Региональные центры инновационного роста: драйверы и риски развития

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирский государственный технический университет

Томский государственный национальный исследовательский университет

Региональные центры инновационного роста: драйверы и риски развития

Водичев Евгений Григорьевич - д.и.н., профессор гл.н.с. Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН. Область научных интересов: история и социальные проблемы науки, научно-техническая политика, регионалистика, социально-экономическая география

E-mail: VodichevEG@ipgg.sbras.ru

Ключевые слова: региональный научный центр, инновационное развитие, СО РАН, Академгородок, реформа РАН, технопарки, исследовательские университеты.

Keywords: regional science centre, innovations, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences. Akademgorodok, reforms of RAS, technoparks, research universities.

Несмотря на острейший экономический кризис, переживаемый ныне Россией, центры научного и технико-технологического роста по-прежнему рассматриваются как перспективные драйверы развития регионов на базе инновационной модели. Разговоры о смене экономической и технико-технологической парадигмы развития страны, которая ныне в значительной мере базируется на добыче и экспорте углеводородного и некоторых других видов сырья, продолжаются на протяжении долгого времени. Однако именно сейчас, в условиях резкого падения цен на нефть и сокращающихся рынков сбыта, ситуация обострилась до предела, показав бесперспективность прежних стратегий. Призывы к структурным реформам и диверсификации экономики возобновились с новой силой, обретая все новых сторонников из числа тех, кто так или иначе является участником процесса разработки, принятия и имплементации решений. Несмотря на то, что кризис в экономике, политическая ситуация и введенные санкции ограничивают инвестиционные возможности страны, это время должно быть использовано для консолидации элит вокруг тезиса об инновационном сценарии развития экономики и разработки моделей и вариантов роста, на основе которых и должен сформироваться позитивный modus operandi.

Представляется, что в этом случае региональные хабы научного и технико-технологического превосходства «по определению» окажутся в центре стратегий и программ инновационного развития, и не формально. Но для этого предстоит преодолеть еще одно препятствие: специфику центр-периферийных отношений в российской науке и технологиях, при которой акценты всегда расставлялись на институциях, относящихся к условному центру страны. Некоторым исключением являлись лишь объекты, по соображениям военно-стратегического характера расположенные в различных, в том числе и отдаленных регионах. Однако с точки зрения центр-периферийных отношений в науке такие научно-исследовательские (НИУ) и конструкторско-технологические (КТУ) учреждения также можно отнести к «науке центра», независимо от их фактической локализации. Science in Russia Today and Tomorrow. Study Report. The State of National Science and Forecast for its Development in the Year 1993. - Vol. 2. Moscow: Russian Academy of Sciences. Analytical Centre for Problems of Socio-Economic and Science-Technology Development, 1993. - P. 33. Данная трактовка определяется тем, что подобные НИУ и КТУ, как правило, были выключены из регионального контекста, решая задачи стратегического характера. Наиболее известными примерами подобных структур являются крупнейшие региональные «институты», а фактически - научно-технические и технико-технологические комплексы, включающие предприятия, ориентированные на решение оборонных задач, такие как федеральные ядерные центры «Всероссийский институт экспериментальной физики» в Сарове Нижегородской области, и «Всероссийский институт теоретической физики» в Снежинске Челябинской области.

В определенном смысле к расположенным вдалеке от столиц институциям «науки центра» относились не только узкопрофильные структуры ВПК, но и некоторые научные комплексы, формально относившиеся к гражданскому сектору науки. Очевидно, что доля т.н. оборонных задач в их деятельности всегда оставалась весьма значительной, но известность они приобрели своим вкладом в фундаментальные исследования общенаучной значимости. Именно последнее обстоятельство не позволяло распространить на такие центры режим абсолютной секретности и закрыть их от посторонних глаз высоким забором в виде придания, например, статуса закрытых территорий (позднее трансформировавшегося в закрытые административные территориальные образования (ЗАТО)). Широкие международные коммуникации являлись необходимым условием поддержания высокого уровня научных работ и исключали их изоляцию от мировой науки. Действуя в различных регионах страны, такие комплексы решали задачи «общенаучного» характера и/или федерального уровня и находились как бы во «внерегиональном» пространстве, как и НИУ и КТУ ВПК. Вместе с тем, ретроспективно прослеживается, что в конце XX в. общей тенденцией было постепенное усиление региональной компоненты в их деятельности, связанной, главным образом, с научным и технико-технологическим обеспечением социально-экономических приоритетов в рамках государственных макропрограмм типа «Программы Сибирь».

