Технологическая безопасность как элемент комплекса общественной безопасности

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИНИОН РАН

ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ КАК ЭЛЕМЕНТ КОМПЛЕКСА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Пястолов С.М.

Вопросы национальной безопасности стали особенно актуальными в связи с последними событиями в России и в мире. В своем докладе в Российской академии наук 29.10. 2014 г. академик С.Ю. Глазьев прямо заявляет об американской агрессии. Ранее об этой угрозе заявлял Президент Российской Федерации В.В.Путин на Валдайском форуме. В связи с обострением противостояния во всех сферах взаимодействия конкурирующих сторон необходимо пересмотреть разработанные ранее проекты положений готовящейся Технологической доктрины (ТД).

В принятых нормативных документах, определяющих государственную стратегию в области национальной безопасности, развития науки и технологий, технологии рассматриваются как часть системы «обеспечения национальной безопасности» - это закреплено в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Кроме того, национальная безопасность обеспечивается во внутриполитической, экономической, социальной сферах, в сфере науки и образования, в международной, духовной, информационной, военной, оборонно-промышленной и экологической сферах, а также в сфере общественной безопасности [п.7 Стратегии]. Таким образом, есть формальные основания рассмотреть проблему обеспечения технологической безопасности как элемент комплекса общественной безопасности и обсудить базовые методологические предпосылки формирования данной категории.

Методологические основы

Эффективный инструментарий анализа кризисного состояния современной экономики и скатывания конкурентной борьбы экономических систем на стадию военного противостояния предлагает теория технологических укладов, оснащенная моделями экономических циклов. В работах С.Ю.Глазьева и других авторов логика происходящих событий раскрывается достаточно аргументировано. В то же время этих аргументов оказывается недостаточно для объяснения столь сокрушительного падения уровня производства (ниже, чем минимум в период 1941-1945 гг.), потерь социальных и институциональных механизмов, созданных социалистической системой СССР. «Холодная война» оказалась проигранной, прежде всего, на идеологическом фронте.

И в этой связи следует сформулировать концепцию тысячелетнего цивилизационного цикла, а также контуры обобщающей теории управления, в которой эта концепция была бы отражена. Фактически, современная ситуация обнажает неспособность доминирующей на сегодняшний день цивилизации решать нарастающие проблемы, так как она исчерпала ресурсы своего развития и находится на последнем этапе своего жизненного цикла.

Данную цивилизационную формацию сложно охарактеризовать однозначно. Отчасти, в плане техники мышления, ее свойства отражает определение «цивилизации кочевников». С другой стороны, ее характеристики отражают категории индустриального уклада, технологической парадигмы. В 1990-х годах не увенчались успехом попытки разработать теоретические основания «техноэкономической парадигмы» с применением идей Н. Кондратьева и Й. Шумпетера. Ранее в 1952 году, оценив перспективы экономической теории, основанной на классической таксономии факторов производства и марксистской теории распределения, руководитель Советского государства И.Сталин заявил: «Без новой теории нам - хана!». В то же время, нельзя не распознать определенные закономерности в цепи как будто бы случайных событий современности и прошедших эпох. Но, в рамках доклада остановимся на текущей ситуации.

По существу, речь может идти о столкновении нескольких сил, основными из которых являются представители: (1) технократической цивилизации (ТЦ); (2) традиционного уклада; (3) формирующейся экотехнологической цивилизации (ЭТ) и (4) зарождающейся биологической цивилизации (в которой создаются условия для раскрытия всех способностей человека). Россия по условиям ее геостратегического положения оказывается полем столкновения интересов этих сил, прежде всего ввиду наличия на ее территории крупнейшего в мире биоресурсного потенциала.

Следует выделить внешние и внутренние угрозы в сфере национальной безопасности, в которых особое значение имеет цивилизационный аспект.

Внешние угрозы обусловлены, прежде всего, обострением геополитической конкуренции, которая рассматривается рядом экспертов как война цивилизаций. Особенностью ситуации является то, что технократическая цивилизация (ТЦ) создала эту конфронтацию всей своей деятельностью, ее агенты активно действуют на всех приоритетах управления: концептуальном, хронологическом, фактологическом, экономическом, медицинско-фармакологическом, силовом.

