же время обнаруживаем известную неполноту ЧТСхД по отношению к ФТГСх, детерминированную в том числе и неполнотой гипотезы об изоморфизме совокупности благ и множества несводимых общественных потребностей. О совокупности каких благ идет речь? Если руководствоваться постулатом изоморфизма, то -- о несводимых благах [4, с. 99--100]. Но в таком случае уточненная формулировка -- “гипотеза об изоморфизме совокупности несводимых благ и множества НОП” -- оказывается уже беднее и ФТГСх и содержания труда [4], в которых фигурируют не только несводимые блага и потребности. Если же принять расширительную трактовку гипотезы -- “гипотеза об изоморфизме совокупности благ и множества потребностей”, -- то обнаруживается известная неполнота ЧТСхД. социодинамика экономический научный

Если в ФТГСх и в обобщенной модели Викселля -- Линдаля динамический аспект обозначен неявно, то государство как меритор -- носитель и гарант реализации НОП, является ее неотъемлемым компонентом. Поэтому логичным и ожидаемым является развертывание последнего в особую ЧТСх “Государство” (ЧТСхГ), которая призвана обеспечить не только развернутую характеристику базового постулата “государство -- рыночный субъект”, но и необходимые предпосылки для построения соответствующей ПТСх “Государство” (ПТСхГ). Представленные в трудах [2; 3; 4] принципы эффективного поведения государства -- соответствия между целями и средствами, необходимыми для их достижения; “Поланьи”; “Баумоля”; прагматического демократизма -- и положения об иерархии социальных целей, регулировании рыночного оборота факторов производства, распределении и использовании средств, которыми распоряжается общество [3, с. 360--394; 4, с. 423--430, 452--470, 503--513], несомненно являются необходимыми компонентами ЧТСхГ.

Авторский вывод о том, что “детерминизм не выявляемых рыночным путем нормативных интересов общества несовместим с рыночными или квазирыночными процедурами распределения общественных средств, необходимых для реализации этих интересов” [2, с. 176], весьма симптоматичен. Таким образом, из четырех главных моделей финансового обеспечения реализации нормативных интересов общества -- административной; “на расстоянии вытянутой руки” *; квазирыночного распределения с использованием налогового механизма; “денежного голосования” потребителей -- именно первая обеспечивает максимально допустимое соответствие между нормативными установками общества и выделенными для их достижения ресурсами, которое нарушается лишь по мере воздействия на распределение бюджетных средств эгоистических мотивов бюрократии, обусловленных ее “специальными интересами” [2, с. 175]. Где же в таком случае государство как рыночный субъект и инвестор?

Разумеется, попытки классически рыночной интерпретации распределительных процессов заслуживают внимания. Так, нормативы финансирования учреждений культуры действительно можно представить в качестве цены, по которой государство покупает у производителей культурных услуг их социальную полезность [2, с. 163]. Тогда, по этой логике, необходимые для покупки культурных благ денежные средства государство получает от продажи экономическим субъектам продуктов его собственной деятельности -- услуг по защите прав собственности, информационных и т. п. Однако трудно предположить, по крайней мере сегодня, что активная научная разработка указанной проблематики позволит предложить механизм замены, скажем, налоговых изъятий рыночной куплей-продажей государственных услуг и перетоком, переходом “из рук в руки” соответствующих прав собственности. Такие классически рыночные сделки характерны для некоторых других видов государственной активности: в частности, государственное предприятие, работающее в рыночном режиме; купля-продажа государством активов по рыночным ценам; государственные прямые инвестиции, ориентированные на прибыль и конкурирующие с коммерческо-частным государственным кредитованием экономических субъектов. Сюжет об использовании указанных видов активности для реализации НОП требует более пристального авторского внимания.