Наиболее ярким примером расположенных в регионах комплексов «науки центра» стало созданное в 1957 г. Сибирское отделение АН СССР (с 1991 г. - СО РАН) и его центральный хаб - Новосибирский Академгородок. См. подробнее: Российская академия наук. Сибирское отделение. Исторический очерк. - Новосибирск: Наука, 2007. - 509 с. Этот крупнейший в стране комплексный региональный центр в короткий срок добился высоких позиций по многим направлениям науки не только в стране, но и в мире. Опыт формирования СО АН СССР ускорил организацию «наукоградов» в других частях страны, вызвал большой интерес за ее пределами. Сибирское отделение обеспечило новую конфигурацию науки, перераспределив академический потенциал по территории страны и значительно усилив роль ее восточных регионов в организации научной деятельности. Принципиально изменился и характер научных учреждений, размещенных в Сибири. Если раньше они несли на себе отчетливый отпечаток «периферийности», то в новых условиях с деятельностью институтов СО АН СССР были связаны представления о наиболее передовых направлениях науки. экономика россия наука диверсификация

Важнейшее значение имело и то обстоятельство, что СО АН СССР обеспечивало качественно новый уровень региональной координации и управления академической наукой, обладая для этого как соответствующим правовым механизмом, так и финансовыми, информационными, интеллектуальными и прочими возможностями. Резко возрастало влияние академической науки на другие научные учреждения, расположенные на востоке. Создание Отделения фактически превратило науку в одну из профильных для Сибирского региона сфер деятельности. Сибирь стала одним из полюсов сложившейся во второй половине XX в. двухполюсной конфигурации «академической науки Центра» (полюс «Москва - Ленинград (Санкт Петербург)» и полюс «Новосибирский Академгородок и система региональных центров СО АН СССР/ СО РАН»).

Представляется, что важнейшим фактором успеха СО АН СССР стал известный парадокс. Сибирское отделение не подрывало основ организации науки в стране и хорошо вписывалось в сложившуюся иерархическую систему, став своего рода промежуточным звеном между «центром», Москвой, и восточной «периферией». При помощи СО АН СССР усилившиеся тенденции регионализации науки оказались гармонизированными с прежней парадигмой ее развития. Возникший в Новосибирске новый «центр» приступил к формированию собственной научной «периферии», и тем самым способствовал воспроизводству научно-организационной системы на новом уровне, на время сняв ее наиболее острые и очевидные противоречия. Это хорошо сочеталось с логикой научно-организационного развития советского периода. Водичев Е.Г., Узбекова Ю.И. «Центр» и «периферия» в развитии отечественной науки второй половины XX в. // Уральский исторический вестник. 2008. - № 3 (20). - С. 18.

Однако после распада СССР возникла потребность в формировании новой организационной матрицы науки. Вместе с тем, ее разработка происходила в условиях системного кризиса и хаоса в экономике и обществе, а предложенные сценарии, базировавшиеся на тезисе об «избыточности науки» в стране, носили тактический и весьма спорный характер. С начала 1990-х гг. и вплоть до настоящего времени между представителями академического сообщества и власти сохраняются существенные противоречия в понимания содержания и формы имплементации реформ в науке. Преодолеть их пока не удается. Представляется, что ситуация перманентного кризиса в науке и экономике заставит обратить внимание на капитализацию возможностей расположенных в регионах научных комплексов - как тех, что решали исключительно военные задачи, так и тех, что позиционировали себя как центры фундаментальных исследований - в интересах регионального развития. При этом будут переосмыслены о прежние научно-организационные практики и исторический опыт.

