Ресурсная типологизация российских домохозяйств: подход и результаты

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики

Ресурсная типологизация российских домохозяйств: подход и результаты

Петренко Елена Серафимовна, кандидат наук

Аннотация

образовательный затрата семейный студент

Проводя пятый год общенациональные опросы по вопросам, связанным с изучением образовательных траекторий детей (от 4-х до 22-х лет) и взрослых (от 23 до 60 лет), а так же объемов семейных затрат на реализацию этих траекторий, мы постоянно фиксировали взаимосвязь семейных ресурсов и выбора семьей конкретных образовательных траекторий. В общем и целом, это вполне ожидаемый и предсказуемый результат.

Проводя пятый год общенациональные опросы по вопросам, связанным с изучением образовательных траекторий детей (от 4-х до 22-х лет) и взрослых (от 23 до 60 лет), а так же объемов семейных затрат на реализацию этих траекторий, мы постоянно фиксировали взаимосвязь семейных ресурсов и выбора семьей конкретных образовательных траекторий. В общем и целом, это вполне ожидаемый и предсказуемый результат.

Еще в первой четверти позапрошлого века (1920 г) Э. Дюркгейм в своей «Социологии образования» рассматривал роль образования в социальной мобильности членов общества, смягчающего негативные последствия «права наследования». Как основной канал «вертикальной циркуляции» рассматривал систему образования («школу») и Питирим Сорокин. «Школа», по Сорокину, осуществляет первоначальную селекцию, разделяя наиболее талантливых учеников от наименее способных, и является своеобразным «фильтром», пройдя через который кто-то поднимается, а кто-то опускается по общественной лестнице. И от «устройства этого фильтра» во многом зависит, какие «человеческие частицы» попадут в верхние, а какие окажутся (или останутся) в нижних слоях.

В середине прошлого века работы Г. Беккера и Т. Шульца положили начало т.н. теории человеческого капитала. Т. Шульц так формулирует основную идею этой теории -«приобретение знаний и навыков в процессе образования нельзя рассматривать как потребление, а надо рассматривать как инвестирование. Инвестирование в самого себя. Это единственный путь обеспечить свое благополучие». Иными словами, количество и качество полученного образования является важной ресурсной составляющей. А различия в доходах индивидов можно объяснить размером и типом инвестиций, сделанных ими в период получения образования.

В 1983 году П. Бурдье в статье «Формы капитала», рассматривая природу различных ресурсов, которые индивиды используют для того, чтобы добиться для себя желаемого статуса, положения, позиции, обосновал существование трех видов капиталов. «Экономический капитал - обладание материальными благами, к которым ... можно отнести деньги…. Культурный капитал - образование (общее, профессиональное, специальное) и соответствующий диплом, а также тот культурный уровень индивида, который ему достался в наследство от его семьи и усвоен в процессе социализации. Социальный капитал - ресурсы, связанные с принадлежностью к группе: сеть мобилизующихся связей, которыми нельзя воспользоваться иначе, как через посредство группы, обладающей определенной властью и способной оказать "услугу за услугу" (семья, друзья, церковь, ассоциация, спортивный или культурный клуб и т.п.).». В другой своей работе П.Бурдье, рассматривая роль образования в процессах социального воспроизводства, обнаружил, что семьи с высокими экономическими, социальными и культурными ресурсами имеют возможность дать детям такое образование, которое позволит им в дальнейшем занять престижные высокооплачиваемые рабочие места.

В российской социологии проблемы и барьеры доступа к высшему образованию, влияние экономического, культурного и социального капиталов семьи на образовательные траектории детей, начиная с 60-х годов прошлого века, находятся в центре внимания В.Н. Шубкина и его школы. В работах этой школы показано, что образование, дающее возможность занимать выгодные социальные позиции, значительно чаще доступно тем ребятам, чьи родители в состоянии обеспечить учебу в хорошей школе, довузовскую подготовку, поступление в престижный вуз.

