Уроки кризиса, перспективы модернизации и экономическая наука

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Уроки кризиса, перспективы модернизации и экономическая наука

Бляхман Л. С. главный научный сотрудник доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ

Аннотация

В статье рассматриваются причины и последствия современного финансово-экономического кризиса, перспективы перехода к новой экономической системе и связанные с этим дискуссионные научные проблемы

Ключевые слова: финансово-экономический кризис, модернизация экономики, эволюционно-институциональная теория

1. Спад закончился, кризис продолжается

Первый экономический кризис в истории капитализма датируется 1825 г. (уже после смерти А. Смита). С тех пор вторую сотню раз нарушается процесс воспроизводства и его основные пропорции, что приводит к длительному сокращению его масштабов, снижению эффективности, росту безработицы. Причины, природа и уроки кризисов трактуются по-разному. В статье М.И. Кротова [1] представлена оригинальная концепция политической экономии либерального консерватизма как методологической базы антикризисного управления. Эта концепция подтверждается опытом и заслуживает всестороннего обсуждения.

Классическая теория, начиная с Ж.Б. Сэя и Дж. С.Миля, полагала, что кризис вызывается лишь внешними по отношению к рынку причинами -- вмешательством государства, войнами, эпидемиями и т.д., а рынок сам автоматически корректирует нарушенные пропорции. Американские экономисты и финансовые руководители еще в 90-х гг. считали, что «новая экономика» и их правильная политика устранили опасность кризиса. Однако Нобелевские лауреаты П. Самуэльсон и Дж. Стиглиц в 70-80-х гг. показали, что нерегулируемая извне рыночная система, развиваясь по своим внутренним законам, приводит к монополии и олигополии, разрушающим конкуренцию -- основное преимущество и движущую силу рынка. Неограниченная погоня за частной прибылью содействует развитию производства лишь при совершенной конкуренции. В глобальной постиндустриальной экономике свободный рынок усиливает энтропию, разваливающую экономическую систему, превращает индустриальный капитализм в виртуальный финансово-спекулятивный, «ковбойский».

Примером может служить Исландия, которая многие годы была лидером по глобализации и свободе экономики. В 2009 г. ее индекс экономической свободы был выше, чем в Германии, Финляндии, Швеции, Японии и даже Люксембурге. Страна занимала первые места в мире по качеству жизни и отсутствию коррупции. Однако безоглядное использование рыночных принципов развития финансов, кредита и биржевой торговли привело к катастрофе. В 2007-2009 гг. стоимость активов Исландии сократилась на 97%, рухнула национальная валюта, пришлось национализировать ведущие банки и обратиться за срочными займами даже к России. Фондовый рынок, который считался развитым (developed), минуя три следующие категории (advanced emerging, secondary emerging, frontier), в 2009 г. был вообще исключен из мирового реестра Лондонской биржи. Кризис окончательно развеял миф о рациональности стихий рынка [2].

Марксизм считал кризисы свидетельством обреченности и упадка капиталистической системы. Однако, В.И.Ленин в работе «Развитие капитализма в России», Г.В.Плеханов и М.И. Туган-Барановский отмечали, что кризис расчищает дорогу более эффективным формам производства.

Й. Шумпетер положил начало эволюционной концепции кризисов, показал, что неравновесность рынка -- нормальное и необходимое его состояние, «созидательное разрушение», обновляющее экономику [3]. Более половины прироста производительности труда достигается за счет вытеснения с рынка неэффективных предприятий и освоения нововведений пяти видов -- новая продукция, технология, методы управления, новые рынки и ресурсы. Неявное знание и умение инноватора дает ему временную монополию -- главное конкурентное преимущество. Устойчивое экономическое развитие вовсе не означает непрерывный рост производства. Попытки вернуть экономику в докризисное состояние нереальны и вредны.

Н.Д. Кондратьев создал концепцию длинных волн и кризисов как самогенерируемых, т.е. вызванных внутрисистемными, а не внешними причинами периодических нарушений. Им подвержены не только спрос (перепроизводство товаров) или совокупное предложение (концепция реального делового цикла), но и вся экономическая система. В этом случае происходит не только разорение отдельных фирм, но и переход к новому технологическому укладу, новому сочетанию факторов экономического роста и системе социальных институтов. Кризис -- не катастрофа, а преобразование, так же как зима -- не конец света, а переход к новой одежде.