После 1991 г. перед крупными комплексами «науки центра», расположенными как в столичных городах, так и в регионах, в условиях кризиса и фактического исключения науки из числа государственных приоритетов в полной мере встала задача разработки индивидуальных адаптационных стратегий. В СО РАН они строились на попытке баланса фундаментальных организационных основ, на которых изначально базировался научный комплекс, и требований и условий постсоветской экономики и государственного устройства. Российская академия наук. Сибирское отделение. Исторический очерк. - Новосибирск: Наука, 2007. - С. 323-454. Собственно, все последующие после распада СССР годы были посвящены поиску нового формата таких взаимоотношений. Руководство научного комплекса пыталось использовать различные направления научно-организационной политики для сохранения потенциала и придания нового импульса научному комплексу, таких как усиление интеграции в мировое научное пространство, сохранение особого статуса и режима финансирования на федеральном уровне, укрепление отношений с региональными властями т.д. При этом акцент делался на исторически сформировавшейся целостности и высокой степени внутренней интеграции, которой всегда отличались СО РАН вообще и Новосибирский Академгородок в частности. Это касалось как проектировок, выходящих непосредственно из кабинетов академического руководства, так и иных концептов, которые, по большей части были так или иначе с ним согласованы.

Предлагаемые варианты реформ академического комплекса (речь в дальнейшем будет идти не столько о СО РАН как таковом, сколько о его центральном хабе - Академгородке) последовательно сменяли друг друга. В 1990-е - начале 2000-х гг. много надежд возлагалось на возможности трансформации Академгородка в отдельный наукоград, тем более что рядом в поселке Кольцово успешно стартовал подобный комплекс, сформировавшийся вокруг Государственного научного центра вирусологии и микробиологии «Вектор», который стал четвертым в России и первым на востоке страны «наукоградом Российской Федерации». Историческая энциклопедия Сибири / Российская академия наук. Сибирское отделение. Институт истории. Издательский дом «Историческое наследие Сибири». - Новосибирск, 2009. - Т.1. - С. 297-298; Т.2. - С. 450 - 451. Однако правовые коллизии не позволили распространить режим наукограда на Академгородок, который, в отличие от Кольцово, не был отдельным муниципальным образованием. Попытки лоббировать принятия изменений в соответствующий федеральный закон оказались неудачными.

Параллельно активно обсуждался вопрос о создания на базе Академгородка некоего технополиса. Но концепция подобных образований так и не получила детальной проработки, а само понятие не обрело четкий юридический статус. Возникающее понимание, что любые попытки каким-то образом изменить административно-правовой статус научного центра не получают должной поддержки привело к новой идее - позиционировать Советский район Новосибирска, где расположен Академгородок, как территорию инновационного развития. Этот посыл в большей мере был адресован региональным властям и рассчитан на обретение особого положения в структуре города и региона. О нем с удовольствием говорили при всяком удобном случае, но в реальности ни муниципалитет, ни регион как субъект федерации не демонстрировали горячего желания обеспечить Академгородку искомый статус и инвестировать средства регионального бюджета в эту территорию в приоритетном порядке.