Работы В.Н. Шубкина и его школы продемонстрировали, что основной контингент вузовских первокурсников 60-х годов ХХ века составили юноши и девушки из семей с относительно высоким уровнем экономического, социального и культурного капитала. Выходцы из низкодоходных семей, с начальным профессиональным и\или средним общим образованием, проживающих в малых городах и селах составляли меньшинство среди новообращенного студенчества. Сходная ситуация зафиксирована двадцать лет спустя в исследованиях учеников В.Н. Шубкина 80-х годов. Следующее поколение выходцев из семей с высшим образованием и высоким должностным статусом, вновь лидировало среди поступивших в вузы. Еще 20 лет спустя, в 2002 году, когда мы начали проводить исследования в рамках Мониторинга экономики образования, рассматривая практически уже третье поколение, мы снова убедились в том, что контингент вузовского студенчества пополняется по преимуществу выходцами из семей, чей экономический, социальный и культурный капиталы заметно выше среднего.

Аналогичные результаты были получены нами в ноябре прошлого года в рамках исследований 5-ой волны Мониторинга экономики образования. Чем выше экономический, социальный и культурный капиталы семьи, тем больше средств, они инвестируют в воспитание и образование своих детей, тем чаще их дети пополняют ряды студентов вузов. Чем выше культурный капитал семьи, тем сильнее проявляется готовность к серьезным материальным затратам ради его воспроизводства в последующих поколениях.

Несколько наблюдений по результатам осеннего опроса 2006 года

Приглядимся более внимательно к результатам опроса, проведенного ФОМ по программе исследований Мониторинга экономики образования в ноябре 2006 года.

Несколько слов о методике. Как и в предыдущих волнах в опросе приняли участие 9000 российских семей, отобранных в соответствии общенациональной территориальной случайной выборкой. Каждая из попавших в выборку семей рассматривалось как единица регистрации, которая описывалась через административный статус места проживания, должностной статус члена семьи с самым высоким доходом (кормильца), оценкой размера дохода на члена семьи в октябре 2006 года, субъективной оценкой по равномерной пятичленной шкале материального благополучия семьи, уровнем образования (самым высоким среди членов семьи). Кроме того респонденты отвечали на вопросы о кредитном опыте членов семьи, об их знакомстве с современными финансовыми практиками (обмен валюты, операции с акциями, пластиковыми картами и т.п.), своих представлениях о целях получения образования и о выборе между средним, но бесплатным и хорошим, но платном вузах.

В каждой семье случайно отбирался один из взрослых членов семьи в возрасте от 23-х до 60-и лет, который отвечал на вопросы, о пользовании компьютером, уровне образования взрослых и возможностях его дальнейшего продолжения, должностном статусе, размере месячного дохода, возрасте и гендерной принадлежности.

Далее с помощью скрининга выбирались семьи, где есть дети от 4х до 22х лет. Таковых в нашей выборке оказалось примерно 5000, в каждой из которых любой компетентный член семьи (информатор) отвечал на вопросы о воспитании и образовании ребенка.

Как и в предыдущие годы исследование показало , что сильнее всего установка на высшее образование выражена у родителей студентов вузов, а слабее всего - в семьях учащихся ПТУ (см. табл. 1).

Таблица 1

Уровень дохода в семьях студентов вузов, по оценкам наших респондентов, в полтора раза превосходит соответствующий показатель в семьях учащихся ПТУ. Этот же феномен мы наблюдали и в предшествующих волнах Мониторинга. С одной стороны, эти результаты подтверждают хорошо известный по опросам общественного мнения факт: в семьях с высшим образованием заметно выше уровень дохода, чем в домохозяйствах с более низким уровнем образования. А с другой, как оказалось, первые гораздо сильнее мотивированы на сохранение и приумножение семейного социального капитала и отличаются высокой готовностью к преодолению барьеров на путях получения их детьми высшего образования.

Результаты нашего исследования показали четкое переобозначение, переформулировку сегодняшним общественным мнением мотиваций стремления к высшему образованию. Вот как распределились ответы на вопрос:

На первое место выходят критерии личного успеха, имеющие целью достижение материальных благ - хорошо оплачиваемая работа (72%), востребованность профессии (45%), возможность сделать карьеру (41%).

