Демографическое развитие Беларуси, России и Украины в условиях депопуляции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Демографическое развитие Беларуси, России и Украины в условиях депопуляции

Специальность 08.00.05 -Экономика и управление народным хозяйством (экономика народонаселения и демография)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора экономических наук

Ревун Владимир Иванович

Москва 2009

Работа выполнена в Учреждении Российской академии наук Институте социально-политических исследований РАН

Официальные оппоненты:

доктор экономических наук, профессор-

Чижова Лилия Семеновна

доктор экономических наук, профессор-

Фаузер Виктор Вильгельмович

доктор экономических наук, профессор-

Иванова Алла Ефимовна

Ведущая организация - Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации

Защита состоится 24 сентября 2009г. в 14 часов на заседании Диссертационного Совета Д.002. 088. 02 при Институте социально-политических исследований РАН по адресу: 117218, Москва ул. Кржижановского, 24/35, корпус 5.

С содержанием диссертации можно ознакомиться в библиотеке ИСПИ РАН по адресу: 117218, Москва ул. Кржижановского, 24/35, корпус 5.

Автореферат разослан 18 августа 2009г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат экономических наук Л.В. Макарова

депопуляция рождаемость население

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Беларусь, Россия и Украина характеризуются одной из самых сложных демографических ситуаций в мире. Низкая рождаемость в сочетании с высокой смертностью обусловливают значительную естественную убыль населения в этих странах. Миграционный прирост в Беларуси и России незначительно снижает потери населения вследствие перевеса числа умерших над количеством родившихся. В Украине демографическая ситуация более сложная: в ней миграционная убыль усиливает общую убыль населения.

Современные демографические процессы в трех славянских государствах постсоветского пространства имеют много сходного, что связано, прежде всего, с общей демографической и социально-экономической историей этих стран на протяжении почти всего XX века. Эта схожесть в демографической ситуации превалирует над той спецификой, которая имеет место в каждой из стран и связана с некоторыми особенностями их демографического развития в прошлом, с современной социально-экономической ситуацией, а также с некоторыми различиями в социальной и демографической политике.

Общность демографических проблем актуализирует задачу совместного исследования их в Беларуси, России и Украине, главным образом, с целью поиска общих путей преодоления демографического кризиса. Некоторая же специфика современной демографической ситуации в этих странах дает возможность выявления причин имеющихся различий, в том числе того места, которое занимает здесь несколько различающаяся реализуемая социальная и демографическая политика.

Сравнительный анализ демографических процессов в Беларуси, России и Украине актуализируется в связи с тем, что такого исследования не проводилось после того, как эти государства обрели независимость, а демографическая ситуация в них за этот период существенно изменилась и обострилась. Особо ценным является опыт проведения демографической политики в трех славянских государствах, которая, как и демографическая ситуация, наряду с общими чертами имеет в каждой из стран и свои особенности. Сравнительная оценка результативности этой политики, эффективности тех или иных путей решения демографических проблем чрезвычайно важна как для Беларуси, России, Украины, так и для других государств, которые сталкиваются с необходимостью решения схожих демографических проблем.

Цель и задачи исследования.

Цель диссертационной работы состоит в выявлении общего и особенного в демографическом развитии Беларуси, России и Украины в постсоветский период и в выделении тех положений, из опыта проводимой ими демографической политики, которые могут быть использованы другими странами.

В соответствии с этой целью в диссертации были поставлены следующие задачи:

- Выработать целостное представление о депопуляции, показать соотношение этого понятия с другими сопряженными дефинициями, раскрыть соотношение депопуляции с воспроизводством населения.

- Разработать систему индексов, позволяющую оценить влияние рождаемости, смертности и половозрастной структуры населения на динамику или различия общих коэффициентов естественного прироста населения.

- Выявить общее и специфическое в депопуляционных процессах, происходящих в Беларуси, России и Украине, показать влияние рождаемости, смертности и половозрастной структуры на масштабы депопуляции.

-Осуществить сравнительный анализ динамики рождаемости в Беларуси, России и Украине, выявить её дифференциацию в различные годы, определить факторы, влияющие на различия в уровнях рождаемости в этих странах.

-Установить динамику и страновые различия в продолжительности жизни, показать за счет каких причин в Беларуси, России и Украине в годы реформ происходил рост смертности.

-Выявить гендерные и возрастные особенности смертности в трех славянских странах, установить в какой мере её рост затронул социально уязвимые группы населения.

- Определить особенности миграционных связей славянских стран СНГ и те факторы, которые детерминируют масштабы, структуру и результативность миграционного обмена.

- Показать распределение славянских стран по направленности трудовой миграции и дать оценку численности временных трудовых иммигрантов в этих странах и эмигрантов из них.

-Раскрыть характер стратегических документов по демографической политике, принятых в Беларуси, России и Украине, проанализировать цели, задачи, основные направления её реализации, содержащиеся в этих документах.

-Осуществить сравнительный анализ системы помощи семьям в связи с рождением и воспитанием детей в Беларуси, России и Украине, выявить возможности использования опыта одних стран другими.

Объектом исследования являются демографические процессы, происходившие в Беларуси, России и Украине в конце ХХ-начале ХХI веков. Предмет исследования - общее и особенное в демографическом развитии трех славянских стран -бывших республик СССР, проводимая ими демографическая политика и её результаты в области рождаемости, смертности и миграции.

