Объективные и субъективные условия трансформации: спад и эффективность производства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Объективные и субъективные условия трансформации: спад и эффективность производства Статья подготовлена с использованием результатов, полученных при поддержке консорциума экономических исследований и образования (Economic Education and Research Consortium - EERC).

Никита Суслов

Под объективными условиями осуществления экономических реформ мы подразумеваем такие детерминанты, на которые, по крайней мере, в первые годы переходного периода невозможно повлиять. Это, во-первых, состояние и структура основного капитала со всеми его диспропорциями. Сюда же можно отнести имевшую место во многих социалистических экономиках чрезвычайно высокую долю военной промышленности, искажения структуры внешней торговли. Во-вторых, это те формальные экономические, социальные, политические институты, которые достаются в наследство от административно-командной системы. Третья группа - неформальные институты, и в том числе накопленный в обществе социальный капитал, определяемый как "добровольное следование имеющемуся законодательству, взаимное доверие, кооперативное поведение, следование основным поведенческим кодексам". Последняя группа объективных условий - природно-климатические. Страны с переходной экономикой расположены в зоне более континентального климата, следовательно, более сурового, по сравнению с большинством других государств; более того, страны Восточной Европы находятся по данному показателю в более благоприятных условиях, чем страны СНГ, о чем говорят как среднегодовые температуры, так и сезонные температурные колебания.

К субъективным факторам с определенными оговорками можно отнести такие условия, относительно характеристик, которых имеется свобода выбора. Это, очевидно, политика государства, направленная на регулирование экономики, финансовую стабилизацию, например, монетарная, фискальная политика или промышленная политика. Важный субъективный фактор - выбор стратегии и тактики реформ, т.е. политики государства, направленной на институциональные и структурные реформы. Следует, однако, иметь в виду, что само множество выбора - набор доступных реформаторам альтернатив - также во многом зависит от начальных условий. По-видимому, более благоприятная ситуация на старте трансформации позволяет проводить реформирование более последовательно и с меньшими жертвами.

Некоторые уроки начального периода трансформации: роль стартовых условий

Переходу бывших социалистических экономик к экономическим системам иного типа, основанных на эффективно работающих рынках при адекватном регулирующем воздействии государства, посвящена обширная литература. Национальные и зарубежные авторы высказывали широкий спектр точек зрения на стратегию и тактику преобразований в экономической и политической сферах стран, весьма условно сводимых к позициям "градуализма" и "шоковой терапии" Данный термин изначально относился не к реформированию экономики, а лишь к финансовой стабилизации.. Первая позиция означает постепенные и последовательные реформы под жестким контролем государства, вторая исходит из необходимости безотлагательного демонтажа существующих систем управления при направлении усилий экономического центра на финансовую стабилизацию. Несколько стран - Китай, Вьетнам, а также такие бывшие социалистические республики как Туркменистан, Белоруссия, Узбекистан, в определенной степени - Азербайджан, первоначально также Украина, выбрали первый тип преобразований. Можно говорить о безусловном успехе реформ в Китае и Вьетнаме, результаты развития в Туркменистане, Белоруссии, Узбекистане можно дискутировать, Украина же достаточно быстро отказалась от стратегии постепенных преобразований, примкнув к большей по численности группе стран, выбравших путь быстрых реформ.

Путь быстрых и потому, возможно, не всегда последовательных преобразований, по которому пошли все страны Центральной и Восточной Европы, а также большинство бывших советских республик, первоначально опирался на идеи так называемого "Вашингтонского консенсуса" Термин введен Джоном Уильямсоном [What Washington…, 1990]. - системе рекомендаций странам, осуществляющим рыночные реформы. Вашингтонский консенсус акцентировал внимание реформаторов на либерализации экономики, включая ее дерегулирование, приватизации промышленных предприятий и финансовой стабилизации, включавших сокращение субсидий предприятиям и уменьшение дефицита госбюджета. Государство на основе данных рекомендаций должно провести налоговую реформу, отказаться от излишнего протекционизма во внешней торговле, сосредоточиться на социальных программах. Отмечалась также необходимость укрепления прав собственности, хотя, как видится, данному пункту не уделялось особенного внимания, ввиду его, как очевидно казалось, общеизвестности.

Практически в ходе преобразований многие страны - главным образом, вошедшие в СНГ - столкнулись с непредвиденными сложностями, которые первоначально недооценивались теоретиками трансформации. Спад производства и потребления оказался выше ожидаемых уровней. Финансовая стабилизация оказалась весьма болезненной процедурой, вызывавшей сопротивление, как индивидуальных предприятий, так и влиятельных лоббистских групп, бегство капитала из стран СНГ суммарно достигло сотен миллиардов долларов. Многие страны столкнулись с расстройством систем денежного обращения, сбора налогов, выразившихся в появлении целых секторов экономики, основанных на бартерных операциях или обслуживавшихся денежными суррогатами. Приватизация проходила с большими фактическими отклонениями от разработанных схем, и во многих случаях при этом имели место нарушения законодательства. Очень серьезной проблемой оказалось резкое повышение материального и социального неравенства населения, что приводило к росту социальной напряженности в обществе, снижению доверия к правительствам и реформаторам. Сами правительства во многих случаях проявили себя как непоследовательные в реформировании, склонные к патернализму, усугублявшему проблему мягких бюджетных ограничений предприятий. В целом можно сказать, что социальные издержки реформирования и трансформации экономик оказались существенно выше ожидавшихся уровней. Это тем более справедливо для стран СНГ, а также некоторых восточноевропейских экономик - таких, как Болгария, Румыния. Некоторые страны, осуществлявшие реформы, получили дополнительный ущерб ввиду вовлеченности в военные конфликты.