В семьях, где дети учатся в разных типах учебных заведений, распределения ответов на вопрос: "Для чего стоит сегодня получать высшее образование?" - существенно различались. От 69% (семьи учащихся ПТУ) до 79% (семьи студентов ССУЗов) опрошенных ответили: чтобы найти хорошо оплачиваемую работу; от 35% (семьи студентов ССУЗов) до 49% (семьи студентов вузов) - добиться успеха, сделать карьеру. Ценности, декларируемые россиянами еще лет десять назад - найти интересную, творческую работу, стать культурным человеком, пользоваться уважением окружающих, - и занимающие тогда лидирующие позиции, сегодня оказались на периферии и практически во всех рассматриваемых группах набирают всего лишь от 8% до 26%.

Судя по всему, все чаще сегодня сам факт наличия высшего образования постепенно становится более значимым по сравнению с содержанием и качеством самого такого образования. Весьма характерным оказалось распределение ответов на вопрос:

Более трети (37%) респондентов считают, что если ребенку по результатам ЕГЭ не удалось поступить в "хороший" вуз на бесплатное место, а суммы, которая ему предоставлена из бюджета, хватает на поступление в "средний" по качеству вуз, то ребенку следует поступить в тот вуз, на учебу в котором хватит предоставленных денег. Лишь 8% респондентов считают, что в таком случае ребенку не следует поступать в вуз в этом году, а надо вновь сдать ЕГЭ в следующем году. Несколько меньше опрошенных (31%) считают, что ребенку надо пойти учиться в "хороший" вуз, а недостающие деньги семья может взять либо из своего бюджета (15%), либо из средств долгосрочного образовательного кредита (9%), либо из других источников (7%).

Характерно, что среди респондентов, считающих, что высшее образование нужно, прежде всего, для того, чтобы добиться успеха и сделать карьеру, число предпочитающих оплатить учебу ребенка в "хорошем" вузе несколько выше (35% против 31%). Иными словами, для сегодняшнего общественного мнения высокооплачиваемая работа не всегда является синонимом успешной карьеры. Для последней необходимым условием все же является качественное высшее образование.

Весьма показательно распределение ориентиров на качество высшего образования в домохозяйствах, которые выбрали разные образовательные стратегии для своих детей (см. таблицу 2).

Таблица 2

И хотя все рассматриваемые группы домохозяйств отдали предпочтение среднему вузу, т.е. пусть некачественному, но доступному высшему образованию, семьи нынешних студентов вузов (напомним, что это домохозяйства, обладающие самым высоким в нашей выборке социальным капиталом), чаще остальных отдают предпочтение качественному высшему образованию, несмотря на финансовые издержки.

Компромиссный вариант высшего образования (средний по качеству вуз) чаще выбирают респонденты из семей студентов ССУЗов: социального капитала семьи сегодня хватает только на обучение ребенка в ССУЗе при высокой ценности высшего образования (91%) и относительно низкой (64%) готовности к серьезным материальным затратам ради этого.

Социальный состав вузовского и ССУЗовского студенчества несколько различается. Более половины студентов ССУЗов (54%) - выходцы из семей со средним специальным образованием, а в вузах - доминируют студенты из семей с полным высшим образованием (62%).

Поехали учиться в другой субъект Российской Федерации четверть (24%) студентов вузов и лишь 16% студентов ССУЗов. Следовательно, ради получения высшего образования ребенка семьи (которые могут себе это позволить) идут на крупные затраты (в данном случае - расходы на проживание ребенка вне семьи в другом городе). Кроме того, более половины студентов вузов (52%) учатся на платной форме обучения, а в ССУЗах пока еще доминирует бесплатная форма (58%). Все это свидетельства того, что преодолеть барьеры доступа к высшему образованию сегодня по плечу либо очень сильно мотивированным (готовым к сокращению сложившегося уровня потребления), либо высоко ресурсным семьям.