Формирование экотехнократической цивилизации (ЭТ) на данном этапе происходит большей частью как реализация императива выживания тех сообществ людей, для которых просто нет места в условиях ТЦ (они не попадают в «золотой миллиард»). Действия ЭТ на данный момент носят преимущественно оборонительный характер на уровне низших приоритетов управления.

Детализируя угрозы по уровням управления, можно заметить, каким образом реализуются против нашей страны приоритеты обобщенных средств управления обществом (терминология:[1]). Так, принципы «экономического мышления» в формах экономического империализма осуществляют экспансию в новые общественные сферы: от расчёта «полезности детей», «стоимости решения» террориста - смертника к расчётам стоимости услуг экосистемы. Наблюдаем, как всеми возможными мерами продвигается идеология «толерантности», как стираются из памяти людей представления о традиционных ценностях, навыках экологически безопасного образа жизни.

Массированно, расчётливо, постепенно ведутся кампании, целью которых является низведение цельного организма природы до набора элементов экосистемы, до комплекса природных ресурсов, которые затем превращаются в факторы производства. Эти ресурсы и факторы затем могут изыматься силой в уплату за долги, образовавшиеся в результате «нерасчетливой» экономической и политической деятельности. Аналогичные процессы наблюдаются в сфере образования, здравоохранения; в научно-технической сфере работают модели «открытых пространств исследований», в которых созданы условия мобильности ученых студентов и аспирантов, стимулы для перетока интеллектуальных ресурсов за пределы России.

Внутренние угрозы проявлены, в том числе, как системные проблемы государственного управления, которые видны, в т.ч., в случаях подмены реальных целей государственного управления в области развития научно-технической сферы целями обеспечения «экономической эффективности» деятельности государства, недостатка понимания содержания, в частности, научно-технической, образовательной функций государства.

«Внешний» аспект ситуации в научно-технологической сфере рассматривается многими экспертами как старт нового этапа глобальной конкуренции: в США реализуется President Obama's 2009 Strategy for American Innovation; Китай вместе с «Азией 8», с 2006 г. формирует около 1/2 мирового экспорта высокотехнологичных товаров; Европейская Комиссия в целях своей программы Europe 2020 провозглашает необходимость и возможность превращения Европы в зону инновационного развития.

К сожалению, усилия российского правительства в области научно-технического развития оставляют желать лучшего. В настоящем докладе ограничимся рассмотрением следующего факта. 10.04.2014 на заседании Правительства был заслушан «вопрос, связанный с подведением итогов работы по двум ФЦП, которые касаются нашей науки». Д.Ливанов сообщил: «В частности, оформлено более 5 тыс. патентов, опубликовано около 90 тыс. научных статей, подготовлено и защищено более 12 тыс. научных диссертаций». Однако не понятно, каким образом с такими результатами мы можем конкурировать с ведущими игроками «инновационной экономики», если, например, по итогам аналогичных программ число патентов, предоставленных в Китае находящимся в Китае изобретателям, повысилось от 5 000 в 2001 г. до 65 000 в 2009 г.; в 2009 г. в Китае к обучению приступили более 6 млн. аспирантов, в ЕС - около 3 млн., в США - 2,5 млн. человек. С сожалением отметим, что в России аналогичный показатель не превышает 0,2 млн. человек.

В ряду препятствий, стоящих на пути технологического развития России, чаще всего называют ловушки: «отсталости» (технологической); «технологических заимствований»; «координации» (рутины командной экономики + бюрократически-коррупционный капитализм, характеризующийся рентоориентированным поведением); «демографическая яма» науки. Сложной задачей остается измерение наличия, состояния, уровней и эффектов связей в инновационных структурах, внешних эффектов.