Нынешний кризис -- глобальный, многоотраслевой и системный. Во-первых, он впервые затронул все страны мира. Великая депрессия 1930-х гг. потрясла преимущественно США. СССР получил возможность дешево приобрести целые заводы, что резко подняло эффективность производства. Однако в советскую систему, ориентированную на непрерывный рост валовой продукции, не был встроен механизм закрытия устаревших производств и освоения нововведений по собственной инициативе, а не по приказу начальства. Экономическая система, как и биологическая, должна поддерживать новорожденных и хоронить умерших, иначе трупный яд отравит все живое. Советскую экономику погубила ее мифическая бескризисность. антикризисный ликвидность экономика

Кризисы ХХ века не были глобальными, пока треть населения и до 40% мирового ВВП находились вне капиталистической системы. Дефолты в Мексике 1994-1995 гг., Таиланде и других странах ЮВА, России (1998 г.), Аргентине и др. были вызваны финансовыми пирамидами на периферии. Нынешний кризис коснулся всех, хотя и в разной степени [4]. В Китае экспорт сократился на 29%, только громадные валютные резервы и резкое увеличение кредитования внутреннего спроса позволили предотвратить опасную массовую безработицу и коллапс, который предрекали некоторые экономисты [5].

Во-вторых, кризис, начавшийся с саморазрушения ипотечной, кредитно-долговой, фондовой, а затем и всей мировой финансовой системы [6], быстро охватил производство, торговлю, занятость и т.д. Так, в США, по данным Министерства труда, занятость сократилась в 2008-2009 гг. в промышленности на 15%, в т.ч. в автомобильной -- на 32%, в строительстве -- на 20%, торговле, финансах, транспорте, сфере недвижимости, профессиональных и бизнес-услуг -- на 6-9%, причем резко выросла длительная (более 6 мес.) безработица. При устройстве на новую работу оплата сокращается в среднем на 10%.

Выросла доля занятых лишь в госучреждениях (с 16,2 до 17,2%), образовании и здравоохранении (с 13,4 до 14,7%). Такой общей рецессии не было с 1929 г. Большинство кризисов ограничивалось финансовой сферой или отдельными отраслевыми рынками, например, информатикой и авиаперевозками в 2001 г.

В-третьих, и это главное, кризис стал системным, нарушив базовые пропорции воспроизводства, саму основу индустриального рынка -- опережающий и не координируемый рост предложения по сравнению со спросом. Эта экономическая система ориентирована на максимум прибыли обособленных хозяйственных субъектов, а не на рост совокупной добавленной стоимости, часть которой идет на создание спроса (зарплата), а часть -- на инвестиции, создающие предложение (амортизация и капитализируемая прибыль). Стимулирование спроса в развитых странах ведет к избыточному потреблению материальных благ, не нужных для гармоничного развития личности. Планомерность, т.е. сознательно поддерживаемая пропорциональность реализуется только на микроуровне, в фирмах, а не в национальной или тем более глобальной экономической системе.

Такая модель, вполне допустимая и единственно возможная в индустриальной рыночной экономике, когда главным производственным ресурсом был труд и капитал, принадлежащие частным собственникам, перестала соответствовать постиндустриальной фазе, где экономический рост определяется развитием и использованием общественных производительных сил. Наука, образование, организационная культура, глобальные информационные сети имеют нетоварную природу, не находятся в частном владении и не замыкаются в национальных границах. Производство и потребление достигло таких масштабов, что оказывает влияние на окружающую среду и даже на климат на планетарном, а не только локальном уровне.

Причиной нынешнего кризиса нельзя считать банкротство Lehman Brothers, очевидные ошибки американских, российских или каких-либо иных властей. Кризис порожден несоответствием действующей уже 400-500 лет системы частнорыночного регулирования потребительского общества новому уровню обобществления производства.

В мировой экономике появилась «черная дыра» -- теневая и нерегулируемая финансовая система. Хеджевые, паевые и другие инвестиционные фонды без санкции ЦБ эмитировали средства платежа -- деривативы. Размер эмиссии определяют «вседозволенность, алчность и эгоизм» (А. Меркель, канцлер ФРГ) финансистов (в кризисном 2009 г. в США они получили 150, в т.ч. в 5 ведущих банках -- 50 млрд долл. бонусов). Общий объем эмиссии и стоимость ценных бумаг, их связь друг с другом и с реальной экономикой, степень риска вложений никто не знает и не контролирует. Дж.Сорос прав: экономическая катастрофа была порождена самим же рынком.