Напомним, что действие механизмов отбора выходцев из высоко мотивированных на высшее образование и\или высоко ресурсных семей при формировании студенчества, фиксируется российскими социологами уже без малого полвека. Ни экономические реформации, ни смены политических режимов, судя по всему, существенной коррекции в эти процессы не внесли. Опять же на поверхности лежит предположение, что эти довольно-таки устойчивые процессы оказали влияние на устойчивое формирование самовоспроизводящихся социальных слоев. Иными словами, за без малого пять десятилетий упомянутые стационарные процессы вполне могли способствовать формированию устойчивых (чтобы не сказать «самозамкнутых») социальных анклавов.

Речь идет о здесь и сейчас проживающих в общедоступном жилищном секторе городов и сел РФ российских семьях с детьми от 4-х до 22-х лет. Это означает, что их родители - не моложе 19-24 лет и не старше 45-50 лет - репрезентируют наиболее стабильную часть трудоспособного российского общества. Эту гипотезу - о существовании практически не пересекающихся социальных слоев - мы и решили проверить на результатах ноябрьского опроса, проведенного в рамках пятой волны Мониторинга экономики образования.

Попытка типологизации домохозяйств

Наша задача заключалась в том, чтобы выявить типы домохозяйств устойчиво воспроизводящих (инвестирующих, транслирующих) свой социальный капитал в ресурсном потенциале последующих поколений.

Под типологизацией, как это и принято в социологии, понимаются исследовательские процедуры, позволяющие на основе выявления сходства и\или различия между социальными объектами (в нашем случае семьями) группировать их в обладающие определенными свойствами упорядоченные и систематизированные группы, по сути дела не имеющие четких границ. Решение о принадлежности или непринадлежности того или иного объекта (семьи) к определенному типу выносится с той или иной степенью определенности на основании некоторых (формальных, или сугубо содержательных) критериев.

Как правило, типологизация на основе эмпирических результатов конструируется в два этапа. Сначала по эмпирическим данным строится классификация, предполагающая нахождение четкого места каждому объекту (в нашем случае - семье) в одном из найденных (рассчитанных, полученных) классов. При этом между самими классами есть возможность провести четкую границу, т.е. одна же семья может относиться только к одному классу.

Если удается найти сущностные различия между полученными эмпирически классами, то можно сформулировать опирающуюся на эти сущности т.н. «первичную» типологию, которая уже может позволить те или иные теоретические интерпретации и обобщения.

Итак, перед нами стояла задача построить классификацию домохозяйств, т.е. обнаружить группы сходных между собой по наличному социальному капиталу и установкам на те или иные образовательные стратегии для своих детей семей с детьми в возрасте от 4 до 22 лет.

Искомая классификация строилась на основе так называемых опорных вопросов, в ответах на которые содержатся социально-демографические и статусные характеристики семей, а также индикаторы ценностных ориентиров респондентов относительно высшего образования. Подчеркнем, что в качестве опорных вопросов были использованы индикаторы размера экономического (Скажите, пожалуйста, каким был доход Вашей семьи (заработки, пенсии т.д.) в расчете на одного человека в октябре?), социального (Какова должность, служебное положение того члена Вашей семьи, у которого самые высокие доходы?; Скажите, пожалуйста, что из перечисленного кому-либо из членов Вашей семьи приходилось делать за последние год-два?; Тип населенного пункта, где проживает семья) и культурного (Скажите, пожалуйста, какой самый высокий уровень образования среди членов Вашей семьи?, Для чего, прежде всего, сегодня стоит получать высшее образование?) капитала семьи. Существенно, что опорные вопросы были представлены в виде шкал разного типа: номинальных и порядковых.

По ответам на опорные вопросы с помощью процедуры многомерного шкалирования строился набор количественных индикаторов. В нашем случае были построены десять индикаторов.

Эти индикаторы подбирались так, чтобы в их пространстве наилучшим образом располагались точки, соответствующие типичным сочетаниям ответов респондентов.