Базовой причиной такого положения, по мнению автора, является то, что названные выше силы обладают различной административной и рыночной властью, которая нередко используется для достижения краткосрочных политических целей в ущерб долгосрочным жизненно важным интересам общества. Исходя из анализа данного положения, целью Технологической доктрины должно быть создание методологических оснований для разработки инструментальных средств, направленных на преодоление доминирующего положения технократической цивилизации, гармонизацию устремлений представителей всех групп интересов в направлении вектора целей повышения уровня общественной, технологической, культурно-экологической безопасности, сохранения и развития научно-технической инфраструктуры, интеллектуального потенциала, природных систем, культурных ценностей, целостности образовательного пространства народов, проживающих на территории Российской Федерации во взаимодействии с локальными экосистемами, формирования базиса экотехнологической цивилизации.

Реализация положений ТД требует решения следующих основных задач: стратегия безопасность конкурентный военный

ь Обеспечение методологических оснований перехода к формированию экотехнологической цивилизации; в частности, следует сформировать понятие эко-техносистемы;

ь Разработка и распространение положений научно обоснованной концепции технологической безопасности с учетом приоритетов обобщенных средств управления;

ь Совершенствование методов государственного управления в сфере реализации положений ТД;

ь Развитие гражданского участия в сфере реализации положений ТД;

ь Развитие и совершенствование методов экологически ориентированного технологического образования и просвещения.

Методологическая составляющая общественной безопасности в экотехнологической цивилизации должна обеспечить четкое понимание различий в парадигмах цивилизаций. Так, в рассмотрении большинства проблем политики в научно-технологической и экологической сферах эксперты указывают на конфликты интересов домохозяйств (населения), государства и предприятий. Однако данная таксономия является результатом ограничения прогнозирования и планирования краткосрочным периодом и опорой на модель «экономического человека», максимизирующего полезность в данном периоде. Однако, очевидно, что проблемы общественной безопасности требуют иного понимания времени, такого, какое, например, предлагает традиция (биологическая цивилизация) - там время циклично и задано циклами природы. Так, анализируя последствия воздействия развития технологий на экосистемы Земли, эксперты заключают, что «урок все еще не выучен: когда в целом затронута планета, нет никаких экстерналий».

Как показывает анализ, финансово-счётный и организационно-технологический подходы к рассмотрению хозяйственной деятельности обществ в рамках технопарадигмы основаны на идее линейного времени и приведения результатов к определенному моменту. Необратимые потери (к ним чаще всего относят потери экологических и культурных систем) относят на убытки выбранного периода и «списывают».

Однако развитие земной техносферы и амбиции властных групп, которые ей управляют, достигли сегодня такого предела, что встает уже вопрос о выживании человека как вида. Преодоление кризиса возможно только на основе формирования нового типа взаимоотношений человека и природы. Образование, наука и технологии призваны создавать защиту, жизненное пространство для человека и природы. И такое жизненное пространство также необходимо ученому, инженеру, рабочему, создающим «ядерный щит Родины» и другие средства общественной безопасности.

Результаты эмпирических исследований

В прошедшее десятилетие значительно увеличилось применение методов метаанализа в сфере экономики технологий. В качестве примера применения метаанализа, иллюстрирующего неоднозначные отношения между параметрами экономо-техно-экологической системы, рассмотрим корреляции между индикаторами доходов и экологической безопасности национальной системы в контексте инновационного развития при помощи данных «Глобального индекса инноваций» (ГИИ) [3].

База данных ГИИ уже позволяет получать цельные преставления о той или иной национальной инновационной системе (НИС), проводить эконометрические исследования с целью обнаружения закономерностей инновационного развития. В связи с актуальными дискуссиями о дилемме: «Доходы или экологическая безопасность», в нашем исследовании были рассмотрены взаимоотношения между этими показателями в ряду других.

Объектом исследования стала достаточно гетерогенная выборка стран, включающая Россию, ряд стран-лидеров инновационного развития согласно рейтингу ГИИ 2013, БРИКС и некоторые другие страны, с которыми сравнивают Россию в сравнительных анализах ее экономического развития.

