Оценка стратегических рисков в сфере обеспечения нефтегазового комплекса передовым оборудованием (на примере проектов освоения Арктики)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Стратегические риски - одна из относительно новых научных категорий, работа по которой стала актуальной после принятия Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации, утвержденной Указом Президента Российской Федерации № 642 от 1 декабря 2016 года. Стратегические риски близки по смыслу к понятию «большие вызовы» - объективно требующая реакции со стороны государства совокупность проблем, угроз и возможностей, сложность и масштаб которых таковы, что они не могут быть решены, устранены или реализованы исключительно за счет увеличения используемых ресурсов.

Согласно бизнес-ориентированному подходу, в основе стратегических рисков лежат ошибки, допущенные при принятии решений на уровне всей стратегии развития организации. Эти риски обладают следующими свойствами:

· решающее влияние на функционирование компании (инвестиционного проекта, дочерней структуры, продуктовой линейки и т.д.), вследствие чего материализация стратегических рисков ведет к банкротству компании, ее ликвидации, уходу с рынка или значительной утрате капитализации;

· как правило, длительный временной лаг, превышающий риски других видов, из-за чего, как считается в традиционном менеджменте, стратегическим рискам часто не уделяют должного внимания, либо их фактически игнорируют на ранних этапах становления компании (проекта, продукта и т.д.), исходя из предположения, что в средне- и долгосрочной перспективе ресурсы компании существенно увеличатся - или же произойдут кардинальные изменения в бизнес-климате, а также из предположения, что стратегию возможно скорректировать;

· множественность природы и видов рисков; они могут быть операционными, кредитными, рисками ликвидности и т.д.;

· зачастую в компании (системе) имеет место зависимость существенного объема ресурсов, технологических операций, коммуникаций и т.п., от наличия и надежности функционирования одного-единственного структурно-технологического звена (или связанных звеньев), в котором происходит «перенапряжение всей системы».

Последний признак требует пояснения. Например, для небольших компаний, работающих в сфере высоких технологий риск, связанный с персоналом, может оказаться стратегическим если все алгоритмы, технологии, секреты производства или методы работы компании находятся «в голове» одного сотрудника, который волен в любой момент сменить место работы. IT-риск может быть стратегическим для практически любого бизнеса, если имеющаяся информационная система обладает емкостью, превышающей текущие потребности, но существенно меньшей, чем у ожидающихся перспективных аналогов такой системы.

Из подобного определения вытекает еще и то, что стратегический риск может быть связан не только с текущей структурой и функционированием компании (инвестиционного проекта, продукта и т.п.), но и с самим т.н. «дизайном» будущей организации (технологии), в том числе и с решениями о соотношении закупок отечественного и импортного оборудования и даже - о фактической комплектности этого оборудования, если например, отечественная технологическая установка оснащается импортными деталями и КИПиА. Поэтому, например, в качестве метода противодействия стратегическим рискам определенной природы следует рассматривать различные виды технологического импортозамещения, об актуальности которого автор писал неоднократно.

Решения, способные перерасти в стратегический риск, могут закладываться и на разных стадиях жизненного цикла системы:

· на стадии пред-инвестиционных исследований в области разработки сценариев, стратегических альтернатив и оценки целесообразности самой деятельности;

· на стадии бизнес-плана или проекта, когда еще нет ни организации, ни технологии;

· на стадии собственно строительства капитальных объектов и фактического приобретения оборудования и технологий, подбора и найма персонала и т.п.;

· на стадии текущего функционирования, в этом случае возможны корректировки изначальной стратегии («дизайна») как в сторону снижения, так и в сторону возрастания стратегических рисков.

Очевидно, что «цена ошибки», стоимость и сама возможность выхода из зоны риска, в том числе и путем противодействия этим стратегическим рискам для всех стадий жизненного цикла системы (компании, технологии), будет различаться. Само понятие стратегических рисков имеет гораздо больший потенциал применения не столько в практике малых и средних высокотехнологичных компаний, сколько в управлении большими социально-экономическими системами (интегрированными компаниями с государственным участием, и госкорпорациями, региональными хозяйственными комплексами и др.) Как и большие вызовы стратегические риски не могут быть преодолены простым увеличением ресурсов, используемых на страхование, компенсацию потерь или противодействие, исходя из традиционных подходов к управлению рисками для коммерческих организаций.