Точнее, начался кризис потребительской цивилизации, всей модели мироустройства и образа жизни. Как предвидел еще в 1930 г. Дж.М. Кейнс (Экономические возможности наших внуков // Вопр. экономики. -- 2009. -- № 6), в XXI веке для удовлетворения насущных потребностей людей в развитых странах потребуется гораздо меньше рабочих рук и избыток свободного времени станет одной из центральных проблем человечества.

Во времена А. Смита Англия была промышленной мастерской мира. В 2009 г., по данным Евростата, 35% ВВП здесь приносят финансовые и бизнес-услуги, 25% -- шоу-бизнес и публичные услуги, 15% -- торговля, отели и рестораны и лишь 13% -- промышленность, 1,5% -- сельское хозяйство и горнодобыча. Иоанн Павел II в своей энциклике «Сотый год» отметил наступление «дикого капитализма», рынка, не имеющего четких рамок и границ для финансовых спекуляций и стремления к наживе. В 2008 г. виртуальная цена обращающихся на рынке деривативов (1500 трлн долл.) в 20 раз превзошла мировой ВВП (70 трлн долл.) вкупе с недвижимостью (75 трлн). В США в 2007 г. 52% ВВП давали финансовые услуги, страхование, операции с недвижимостью, торговля и прочие виртуальные услуги. 70-80% прибыли в мировой, в т.ч. российской экономике получают не производители, а посредники -- финансисты и торговцы.

Зарубежные экономисты показали, что экономика «быстрых денег» -- это экономика спекулятивных пузырей [7], поэтому необходимо «спасти капитализм от него самого» [8]. В.Т. Рязанов [9] и ряд других российских экономистов [10] показали, что фазовый кризис рыночной цивилизации нарушил пропорции не только между спросом и предложением, но и между производством и потреблением (США производят 20% мирового ВВП, но потребляют 40% ресурсов), производством и финансами (товарные рынки превратились в рынки производных ценных бумаг), производством и экологией, глобальным производством и национальным регулированием и т.д.

Как отметил патриарх Кирилл, выход из кризиса требует не косметического ремонта, а коренного переустройства, создания экономики, «где реальные материальные ценности будут прямо пропорциональны вложенным усилиям -- физическим, духовным, интеллектуальным». Для этого необходимо «менять ментальность» и систему жизненных ценностей (Газета.Ru, 11.10.2009).

Кризис по-разному сказался на национальных экономиках. Наибольший ущерб понесли страны с максимальной либерализацией финансов и высокой зависимостью от мирового рынка капиталов. К ним относится и Россия. В 2006-2007 гг. были отменены практически все ограничения на спекулятивные портфельные инвестиции, обмен валют и вывоз прибылей. Это облегчило положение олигархов, но не российской экономики.

В начале 2008 г. Россия обогнала по ввозу капитала чуть ли не все страны мира, а на душу населения -- и Китай. Но речь шла не о прямых инвестициях, приносящих новые технологии, а о «горячих деньгах», которые вкладывались в ценные бумаги в расчете на 30-50% ежегодной прибыли от роста их курса и самого рубля. При первых признаках схлопывания финансовых пузырей на рынке акций и недвижимости и падения рубля из-за 4-кратного снижения цен на нефть, 100 млрд долл. в мгновение ока были вывезены из России. То же произошло в странах Балтии, Украине, Молдове, Армении, Казахстане. Рост ВВП в 2009 г. среди стран СНГ отмечен лишь в Узбекистане и Туркменистане, где государство сохранило свою регулирующую роль. Азербайджан и Беларусь пострадали от падения стоимости экспорта, но и там спад оказался меньшим, чем в России.

Российские компании получали кредиты за рубежом под 6-7% годовых плюс 1% за страхование рисков. Российские банки давали займы под 12%, зарабатывая 5% на разнице ставок и еще на росте курса рубля. При 12% инфляции это означало, что деньги давали даром. Их брали не для обновления производства, что связано с риском и окупается в лучшем случае за 5-7 лет, а для массовой скупки и перепродажи активов, в т.ч. с помощью рейдерства. Кризис обнаружил самые слабые места российской экономики. Она восприняла худшие черты финансового капитализма, но не его конкурентные традиции. На большинстве отраслевых рынков доминируют монополии, связанные с местной властью. Об этом свидетельствуют цены. На жизненно важные лекарства в России они в 3-4 раза выше, чем за рубежом (оценка Всемирного банка в декабре 2009 г.). Перевозка контейнера из Петербурга в Москву стоит столько же, сколько из ЮВА в Петербург.