В процессе построения индикаторов показатели, измеренные в номинальной и порядковой шкалах, квантифицировались (заменялись количественными показателями), после чего применяется метод главных компонент.

В пространстве преобразованных индикаторов множество респондентов разбивалось на кластеры. Кластерный анализ проводился в две стадии: сначала выполнялась иерархическая кластеризация (методом Варда, минимизирующим внутриклассовую дисперсию). Результатом первой стадии кластеризации явилось разбиение множества респондентов на оптимальное число кластеров (в нашем случае - 9), которое выбиралось по правилу «каменистой осыпи»: при дальнейшем сокращении числа кластеров скачкообразно ухудшалось качество разбиения. На второй стадии кластерного анализа полученное разбиение задавалось в качестве начальных условий для кластеризации методом К-средних. Этот метод, начиная свою работу с достаточно осмысленного разбиения, полученного с помощью иерархической кластеризации, позволяет это разбиение улучшить с точки зрения интерпретируемости результата.

Методы многомерного анализа данных, которые использовались при построении типологии, реализованы в программном пакете SPSS.

В результате была получена классификация, состоящая из девяти кластеров домохозяйств. Их величина и профиль (распределение ответов на опорные вопросы в каждой из групп) приведены в приложении.

Рассмотрим подробнее пять из полученных кластеров, которые с одной стороны выглядят особенно «контрастными» (сильно отличающимися по ответам на практически все опорные вопросы), а с другой - охватывают большую часть (74%) рассматриваемой совокупности. Каждый из этих кластеров имеет четко выраженный профиль - характерное только для него сочетание ответов на опорные вопросы. Оказалось, что такое сочетание позволяет опознать каждый кластер в качестве представителя определенного социального слоя. Тем самым, есть возможность совершить эмпирически обоснованный переход от классификации к типологизации.

Прежде чем рассматривать полученную типологизацию, еще раз уточним, что речь идет о наиболее стабильной части сегодняшних россиян - это семьи с детьми от 4-х до 22-х лет. Возраст родителей, соответственно, не моложе 24-25 и не старше 46-47 лет, т.е. активный трудоспособный возраст. В силу этого есть все основания полагать, что обнаруженная типологизация семей (при отсутствии тех или иных социальных катаклизмов) может сохраняться весьма продолжительное время. Напомним, что в каждой семье из нашей выборки случайно отбирался один из взрослых, возраст которого фиксировался. Так вот медианный возраст взрослых из полученных совокупностей семей оказался в диапазоне 31-45 лет.

Рассмотрим обнаруженные социальные типы российских семей более подробно, постепенно переходя от низко ресурсных ко все более ресурсным семьям.

Ресурсные типы российских семей

Самым низким социальным капиталом обладают представители первого из выделенных типов (См. приложение - 1 группа). Сюда относятся семьи сельских рабочих. Они имеют низкий уровень дохода на члена семьи (нижняя квантиль) и низкую самооценку своего материального положения. Уровень образования в семьях такого типа редко превышает среднее общее. Представители этого типа практически не знакомы с современными финансовыми практиками. Установки на высшее образование у них выражены слабо и носят по преимуществу декларативный характер.

Несколько выше социальный капитал у семей квалифицированных рабочих российской провинции (см. приложение - 3 группа). У них средний уровень семейного дохода (вторая, третья и четвертая квантили). Свое материальное положение они оценивают как среднее, или чуть ниже среднего. Уровень своего образования они квалифицируют не ниже среднего специального. Они декларируют некоторое знакомство с современными финансовыми практиками. Именно квалифицированные рабочие российской провинции являются самыми активными пользователями кредитных услуг, треть таких семей получают зарплату на пластиковую карточку. Ценность высшего образования для них состоит в первую очередь в том, что оно дает возможность стать нужным, всеми востребованным специалистом. В случае, если бы пришлось выбирать вуз для обучения своего ребенка, то они предпочитают средний, но бесплатный вуз, хорошему, но платному.