Методологический подход к рассматриваемой автором группе рисков в разрезе «большой стратегии» содержится, например, в работах Н.А. Махутова, который к числу стратегических рисков относит события, имеющие глобальный характер и катастрофические последствия - не только для России, но и для значительных групп вовлеченных в них стран, территорий, отраслей: мировые войны, крупные техногенные катастрофы, а также сознательно допущенные экономические и социально-демографические кризисы. Н.А. Махутов предлагает выделять четыре группы стратегических рисков:

· системные стратегические риски, определяющие в количественной форме общее состояние обеспечения национальной безопасности государства в целом (сохранение населения, территории и образа жизни);

· интегральные стратегические риски как важнейшие составляющие системных стратегических рисков, определяющие в количественной форме состояние национальной безопасности в отдельных заданных сферах жизнедеятельности государства;

· комплексные стратегические риски как компоненты интегральных стратегических рисков, определяющие в количественной форме состояние национальной безопасности в заданных сферах жизнедеятельности государства и регионов;

· дифференцированные стратегические риски как части комплексных стратегических рисков, определяющие в количественной форме состояние национальной безопасности в заданных сферах жизнедеятельности государства и регионов.

Далее, в зависимости от величины (уровня) и приемлемости стратегические риски можно разделить на:

· фактические - те стратегические риски, с которыми система регулярно сталкивается в силу своей структуры и среды деятельности и так или иначе вынуждена им противодействовать или применять страхование;

· неприемлемые - стратегические риски, априори отменяющие возможность принятия связанных с ними решений, какими привлекательными они бы не были в других аспектах;

· приемлемые - позволяющие принять связанное с ними решение при известных мерах по страхованию или противодействию им;

· пренебрежимые - те, которые теоретически существуют и прогнозируются, но их можно игнорировать в текущей деятельности вследствие низкой вероятности реализации их в силу фактически сложившихся обстоятельств.

Важным выводом из процитированной работы Н.А. Махутова является фундаментальное свойство стратегических рисков: они в той или иной форме связаны, с одной стороны, с организационно-управленческими дисциплинами, и с другой - с техносферой, научно-техническим развитием, инновациями и с технологиями, которыми оснащены крупные хозяйственные комплексы.

Принципиально важно здесь не только наличие и понимание рисков, имеющих технологическую природу, но и ответ на определяющий вопрос: кто контролирует процессы создания и приобретения технологий, особенно тех, через которые проходят наибольшие объемы ресурсов, решений, информации, т.е. технологий, подверженных стратегическим рискам.

Бизнес-подход к стратегическим рискам недостаточен еще и потому, что не всегда позволяет определить, какую же именно стратегию формулирует и фактически реализует та или иная система? Под системой здесь подразумевается не только крупная компания, но и страна, государство, и комплекс ее стратегических отраслей. Если говорить об определяющих для экономики России, ее международного статуса и безопасности отраслях, к которым принадлежит и нефтегазовый комплекс, то здесь одной из определяющих характеристик стратегии на общенациональном уровне будет задача обеспечения суверенитета нашей страны, во всех областях - от ценностно-мировоззренческой до технологической.

Значимые характеристики стратегий представлены в таблице 1.

Таблица 1. Характеристики основных типов национальных стратегий по соотношению геополитических и экономических критериев

При такой классификации изложенного в книге В.В. Иванова методологического материала отказ системы от высокого уровня конкуренции может рассматриваться как один из способов избегания неприемлемых стратегических рисков. Опасность и неприемлемость подобного отношения к научно-технологической стратегии развития нашей страны подчеркивается как самим автором книги, так и в приведенном в конце ее письме ученых, датированном рубежом 1991-1992 гг. Именно в этом документе была показана важность научно-технического развития и научно-технической политики для нашей страны и в условиях, когда вместо административно-командной системы начала формироваться смешанная рыночная экономика.