Впрочем, там, где не требовалось особых инвестиций, региональные власти не забывали об Академгородке. Наличие в Новосибирске крупнейшего научного комплекса стало одной из причин того, что именно в этом регионе был принят первый в стране Закон о науке. Сборник нормативных актов по обеспечению выполнения Закона «О научной деятельности и региональной научно-технической политике Новосибирской области». - Новосибирск, 1998. - С. 8 - 42. Впоследствии, правда, выяснилось, что он не оказал сколько-нибудь значимого влияния на стимулирование инновационной деятельности. Фактор высокого образовательного, научного и технико-технологического потенциала нашел свое отражение и во всех разработанных и утвержденных стратегиях развития Сибирского региона вообще и Новосибирской области в частности. См., например, Стратегию экономического развития Сибири; Стратегию развития Новосибирской области на период до 2025 г. - http://www.nso.ru/sites/test.new.nso.ru/wodby_files/files/migrate/activity/Socio-Economic_Policy/strat_plan/Documents/1654.pdf Так, например, одним из приоритетов экономики Сибири должны стать высокотехнологичные наукоемкие отрасли и производства, а важнейшей стратегической целью развития региона является «создание и использование экономики знаний для становления Новосибирской области как одного из наиболее инвестиционно- и социально привлекательных регионов Российской Федерации» Стратегия экономического развития Сибири, утвержденная распоряжением Правительства РФ № 765-р от 07.06.2002. - https://www.lawmix.ru/prof/69112. Во всех случаях Новосибирский Академгородок рассматривался как системообразующая территория для области, региона и страны в целом и крупнейший потенциальный источник инноваций.

Однако формулировки, содержащиеся в стратегических документах, во многом оказались не согласованными с реальным процессом реорганизаций, который обрел свою собственную логику и направленность. Прежде всего следует отметить, что основные акценты оказались смещены на совокупность организационных преобразований. Новосибирск стал местом концентрации всех трех ведущих направлений реорганизации инновационного комплекса, затрагивающих такие институции как Академия наук, система высшего профессионального образования и формирование институциональной платформы для обеспечения трансферта технологий. Концепция участия государства в управлении научно-исследовательскими организациями была сформулирована еще в 2004 г. Ее реализация должна была привести к приватизации ряда НИУ и общему сокращению институтов, находящихся в ведении государства как минимум на порядок уже к 2008 г., что означало одновременное сокращение общих затрат на их содержание. Реализация концепции должна была пройти под лозунгом повышения эффективности научных организаций, но встретила мощное противодействие со стороны академического сообщества, противодействовавшего насаждению бюрократической культуры управления в науке в стране вообще, и в Новосибирском Академгородке в частности.

После долгих и мучительных конвульсий, несмотря на продолжающееся сопротивление РАН, реформа Академии наук все же состоялась. Финальный аккорд прозвучал 18 сентября 2013 г., когда Госдумой РФ был принят Федеральный закон «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Уже 27 сентября он был подписан президентом РФ В.В.Путиным. См. Российская газета. - http://www.rg.ru/2013/09/27/ran-site-dok.html РАН получила статус федерального государственного бюджетного учреждения, а правительство оставило за собой все полномочия учредителя и собственника государственного имущества РАН.

Вскоре после этого при правительстве было сформировано Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), в ведение которого перешел весь имущественный комплекс Академии наук, включая научно-исследовательские институты. Отныне именно ФАНО стало главным «управляющим активами» академического комплекса и вершителем судеб институтов, поскольку от его решений зависело назначение директоров. Грантовая система финансирования научных исследований оказалась в ведении Российского научного фонда. Фактически Академию наук отстранили не только от управления материальными активами и финансовыми потоками, но она потеряла и ряд важнейших рычагов влияния на направления научных исследований. Новосибирский Академгородок стал местом расположения одного из территориальных отделений ФАНО.

Прежнее Сибирское отделение как глубоко интегрированный территориальный научный комплекс практически исчезло с научной карты страны. Новые функции президиума РАН и его региональных центров (в том числе и СО РАН, в недавнем прошлом финансируемого отдельной «красной» строкой в государственном бюджете) для руководства академических институтов и «академической элиты» остались не вполне понятными, в особенности, после того, как произошло объединение РАН с медицинской и сельскохозяйственной академиями. Фактически в России не осталось места какому-либо ведомству, которое отвечало бы за развитие не только фундаментальных исследований, но и оборонной науки.