Еще большими социальными ресурсами обладают семьи высоко образованных специалистов из крупных административных центров (см. приложение - 7 группа). Они получили высшее образование, тем не менее, частенько в тех или иных формах продолжают свое образование. Их семейный доход явно выше среднего (третья и четвертая квантили). У этого типа уже шире знакомство с современными финансовыми практиками (пользование пластиковыми картами, кредитный опыт, опыт обмена валюты). Они предпочитают, чтобы их ребенок получал высшее образование в хорошем (а не в среднем) вузе, даже ценой серьезных материальных издержек. А главные ценности высшего образования для них состоят в том, что оно дает возможность стать востребованным специалистом, сделать карьеру и иметь творческую работу.

Следующий тип представляют собой семьи предпринимателей из малых и средних городов (см. приложение - 8 группа). Их семейный доход явно выше среднего. Об этом свидетельствуют и оценки месячного дохода, и субъективные оценки материального положения семьи. Среди освоенных членами семьи широкого круга финансовых практик доминирует «ведение собственного бизнеса». Главная цель получения высшего образования, которую декларируют представители этого типа, - сделать карьеру - является предельно инструментальной.

Завершают нашу галерею семьи лиц, принимающих решения, - специалистов высших категорий, руководителей среднего и высшего звена (см. приложение - 9 группа). В этих семьях доминирует высшее образование, главные ценности которого состоят в том, что оно позволит и сделать карьеру, и стать культурным человеком, и жить среди культурных образованных людей. Для представителей семей этого типа практически все рассматриваемые в опросе финансовые практики (даже такие, как операции с акциями и совершение интернет-покупок) стали рутинными.

Теперь кратко рассмотрим образовательные траектории, которые выстраивают для своих детей семьи разных типов.

Если в семьях сельских рабочих 19% детей учится с 1-го по 9-й классы в школах с углубленном изучением предметов, то в семьях квалифицированных специалистов крупных административных центров в школах такого типа учится 35%, а в семьях предпринимателей - 44%. На дополнительное образование ребенка (а это - реальный путь наращивания культурного капитала учащегося) несут затраты лишь 8% семей сельских рабочих. Тогда как в 41% семьей лиц, принимающих решения, платное дополнительное образование ребенка является обязательной нормой. Не удивительно, что на «отлично и хорошо» учатся лишь 29% детей из семей первого типа, и 52% - из пятого.

В старших классах школы отмеченные контрасты прорисовываются еще резче: лишь 3% семей сельских рабочих против 33% семей лиц, принимающих решения, оплачивают дополнительное образование своих детей.

Планируют учебу ребенка в вузе после окончания 11 класса 39% семей сельских рабочих и 93% лиц, принимающих решения.

А вот, какова оказалась реализация этих планов, судя по ответам родителей юношей и девушек уже окончивших среднюю школу (см. табл.3).

Таблица 3 (в % (по строке) от семей каждого типа)

И хотя выпускники школы из семей рабочих заметно реже, чем выпускники из более ресурсных семей, становятся студентами вузов, все же полученные результаты свидетельствуют, что институт образования в какой-то степени выполняет функцию социального лифта: четверо (37%) из десяти семей квалифицированных рабочих российской провинции и двое (16%) из десяти семей сельских рабочих отправили своих детей учиться в вузы, дав им шанс подняться на более высокую социальную позицию.

Однако масштабы действия этого социального лифта, судя по полученным результатам, сами по себе едва ли смогут вызвать заметные подвижки в ресурсной типологии российских семей. Социальный лифт, опирающийся на институт высшего образования, «работает» лишь для подъема от второго из рассмотренных типажей к третьему. Далее как восходящие, так и нисходящие траектории определяются, скорее всего, не столько культурным капиталом семьи, сколько другими видами социальных ресурсов отдельных членов семьи.

Приложение

Особенности профилей групп типологии в таблице выделены шрифтом: жирным - значимое превышение над долями, рассчитанными по всей совокупности изучаемых семей (доли приведены в столбце "Семьи с детьми в возрасте от 4 до 22 лет"), курсивом с подчеркиванием - занижение этих долей. Размещено на Allbest.ru