Такие общие результаты реформирования бывших социалистических экономик уже в рамках первого десятилетия реформ привели к осознанию недостаточности условий Вашингтонского консенсуса. В последние годы большее внимание стало уделяться проблемам реформирования самого государства, укрепления его квалифицированными кадрами и усилению его роли в дальнейшей рыночной трансформации и проведении экономической политики. Подчеркивается необходимость ведущей роли государства в институциональном строительстве. Начала формироваться специализированная научная дисциплина, основанная на теории неоинституционализма, направленная на поиск действенной стратегии и методов реформирования и рыночной трансформации [Полтерович, 1999a, 1999b, 2001].

Речь идет не только о развитии и поддержке формальных институтов государственной власти и рынков, но и о воздействии на процесс формирования неформальных институтов. Важнейшим фактором, регулирующий экономическое и социальное поведение агентов, является социальный капитал, понимаемый как добровольное следование имеющемуся законодательству, взаимное доверие, кооперативное поведение, следование основным поведенческим кодексам [Transition Report, 1999, p. 5]. Объем социального капитала в обществе, в общем, позитивно связан с количеством различных общественных групп, организаций, ассоциаций, не являющихся государственными учреждениями, а также с количеством членов в указанных группах. Взаимодействие субъектов в рамках данных образований содействует накоплению социального капитала, как и формированию и укреплению гражданского общества. Как отмечается многими исследователями, накопление социального капитала априори воздействует на взаимную информированность, на уровень взаимного доверия, способствует лучшему распространению общественных благ и влияет на степень успешности экономического развития. Проводившиеся эмпирические исследования позволили подтвердить указанные предположения.

В известной монографии Патнама, Леонарди и Нанетти [Putnam, Leonardi and Nanetti, 1993] на примере сравнения развития Южной и Северной Италии обосновывалось, что накопление социального капитала есть фактор ускорения экономического роста. В дальнейшем, однако, Патнам [Putnam, 2000] опровергает этот тезис, используя данные по США. Он не находит связей между темпами роста или эффективностью работы рынков и уровнем накопленного социального капитала ни во времени ни при пространственном анализе. Более того, в период 1990-х годов быстрый рост американской экономики сопровождался сокращением социального капитала, измеряемого как общая численность членов формальных и неформальных организаций.

Важным объяснением данному факту [Durlauf and Fafchamps, 2003] является изменение соотношения между неформальными и формальными институтами в обеспечении доверия в обществе. Доверие может быть персонифицированным (personalized) или общим (generalized). В первом случае оно достигается на уровне функционирования индивидуумов или отдельных их групп (клубов, ассоциаций) и распространено лишь в рамках установившегося партнерства, во втором - априори доверием пользуется каждый член общества. Такой тип доверия устанавливается как результат благополучного развития общества в течение достаточно длительного времени и при объяснении механизма его распространения большую роль могут играть рациональные ожидания агентов. В его установлении большую роль играют формальные институты, развиваемые государственной властью. Персонифицированное доверие также, в конечном счете, способствует распространению общего доверия, однако, оно может развиваться в менее благоприятной среде при неполноценной системе формальных институтов. В этом случае накопление социального капитала происходит, прежде всего, в группах и организациях, поэтому весьма важно само количество указанных групп, а также численность состоящих в них членах. Можно предполагать, что персонифицированное доверие может служить до определенной степени заменой общему доверию и смягчать несовершенства формальной системы институтов. Вместе с тем, как отмечается в [Fukuyama, 2000], накоплению социального капитала могут сопутствовать отрицательные внешние эффекты, направленные на аутсайдеров, что характерно для криминальных сообществ, олигархических групп, религиозных сект, а также организации с особыми интересами [Olson, 1982, Олсон, 1998]. Это означает, что достижение взаимного доверия только посредством микроэкономических взаимодействий, т.е. как результат многократно повторяемого разрешения "дилеммы заключенного", дается обществу с большими издержками по сравнению с ситуацией, в которой государство активно участвует в институциональном строительстве. В упомянутом выше примере развития США при снижении численности членов формальных и неформальных организаций, свидетельствующем об уменьшении роли социального капитала, по крайней мере, на микроуровне, очевидно, распространение общего доверия сделало менее важными неформальные отношения.

Стартовые условия стран, начавших реформы, были различными не только по материальным условиям, но и по социально-политическим. Так, по понятным причинам, полноценными рыночными институтами не обладала ни одна из указанных стран, однако, думается, страны Восточной Европы, а также Балтии обладали большими предпосылками их воссоздания по сравнению с государствами СНГ. Это связано с меньшими сроками существования в них административно-командной системы, а также ее большей либеральностью. Более либеральными были в указанных странах и политические режимы.