Методологической и теоретической основой исследования стали научные труды в области воспроизводства и миграции населения, демографической и миграционной политики. Среди них работы Архангельского В.Н., Богданова И.Я., Валентея Д.И., Воробьевой О.Д., Доброхлеб В.Г., Злотникова А.Г., Елизарова В.В., Ермакова С.П., Ивановой А.Е., Ионцева В.А., Карпачовой Н.И., Макаровой О.В., Орловой И.Б., Пирожкова С. И., Прибытковой И.М., Ракова А.А., Римашевской Н.М., Рогачева С.В., Рыбаковского Л.Л., Рязанцева С.В., Стешенко В. С., Тихомирова Н.П., Тихоновой Л. Е., Шахотько Л.П. и др.

В работе использованы принципы сравнительного анализа демографических процессов. Автор использовал статистические и графические методы представления тенденций рождаемости, смертности и миграции населения в трех славянских странах, возникших на постсоветском пространстве.

Информационной базой исследования стали материалы переписей населения 1989г. (СССР), 1999г. (Беларусь), 2001г. (Украина) и 2002г. (Россия), данные текущего учета по вопросам рождаемости, смертности и миграции; нормативные документы и аналитические материалы органов исполнительной и законодательной власти в области демографической политики; публикации ученых Беларуси, России, Украины и других стран.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

- Обосновано представление о депопуляции как об особой стадии демографического перехода; показано соотношение этого понятия с другими сопряженными дефинициями; доказано, в каких случаях нисходящая демографическая динамика может считаться депопуляцией, т.е. устойчивым превышением чисел умерших над числами родившихся; показана также роль компонентов естественного движения населения в формировании уровня депопуляции; раскрыто соотношение депопуляции с воспроизводством населения.

-Предложены две системы индексов, позволяющие выделять влияние рождаемости, смертности и половозрастной структуры населения на различия или изменения общих коэффициентов естественного прироста; показаны ограничения, в рамках которых может применяться первая (относительная) система индексов, в частности её использование оправдано тогда, когда все рассчитываемые в ней компоненты итогового коэффициента естественного прироста имеют одинаковый знак.

-Выявлены различия в депопуляционных процессах, происходящих в Беларуси, России и Украине, показано, что общая специфика депопуляции в этих трех странах в отличие от других европейских государств, состоит в том, что вызвана она не только низкой рождаемостью, но и высокой смертностью. При этом сложившаяся в настоящее время благоприятная, с точки зрения демографической динамики, половозрастная структура населения препятствует увеличению масштабов депопуляции, что, однако, носит преходящий характер.

-Осуществлен сравнительный анализ динамики рождаемости в Беларуси, России и Украине в период 1989-2007 гг., выявлена дифференциация между этими странами в характере изменений уровней рождаемости в различные годы этого временного периода. Установлено, что современный уровень рождаемости обусловлен не только происшедшими изменениями в репродуктивном поведении населения, но и в заметной мере предопределяется брачным состоянием или его прекращением в результате овдовения и разводов. Показано, что влияние разводимости на рождаемость существенно сильнее, чем влияние вдовства.

-Установлено, что в отличие от советского времени динамика продолжительности жизни в трех новых государствах оказалась различной: в России и Украине смертность менялась по одной модели, в Беларуси - по другой. Российско-украинская модель определялась социальными факторами гораздо жестче, нежели белорусская. Смертность минимально росла в постсоветской Беларуси. В России и Украине столь значительного роста смертности могло бы не быть, если бы государство хотя бы минимально сохранило экономический контроль, в том числе и на рынке алкогольной продукции. При всех издержках, белорусская модель реформ оказалась более щадящей для населения.

-Показано, что в трех славянских странах в постсоветский период в зоне особого риска оказались женщины. Во всех странах позитивные тенденции среди девочек до 15 лет развивались медленнее, чем среди их ровесников. В Беларуси темпы роста смертности молодых женщин были минимальными среди всех трудоспособных и пожилых возрастов. Не удалось также сохранить возрастную картину изменения смертности, формировавшуюся в советский период. Во всех странах максимально выросла смертность 30-44-летних.

-Выявлено, что в Беларуси, России и Украине в годы реформ происходил рост смертности от всех ведущих причин, за исключением новообразований, при этом, опережающими темпами росла смертность от экзогенных заболеваний, в первую очередь, инфекционных. Белорусские уровни смертности от основных причин были либо ниже, чем в двух других странах, либо были близки к украинским показателям, в худшем случае занимали промежуточное положение между Украиной и Россией, в которой смертность была максимальной для всех причин во всех половозрастных группах за исключением болезней органов пищеварения для трудоспособных мужчин.

Установлено, что различия между двумя моделями смертности практически не затронули традиционно относимые к социально уязвимым группам детские и старшие возраста - в детских и, особенно, в младенческих возрастах удалось сохранить и ускорить позитивные тенденции советского периода, даже если принять во внимание недоучет младенческой смертности, практикуемый во всех трех славянских странах. У населения в старших возрастах России и Украины темпы роста показателей смертности были ниже, чем в Беларуси.

- Определены особенности миграционного обмена между восточно-славянскими странами, суть которых, состоит, прежде всего, в том, что миграционные потоки носят ярко выраженный этнический характер - Россия принимает русских, украинцев и белорусов, Украина - несет потери по русским и белорусам, Беларусь - принимает белорусов и отдает русских. Особенно это проявляется в миграционном обмене населением приграничных регионов России, Украины и Беларуси, интенсивность которого находится в прямой зависимости от этнического состава населения и географической близости к стране - миграционному партнеру. Показано, что результативность миграционного обмена, между странами детерминируется не только необходимостью возвращения соотечественников на историческую родину, но и различиями в уровнях и темпах их социально-экономического развития.

- Показано распределение восточно-славянских стран по направленности трудовой миграции (донорами рабочей силы являются Украина и Беларусь, а принимающей страной - Россия) и дана оценка численности временных трудовых мигрантов из Украины и Беларуси в различные страны мира, в том числе и в Россию. Обосновывается, что при существовании между Беларусью и Россией единого рынка труда со свободным перемещением рабочей силы, целесообразно присоединение к нему и Украины, что положительно отразилось бы на развитии этих стран.