Антикризисная программа 20 ведущих стран спасла мир от повторения Великой депрессии, но обошлась, по оценке МВФ, в 11 трлн долл. -- 22% их ВВП, а России -- в 11 трлн руб. -- 27% ВВП. Снижение ВВП в 2008-2009 гг. составило в США 3,8% (в 1930 гг. -- 30%), в ФРГ -- 6,7%, Италии -- 6,5%, Англии -- 5,9%, Франции -- 3,5%, Японии и России -- 8-8,4%.

Антикризисные программы во всех странах включали предоставление ликвидности финансовой системе (80% всех затрат), в России это предотвратило ее развал. В отличие от 1998 г. желающие могли обратить свои сбережения в любую валюту. Эти меры заслужили высокую оценку МВФ и Всемирного банка. К 2010 г. банки вернули 90% беззалоговых кредитов (1,92 трлн руб.) с процентами. Бюджет заработал и на покупке акций ведущих компаний на пике спада в 2008 г.

Россия, как и другие страны, поддержала внутренний спрос. Для этого в 2009 г. были увеличены пособия по безработице, ассигнования на переобучение кадров и т.д., а в 2010 г. более 1 трлн руб. дополнительного спроса принесло повышение пенсий. В то же время Россия, в отличие от Китая и США, не смогла увеличить вложения в инфраструктуру. По программе Б.Обамы 35 млрд долл. инвестируется в производство возобновляемых энергоресурсов и снижение энергозатратности общественных зданий, 27,5 млрд -- на создание транспортной инфраструктуры XXI века, 22 млрд -- на науку и передовые технологии, 85 млрд -- на финансирование образовательных программ, позволяющих конкурировать с любым работником в мире, 21 млрд -- на модернизацию и компьютеризацию здравоохранения. Как заявил Б.Обама, «мы не хотим, чтобы все выпускники колледжа с математическими способностями торговали деривативами».

Кризис изменил поведение фирм. По оценке ГУ ВШЭ, основанной на данных 752 фирм обрабатывающей промышленности в 44 регионах РФ, 94% из них испытали влияние кризиса в виде сокращения спроса на свою продукцию (52%), неплатежей покупателей (44%), роста цены кредита (44%) и ужесточения его условий (31-38%). Больше всего пострадали металлургия, текстильная и швейная промышленность, машиностроение. В итоге фирмы задерживают платежи поставщикам (47%), переводят персонал на сокращенную неделю и в неоплачиваемый отпуск (46%), изменяют цены (1/3 снижает, а 25% повышают). Гораздо реже компании обращаются за госпомощью (13%), продают часть активов (5%) или проводят коренную модернизацию. От государства они хотят снижения налогов и замораживания энерготарифов (53%), поддержания устойчивости рубля и банковской системы (34%).

К 2010 г. большинство компаний приспособилось к новым условиям. 23% из них оценивают свое финансовое состояние как хорошее, 60% -- как удовлетворительное и только 17% -- как плохое. Треть фирм планирует крупные инвестиции. По данным Российского экономического барометра (Ведомости, 12.10.2009) в некоторых отраслях происходит «созидательное разрушение», вытеснение неэффективных производств. В 2008-2009 гг. доля прибыльных фирм сократилась с 55 до 18%, но их выпуск сокращался лишь на 0,4% в месяц. Сократив 11% персонала, они повысили оплату оставшимся на 5-6%. Рентабельность снизилась с 9,5 до вполне нормальных 5%, загрузка мощностей -- с 89 до 80%, но выросла производительность труда, снизилась себестоимость. Выросла (с 31 до 42%) доля фирм с нулевой рентабельностью. У них спад производства составил 1% в месяц, загрузка мощностей упала на 24%. Безубыточные фирмы (их 70%) в условиях кризиса также повысили эффективность производства.

По-другому обстоит дело у убыточных компаний. Их доля выросла с 12 до 30%, причем 20% убыточны уже долгое время. Они сокращали выпуск на 1,5% в месяц, снизили загрузку мощностей на треть, уволили 23% персонала, снизили оплату оставшихся на 6%, однако эффективность производства по всем составляющим продолжает снижаться.