В работе Н.А. Махутова прямо указано, что к глобальной катастрофе в 1990-е гг. Россию привело игнорирование стратегических рисков, по типу стратегии деиндустриализации. Избежать повторения аналогичных ситуаций в будущем - это не только политическая, но и фундаментальная научная задача. стратегический риск экономический конкуренция

Представляется важным применить вышеизложенные методологические подходы к выявлению наличия и причин возникновения стратегических рисков в сфере создания новых территориально-индустриальных комплексов и определению возможностей им противодействовать. Нами это будет сделано в отношении одного их приоритетных направлений социально-экономического развития России - освоения нефтегазовых ресурсов Арктики.

В своем выступлении на международном форуме «Арктика - территория диалога» в Архангельске 30 марта 2017 года Президент РФ Владимир Путин «…дал понять всем государствам и потенциальным конкурентам в освоении арктических территорий, что Россия может стать международной площадкой в деле освоения ресурсов и развития промышленной базы, сохранения самобытной культуры и традиций народов Севера, преодоления разногласий и прочной основой для инвестиций в Арктику».

Конкретным целям, задачам, проблемам и инженерно-технологическим решениям реализации миссии России в Арктике посвящен целый ряд фундаментальных академических работ, начатых еще в середине 1990-х гг. Можно сказать, что фундаментальные исследования Арктики, а также геологии континентального шельфа и перспектив развития здесь добычи углеводородов под эгидой концерна «Росшельф», ОАО «Роснефть» и ОАО «Газпром», Минтопэнерго России, институтов Российской Академии наук стало стратегическим ответом научного и промышленного сообщества на угрозу деиндустриализации нашей страны.

По экспертным оценкам авторов коллективной монографии Института проблем нефти и газа РАН и Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, «…освоение континентального шельфа арктических морей, в отличие от Сахалина или Черноморского побережья, сдерживается рядом дополнительных объективных факторов, среди которых, помимо ограничений, связанных с последствиями глобального финансово-экономического кризиса, следует отметить также дефицит необходимых технологий и оборудования, способных работать в сложных горно-геологических и климатических, в частности ледовых, условиях. Качественные технологии для освоения шельфа Северного моря, используемые, например, норвежскими компаниями, не могут быть непосредственно использованы для освоения российского континентального шельфа, поскольку они рассчитаны на более мягкие климатические условия».

Перспективы развития газовой отрасли в первой половине XXI века будут связаны с формированием трех новых газодобывающих регионов: на полуострове Ямал с прилегающими акваториями, на шельфе Баренцева, Карского и Печорского морей и на востоке России. Именно эти новые газодобывающие регионы будут определять дальнейшее развитие ресурсной базы газодобычи. Помимо собственно ПАО «Газпром», среди российских участников, непосредственно поставляющих и отрабатывающих применение новых технологий для арктической добычи газа и конденсата, сервиса и т.п., ведущая роль отведена ФГУП ЦНИИ им. акад. А. Н. Крылова и ООО «Газпром добыча шельф».

Разработка Штокмановского месторождения (Баренцево море) к 2013 г. разделена на три фазы с ориентировочными объемами добычи соответственно 23,7 млрд. куб. м газа, 47,4 млрд. куб. м. и 71,1 млрд. куб. м газа в год. Разумеется, в непосредственный ход работ на Штокмане будут неоднократно вноситься коррективы в силу причин как политического, так и технологического характера, но наличие конкретных ориентиров по объемам добычи свидетельствует о том, что необходимый набор технологий для этой части Баренцева моря разработан и в целом может быть коммерчески реализован.

Принципиально иные проблемы стоят перед реализацией стратегии освоения акваторий восточнее Баренцева моря: Печорского, Карского, а также Охотского морей - из-за наличия сплошного льда в течение длительного времени при обустройстве месторождений здесь должны использоваться либо стационарные ледостойкие платформы на мелководном шельфе, либо полностью подводные добычные комплексы, включающие фонтанную арматуру, сепараторы, соединительные трубопроводы, манифольды, подводное компрессорное, насосное и энергетическое оборудование. Потребуются принципиально новые средства доставки добытых углеводородов. В ПАО «Газпром» в целях повышения эффективности разработки месторождений на шельфе северных морей разработаны не имеющие аналогов технические решения для обеспечения подледной добычи газа при обустройстве Русановского и Ленинградского месторождений шельфа Карского моря, но это пока только разработки, не воплощенные в металл и не опробованные на практике. Для освоения отдаленных от транспортных коммуникаций и относительно мелких месторождений потребуется создание плавучих заводов СПГ и газовозов ледового класса, а также морских комплексов для добычи природного газа и переработки его в метанол и синтетическое жидкое топливо. Необходимость разработки подобных технологий является в настоящее время серьезным вызовом для всей газовой отрасли России.

