15

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепция ресурсного проклятия в условиях завершения "сырьевого суперцикла"

Р.Е. Елемесов, А.О. Ондаш

Появление в экономической литературе термина "ресурсное проклятие" совпадает по времени с началом сырьевого суперцикла. В 2012 г., по мнению многих биржевых аналитиков и трейдеров, суперцикл подошёл к концу [1]. И, как утверждают специалисты по компьютерному моделированию сложных социально-экономических систем, исторический момент завершения сырьевого суперцикла совпадает по времени с окончанием сразу нескольких циклов в мировой экономике. Это совпадение означает, что в мире начнётся период нестабильности, обусловленной переходом к качественно иной модели социально-экономического развития [2]. Закат сырьевого суперцикла - некий"символический знак" этого глобального события.

Сохранит ли своё значение и вообще уместна ли концепция ресурсного проклятия на закате сырьевого суперцикла, в "эпоху больших перемен"?

Предпосылки

Гипотеза о взаимосвязи роста сырьевого сектора и торможения в развитии обрабатывающих отраслей национальной экономики была сформулирована достаточно давно. Начиная с 1982 г. в экономической литературе для её обозначения использовался термин "голландская болезнь" [3]. Исследователи с помощью анализа макроэкономических показателей пытались установить наличие корреляции между темпами роста сырьевого сектора и торможения в развитии обрабатывающих отраслей.

Одним исследователям удавалось установить наличие такой корреляции, другим - нет. С научной точки зрения гипотеза так и не была подтверждена, потому что взаимосвязь наблюдалась отнюдь не всегда.

Однако к концу ХХ века термин "голландская болезнь", который весьма активно использовали многие политики для обоснования своих планов по переустройству миру, перешёл из разряда сугубо научных терминов в общепринятый лексикон масс-медиа. О том, что экономике стран-экспортеров сырья присущ риск голландской болезни, благодаря СМИ, теперь "знали все". И публичное признание научной несостоятельности гипотезы стало просто невозможно - на ней основывалась экономическая политика большинства развитых стран.

Для объяснения того, почему не удалось выявить корреляцию между темпами роста сырьевого сектора и спада в обрабатывающих отраслях национальной экономики целого ряда стран-экспортеров сырья, был использован институциональный подход; в 2001 г. была предложена концепция ресурсного проклятия [4]. В ней постулировалось утверждение, что противоречивые результаты анализа временных рядов макроэкономических показателей при проверке гипотезы голландской болезни объясняются тем, что торможение в развитии обрабатывающих отраслей, приводящее к деиндустриализации и другим формам социально-экономической деградации, поражают отнюдь не все страны-экспортеры сырья, а только те, в которых недостаточно развиты институты: политические, социальные, финансовые. Иными словами, ресурсное проклятие присуще только тем "ресурсоизбыточным" странам, где нет подходящих политических условий для проведения разумной промышленной политики, где борьба внутри властной элиты за доступ к ренте от добычи природных ресурсов настолько ослабляет спрос на "правильные" институты, что происходит их деградация; институты в странах-экспортерах сырья становятся "плохими", а национальная экономика - "неправильной", "рентоориентированной".

В условиях сырьевого суперцикла, когда все виды сырьевых ресурсов стремительно дорожают, стало совершенно недопустимым, что страны-экспортеры сырья устанавливают завышенные, несправедливые цены на природные ресурсы.

Сырьевой суперцикл - один из сотен специфических терминов, используемых биржевыми аналитиками и инвесторами на товарно-сырьевых рынках. Суперцикл - объективно наблюдаемый феномен устойчивого роста цен на все виды сырьевых товаров, когда предложение на всех рынках постоянно ниже спроса. Он был впервые зафиксирован в самом конце ХХ века. Цены на каждый из сырьевых товаров всегда изменялись циклически, однако раньше эти колебания не совпадали во времени. Термин суперцикл ("super cycle" [5]) означал лишь, что речь идёт о некоем общем тренде, который наблюдался для всех без исключения видов сырья.