Показатель, представленный в базе данных ГИИ как «Ecological sustainability» («живучесть экологии»), выбран как индикатор качества охраны экологии. Выясняется, что его корреляция с показателем доходов, который представлен отношение ВВП на душу населения (ВВПнд), оказывается довольно слабой. На рис. 1 показано, что Россия не является лидером экологически безопасного развития в рассматриваемой выборке. Но, в группе стран БРИКС, Казахстан, Турция ее достижения в сфере защиты окружающей среды вполне сопоставимы.

В целом очевидно, что цель достижения уровня стран, лидирующих в научно-технической сфере, поставленная правительством России к 2020-му и 2030-му гг., является достаточно амбициозной, и стратегии достижения этой цели должны быть тщательно просчитаны. Полученные наблюдения позволяют сделать некоторые замечания, которые могут также служить ответом и разъяснением для тех экспертов, кто оспаривает приоритеты, очередность целей инновационного развития, выбор его ресурсов.

Рисунок 1. Соотношения показателей ВВП на единицу усл. топлива (ВВП/еЭ) и качества защиты окружающей среды (ЗОС) по выборке стран.

На данном этапе исследования предлагаются выводы, относящиеся к проблеме альтернативного выбора экологической безопасности как возможной цели, а также ресурсу инновационного развития. Выводы, которые иллюстрируются данными ГИИ 2013, состоят в следующем.

Лучшей ситуацией для общества, очевидно, являлась бы та, когда обе цели: большие доходы на душу населения и экологическая безопасность достигались бы одновременно, не противореча друг другу. Однако практика показывает, что совокупный продукт на душу населения и экологическая безопасность могут быть комплементарными благами лишь при достаточно высоком уровне развития рыночных отношений в стране.

Сторонники концепции экономической свободы как ключевого фактора экономического развития утверждают, что либерализация рыночных отношений и регулирования бизнеса будет способствовать достижению всех экономических целей, в том числе - сбалансированному обеспечению роста доходов и экологической безопасности. Данные ГИИ 2013 поддерживают этот тезис лишь отчасти. Действительно, развитие отношений в сфере бизнеса делает совокупный продукт и экологическую безопасность нейтральными благами. Но, как показывают другие исследования, важную роль в этом аспекте играет, прежде всего, институциональное регулирование.

Концепции и стратегии инновационного развития, принимаемые правительствами различных стран, неявно предполагают, что инновации, произведенные знания и внедренные технологии станут условием и ресурсами для подъема экономики, т.е. для производства других продуктов. Однако анализ показателей ГИИ показывает, что продукция знаний и технологий может стать заменителем других благ при недостаточном развитии экологической безопасности (Рис. 2). Здесь, вероятно, следует учесть, что экологическая безопасность опосредованно связана с общим уровнем развития, т.е. по ее состоянию можно судить, в том числе и об уровне спроса на инновации. И, если такой спрос отсутствует в стране, то продукция знаний и технологий отправляется на экспорт.

Защита окружающей среды, согласно стилизованным теоретическим представлениям, считается общественным благом, для производства которого расходуются ресурсы, отнимаемые у производства других благ. Однако анализ показывает, что данное предположение действительно справедливо на низких уровнях энергопотребления, где защита окружающей среды является замещающим благом для инноваций. Но, с ростом энергопотребления эти блага уже становятся взаимодополняющими. Причем, наблюдаются синергетические (мультипликационные) эффекты взаимоподдерживающегося роста (Рис. 3).

Рисунок 2. 3-х мерная диаграмма для показателей «ВВП на душу населения» (ось Z), «Выпуск знаний и технологий» (ось X), «Качество экологии» (ось Y). Рисунок 3. 3-х мерная диаграмма для показателей «ГИИ 2013» (ось Z), «Удельное потребление электроэнергии» (ось X), «Защита окружающей среды» (ось Y).

Еще один важный вывод, следующий из анализа приведенного и других подобных примеров, состоит в том, что понятие эко-техносистемы насущно необходимо как синтезирующее отдельные стратегические разработки в единый комплекс программ инновационного развития. С учетом этого понятия будет сформирован контекст ТД. Технические, экологические и экономические данные, представленные в понятном контексте, будут очевидно лучше восприняты соответствующими заинтересованными лицами.