21 февраля 2008 года в целях осуществления проектирования, разработки, строительства, финансирования и эксплуатации объектов первой фазы освоения Штокмановского месторождения «Газпром», Total и Statoil Hydro подписали Соглашение акционеров о создании оператора проекта компании Shtokman Development AG. По оценкам на 2013 г., Штокмановское ГКМ было определено ресурсной базой для экспорта газа в Европу по газопроводу «Северный поток» и поставок СПГ на рынки Атлантического бассейна.

В настоящее время непосредственные формы и сроки реализации этих проектов корректируются в силу как политических, так и технологических причин. Хотя на принципиальную конфигурацию инвестиционных проектов на базе Штокмана западные санкции, вопреки ожиданиям ряда западных политиков, не оказали никакого влияния.

Параллельная динамика интересов наблюдалась и в нефтяной промышленности. В конце 2011 года было принято постановление Правительства России о передаче ОАО НК «Роснефть» без конкурса лицензий на Центрально-Баренцевский, Федынский и Персеевский участки в Баренцевом море, в приграничной зоне с Норвегией.

В 2011 г. ОАО НК «Роснефть» и американская компания Exxon Mobil заключили соглашение о стратегическом партнерстве, которым, в частности, предусматривается инвестирование 3,2 млрд. долл. США в геологоразведку и освоение трех лицензионных участков в Карском море (Восточно-Приновоземельских-1, -2, -3). Оформление этих проектов предполагалось в виде совместных предприятий, доля Роснефти в акционерном капитале каждого из которых составит 66,7%, а доля ЭксонМобил 33,3%.

Немногим позже, в начале 2012 года ОАО НК Роснефть и итальянская компания ENI подписали Соглашение о комплексном сотрудничестве, в соответствии с которым предусмотрены совместное освоение участков… в т.ч., и Баренцева (Федынского и Центрально-Баренцевского участков) моря на территории России, обмен технологиями и персоналом, а также участие «Роснефти» в международных проектах Eni. Доля Eni в совместном проекте составит 33,33%. В соответствии с соглашением Eni обеспечит финансирование комплекса геолого-разведочных работ, необходимых для подтверждения коммерческой перспективности участков. Также в 2012 г. ОАО НК «Роснефть» и норвежская компания Statoil ASA подписали Соглашение о сотрудничестве, в соответствии с которым предусмотрены совместное освоение участков российского шельфа Баренцева и Охотского морей, участие «Роснефти» в освоении участков норвежского шельфа Баренцева моря, возможность приобретения «Роснефтью» долей участия в международных проектах Statoil.

Во всех совместных проектах за Россией остается контрольная доля участия, превышающая 60%, основной организационной формой ее участия должны стать совместные предприятия. Одновременно создавалась юридическая база для создания технологий, причем, судя по приведенным выше экспертным оценкам, многие из них - требовались с нуля. С этими целями «Роснефть» и Exxon Mobil создали в Санкт-Петербурге Арктический научно-проектный центр шельфовых разработок, в задачи которого войдут научно-исследовательские и проектно-изыскательские работы. По оценкам зам. директора ИПНГ РАН А.М. Мастепанова, это будет первый в стране интеллектуальный центр, способный выполнять весь спектр работ, стоящих перед компанией при освоении шельфовых месторождений. В его задачи войдет аккумулирование мирового и российского опыта, развитие ключевых компетенций, необходимых для разработки шельфовых месторождений, и создание новых технологий морской добычи, включая разработку буровых установок, судов и платформ ледового класса, подводных систем подготовки и транспортировки углеводородного сырья.