В 2011 г. появились первые признаки завершения суперцикла. А в первом квартале 2013 г. в этом убедились все: сырьевой индекс S&P GSCI, в котором учитываются 24 группы сырьевых товаров, упал на 6%; в апреле резко снизились цены на золото и т.д. Как утверждают аналитики Citi Group, суперцикл завершился, но, "конечно, это не означает, что на вложениях в сырье больше нельзя заработать - просто теперь придется более тщательно анализировать рынки и выбирать самые успешные товары, а не скупать все подряд. Стратегию инвестирования придется строить не на основе суперцикла, а на основе единичных циклов динамики цен по отдельным сырьевым товарам" [6].

"Скупать все подряд" - это характеризует поведение инвесторов на товарно-сырьевых биржах: практически все сырьевые рынки на протяжении суперцикла были спекулятивными. Как только началась QE-накачка ликвидностью, цены на все виды сырья начали расти, независимо от реальных потребностей и платёжеспособности конечных потребителей. Сегодня никто не отрицает, что главным побочным эффектом программы QE2 стал стремительный рост цен на мировых рынках практически на все виды сырья. Вероятно, потому, что "глобальные игроки" столкнулись с негативными последствиями суперцикла для своих экономик (и договорились проводить аллокацию избыточных активов на фондовых, а не на сырьевых рынках), несмотря на продолжение масштабной эмиссии в рамках QE3, рост цен на сырьё остановился.

ресурсное проклятие сырьевой суперцикл

Итак, сырьевые ресурсы более не являются "абсолютным приоритетом" для инвесторов. Но как это может повлиять на концепцию ресурсного проклятия?

Результаты

1. Экономическая наука неустанно пытается найти наилучший способ ведения бизнеса и его государственного регулирования, разделяя для этого все субъекты социально экономических отношений на "правильные" и "неправильные".

Соответственно, гипотеза о взаимосвязи роста сырьевого сектора и торможения в развитии обрабатывающих отраслей национальной экономики была предложена для того, чтобы доказать "неправильность" экономической политики "ресурсоизбыточных" стран-экспортеров сырья и разработать научно обоснованные практические рекомендации по её улучшению.

Критики концепции ресурсного проклятия утверждают, что:

· во-первых, обоснование "неправильности" национальной экономики некоторых "ресурсоизбыточных"стран-экспортеров сырья с помощью концепции, с научной точки зрения, не совсем корректно;

· во-вторых, концепция в принципе не позволяет сформулировать рекомендации, которые могут быть реализованы на практике.

Действительно, если проверка гипотезы голландской болезни проводилась с использованием традиционного количественного метода исследования экономической науки (корреляционного анализа временных рядов макроэкономических показателей национальных экономик), то доказательная база концепции ресурсного проклятия - не формулы и расчёты, а "философствование". Чтобы концепция ресурсного проклятия обладала прогностической силой, нужно найти способ количественной оценки ресурсоизбыточности экономики и развития институтов стран-экспортеров сырья.

Концепция ресурсного проклятия в принципе не позволяет сформулировать рекомендации, которые могут быть реализованы кем-то на практике. Потому что совершенно не понятно, кому эти рекомендации должны быть адресованы, кто сможет их воплотить в жизнь.

Институты не настолько подконтрольны властям, чтобы "плохие" могли быть легко и быстро разрушены, а на их месте оперативно созданы "хорошие" и "правильные". На самом деле либо институты изменяются очень плавно, медленно, постепенно; либо быстро - но для этого нужно полностью разрушить существующую политическую систему и физически уничтожить некоторую часть правящей элиты. Потому что, как отметил ещё К. Поппер, "абсолютное большинство институтов - это неспроектированные результаты человеческих действий; а те немногие институты, которые были сознательно и успешно спроектированы, почему-то никогда не функционировали в соответствии с планом их создания" [7].

Из всего сказанного следует, что концепция ресурсного проклятия изначально не имела отношения к традиционным общепринятым подходам и методам экономической науки и была создана как инструмент воздействия на политическую элиту некоторых стран-экспортёров сырья с использованием научного авторитета учёных-экономистов.