Обсуждение и выводы

Сегодня, по мнению многих экспертов, постепенно ослабевает роль агрегированных показателей национальной экономики и, напротив, возрастает необходимость учитывать многообразие характеристик агентов, используя комплексные индикаторы, в том числе основанные на микроэкономических данных [2]. По нашему мнению, существо проблем измерения внешних эффектов техносферы обусловлено тем, что природные элементы эко-техносистемы имеют принципиально иную природу по сравнению с традиционными факторами производства, в частности, они расположены как бы «вне времени», хотя и ограничены в пространстве. Земля и естественный потенциал имеют ограниченное количество потребителей в определенный момент времени, однако, при рассмотрении всего «жизненного цикла» естественного капитала, который стремится к бесконечности, количество потребителей становится неограниченным. Следовательно, можно обнаружить некоторые аналогии со знанием как фактором производства. Различие заключается в том, что потребителей знания может быть очень много в пространстве (как у общественного блага, обладающего свойством неисключаемости), но в определенный период времени (потом знание устаревает и теряет свою ценность). У природного же фактора потребителей может быть неограниченно во времени.

В знаниеинтенсивных отраслях отмечены явления взаимодействия и кооперации конкурирующих фирм. Такие процессы называют «co-opetiton» («competition» + «cooperation»). Такое взаимодействие становится возможным на основе генерируемого доверия, которое в данном случае следует рассматривать как клубное благо. Но, вопрос для регулятора заключается в том, кто в случае эко-техносистемы представляет интересы общества и природы как «конкурирующих фирм», что представляет собой механизм производства общественного блага в этом случае. С учетом этих замечаний получены выводы.

Соединение биофизических аспектов эко-техносистем с экономической выгодой осуществляется посредством использования понятия услуг эко-техносистемы, что позволяет оценить параметры обменов (экономических, экологических, социокультурных). Обмен, как правило, влечет потерю для экосистемы и для общества (в т.ч. потери элементов жизненного уклада и части ценностей). Эти потери должны быть восполнены.

Чтобы улучшить структуры стимулов и институты, должны быть ясно идентифицированы все заинтересованные лица - то есть бенефициарии услуг эко-техносистемы, те, кто оказывает услуги, а также другие вовлеченные в использовании или чьи интересы оказались затронуты так или иначе, и акторы, вовлеченные на разных уровнях принятия решения, процессы принятия решения должны быть прозрачными.

Комплексная оценка, включая экономическую составляющую, функционирует как система институционального проектирования, которое в частности формирует образ мыслей и форму отношений с окружающей средой, отражает наборы мировоззрений и системы ментальных конструкций. Это может также служить инструментом самоотражения и механизмом обратной связи в процессе потребления услуг эко-техносистемы.

Свойственные выбранному контексту культурные ценности должны быть приняты во внимание при выборе метода и средств артикулирования, которые позволят закрепить за ними должное значение в дополнение к утилитарным ценностям.

Таким образом, при формулировке положений доктрины, которая призвана стать одним из нормативных конструктов уклада новой цивилизации, следует исходить из того, что не только природа, но и экология отношений (в творческих коллективах, в частности) являются активом, не только для сегодняшних, но и для будущих экономических стратегий. В этой связи важно укреплять и развивать стратегические структуры, которые будут управлять переходом к ресурсноэффективной экономике, формируемой в рамках структур экотехнологической цивилизации.

Список литературы

1. Величко М.В., Ефимов В.В., Иманов Г.М. Экономика и ноосфера. Научно-методологические основы государственного управления социально-экономическим развитием в условиях глобализации. Ноосферный (этико-экологический) подход. - Санкт-Петербург: АНО ВПО «Смольный институт РАО, кафедра «Психологии, акмеологии, ноосферологии и педагогики». Изд-во МФИН, 2012.

2. Pyastolov S.M., Shitenkova E.V. Power - property core of economic development: the cases of Russia and South Korea // Journal of economic regulation. 2012. - Vol. 3, N 4. - P. 93-108.

Размещено на Allbest.ru