Производительность труда в США в 2009 г. выросла, по данным Министерства труда, на 7%, т.к. число оплаченных рабочих часов сократилось гораздо больше, чем выручка. В России выработка на одного работника снизилась на 5%, т.к. работников часто не увольняют, даже при остановке производства. При снижении ВВП на 8,5% число занятых в 2009 г. сократилось лишь на 3%.

В 2010 г. спад производства прекратился. Растет цена активов (в 2008-2009 гг. она упала на 12 трлн долл.). Стабилизируются цены на недвижимость, которые в 2008-2009 гг. упали, по данным Global Property Guides, в Латвии -- на 60%, в ОАЭ -- на 48%, Болгарии -- на 29%, России -- на 19%. Однако восстановление идет на прежней, спекулятивной базе. В США вдвое выросла эмиссия долларов, банки получают деньги под 0,5% годовых и снова вкладывают их не в производство, а в рискованные ценные бумаги, зарабатывая на росте фондового рынка. Российские компании вложили в финансовые активы в 4,7 раза больше средств, чем в основной капитал. Банки по-прежнему получают 75% доходов от валютных операций и только 9% -- от кредитования (данные Департамента стратегического анализа ФБК, ж. Эксперт, 30.10.2009). 20% спад реальных инвестиций не преодолен.

Главной нерешенной проблемой остается сокращение занятости. В США, по данным Министерства труда, в 1990-2009 гг. потеряно 6 млн рабочих мест. В России реальный уровень безработицы маскирует неполная, формальная и неэффективная занятость. Так, в электроэнергетике в 1990-2009 гг. число работников выросло вдвое при прежнем объеме производства. Сбербанк сократил штат в 2009 г. на 10%, а к 2014 г. намерен высвободить еще 20-25% персонала. Такие же планы имеет «Почта России» и многие другие компании. Это создаст новые проблемы на рынке труда.

Общий вывод: спад заканчивается, но кризис не преодолен ни американским «ковбойским», ни российским олигархическим капитализмом. Он может повториться в более разрушительном виде.

2. Модернизация -- путь к инновационной экономике

В 2000-2008 гг. были созданы макроэкономические условия для преобразования постсоветской экономики. По оценке МВФ (FT 25.08.2009), российский ВВП вырос с 200 до более 1000 млрд долл. -- в 5 раз, а средняя зарплата со 100 до 600 долл./мес. (в начале 2010 г. -- до 12 тыс. руб.), что создало массовые рынки бытовой техники, автомобилей, компьютеров, мобильных телефонов, туристских и других услуг. Стране присвоен инвестиционный рейтинг. Россия выплатила внешний госдолг и стала третьей (после Китая и Японии) по объему золотовалютных резервов. Около 40 тыс. средних предприятий, не присваивавших государственные активы, работает на внутреннем и внешнем рынке. Их опыт (его обобщает журнал «Эксперт») доказывает, что у нас растет число современных предпринимателей и менеджеров. За ними будущее. Из импортера Россия превратилась в крупнейшего экспортера зерна, даже в засушливый 2009 г. Доля импортного мяса в 2005-2009 гг. сократилась с 32 до 25%. Россия уже не нуждается в импорте яиц, а вскоре не будет нуждаться в импорте куриного мяса и свинины.

Однако конкурентоспособность российской экономики в целом снижается. По оценке Всемирного экономического форума, за последний год она переместилась с 51 на 63 место среди 133 стран, уступая не только Швейцарии, США, Сингапуру, Швеции, Дании, Финляндии, ФРГ, Японии и Канаде (первые 9 мест), Индии и Китаю (29 место), но и Азербайджану (51 место). При относительно высокой макроэкономической стабильности (36 место), среднем состоянии рынка труда (43), образования и здоровья граждан (51) Россия занимает 110-119 места по эффективности государственного управления, независимости судебной системы, уровню корпоративной этики, эффективности товарного и финансового рынка. По данным ОЭСР (The Economist, 14.11.2009, p.90), Россия занимает последнее место среди 15 ведущих стран по темпам роста производительности основных факторов производства -- труда и капитала. В 1990-2008 гг. среднегодовой темп прироста этого обобщающего показателя в России составил 0,2% по сравнению с 4% в Китае, 2,8% в Индии, 1,2% в США и 0,3% в Бразилии.