-Дана развернутая характеристика стратегических документов по демографической политике, принятых в Беларуси, России и Украине. Проанализированы цели, задачи, основные направления ее реализации, содержащиеся в этих документах, исследована их преемственность во всех трех государствах. Установлено, что наряду с общими чертами в каждой из стран имеется своя специфика как по содержанию этих документов, по подходам к проведению демографической политики, так и по их форме, статусу. Показано как по мере ухудшения демографической ситуации совершенствовались основополагающие документы, регулирующие демографическую политику.

-Впервые дан сравнительный анализ системы помощи семьям в связи с рождением и воспитанием детей в Беларуси, России и Украине. Показано, что в Украине предусмотрен не только существенно больший, чем в Беларуси и в России, размер пособия в связи с рождением ребенка, но и его значительная дифференциация в зависимости от очередности рождения (в Беларуси разделены только первые и вторые рождения), т.е. имеет место наибольшая поддержка вторых и, особенно, третьих рождений (ежемесячное пособие по уходу за ребенком в России выплачивается до 1,5 лет, тогда как в Беларуси и в Украине - до 3 лет).

Практическая значимость результатов исследования состоит в том, что основные идеи и выводы могут быть использованы при разработке новых и совершенствовании существующих мер демографической политики в славянских странах - Беларуси, России и Украине, прежде всего, в области повышения рождаемости и сокращения смертности. Ряд положений диссертации, в частности, индексный метод оценки влияния на естественный прирост рождаемости, смертности и половозрастной структуры, представление о депопуляции и её месте в системе сопряженных понятий и др., могут быть использованы в демографическом анализе, а также в преподавании курсов «Демография», «Экономика народонаселения», «Статистика населения» и т.п.

Апробация работы. Выводы и положения диссертационного исследования докладывались на научных конференциях, среди которых: Научно-практическая конференция «Демографическое развитие России в ХХI веке: стратегический выбор и механизмы осуществления» (Москва , 9-10 июня 2006г.); Международная научно-практическая конференция «Демографический фактор социально-экономического развития России в ближайшей перспективе». (Москва. 14 апреля 2006г.), Международная научно-практическая конференция «Миграционные процессы на юге России: реалии, проблемы, перспективы».(Ростов на Дону, 26-27 мая 2008г.) и др. Основное содержание диссертации опубликовано в 22 работах общим объемом 36 п.л., среди них монография (14 п.л.) и 7 статей в научных журналах, которые входят в список ВАК.

Структура и объем работы. Работа состоит из введения, 5 глав, заключения, списка использованных литературных источников. Текст диссертации изложен на 293 страницах.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Введение содержит постановку проблем, обоснование их актуальности, степень изученности вопроса, формулировку цели, задач исследования, характеристику новизны, научно-теоретической и практической значимости полученных результатов.

В первой главе «Особенности демографического перехода в славянских странах постсоветского пространства» проводится сравнительный анализ результатов естественного движения населения с момента распада СССР по настоящее время трех славянских государств - Беларуси, России и Украины, как между собой, так и с другими Европейскими странами.

Характерной чертой естественного движения населения группы трёх славянских государств за последнее пятнадцатилетие является устойчивый процесс «депопуляции». В связи с различной трактовкой данного термина в отечественной и зарубежной литературе, а также с неопределенностью места данного процесса в современной теории демографического перехода, -в диссертационном исследовании рассмотрению данного вопроса уделено особое внимание.

В различных демографических научных трудах, учебных пособиях, словарях и энциклопедиях термин «депопуляция» трактуется не однозначно. При этом происходит смешение используемых в определениях понятий - "воспроизводство" и "естественный прирост". Депопуляцию определяют, - и как систематическое уменьшение абсолютной численности населения вследствие суженного воспроизводства населения, и как недонаселенность страны (региона) в зависимости от потребности в населении, и даже как общее сокращение численности населения.

Вследствие чего в работе приводится уточненное определение термина «депопуляция», под которой понимается процесс устойчивой естественной убыли населения, т.е. превышения числа умерших над числом родившихся. При этом подчеркивается, что депопуляцией допустимо считать только ту убыль населения, которая не связана исключительно с временными чрезвычайными обстоятельствами или только с особенностями возрастного состава населения в тот или иной исторический период времени. Миграционную составляющую динамики населения при определении того, происходит ли в нем депопуляция или нет, учитывать, не следует.

Далее обосновывается некорректность использования характеристик воспроизводства населения для выявления самого факта «депопуляции» и определения уровня этого явления. О наличии либо отсутствии депопуляции в том или ином населении судить по таким синтетическим характеристикам воспроизводства населения как, например, нетто-коэффициент воспроизводства, не совсем корректно. Суженное воспроизводство населения, характеризуемое нетто-коэффициентом воспроизводства меньшим единицы, не является индикатором наличия депопуляции.

Смена поколений, происходящая в населении в течение длительного периода времени, и характер этого процесса, не предопределяют уровня процесса депопуляции в населении. На показатели воспроизводства населения влияют уровни рождаемости и смертности одного и того же поколения, в то время как уровень депопуляции зависит от особенностей половозрастного состава населения, уровней рождаемости и смертности разных поколений. В результате этого даже при суженном характере воспроизводства населения может наблюдаться нулевой или даже положительный естественный прирост населения, и наоборот. В России и в Украине величина нетто-коэффициента воспроизводства населения меньше 1,0 с 1964 г., в Беларуси - с 1976 г. В то же время депопуляция началась в Украине с 1991 г., в России - с 1992 г., в Беларуси - с 1993 г.