2. Несмотря на очевидные недостатки концепции "ресурсного проклятия", многие экономисты этот подход упорно продолжают развивать - причём уже не ограничиваясь критикой институтов в странах-экспортерах сырья. Чтобы понять, почему это происходит, нам придётся выйти за рамки анализа концепции ресурсного проклятия.

Начнём с того, что современная экономическая наука существует как бы в двух разных "измерениях". Как мы уже отметили, большинство экономистов неустанно пытается найти наилучший способ ведения бизнеса и его государственного регулирования в рамках существующей экономической системы без изменения её основополагающих принципов, не допуская даже мысли о возможности перехода к качественно иной модели социально-экономического развития.

Существующая экономическая система, называемая "финансовым капитализмом", напоминает клубок взаимосвязанных между собой и потому трудно разрешимых проблем. Вывод производства в регионы с дешевой рабочей силой; необходимость обеспечения непрерывного роста потребления для нормального функционирования экономики; обусловленная этим необходимость постоянной кредитной экспансии, возможности которой уже исчерпаны; избыточность финансового рынка и несовершенство методов управления рисками финансового сектора - вот их неполный перечень. А в центре этого клубка проблем - фундаментальное противоречие между интересами собственника-инвестора и собственника-предпринимателя.

Суть его в том, что для успешного ведения или расширения бизнеса предпринимателю становится необходим инвестор - желательно, такой, кто разделил бы с ним все риски и не требовал вернуть свои вложения только потому, что кто-то предложил более выгодные условия. И чтобы не требовал себе существенную часть прибыли, оставляя заработанные средства на развитие бизнеса. Однако реальный инвестор по своей психологии, по своей человеческой сути имеет менталитет рантье, сложившийся ещё в эпоху феодализма. Он не может и не хочет трудиться "в поте лица", приумножая своё богатство - оно у него уже есть. И он стремится получить максимальный доход без особого труда, без ответственности, желательно - вообще без риска.

Этот инвестор-рантье не может обойтись без посредника между ним и предпринимателем, который хотя бы "сделал вид", что принял на себя риски реального сектора и оставил инвестору только одну приятную обязанность - регулярно "стричь купоны" и получать свою ренту.

В основе государственной экономической политики - не успешность предпринимательской деятельности в реальном секторе экономики, а "темпы роста" макроэкономических показателей. Для того чтобы считаться успешным, предпринимателю не достаточно просто получать прибыль - надо, чтобы непременно возрастала стоимость его бизнеса (применительно к государству - наблюдался рост ВВП). Т.е. критерий оценки всего и вся - норма прибыли инвестора-рантье. Именно он - главная фигура в системе финансового капитализма.

Однако, как оказалось, развитие общества, основанного на приоритете "священного права" собственника-инвестора над правами и экономическими интересами собственника-предпринимателя, неизбежно приводит к возникновению множества диспропорций. Отражением этих диспропорций стала ситуация, сложившаяся в экономической науке.

По словам Ha-Joon Chang [8], с одной стороны, людям, имеющим власть и деньги, выгодно сохранение статус-кво в экономике. Им до такой степени выгодно, чтобы люди верили в такой тип экономики, что они так просто не откажутся от своих подходов.

Наряду с традиционной экономической наукой, в которой неписаным правилом является проявление лояльности к существующей экономической системе и политическому строю, существует и другое направление - недостаточно лояльные, "неортодоксальные" экономисты, которые, как правило, не слишком хорошо известны. Например, экономист Х. Минский, обосновавший "гипотезу финансовой нестабильности", разработавший математическую модель, которая позволяла предсказать наступление финансового кризиса (названного в науке "моментом Минского"), был при жизни не признан в научном экономическом мире.