Это отставание началось в 60-х гг., когда принудительный труд был отменен, а хозяйственные реформы, развивавшие свободную хозяйственную инициативу, свернуты. Пленум ЦК КПСС, который должен был обсудить ход научно-технической революции, был переориентирован на проблемы идеологической работы. В итоге, душевой ВВП, который в 1950 г., по оценке С.Гуриева и О.Цывинского (Ведомости, 13.08.2009), был в СССР на 35-50% выше, чем в Греции и Испании, в 1970 г. оказался одинаковым, а в 1999 г. -- втрое ниже, чем у этих европейских аутсайдеров. Средняя продолжительность жизни начала снижаться с 1965 г., ее отставание от США у мужчин выросло с тех пор с 2,5 до 10 лет. Средний рост детей и подростков (он зависит от рациона питания) до 60-х гг. был таким же, как у сверстников в США, а уже в 1980 г. у 80% россиян оказался гораздо ниже. В 2009 г. потребление мяса, молока и овощей в России отстает от рациональных норм на 25%, а рыбы -- на 45%.

Модернизация (обновление) экономики России была названа первоочередной задачей уже в первом Президентском послании В.В.Путина. Программа «Россия -- 2020» предусматривала модернизацию в стабильных финансовых условиях. В статье Д.А.Медведева «Россия, вперед!» и Президентском послании 2009 г. речь идет о послекризисной модернизации в условиях дефицита госбюджета. Модернизация рассматривается как комплексное изменение технологического, экономического и социально-политического уклада с целью формирования постиндустриального общества с инновационной экономикой. Следует отметить ее новые акценты.

Во-первых, обоснована необходимость качественных изменений для преодоления вековой экономической отсталости России, которая выражалась в обмене сырья на готовые изделия. За последние 20 лет не удалось избавиться от этой зависимости. Нынешняя экономика, как и советская, в значительной степени игнорирует потребности человека, энергоэффективность и производительность труда позорно низки. Коррупция, веками истощавшая Россию, усилилась из-за чрезмерного неэффективного присутствия государства в экономике и общественной жизни, слабости демократических институтов и гражданского общества. Впервые с такой ясностью показано, что для выживания и тем более расцвета России нужны не частные улучшения, а новая цивилизационная модель. Нынешнее отсталое сырьевое хозяйство может быть названо экономикой лишь условно.

Во-вторых, определен характер предстоящей модернизации как консервативной, т.е. ненасильственной и постепенной, либеральной, т.е. ориентированной на развитие рыночной конкуренции и многообразия форм собственности, и демократической, предполагающей высокую информированность граждан, их участие в обсуждении и принятии решений, свободу мысли и законной деятельности, конкуренцию политических партий. Эти проблемы рассмотрены в статье М.И. Кротова [1].

Модернизация, проведенная Петром I и И.В. Сталиным, была насильственной. Это сократило сроки индустриализации, но погубило миллионы жизней. У нынешней модернизации также есть сильные противники -- чиновничьи кланы, предприниматели, получающие прибыль не от нововведений, а от торговли тем, что ими не создано, от контроля за финансовыми потоками, перераспределения собственности, монопольных цен. Многие россияне не имеют инновационной квалификации и предпочли бы сохранить патерналистскую систему, когда им перепадает кое-что из доходов государства. Вполне можно понять Е.Н. Примакова, который, став премьером, обещал отправить на нары чиновников и бизнесменов, которые заслуживают этого больше, чем обычные уголовники. Но если всех посадить, некому будет работать, справедливо заметил В.В. Путин.

Сегодня допустимы лишь рассчитанные на много лет преобразования. Больна не только власть, но и все общество. Перефразируя И.В. Сталина, можно сказать: других россиян (милиционеров, чиновников, бизнесменов) у нас для модернизации нет.

В-третьих, в Послании Д.А. Медведева представлена двуединая модель модернизации. Прежде всего, необходимо восстановить на новой базе производство товаров массового потребления, что немыслимо без реальной конкуренции и стимулирования частного спроса. Коренное обновление инфраструктуры станет возможным после освоения мировых стандартов ее строительства и эксплуатации, снижающих издержки в разы, нужна финансовая система (длительные пассивы), адекватная требованиям модернизации. Установка с 2010 г. во всех домах счетчиков тепла, энергии, воды и газа позволит перейти к оплате действительно потребленных услуг, а не потерь в энергосетях. Вводится новый порядок согласования документации для инвестиционных проектов. Как показало исследование Mc Kinsey, согласование строительного проекта в России занимает в среднем 704 дня, а в США -- 40, доля электронных платежей, соответственно, 25 и 90%. Этим объясняется 44% отставания производительности в строительстве и торговле. Ее можно резко поднять без больших капиталовложений.