Таково в целом сложившееся к настоящему времени распределение ресурсов между основными странами и компаниями-участниками. Но следует понимать, что исходя даже из простого перечисления этих проектов, Российская миссия в Арктике может быть реализована различными последовательностями стратегических решений, объединяющих сферы как собственно безопасности - военной, дипломатической, экологической, так и экономики крупных территориально-производственных комплексов (таблица 2).

Таблица 2. Альтернативные стратегические подходы к осуществлению миссии России в Арктике

Определенную информацию о текущей стратегии морской нефте- и газодобычи в акваториях Баренцева, Печорского и Карского морей содержит доклад «Российско-норвежское нефтегазовое сотрудничество на Крайнем Севере. Охрана окружающей среды, системы мониторинга и ликвидации нефтяных разливов», подготовленный под эгидой INTSOK-Norwegian oil and gas partners. Имеющаяся в распоряжении автора его открытая версия датирована декабрем 2014 года, что, во-первых, позволяет считать его относительно современным по характеристике имеющихся инженерно-технологических решений для Арктики, а во-вторых, важно, что он вышел уже после принятия правительствами многих стран Запада отраслевых санкций в отношении Российских государственных компаний, ведущих работу на арктическом шельфе и отражает существующую уже в новых геополитических условиях степень технологической кооперации между отечественными и иностранными компаниями.

Целью доклада, судя по тексту, является «…изучение вопросов, относящихся к охране окружающей среды, системам мониторинга и ликвидации нефтяных разливов и связанных с нефтегазовым производством на Крайнем Севере». Более конкретно, он «…направлен на то, чтобы охарактеризовать современное состояние/возможности и выявить проблемы, касающиеся оценки экологического риска, анализа систем готовности к ликвидации разливов нефти, обнаружения, мониторинга и реагирования на нефтяные разливы».

Здесь также «… рассматриваются проблемы, связанные с нормативно-правовыми рамками и перспективами российско-норвежского сотрудничества. Кроме того, здесь дается оценка поставщиков технологий/услуг, работающих над решениями (или уже их поставляющих) для нефтегазовой промышленности».

В докладе сказано, что проект RU-NO Barents «…не смог бы быть предпринят без руководства, поддержки и финансирования со стороны» МИД Норвегии, Министерства нефти и энергетики Норвегии, Инновейшн Норвей, администрации губерний Финнмарк, Трумс, Нурланн, Рогаланд и Акерсхюс, Баренц-Секретариата, компаний «Роснефть», Conoco Phillips Scandinavia AS, A/S Norske Shell, GDF Suez E&P Norge, Chevron Norge AS, Statoil ASA, Total E&P Norway, Eni Norge AS, ExxonMobil Production & Exploration Norway A/S, Det Norske Oljeselskap ASA, North Energy, FMC Technologies, GE Oil & Gas, Норвежской нефтегазовой ассоциации, Федерации норвежской промышленности, Норвежской Конфедерации профсоюзов, Petroarctic, Газпром, Lukoil Overseas North Shelf AS, Крыловского государственного научного центра, ЦКБ МТ «Рубин», Союза нефтегазопромышленников России, ассоциаций «Созвездие» и «Мурманшельф», а также Центра бизнеса и управления Университетa Нурланна, РГУ нефти и газа имени И.М. Губкина, OG21 - Норвежская стратегия в области нефтегазовых технологий, Marintek Sintef, Greater Stavanger Economic Development и Det Norske Veritas (DNV).

Анализ содержания доклада показывает, что в качестве приоритетной сферы международной кооперации между названными выше странами и их ведущими компаниями, по сути, действующими как неофициальные представители с большим объемом компетенций и ресурсов, является обеспечение экологической безопасности работ по добыче углеводородов на шельфе, а точнее - деятельность по ликвидации морских разливов сырья. Юридической основой является морское и международное право, исполнение требований которого является необходимым условием ведения любой добычи углеводородов на шельфе.

Заложенный в доклад юридическо-технологический подход означает по сути, что владение определенными технологиями освоения шельфа Арктики в акваториях Баренцева, Печорского и Карского морей обеспечивает право доступа к ресурсам, в т.ч. и определяющее его право не только номинального владения лицензиями, но и фактического ведения всего комплекса работ. Иными словами, объемы добычи и поставки формирует тот, кто обладает необходимыми технологиями и соответствует юридически обязывающим требованиям.