Наряду с этим, был утвержден план реструктуризации академических институтов, в результате реализации которого их количество должно существенно сократиться за счет ликвидации «неэффективных» учреждений и объединения других, в том числе и разнопрофильных, НИУ. Провозглашенные цели не отличались оригинальностью. Реструктуризация, по словам представителей ФАНО, должна повысить востребованность разработок ученых для технологической модернизации экономики и реализации крупных проектов, а также запустить «принципиально новые направлений исследований, в том числе междисциплинарных или трансдисциплинарных». http://www.rg.ru/2015/10/21/medvedev.html Пока же многие исследователи и эксперты отмечают резко возросший уровень бюрократизации в науке и на порядок увеличившиеся число «отчетных бумаг».

Ситуация с академической наукой тем более осложнилась, что Минобрнауки, столкнувшись с сопротивлением со стороны РАН, на некоторое время перенес основное внимание на университетскую науку. С момента своего избрания президентом РФ в 2008 г. ярым поборником такой политики был Д.А. Медведев. При нем начала активно развиваться программа формирования федеральных и национальных исследовательских университетов, во многом рассматривавшихся в качестве альтернативы академическим институтам для развития новых перспективных направлений исследований и разработок. Это политика продолжилась и после возвращения в Кремль В.В.Путина.

Реформа РАН и акценты на приоритетное развитие университетской науки весьма сильно поляризовали академическое сообщество не только в России вообще, но и в Академгородке. Одним из первых в стране национальных исследовательских университетов в 2009 г. стал расположенный на территории научного центра Новосибирский госуниверситет (НГУ), ранее рассматривавшийся как часть СО РАН, хотя формально и не входивший в состав академического центра. Следует отметить, что попытки трансформировать его в академический университет предпринимались со времен М.А. Лаврентьева и вплоть до самого недавнего времени, но неизменно наталкивались на препятствия институционального и правового характера.

Что касается Сибирского федерального университета, то к удивлению многих, он был образован в Красноярске. Два национальных исследовательских университета появились в Томске, один в Иркутске. Еще один федеральный университет был образован в Якутске. Все они находились в зоне «особых научных интересов» СО РАН. Объемы финансирования этих университетов возрастали существенно большими темпами, чем в академическом секторе науке, они пользовались приоритетным вниманием со стороны руководства страны, и теперь уже СО РАН приходится искать новый modus operandi при взаимодействии с ними. Поиски нового формата отношений продолжаются и в настоящее время. Однако пока нет даже промежуточной оценки эффективности и результативности реформ ни в академическом, ни в университетском секторах науки, не сделана оценка текущих практик и перспективных вариантов и механизмов их взаимодействия и сотрудничества.

Не менее весомые надежды возлагались на капитализацию результатов деятельности академических институтов через технопарковые структуры. Это должно было стать заменой прежней, советской, модели - «поясу внедрения», созданному еще в 1960-е - 1970-е гг. и распавшемуся к началу 1990-х гг. Вопрос об организации технопарковой структуры в тесной интеграции с учреждениями СО РАН в Новосибирске начал прорабатываться с середины 1990-х гг. Технопарк «Новосибирск» был открыт в 1996 г. с основной площадкой на территории НПО НПО «Север». Вскоре после этого при поддержке программы ЕС Тасис и в связке с Технопарком был создан Инновационный центр (ИЦ) См.: Водичев Е.Г. Европейский Союз и Сибирь. Опыт реализации программ технического содействия в Сибирском регионе. - Новосибирск: СибАГС, 2004. - С. 308-309.. Планы были большие, но на практике ни первый технопарк, ни ИЦ не получили существенного развития. Сказался сложный инвестиционный климат в Сибирском регионе и тяжелейший финансовый кризис 1998 г.

Решение о строительстве в Академгородке нового технопарка (Академпарка) было принято правительством Новосибирской области в 2006 г. Предполагалось, что технопарк построят в рамках государственной программы «Создание в Российской Федерации технопарков в сфере высоких технологий» www.cnews.ru/2007/08/20/263011 «CNews», «Технопарк в Новосибирске: новые детали проекта», 20 августа 2007 и он будет специализироваться по четырём основным направлениям: информационные технологии, медико-биологические технологии, силовая электроника и приборостроение.