В последние годы наступает массовое осознание того, что "мы тратим больше, чем зарабатываем; мы потребляем больше, чем производим; если попробовать описать нынешнее состояние государства одним словом, этим словом окажется "нежизнеспособность" [9]. И вот уже доказано, что за последние десятилетия качественно изменились механизмы конкуренции [10]: конечные потребители, как и предприятия розничной торговли, теперь имеют дело отнюдь не с рыночными механизмами ценообразования, а полностью зависят от системы корпоративных "transfer pricing".

Экономист Э. Рейнерт писал: "Суть глобализации в том, что одни страны обогатились за счет других. Далее, используя свои мощь и влияние, они не давали никаким другим странам хотя бы приблизиться к их уровню" [11]. Но наступила "новая индустриальная революция". Анализ, проведённый швейцарскими математиками в 2011 г, доказал, что 43 тыс. крупнейших предприятий реального сектора мировой экономики контролируются 1,3 тыс. компаний, которые получают около 60% доходов от их деятельности. Причём большинство финансовых цепочек идут в направлении группы из 147 компаний, активы которых пересекаются друг с другом, фактически являясь общей собственностью [12]. А 95,9% активов вторичного рынка контролируются всего лишь четырьмя американскими инвестиционными банками [13].

"Пирамида власти и управления" системы финансового капитализма стала критически неустойчивой: если спекуляции нескольких биржевых трейдеров (или компьютерные системы, их обеспечивающие) вдруг дадут "технический" сбой, то во всём мире просто не найдётся достаточно денег, чтобы спасти от краха мировую финансовую систему.

"Мир находится на пороге больших потрясений, перестройки и перемен; в этом подвешенном состоянии он может оставаться еще 10-20 лет; однако в любой момент могут произойти масштабные непредвиденные события. Нам предстоит правильно воспользоваться беспрецедентными стратегическими возможностями и ответить на небывалые стратегические вызовы", утверждает авторитетный китайский учёный Ли Шенминь [14].

Итак, "неортодоксальные" теоретики, разрабатывая математические модели и анализируя огромные массивы макроэкономических показателей, приходят к выводу, что система финансового капитализма стала неэффективной и что начался переход к качественно иной модели социально-экономического развития.

3. Почему многие современные экономисты продолжают развивать идеи концепции ресурсного проклятия - причём уже не ограничиваясь критикой институтов в странах-экспортерах сырья. Например, для доказательства "неправильности" институтов уже не "русурсоизбыточной" страны-экспортёра, а, напротив, главного импортёра сырья, Китая.

Именно этому посвящен один из экономических бестселлеров 2012 г. - книга Д. Эйсмоглу и Дж. Робинсона "Почему нации становятся неудачниками". Авторы используют ими же придуманные новые понятия: экстрактивные (политические и/или экономические) институты, инклюзивные институты, институциональная траектория (институциональный дрейф) и креативное разрушение. Экстрактивные институты - "плохие". Их действия направлены на угнетение жителей, принуждение их к труду нерыночными методами, изъятие богатств и ресурсов в пользу небольшой властной и околовластной элиты; как правило, они свойственны диктатурам. Инклюзивные институты, наоборот, "хорошие". Они способствуют разрастанию свобод, рыночного обмена ресурсами, что приводит к росту не только ВВП, но и благосостояния; при их развитии возникает демократия и гражданское общество. "Правильные" и "неправильные" институты на практике комбинируются по-разному, возможны самые различные институциональные траектории. В тот момент, когда столкновение интересов власти и собственности (такого рода столкновения и стечения обстоятельств называются авторами критическими сшивками - critical junctures) приводит к институциональному дрейфу в сторону инклюзивности, нация делает очередной шаг к процветанию. Соответственно, дрейф в сторону экстрактивности толкает нацию к нищете и диктатуре. Тогда при "надлежащем" развитии событий возникают новые социальные группы, которые путем креативного разрушения совершают индустриальные и социальные революции [15].

В общем, всё сводится к выводу: национальные правительства, чтобы остаться у власти, должны всеми силами избегать столкновения с собственниками крупного бизнеса, который, напомним, контролируется во всём мире 147 транснациональными корпорациями.

Выводы