Перечисленные в докладе нефтегазовые компании, а также их научные и сервисные компании-партнеры в целом повторяют состав участников т.н. первичного распределения ресурсов западной части морей Арктической зоны России, закрепленного соглашениями 2008-2012 гг. Приведенный список и дальнейший текст доклада свидетельствуют о том, что среди имеющихся и потенциально заинтересованных поставщиков технологий для обеспечения:

· технологически достижимого уровня безопасности работ на шельфе, обеспечиваемого существующими и ожидающимися технологиями;

· юридически приемлемого уровня безопасности работ на шельфе, задаваемого источниками морского права, государственными экологическими и природоохранными стандартами как России, так и Норвегии, а также других арктических государств,

не более пятой доли составляют компании из нашей страны. Такое же «соотношение сил» по поставщикам технологий, уже среди сервисных и инженерных компаний, перечисленных в тексте доклада в разделах по поставщикам технологий для конкретных направлений работ на арктическом шельфе.

Непропорциональность вклада российских поставщиков и подрядчиков в обеспечение безопасности работ на шельфе очевидна уже при ознакомлении с составом участников подготовки доклада. Имеется в виду непропорциональность осваиваемой территории Арктики и ожидаемой величины углеводородных запасов, принадлежащих России, тому количеству отечественных поставщиков технологий, которые задействованы в соответствующих проектах. Непропорциональность усиливается еще и тем, что речь идет об освоении запасов углеводородного сырья, юридически относящихся исключительно к России, на условиях СП с доминированием участия российских компаний, а не, к примеру, соглашений наподобие раздела продукции, при которых участие иностранных поставщиков и подрядчиков квотируется в интересах иностранных партнеров. Вот и получается, что импорт одних из наиболее чувствительных для проектов технологий - а именно обеспечения экологически безопасного ведения работ закладывается уже на стадии проекта, причем в довольно жесткой юридически обязывающей форме. Данное условие реализации проектов освоения Арктики само по себе является источником значительного числа стратегических рисков структурно-технологической природы, причем непосредственные формы и сроки материализации таких рисков не очевидны, поскольку сами проекты находятся на ранней стадии ведения работ и потребуют существенных капиталовложений в перспективе 2035-2050 гг.

Можно сделать общий вывод о том, что судя по имеющимся материалам, в настоящее время преимущественно реализуется стратегический подход П(1), в котором основная нагрузка на нашу страну в освоении Арктики отводится задачам обеспечения безопасности и координации между различными странами и компаниями, имеющими интересы в этом регионе мира. Технологическое сотрудничество при этом будет идти по принципу отбора наиболее эффективных технологий и конкуренции во многом заранее зафиксированного пула поставщиков. Критерием же попадания в фактический пул поставщиков является обладание лишь некоторыми технологиями, пригодными для ведения работ в Арктике - при том, что согласно оценкам ИПНГ, ни одна из субарктических стран не имеет реально эффективных высокоширотных технологий для разведки, добычи, сбора, подготовки и транспортировки углеводородного сырья.

К направлениям противодействия возникающим стратегическим рискам как для России в целом, так и для компаний, которым при переходе добычи сырья с суши на шельф угрожает утрата технологической независимости, можно отнести:

1. Привлечение к работам максимально возможного числа новых организаций в сфере НИОКР и тиражирования арктических технологий. Важную роль будет играть разница в жизненном цикле компаний: если ведущие западные компании уже сегодня находятся в стадии рыночной зрелости, то российские могут существенно выиграть из-за большего динамизма в развитии «с нуля».

2. Участие России в подготовке и принятии новых международных соглашений и нормативно-правовых документов в области ведения работ на шельфе и в высоких широтах, требования которых являются более жесткими, чем в Норвегии, Финляндии, США, Канаде и других заинтересованных странах. Активное ведение политики штрафов за уже нанесенный экологический ущерб иностранными компаниями.

3. В случае успешной разработки технологий для ведения работ в высоких широтах - организация экспорта таких технологий.

Размещено на Allbest.ru