Но возможно ли и необходимо ли полномасштабное абстрагирование от “не- рыночности” государства как экономического субъекта? Характер активности любого экономического субъекта определяется не только окружающей средой, но и его внутренней природой, поскольку исследователи “обречены” на попытки адекватного научного отражения объективной диалектики рыночной и нерыночной составляющих активности государственной власти, в том числе каждой ее ветви. Такой подход характерен для фрагментов ПТСхГ в труде [4]. Но как инкорпорировать “рыночнонерыночное” государство в ФТГСх? Преимущественно нерыночный меритор представлен здесь функцией социальной полезности. Возможно, государству как собственно рыночному субъекту должно предоставить достойное его место в составе мегаиндивидуума? Однако предположения могут быть разные. Научно же выверенная модификация ФТГСх возможна только по результатам существенного развертывания ЧТСхГ и ПТСхГ. Принципиально важно, что в ЭСД запущен “маховик” взаимодействия и взаимообогащения фундаментальной, частных и прикладных схем как итерационный процесс обретения все более истинного знания (рис. 3). Наверное, его скорость не может удовлетворить ее авторов и некоторых критиков. Но, как говорят в Китае, “лучшее -- враг хорошего”.

Следовательно, ЭСД является активно развивающейся, отвечающей отечественным научным традициям, мировым стандартам и вызовам современных реалий, весьма сложной интегративной научной конструкцией, которая включает взаимодействующие эмпирическую, концептуальную, гипотетическую, теоретическую и

* В этом случае правительство определяет только общие объемы выделяемых средств, а их распределением ведают не зависимые от правительства посреднические организации -- фонды поддержки искусства, культурного наследия, образования, науки и т. п. [2, с. 175].

прикладную составляющие с онтологическими перспективами обретения статуса учения. Если же учесть фактический выход ЭСД за рамки методологического индивидуализма и неоклассической КЭР в пространство методологического коммуни- таризма и институциональной КЭР, а также весомую заявку на постнеклассичность философских оснований, идеалов и норм исследования, то не исключено, что ЭСД знаменует начало локальной научной революции, которая при соответствующем развертывании может стать сопоставимой с кейнсианской. Вполне вероятно активное участие ЭСД в становлении экономического коммунитаризма или коммунитарной экономики. Нельзя недооценивать интегративный потенциал ЭСД, возможности ее участия в формировании интегративной КЭР, что само по себе сопоставимо с развитием нового -- синтетического или интегративного -- направления современной экономической мысли. С учетом современных украинских экономических реалий важным является постулируемый ЭСД интегративный образ государства как представителя всего общества, защитника общенациональных интересов, гармони- затора экономических взаимодействий разных социальных кластеров, равноправного рыночного субъекта и модератора эффективного инновационного развития.

ГФТСхЧТСхДПТСхД

Рис. 3. Схема генезиса ЭСД и взаимосвязей ее компонентов

Прямая линия -- разработанные и обоснованные в ЭСД взаимосвязи схем, пунктирная линия -- взаимосвязи схем, требующие дополнительных исследований.

Философско-научное тестирование ЭТЗ является в то же время и экономикотеоретическим тестированием философско-научных постулатов. С учетом изложенного, ограничимся двумя констатациями. Во-первых, в философско-научном арсенале ЭСД содержатся весьма перспективные для философско-научного осмысления и применения элементы -- тестовый вопрос, “лингвистическая ловушка”, “индуктивные прививки”, критерии типологизации и др. Во-вторых, в стандартной философии науки выделяется рассмотрение “чистых” научных конструкций. Например, теория как таковая не имеет каких-либо “примесей”, скажем, гипотезы или учения. Между тем в реальных исследовательских процессах доминируют не “чистые”, а смешанные научные конструкции. Поэтому приближение философии науки к научной “практике” предполагает разработку соответствующего изучению смешанных конструкций философско-научного инструментария.

Список использованной литературы

1. Тарасевич В.Н. Экономико-теоретическое знание: строение, структура и генеза в философско-научном измерении // Экономика Украины. -- 2014. -- № 2. --С.29-50.

2. Рубинштейн А.Я. Рождение теории: разговоры с известными экономистами. -- М. : Экономика, 2010. - 224 с.

3. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. Основания смешанной экономики: экономическая социодинамика. -- М. : ИЭ НАН, 2008. -- 540 с.

4. Рубинштейн А.Я. Экономика общественных преференций. Структура и эволюция социального интереса. -- СПб. : Алетейя, 2008. -- 560 с.

5. Мысливченко А.Г. К вопросу о мировоззрении А.П. Чехова // Вопросы философии. - 2012. - № 6. - С. 104.

6. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. Социальная экономика: введение в новую аксиоматику // Российский экономический журнал. -- 1997. -- № 1. -- С. 77-89.

7. Макаров В.Л. Социальный кластеризм. Российский вызов. - М. : Бизнес Атлас, 2010, С. 139-145.

8. EtzioniA. The Spirit of Community: Rights, Responsibilities and the Communitarian Agenda. - New York : Crown Publishers, 1993. - P. 5-16.

9. Хэндс У. Нормативная теория рационального выбора: прошлое, настоящее и будущее // Вопросы экономики. - 2012. - № 10. - С. 52-75.

10. Тарасевич В.Н. Экономико-теоретическое знание: опыт философско-научного тестирования. - Днепропетровск : ТОВ “Типография Украина”, 2014. - 110 с.

References

1. Tarasevich V.N. Ekonomiko-teoreticheskoe znanie: stroenie, structum i geneza v filosofsko-nauchnom izmerenii [Economic-theoretic knowledge: construction, structure, and genesis in the philosophical-scientific dimension]. Ekonomika Ukrainy -- Economy of Ukraine, 2014, No. 2, pp. 29-50 [in Russian].

2. Rubinshtein A.Ya. Rozhdenie Teorii:Razgovory sIzvestnymiEkonomistami [Origination of a Theory: Conversations with Known Economists]. Moscow, Ekonomika, 2010 [in Russian].

3. Grinberg R.S., Rubinshtein A.Ya. Osnovaniya Smeshannoi Ekonomiki: Ekonomicheskaya Sotsiodinamika [Foundations of a Mixed Economy: Economic Sociodynamics]. Moscow, Institute of Economy of RAS, 2008 [in Russian].

4. Rubinshtein A.Ya. Ekonomika Obshchestvennykh Preferentsii. Struktura i Evolyutsiya Sotsial'nogo Interesa [Economy of Social Preferences. Structure and Evolution of Social Interest]. St.-Petersburg, Aleteiya, 2008 [in Russian].

5. Myslivchenko A.G. K voprosu o mirovozzrenii A.P. Chekhova [To the question of A.P. Chekhov's outlook]. Voprosy Filosofii -- Questions of Philosophy, 2012, No. 6, p. 104 [in Russian].

6. Grinberg R.S., Rubinshtein A.Ya. Sotsial'naya ekonomika: vvedenie v novuyu aksiomatiku [Social economy: introduction into a new axiomatics]. Ross. Ekonom. Zh. -- Russ. Econ. J., 1997, No. 1, pp. 77-89 [in Russian].

7. Makarov V.L. Sotsial'nyi Klasterizm. Rossiiskii Vyzov [Social Clusterism. Russian Challenge]. Moscow, Biznes Atlas, 2010, pp. 139-145 [in Russian].

8. Etzioni A. The Spirit of Community: Rights, Responsibilities and the Communitarian Agenda. New York, Crown Publishers, 1993, pp. 5-16.

9. Hands W. Normativnaya teoriya ratsional'nogo vybora: proshloe, nastoyashchee i budushchee [Normative rational choice theory: past, present, and future]. Voprosy Ekonomiki -- Questions of Economy, 2012, No. 10, pp. 52-75 [in Russian].

10. Tarasevich V.N. Ekonomiko-teoreticheskoe znanie: opyt filosofsko-nauchnogo testirovaniya [Economico-theoretic knowledge: experience of philosophic-scientific testing]. Dnepropetrovsk, Tipogragiya Ukraina, 2014 [in Russian].

Размещено на Allbest.ru