Проект технопарка в Академгородке вызвал оживленную полемику. Основным аргументом его противников стал потенциальный вред, который мог бы быть нанесен лесным насаждениям научного центра. Эти сомнения перевешивали в глазах старожилов Академгородка потенциальные выгоды от инвестиций в наукоемкую инфраструктуру. Многие опасались, что проект приведет лишь к массовой застройке тихого и комфортного для проживания района. Соответственно, проект неоднократно корректировался, в особенности после того, как из него в конце 2008 г. вышел изначально планировавшийся основной инвестор - крупное федеральное предприятие ООО «РосЕвроДевелопмент». http://academ.info/news/9916 Причиной стало изменение земельного законодательства, которое не позволяло начать массовое жилищное строительство на землях РАН. После этого строительство перенесли на другую площадку.

Первым зданием в составе новосибирского технопарка стал Центр технологического обеспечения, введенный в эксплуатацию в июле 2010 г. Также на территории Академпарка и в его составе были созданы центры Наноструктурированных материалов, Информационных технологий, Коллективного пользования, Медико-биологический инжиниринговый центры. За счет средств его резидентов и для их нужд на территории Технопарка построен комплекс лабораторно-производственных зданий. Ныне работа Академпарка базируется на разделении всех сервисов по принципу технологических кластеров. Их четыре - приборостроение, информационные технологии, медицинские и биотехнологии, а также новые материалы и нанотехнологии. По данным на декабрь 2015 г. в Академпарке аккредитовано 163 инновационные и технологические компании или индивидуальные предприниматели, реализующие инновационные проекты различного профиля. http://www.academpark.com/residents/?PAGEN_1=2

Формирование Академпарка происходило параллельно с проектом Сколково, но объемы финансирования технопарка в Новосибирском Академгородке и Сколково были совершенно несопоставимы. Деятельность Академпарка, как и его амбициозные и, безусловно, оригинальные здания на периферии Академгородка получили известность в регионе. Но при этом говорить о достижении основной цели - «создании в Новосибирской области инновационной инфраструктуры мирового уровня, которая обеспечит динамичное саморазвитие высокотехнологичного сектора региональной экономики» http://www.academpark.com/akadempark/about/passport_technopark/new_section/ - по крайней мере, в ее второй части, пока не приходится. На сегодняшний день «разрывы» между академической наукой и инновационным бизнесом с одной стороны, и инновационными технологиями и реальным сектором экономики, с другой не уменьшились. Влияние Академпарка на региональную экономику остается незначительным, а необходимость новых инвестиций в его содержание и развитие становятся все большей головной болью для властей.

Очевидно, что система трансферта инноваций сегодня является наиболее слабым элементом инновационной системы как в стране, так и в регионе, и последние инициативы, реализованные на территории Академгородка, не привели к качественным изменениям. Достижения фундаментальных исследований по-прежнему не находят желаемого коммерческого применения. На большинстве предприятий региона доминируют технологические уклады прошлого столетия, а уровень восприимчивости к новым технологическим решениям остается невысоким и инновационная деятельность во многом осуществляется спонтанно.

И дело не только в неработающих социальных институтах. Глубинные причины «разорванности» инновационного цикла на территории региона и страны в целом формируются на обоих полюсах рынка инноваций: на полюсе предложения и на полюсе спроса. Представляется, что нельзя запустить инновационный процесс в обществе, которое сталкивается с многочисленными ограничениями на свободу творчества и экономической деятельности, и в крайне монополизированной экономике, где отсутствует инновационный запрос. К тому же, для реализации инноваций нужен постоянный приток венчурного капитала с открытого глобального рынка капиталов. Все это остается для современной России недостижимой мечтой. Что касается Академгородка, то, несмотря на его относительно высокий потенциал, инвестиционные риски, понимаемые как риски потери капитала при вложении в развитии этого потенциала, в текущих условиях существенно превышают возможную выгоду от таких инвестиций. Как показал опыт создания центров технологического роста, одних вложений в развитие инфраструктуры для изменения положения дел явно недостаточно. Мощнейший региональный инновационный комплекс по-прежнему не работает должным образом на цели и интересы развития региона.