Однако догоняющее развитие не обеспечит прорыв к новой экономике. Как показал опыт, лидеры продают только утратившие новизну технологии. Поэтому в программе выделено 5 направлений, по которым Россия сохранила потенциал опережающего развития: энергетика, атом, космос, медицинские технологии, суперкомпьютеры и программное обеспечение.

В-четвертых, по-новому поставлен вопрос о сотрудничестве с зарубежными странами, без которого модернизация невозможна. Примером могут служить достигнутые при посредничестве В.В. Путина соглашения об участии франко-корейской группы Рено-Ниссан в реконструкции АвтоВАЗа, создании СП с франко-американской ТНК по производству в России интернет-оборудования, о допуске «Газпрома» к самой выгодной «последней миле» продаж в ЕС в обмен на участие западных компаний в энергопроектах России. Заимствование зарубежных технологий необходимо, но лишь при условии передачи прав на эти технологии и организации на этой базе собственных разработок. Создание СП (50-50) «Фиат» -- «Соллерс» гораздо рациональнее, чем 100% иностранных сборочных заводов, не контактирующих с российским научно-техническим комплексом.

О результатах перехода к новой экономической модели нельзя судить только по динамике душевого ВВП. Как показало исследование Комиссии под руководством Нобелевского лауреата Дж. Стиглица, в составе ВВП растет доля государственных услуг, объем которых оценивается по затратам (за 60 лет они выросли в США с 21,4 до 38,6% ВВП, во Франции -- с 27,6 до 52,7%, в Англии -- с 34,2 до 47,6%, в ФРГ -- с 34 до 44% ВВП), а не по результатам. Учитывается цена активов (в период бума -- раздутая) и услуг, а не их качество. США занимают первое место в мире по медицинским расходам (в % к ВВП и на душу населения), а по уровню заболеваемости и продолжительности жизни уступают ряду стран ЕС и Японии. При высокой дифференциации доходов (как в России) рост ВВП может и не сказаться на качестве жизни большинства народа. Рост ВВП обесценивается увеличением долга государства и домохозяйств, он не отражает сдвиги в экологии и социальной среде. Многие страны ЕС включают в ВВП услуги проституток (в Венгрии они составили 1% ВВП).

В качестве основных критериев инновационного развития можно предложить.

1. Изменение структуры производства, инвестиций и экспорта в пользу конечных продуктов с высокой добавленной стоимостью, использующих конкурентные преимущества России.

В 1999-2007 гг. доля ТЭК в экспорте выросла с 44 до 62%, а машин и оборудования сократилась с 8,8 до 5,6%. Экспорт за эти годы вырос в 3,5, а импорт -- в 5 раз. Общая доля нефти, нефтепродуктов, газа и металлов в экспорте выросла в 1970-2008 гг. с 35 до 83%.

2. Изменение структуры факторов экономического роста. Доля прироста ВВП за счет человеческого капитала, по оценке Всемирного банка, составляет в России менее 15% (в наиболее развитых странах -- 60%), добычи природного сырья -- 55% (10%), инвестиций в основные фонды -- 30%. Энерговооруженность труда в России втрое ниже, а энергоемкость ВВП из-за потерь (45% потребления) -- в 3-4 раза выше. Производительность труда, которая продолжает оставаться самым важным, самым главным для победы нового общественного строя, составляет в экономике России лишь 17%, а в машиностроении -- 6% от уровня США.

Особо следует выделить долю нового технологического уклада, основанного на NBIC -- саморазвивающейся интеллектуальной системе, совмещающей в одном научно-производственном цикле нано-, биоинженерные, информационные и комплексные (основанные на физико-химической обработке не внешней поверхности, а внутренней структуры предметов труда) технологии. Эти системы создадут новые безотходные производства для всех секторов экономики -- от медицины до промышленности, строительства и АПК, не требующие больших цехов и крупномасштабных перевозок. Это позволит возродить многие из 150 тыс. российских деревень (в 30 тыс. из них уже нет постоянных жителей) и 1000 малых городов.

Изменится стоимостная структура ВВП, в которой сейчас около 30% дает экспорт, 22% -- инвестиции и импорт и лишь немногим более 40% -- товары и услуги, потребляемые населением. В структуре себестоимости промышленной продукции России доля сырья и материалов намного выше, чем в развитых зарубежных странах (50 и 20%), а зарплаты в обрабатывающей промышленности (30 и 50%), а также амортизации, т.е. затрат, создающих добавленную стоимость -- намного ниже.