На основании высказанных суждений делается практический вывод, о том, что характеристикой процесса депопуляции, могут являться показатели естественной убыли населения, в отличие от коэффициентов воспроизводства населения. Синтетические показатели воспроизводства населения, свободные от структуры населения, практически не выделяют вклад смертности в различиях показателей воспроизводства населения. Они, по сути, являются измерителями уровней рождаемости. Уровень депопуляции, напротив, складывается под воздействием изменений трёх основных составляющих, - рождаемости, смертности и половозрастной структуры населения. Он также может рассматриваться как результат сложения двух противоположно направленных процессов - положительного (рождаемости) и отрицательного (смертности), проходящих к тому же в различных средах, - в численности женщин в детородном возрасте и в общей численности населения рассматриваемой территории. Вследствие чего, результат такого воздействия - сальдо (естественный прирост или естественная убыль) - может меняться во времени довольно заметно, как и предопределяющие его уровень составляющие. Выделить вклад каждой из них - следующая задача исследования.

Для оценки влияния изменений или различий в рождаемости, смертности и половозрастном составе населения на различия или изменения общих коэффициентов естественного прироста (убыли) в работе предлагается использовать индексный метод, строящийся на подходе, предложенном В.Н.Архангельским. Согласно В.Н. Архангельскому возрастной коэффициент естественного прироста рассчитывается как разность между возрастным коэффициентом рождаемости и возрастным коэффициентом смертности. В виде такой разности этот коэффициент будет присутствовать в возрастных группах женщин репродуктивного возраста, а во всех остальных половозрастных группах это будет возрастной коэффициент смертности, взятый со знаком минус. Данный подход, строящийся на использовании половозрастных коэффициентов естественного прироста, был применён для того, чтобы разделить влияние собственно половозрастных коэффициентов естественного прироста и половозрастной структуры населения на различия или изменения общего коэффициента естественного прироста. При этом не ставилась задача разделить еще и влияние различий или изменений в рождаемости и смертности.

Для выделения влияния различий или изменений в рождаемости, смертности и половозрастной структуре населения в работе предлагается применить систему агрегатных индексов. Данная система, с учетом знака разности уровней рождаемости и смертности (естественный прирост или естественная убыль), может строиться двояко. Первая группа индексов строится классически, через соотношение двух итоговых уровней и их последующего разложения на произведение трёх индексов, фиксируемых по одному из трёх составляющих их уровней (рождаемости, смертности либо половозрастной структуры населения). При этом решается задача «во сколько раз изменился или отличается один от другого общий коэффициент естественного прироста, и в какой мере на это повлияли изменения или различия в рождаемости, смертности и половозрастной структуре населения?». Вторая группа индексов строится через переход к расчету абсолютных разностей. При этом решается задача, «на сколько единиц измерения изменился или отличается один от другого общий коэффициент естественного прироста и как на это повлияли изменения или различия в рождаемости, смертности и половозрастной структуре населения?». Вторая система, в отличие от первой, применима во всех возможных случаях, т.е. даже тогда, когда имеем результаты изменений или различий составляющих частей с противоположными знаками. Вследствие этого в дальнейшем анализе в работе в большинстве случаев используется именно эта группа связанных индексов.

Анализ с помощью второй системы индексов имеет следующий алгоритм. Полное изменение (различие) двух общих коэффициентов естественного прироста раскладывается на три разности. Первая разность показывает, на сколько изменился бы общий коэффициент естественного прироста (для динамических индексов) или отличался бы от показателя для другого населения (для территориальных индексов), если бы менялись или различались только показатели рождаемости, а показатели смертности и половозрастная структура населения оставались неизменными или были бы одинаковыми у обоих населений.

Вторая разность показывает, на сколько изменился бы общий коэффициент естественного прироста (для динамических индексов) или отличался бы от показателя для другого населения (для территориальных индексов), если бы менялись или различались только показатели смертности, а показатели рождаемости и половозрастная структура населения оставались неизменными или были бы одинаковыми у обоих населений.

Третья разность показывает, на сколько изменился бы общий коэффициент естественного прироста (для динамических индексов) или отличался бы от показателя для другого населения (для территориальных индексов), если бы менялась или различалась только половозрастная структура населения, а показатели рождаемости и смертности оставались неизменными или были бы одинаковыми у обоих населений.

Далее в первой главе обосновывается представление о депопуляции как об особой стадии демографического перехода. Показано соотношение этого понятия с другими сопряженными демографическими терминами, а также продемонстрировано, в каких случаях нисходящая демографическая динамика может считаться депопуляцией.

Депопуляция, по мнению автора, неразрывно связана с демографическим переходом, являясь его заключительной стадией. Согласно теории (первого) демографического перехода, все страны и народы в своей демографической истории проходят одни и те же фазы или этапы, каждый из которых характеризуется определенным типом или режимом воспроизводства населения. В завершающей четвертой фазе первого демографического перехода продолжается дальнейшее снижение рождаемости, возрастные коэффициенты смертности уменьшаются в значительно меньшей степени, тогда как вследствие старения населения, вызванного снижением рождаемости, растет общий коэффициент смертности, а, следовательно, возникает и нарастает устойчивая естественная убыль населения, т.е. депопуляция. Возможность возникновения дисбаланса рождаемости и смертности и, соответственно, наличия устойчивой естественной убыли населения связана с тем, что тенденции рождаемости и смертности развиваются по своим законам и в значительной степени независимы друг от друга. Возникшая впоследствии теория «второго демографического перехода», тесно связанная с дальнейшим сокращением рождаемости, снижением ее заметно ниже рубежа, необходимого для обеспечения воспроизводства населения, по-иному объясняет сложившуюся ситуацию. При этом, если применительно к первому демографическому переходу сравнительно четко определены типы (режимы) рождаемости и смертности, то в отношении второго демографического перехода этого нет. Строго говоря, с позиций демографии, изучающей воспроизводство населения, вообще не приходится говорить о демографическом переходе. В теории второго демографического перехода, в отличие от первого, нет никаких объяснений того, от какого режима воспроизводства населения к какому режиму происходит переход, ничего не говорится о характере воспроизводства населения вообще.