Большая жесткость экономического и политического центра в странах бывшего Советского Союза определила и большие искажения системы экономического поведения. Следствиями вменения официальной системы управления экономикой как построенной исключительно на вертикальных связях без официальной возможности самостоятельного взаимодействия с партнерами явились

"информационная смерть" экономического центра и захват реальной экономической власти отраслевыми министерствами (комитетами, ведомствами); таким образом, централизованно-плановая экономика закономерно превращается в административно-командную систему, управляемую ведомственными интересами,

образование и развитие большого сектора теневой экономики, а в дальнейшем сращивание его с криминальными группировками,

растрата социального капитала, что, по-видимому, в наибольшей степени проявилось в последние два десятилетия существования социалистического лагеря.

К таким выводам приводит анализ в рамках институционального подхода. Усложнение технологических и производственных связей в экономической системе приводило к невозможности управления ею из одного центра в рамках модели, построенной на вертикальных взаимодействиях. В таких условиях информация концентрировалась в органах, непосредственно контролирующих экономическую ситуацию, - министерствах. Также при усложнении и все большем ветвлении взаимосвязей в экономике издержки, связанные с согласованием экономических решений на уровне предприятий, становятся слишком высокими. Предприятия во многих случаях вынужденно переходили к несанкционированным взаимодействиям друг с другом. Появление теневой активности привело и к выделению средств и ресурсов, которые ее обслуживали, т.е. к возникновению собственно теневого сектора Конечно, описанный путь возникновения теневого сектора - не единственный. Большое значение играли также отсутствие материальных стимулов для работы в секторе официальной экономики, повсеместное распространение дефицита..

По-видимому, административно-командная система не способствует накоплению социального капитала, поскольку для этого требуется обширная сеть общественных организаций, не контролируемых государством. В любом случае, возникавшие неофициальные объединения и группировки (теневые, полутеневые, различного рода неформальные клубы) не являлись лояльными к государству и существующим законам и нормам поведения. Их деятельность была направлена, скорее, на поиск возможностей обходить указанные законы и нормы. В этом смысле можно говорить об отрицательных внешних эффектах социального капитала, существовавшего на микроуровне и истощении последнего на макроуровне.

Институциональное окружение и эффективность использования производственных ресурсов: эмпирический анализ

Институциональные условия в начале экономических реформ в бывших социалистических странах можно охарактеризовать специальными индексами, отражающими их качество, разрабатываемые в рамках международного проекта "Integrated Network for Societal Conflict Research, Polity IV project". Указанные индексы исчисляются на основе оценок различных сторон политической жизни большинства государств мира и, как декларируют сами авторы проекта, непосредственно характеризуют их "образ правления" (уровень демократии и автократии, возможность защищать свои права и участвовать в выборах для граждан, возможность воздействия на деятельность конкретных органов власти, политическую конкуренцию и др.). К сожалению, для конца 80-х-начала 90-х гг. не имеется оценок качества экономических институтов, однако можно полагать, что индексы образа правления тесно связаны с первыми: известно, например, что страны с большей степенью свободы в среднем богаче государств несвободных. В то же время политическая и экономическая свобода, как правило, очень тесно коррелируют друг с другом. Мы приводим средние показатели с 1989 по 1993 год для некоего интегрального индекса, составленного нами на основе данных упомянутого выше проекта (см. Табл. 1 - переменная POLIN). Этот индекс ранжирован от 0 для стран с наихудшим образом правления до 20 для стран с наилучшей системой политических (и, как мы полагаем, экономических) институтов. Видно, что страны с переходными экономиками в среднем сильно отставали от стран с рыночными экономиками, и при этом страны СНГ отставали в наибольшей степени.

Чтобы определить воздействие институциональных условий на результативность экономических реформ, мы используем регрессионный анализ. Конкретно мы анализируем показатели эффективности использования производственных ресурсов - труда и энергии, которые используются всеми технологическими процессами. Построенные регрессионные уравнения призваны ответить на вопрос, есть ли статистически значимая связь между качеством институтов и указанными показателями эффективности. Оценки носят пространственный характер для выборки из 79 стран, включая 24 переходных экономики, страны ОЭСР, другие страны из Азии, Африки, Южной Америки. Временная точка - 1993 год; ее выбор не случаен. Во-первых, для указанного года в международных базах по основным показателям экономического развития, а также по расходу энергоресурсов имеются уже данные для бывших социалистических стран, во вторых, уже все указанные страны к данному году вступили на путь реформ, что имело для них определенные и достаточно индивидуальные последствия.

Наша гипотеза состоит в том, что в странах мира эффективность использования производственных ресурсов в среднем тем выше, чем лучше в них качество институтов. Подтверждение данной гипотезы означает, что как глубина трансформационного спада, так и, по крайней мере, отчасти дальнейший выход из него увязаны с состоянием институциональных систем, которые достались в наследство от прежнего режима. Непосредственно оцениваемая спецификация имеет вид:

ln(e)=₀+₁X+