Возникает вопрос: может быть, мало инвестировали и нужно вложить в инфраструктуру гораздо больше средств и ситуация изменится? Повторить, в некотором смысле, опыт строительства Академгородка и создать здесь еще одно Сколково, ориентированное не на фундаментальные исследования, а на прикладную науку и разработки, своего рода новый гигантский «пояс внедрения»?

Нам представляется, что ответ на этот вопрос также будет отрицательным. Во-первых, «в одну реку нельзя войти дважды». Воспроизвести еще раз строительство Академгородка в новых условиях просто невозможно. Для этого нет ни экономических, ни политических, ни военно-стратегических условий. Историческая ситуация радикально изменилась. Все же Россия - это несколько иная страна, чем Советский Союз конца 1950-х гг.

Во-вторых, недавним мегапроектом в сфере инновационной инфраструктуры как раз и стало (или должно было стать) Сколково. На больший или сопоставимый по масштабу проект попросту нет средств, тем более в условиях изрядно подорванного имиджа России, внешнеполитической изоляции, экономического кризиса и закрытых внешних рынков капитала. У такого проекта не просматривается лоббистов-тяжеловесов, каким стал для Сколково Д.А. Медведев.

И, наконец, в-третьих, тиражирование таких комплексов как Академгородок ранее, или Сколково и (в намного меньших масштабах) Академпарк сейчас вряд ли поможет технологическому обновлению обветшавшей российской экономики. И причины этого, в общем-то, лежат на поверхности. Научные центры, подобные Академгородку, создавались для решения, прежде всего, военно-стратегических задач и обеспечения прорывов в перспективных областях фундаментальной науки. Как уже отмечалось, Академгородок был не одинок, просто другие комплексы имели гораздо более закрытый характер. Артемов Е.Т. Научно-техническая политика в советской модели позднеиндустриальной модернизации. - М.: РОСПЭН, 2006. - С. 212-224. Это делалось тогда, когда средств на такие цели никто не считал, и вопрос об экономической эффективности не возникал или не был принципиально важным. Такой комплекс мог прекрасно работать в закрытой экономике, с гарантированным финансированием и директивно определенными заказчиками на продукцию научных институтов.

Ныне ситуация принципиально иная. Российские вертикально интегрированные компании, являющиеся основой государственного капитализма, унаследовали советскую секторную закрытость. В своей структуре они, как правило, имеют собственные технико-технологические, а иногда и научно-технические центры, а отношения с внешними партнерами строят на контрактной основе по вполне конкретным и, как правило, весьма узким проблемам и направлениям. Собственная гигантская и крайне дорогая инфраструктура им попросту не нужна. С другой стороны, как уже отмечалось, для экономики в целом весь этот груз также избыточен, поскольку нет внутреннего широкого запроса на инновации.

Сегодня не нужно создавать новые дорогостоящие комплексы, затратные и не слишком эффективные. Требуется совсем иное - радикально изменить принципы экономической деятельности и формирования экономической, научно-технической и технико-технологической политики в стране. С этим должны быть связаны радикальные перемены в структуре экономики с акцентом на развитие малого и среднего, в том числе и венчурного высокотехнологичного бизнеса.

Все это звучит банально. На протяжении последних 25 лет в России на эти темы не рассуждал только ленивый. Ответ на вопрос, почему от слов так и не удалось перейти к делу, носит почти философский характер. С позитивистской точки зрения, нам представляется, что структура экономики и характер экономической деятельности являются не детерминантами, а функцией организации общества в целом. Создающая инновационный запрос экономика вряд ли может успешно развиваться в стране, в которой не работают базовые демократические институты, а принципы функционирования гражданского общества, в том числе и его экономических проекций, в основном изучаются лишь по учебникам политологии и макроэкономики.

Размещено на Allbest.ru