Более того, в теории второго демографического перехода не упоминаются никакие механизмы, которые могли бы затормозить снижение рождаемости на рубеже простого воспроизводства населения и, тем более, повернуть вспять динамику рождаемости, привести ее к повышению до этого рубежа там, где она его уже преодолела. Следовательно, в рамках этой теории не предполагается ничего, что могло бы помочь не допустить или преодолеть естественную убыль населения, т.е. депопуляцию.

После уточнения понятия «депопуляция», определения его места в теории демографического перехода, а также определения инструментария для анализа компонент изменения уровня депопуляции, в первой главе проводится сравнительный анализ депопуляции в Беларуси, России, Украине. Прежде всего, выявляется, в какой степени различия в уровне рождаемости, смертности и половозрастном составе населения повлияли на различия в общих коэффициентах естественного прироста населения в этих странах.

Проведенный анализ с использованием предложенного индексного метода позволил сформулировать следующие выводы. Депопуляция в Беларуси, России и Украине, в отличие от таких европейских стран, как, например, Германия, вызвана не только низкой рождаемостью, но и высокой смертностью. При этом сложившаяся в настоящее время благоприятная, с точки зрения демографической динамики, половозрастная структура населения препятствует увеличению масштабов депопуляции. Однако ее положительное влияние носит преходящий характер. Из всех трех славянских государств СНГ самая благоприятная возрастная структура населения в России.

Использование предложенной методики анализа позволило количественно оценить специфику вклада рождаемости, смертности и половозрастного состава населения в депопуляцию в Беларуси, России и Украине в постсоветский период их развития. Наиболее интенсивная естественная убыль населения в последние годы наблюдалась в Украине. Это объясняется, прежде всего, менее благоприятным половозрастным составом населения Украины в сравнение с Беларусью и Россией. Вклад менее благоприятной половозрастной структуры населения в различия естественной убыли населения Украины и естественной убыли населения Беларуси или России составил почти 4/5. На 1/5 естественная убыль населения в Украине была обусловлена более низкой рождаемостью в сравнение с Россией и на 1/5 - более высоким уровнем смертности в сравнение с Беларусью. Меньшая величина коэффициента естественной убыли населения в Беларуси по сравнению с Россией связана исключительно с заметно более низким уровнем смертности. Различия же в уровне рождаемости и половозрастной структуре населения, наоборот, способствовали большей естественной убыли населения в Беларуси, чем в России.

Во второй главе «Рождаемость в Беларуси, России и Украине» проводится сравнительный анализ динамики рождаемости и репродуктивного поведения в трех славянских странах, начиная с 1989г. В главе показано, что динамика уровней рождаемости в Украине, Беларуси и России в последние 15-20 лет имеет много общих черт, несмотря на серьезные различия социально-экономического характера между этими странами. Во всех трех славянских государствах степень сокращения общего показателя рождаемости была примерно одинаковой, среднее число детей в семьях оставалось слишком малым для обеспечения хотя бы простого замещения поколений. Связано это с тем, что в 1990-е гг. в Беларуси, России и Украине начались существенные сдвиги в возрастной модели рождаемости. Все меньшая доля рождений стала приходиться на женщин в возрасте до 30 лет, и, соответственно, все большая доля, а в отдельных случаях и большее количество рождений стало приходиться на женщин в возрасте 30 лет и старше. В России это начало проявляться уже с 1994-1995 гг., в Беларуси и Украине - с 1996-1997 гг. При этом в России рождаемость снижалась более высокими темпами, чем в двух остальных странах. В дальнейшем снижение рождаемости в России несколько затормозилось, а в Беларуси и в Украине - продолжалось весьма существенными темпами. Несмотря на некоторое повышение рождаемости в последние годы, ее уровень во всех трех славянских государствах оставался достаточно низким.

На динамику общих показателей рождаемости в рассматриваемый период определенное влияние оказывали изменения в половозрастном составе населения. Причем, если вначале это влияние было негативным, то в последние годы оно стало позитивным, благодаря тому, что в активный репродуктивный возраст начали входить относительно многочисленные контингенты женщин, родившихся в 1980-е гг., когда имело место некоторое повышение уровня рождаемости.

В России в период резкого падения рождаемости между 1989 и 1994 годами, когда суммарный коэффициент рождаемости упал с 2,01 до 1,39, вклад женщин моложе 20 лет в этот показатель уменьшился, но очень незначительно. Более заметно сократился вклад возрастной группы 20-24 года: с 0,82 до 0,60, то есть более чем на четверть от исходной величины. Еще сильнее упала рождаемость в интервале 25-29 лет - более чем в полтора раза. Рождаемость в возрастах от 30 лет и старше упала почти в два раза.

Сокращение рождаемости в возрастах до 20 лет можно объяснить более поздним вступлением в брак, в возрастах от 20 до 24 лет откладыванием не только браков, но и рождения первенцев в браке. Это отчасти было связано с экономическим кризисом первой половины 1990-х годов, отчасти - с проникновением в Россию (а также в Украину и в Беларусь) современной западноевропейской модели брачного и репродуктивного поведения, для которой характерны длительные сожительства до брака, и, соответственно, повышение среднего возраста вступления в зарегистрированный первый брак. В период сожительства, а нередко и после регистрации брака, молодые пары откладывают рождение первого ребенка. Отчасти это происходит преимущественно по экономическим соображениям.

В последующие годы Россия стала выходить из экономического кризиса. Суммарный коэффициент рождаемости увеличился - с 1,16 в 1999 г. до 1,34 в 2004 г. В 2006 г. этот показатель составлял 1,30. Разумеется, и такой «повышенный» уровень рождаемости совершенно недостаточен даже для простого замещения поколений. При этом вклад возрастов до 20 лет стабилизировался на уровне 0,14, а вклад возрастов 20-24 года несколько понизился - с 0,46 до 0,43. В то же время довольно заметно увеличился вклад женщин 25-29 лет - с 0,32 до 0,39, а также вклад женщин 30 лет и старше - с 0,23 до 0,34. Это указывает на довольно широкие масштабы реализации отложенных рождений. К сожалению, с 1999 г. в России не разрабатываются данные о распределении родившихся по очередности. Но есть основания полагать, что подъем рождаемости у женщин старше 30 лет имел место в основном за счет вторых детей.

В Украине динамика возрастных компонентов суммарного коэффициента рождаемости имела несколько иной характер. Женщины моложе 20 лет всегда вносили в Украине больший вклад в коэффициент суммарной рождаемости, чем в России. Но итоговое число детей у них не больше, чем в России и примерно такое же, как в Беларуси. Поэтому вклад самых молодых матерей (до 19 лет включительно), а также вклад женщин 20-24 лет в суммарные коэффициенты рождаемости в Украине несколько больше, чем в России и Беларуси.

В период с 1989 по 1994 гг. вклад возрастов до 19 лет включительно в суммарный коэффициент рождаемости остался почти неизменным. Во всех возрастах от 20 лет и старше рождаемость в Украине заметно понизилась, из-за чего суммарный коэффициент рождаемости сократился в 1,3 раза. Снижение было значительным, но менее интенсивным, чем в России. Однако в следующее пятилетие (1994-1999 гг.), когда темпы снижения рождаемости в России резко замедлились и ее суммарный коэффициент уменьшился на 0,23 пункта, в Украине этот же показатель сократился в полтора раза больше, чем в России. Во второй половине 1990-х годов рождаемость в Украине снижалась у женщин всех возрастных групп без исключения. Это снижение было гораздо более заметным у женщин до 20 лет и 20-24 лет. Можно полагать, что, несмотря на большую (по сравнению с Россией) географическую близость к странам Западной и Центральной Европы, «мода» на откладывание рождения первого ребенка проникла из этих стран в Украину несколько позже, чем в Россию. В 1999-2007 гг. суммарный коэффициент рождаемости в Украине увеличился с 1,12 до 1,32. Это повышение проявилось не во всех возрастах. Вклад женщин до 25 лет в суммарный коэффициент рождаемости уменьшился, а вклад матерей 25-29 лет и старше 30 лет увеличился, что указывает на реализацию отложенных рождений.

В Беларуси сдвиг в возрастной модели рождаемости к старшим возрастам проявился в наибольшей степени. Суммарный коэффициент рождаемости уменьшился с 2,03 в 1989 г. до 1,53 в 1994 г. Снижение было меньшим, чем в России, но большим, чем в Украине. Оно происходило за счет всех возрастов, кроме самых юных - до 20 лет. Напротив, вклад этой группы в суммарный коэффициент даже немного увеличился - с 0,20 до 0,22. В следующее пятилетие (1994-1999) суммарный коэффициент рождаемости вновь уменьшился и составил в 1999 г. 1,31. На этот раз темпы снижения оказались меньшими, чем в Украине, и практически такими же, как в России. Рождаемость снижалась за счет всех возрастов, но гораздо быстрее это снижение происходило у женщин 20-24 лет и еще более молодых, что свидетельствует о массовом откладывании первых рождений. В 2007 г. суммарный коэффициент рождаемости в Беларуси оказался выше, чем был в 1999 г. При этом рождаемость снизилась у женщин до 20 лет с 0,15 до 0,11 и 20-24 лет - с 0,55 до 0,45. В старших возрастах показатели рождаемости возросли: 25-29 лет - с 0,37 до 0,45, 30 лет и старше - с 0,23 до 0,37. Как и в Украине происходила реализация отложенных рождений.

Далее во второй главе рассматриваются вопросы, связанные с выявлением влияние брачности, разводимости и вдовства на уровень рождаемости в Беларуси, России и Украине. Одним из важных факторов снижения рождаемости в этих странах являются негативные тенденции брачности - уменьшение ее общих коэффициентов. В условиях, когда рождаемость находится на очень низком уровне и большинство родившихся составляют первенцы, связь между динамикой общих коэффициентов брачности и рождаемости носит весьма тесный характер. При этом в Украине связь между динамикой брачности и рождаемости проявляется слабее, чем в России или Беларуси.

Начиная с 1996-1997 гг., произошла стабилизация, как брачности, так и рождаемости на очень низком уровне, с небольшими колебаниями. При этом колебания брачности, в отличие от предшествующего периода, уже не всегда отражаются на колебаниях рождаемости - этому препятствует, с одной стороны, тенденция к откладыванию рождения первенцев, с другой стороны, рост доли детей, родившихся вне зарегистрированного брака.

Анализ тенденций в брачности наиболее эффективно проводить с использованием суммарных коэффициентов рождаемости, не зависящих от особенностей возрастной структуры населения, но зависящих от структуры населения по брачному состоянию, точнее - от доли замужних среди женщин репродуктивных возрастов. В России почти половина женщин репродуктивного возраста (44%) - не замужем. Это больше, чем в Украине (40%) и значительно больше, чем в Беларуси (27%). Такие различия не объясняются более поздними браками, поскольку средний возраст вступления женщин в первый брак во всех трех славянских государствах практически одинаков. К тому же, в наше время брачность влияет на рождаемость, в основном, в тех случаях, когда женщины выходят замуж слишком поздно или вообще остаются незамужними в течение всего репродуктивного периода, а также когда брак прекращается из-за смерти супруга или развода до того, как самой женщине исполнится 50 лет.

Сочетание высокой доли детей, родившихся вне зарегистрированного брака с низким уровнем окончательного безбрачия характерно для всех трех славянских государств. Этот парадокс объясняется тем, что большинство женщин, которые не вышли замуж, все-таки рожают детей, а многие из этих женщин в последствие узаконивают отношения с отцами своих детей либо вступают в брак с другими мужчинами. Женщины, которые никогда не состояли в зарегистрированном браке, но имеют детей, при переписи обычно называют себя разведенными или разошедшимися, если живут одни или в неполных семьях, либо замужними, если продолжают жить с отцами своих детей или нашли себе других сожителей.

Далее во второй главе даётся сравнительная оценка влияния распада браков в результате разводов и овдовений на показатели рождаемости. Установлено влияние на уровень рождаемости изменения модели репродуктивного поведения и эволюции брачного состояния и его прекращения в результате овдовения и разводов. Так, раннее овдовение более всего распространено в России, что связано со сверхвысокой смертностью мужчин в репродуктивном возрасте. Но и в Беларуси и Украине как и в России ситуация в этой сфере весьма неблагополучна, особенно на фоне европейских стран.

Такие процессы как «разводимость» и «овдовение» являются составными частями «брачности» в широком смысле этого понятия. Чтобы оценить влияние этих процессов на уровень рождаемости следует отделить влияние овдовения от влияния разводимости. Проблема овдовения, в том числе, раннего овдовения, наиболее остро стоит в России. Несколько лучше ситуация в Украине, еще чуть-чуть лучше в Беларуси. Ни в одном из трех славянских государств ситуацию в данном отношении нельзя признать хотя бы относительно благополучной.

В работе осуществлена оценка количественного влияния вдовства на уровень рождаемости. При этом используется условно-вероятностный метод, сходный с расчетом потерь лет в показателе ожидаемой продолжительности жизни при рождении от воздействия различных причин смерти. При отсутствии овдовений по данным 2002 года суммарный коэффициент рождаемости в Украине повысился бы с 1,108 до 1,121, в России - с 1,287 до 1,309, в Беларуси - с 1,296 до 1,309. То есть, «выигрыш» от предотвращения преждевременных овдовений в Украине составил бы 1,2% от величины суммарного коэффициента рождаемости, в Беларуси - 1,1%, в России - 1,7%.

Разводимость более существенно снижает уровень рождаемости. Ее влияние на рождаемость на порядок (в 8-12 раз) сильнее, чем влияние овдовения женщин репродуктивного возраста. Устранение разводов (или немедленное повторное замужество всех разведенных женщин 15-49 лет) повысило бы суммарный коэффициент рождаемости в 2002 году в Украине - на 14%, в России - на 14%, в Беларуси - на 12%.

Во второй главе также проводится анализ рождаемости по реальным поколениям. Основные выводы, полученные по когортным показателям, близки к результатам анализа по условным поколениям. Завершает главу рассмотрение вопроса о влияние демографической политики и ситуации в трёх славянских странах на рождаемость и замещение поколений. Здесь дается оценка эффективности мер демографической политики по показателям условного поколения, то есть по повышению суммарных коэффициентов рождаемости. Такой эффект в начале и середине 1980-х годов имел место и в Беларуси, и в России, и в Украине, хотя и был весьма непродолжительным. Если же судить об этом эффекте по данным о рождаемости в реальных поколениях, то среднее итоговое число детей на одну женщину, закончившую деторождение, незначительно увеличилось только в России. Данные последних переписей населения на Украине (2001 г.) и в Беларуси (1999 г.) показали, что в этих странах даже незначительного роста рождаемости в реальных поколениях не было.

На основании проведенного анализа данных последних переписей населения и выборочных обследований репродуктивного поведения в работе делается вывод о том, что демографическая политика, направленная только на улучшение условий реализации потребности в детях, может иметь лишь ограниченный эффект. Даже при полном удовлетворении существующей потребности уровень рождаемости будет ниже критической черты простого замещения поколений. Если подобные меры демографической политики не могут надолго повысить уровень рождаемости хотя бы до черты простого замещения поколений, то общее повышение уровня жизни населения тем более не решает эту проблему. При любом повышении жизненного уровня и улучшении жилищных условий - семьи с тремя детьми все равно будут находиться в худших материальных и жилищных условиях, чем двухдетные, а двухдетные, чем однодетные.

В Беларуси, России и Украине демографический эффект пособий на детей был не очень большим, но и сами пособия тоже не были большими. Поэтому необоснованно делать вывод о заведомой малой эффективности предоставления женщинам, родившим второго ребенка, целевого «материнского капитала», на сумму, эквивалентную более чем десяти тысячам долларов США (это имеет место сейчас в России). Для большинства российских семей это очень значительная сумма. Не следует отказываться от усиления государственной помощи семьям с детьми, которая оказывается сейчас во всех трех славянских государствах (Беларусь, Россия, Украина), лишь потому, что на потребность в детях такая помощь не влияет.

В третьей главе «Смертность в восточно-славянских странах и ее факторы в постсоветский период» проводится анализ тенденций смертности в Беларуси, России и Украине с начала 80-х гг. по настоящее время в разрезах пола, возраста и основных причин. Характеризуя ситуацию в области смертности в целом, можно констатировать, что негативные изменения в период реформ затронули все три рассматриваемые новые государства. В предшествующий советский период эволюция продолжительности жизни в трёх славянских республиках характеризовалась одинаковыми закономерностями: периоды роста продолжительности жизни и ее снижения совпадали.

В период с начала 90-х гг. XX века до середины первого десятилетия XXI в. закономерности изменения большинства показателей смертности в Беларуси были отличными от российских и украинских. Белорусская модель более близка к эволюции продолжительности жизни в восточноевропейских, бывших социалистических странах. Вместе с тем, при всех различиях в динамике, итоги реформ в Украине и в Беларуси оказались довольно сходными: за 1991-2004 гг. белорусы и украинцы потеряли по 1,9 года, жительницы этих стран - по 0,5 года. В России в этот же период продолжительность жизни мужчин снизилась на 2,9, женщин - на 1,4 года. Начало позитивных трендов в России в середине первого десятилетия XXI века запоздало в сравнении с Беларусью, но их темпы оказались заметно выше. В Украине продолжилась стагнация продолжительности жизни и мужчин и женщин.

Российская и украинская модель смертности определялась социально-экономическими факторами гораздо жестче, нежели белорусская, о чем свидетельствует совпадение периодов роста смертности с экономическими кризисами. В Беларуси плавное снижение продолжительности жизни продолжалось до середины 90-х годов, затем последовала стабилизация показателя, после 2002 г. начался его рост. Снижение продолжительности жизни в Беларуси происходило эволюционно. В России и, в меньшей степени, в Украине имели место резкие «скачки» смертности, сопровождавшие любой экономический кризис.

В главе показано, что отличие белорусской модели смертности от российско-украинской заключается также в том, что снижение продолжительности жизни осуществлялось за счет различных возрастных групп. В Беларуси оно происходило преимущественно за счет роста смертности лиц старших возрастов, в Украине и в России - за счет трудоспособного населения, в первую очередь 30-44-летних. В Украине вклад в этот процесс 15-29-летних был минимальным, в России рост смертности в этой возрастной группе был значителен. В трех славянских странах в постсоветский период независимо от социально-экономической модели реформ, худшие тенденции смертности имели место в женской популяции, особенно в младших и средних трудоспособных возрастах. В рассматриваемый период в трёх государствах наблюдался рост смертности от всех ведущих причин, за исключением новообразований, опережающими темпами росла смертность от экзогенных заболеваний, в первую очередь, инфекционных болезней.

Далее в третьей главе проводится анализ смертности населения трёх стран в трудоспособном возрасте. К середине текущего десятилетия наиболее критическая ситуация в области смертности взрослого населения сложилась в России, наименее критическая - в Беларуси. В последнем государстве негативные тенденции от ведущих причин смертности оказались минимальными. В мужской популяции Беларуси смертность снижалась по причинам: болезней органов дыхания и пищеварения, сердечнососудистых заболеваний на всем интервале трудоспособности, в женской популяции - сердечнососудистых заболеваний и болезней органов дыхания на всем интервале трудоспособности, а также болезней органов пищеварения у 15-44-летних. В России же минимальные темпы роста смертности не были зафиксированы ни для одной ведущей причины смертности, и не в одной половозрастной группе. Единственное исключение составили болезни органов пищеварения для мужчин 30-59 лет, где максимальные показатели наблюдались в Украине.

В постсоветский период Россия была абсолютным лидером по темпам роста кардиологической смертности на всем интервале трудоспособности, как в мужской, так и в женской популяции, минимальные темпы роста показателя наблюдались в Беларуси. В советский период группой риска не только по уровню, но и по темпам роста кардиологической смертности были мужчины 45-59 лет - возраста реализации накопленных поведенческих факторов риска, в постсоветский период эта тенденция сохранилась в Украине и, особенно, в Беларуси. В России же в постсоветский период кардиологическая смертность менее всего выросла у 45-59-летних мужчин, ярко выраженной группой риска стали 15-29-летние, т.е. возраста, в которых сердечнососудистая патология физиологически не обусловлена. Вместе с тем, нельзя не отметить, что за период 2005-2007 г. в России произошло возвращение к более благополучным уровням смертности и сокращение накопленного отрыва от других славянских стран, прежде всего, Украины. При этом максимальными темпами смертность сокращалась в последние годы в старших трудоспособных возрастах, тогда как у молодежи пока можно говорить лишь об относительной стабилизации.

Во всех трёх славянских странах в середине 90-х годов началось устойчивое снижение онкологической смертности трудоспособного населения. Тенденции новообразований - эндогенных заболеваний, генезис которых до конца не изучен, оказались такими же, как в развитых странах. При этом поведенческие риски как основная причина возникновения онкологических заболеваний в последние 15 лет в трёх восточнославянских странах значительно выросли. Однако, что является выявленным в данном исследовании фактом, закономерности изменения онкологической смертности оказались такими же, как в западных странах, усиленно борющихся с этими рисками в течение нескольких десятилетий.

Россию и Украину объединяют высокие темпы роста респираторной смертности молодого населения (на фоне ее снижения в Беларуси), и только в России отмечены очень высокие темпы роста этого показателя у населения старших трудоспособных возрастов.

В Беларуси удалось сохранить естественную картину увеличения темпов роста смертности с возрастом. Российско-украинской модели смертности сопутствует снижение темпов роста мужской смертности с возрастом с максимумом в молодых возрастах (в России - для сердечнососудистых заболеваний, болезней органов пищеварения, инфекционных заболеваний и неточно обозначенных состояний, в Украине - для болезней органов пищеварения и инфекционных заболеваний). Подобные тенденции в России и в Украине привели к тому, что возрастная картина инфекционной смертности оказалась деформированной: так, инфекционная смертность российских женщин в группе 30-44 года оказалась чрезвычайно близка к таковой в возрасте 45-59 лет, в Украине же превысила ее.