1. Рост наукоемкости производства и инновационной активности предприятий. По оценке Д.А.Медведева, доля предприятий -- основных заказчиков в общей сумме затрат на НИОКР составляет в России 6%, в то время как в ЕС -- 25-65%, в Японии и США -- 70-75%. В России ежегодно осваивают технические новшества 9,4% предприятий, а в Чехии -- 41%, Бельгии -- 58%, ФРГ -- 73%. Машиностроительные заводы тратят на НИОКР менее 1% своей выручки (в ЕС средняя наукоемкость производства -- более 6%, а в высокотехнологичных отраслях -- 20%).

2. Обновление продукции, оборудования и технологий. В замене нуждается 70% оборудования. До аварии износ гидротурбин Саяно-Шушенской ГЭС превысил 60%, половина из них проработала более 90 тыс. часов, хотя уже после 50 тыс. резко увеличивается объем и стоимость ремонта.

3. Изменение институциональной структуры экономики. Доля контролируемых государством активов, по оценке А.Кудрина (Известия, 06.10.2009), может быть снижена с 50 до 40, а затем 30%. Предстоит решительно сократить долю теневой экономики, где 15 млн чел. не платят налоги. По оценке Всемирного банка, она достигает 40% (в основном, в строительстве, сфере услуг, алкогольной сфере, здравоохранении). По данным Росфинмониторинга, 40-50% денежного оборота -- теневые или преступные деньги, до 27% зарплаты платится «в конвертах». По данным Счетной палаты (Ведомости, 07.07.2009), более 80% угля идет на экспорт через офшоры по заниженным для ухода от налогов ценам. То же относится к экспорту в целом.

В расчете на 100 тыс. жителей в России приходится 200 малых фирм (в основном в торговле и сфере услуг) -- вдвое меньше, чем в Бразилии, почти втрое -- чем в Чехии и Польше. Относительно лучшие показатели в Томской, Волгоградской, Новосибирской, Самарской областях, Москве и Петербурге. Доля малого бизнеса в ВВП -- 17% (в США -- 60%). В США 7 млн фирм с числом работников до 500 и 18,7 млн предпринимателей (вне сельского хозяйства) специализируются, в основном, на поставках деталей, узлов и услуг, в т.ч. инновационных, крупным компаниям.

Структура занятости в России соответствует русской поговорке «один с сошкой, семеро с ложкой». Более 50% занято в госучреждениях и предприятиях, из них 10 млн, по оценке Счетной палаты, -- контролем и надзором, который дублируется и лишь дезорганизует бизнес. Число чиновников за последние 20 лет удвоилось, а научных работников втрое сократилось (в 1980-2007 гг. -- с 1025 до 393 тыс., их сейчас втрое меньше, чем частных охранников).

Среднечасовая зарплата на текстильных фабриках Китая составляла в 2007 г. 0,5 долл. (Польша -- 5,0, Франция -- 18, США -- 24). Россия не может конкурировать в производстве стандартной низкотехнологичной продукции. Ее рыночная ниша -- сложные, малосерийные, наукоемкие товары с высокой добавленной стоимостью.

1. Новая социальная политика. Децильный коэффициент дифференциации доходов к 2010 г. достиг 16:1 (рубеж 10:1 создает предпосылки для революции). Прожиточный минимум (его не получает 14% россиян) должен учитывать расходы на ЖКХ, образование, медицину и культуру. Соответствующий социальный стандарт, дифференцированный по регионам, нужно гарантировать всем работающим и нетрудоспособным. Доходы высших менеджеров (по оценке Ernst and Young, они составляют в крупных финансовых компаниях более 22 млн, в промышленных холдингах -- около 20 млн, в АО с госучастием -- более 11 млн руб. в год) выше, чем у их коллег в ЕС при худших результатах.

Новая экономическая система включает и наукоемкий, и сырьевой комплексы. Не подтверждается тезис о «ресурсном проклятии» как причине отставания России. Первые места по качеству жизни в мире занимают Норвегия, Австралия и Канада, чья экономика также имеет сырьевую основу. При этом в Норвегии и Бразилии энергетику контролируют весьма эффективные государственные компании.

Высокая обеспеченность сырьем становится двигателем, а не тормозом экономического роста при четырех условиях. Первое из них -- высокая наукоемкость. Компания Chevron использует высокие технологии, включая компьютерное моделирование, фильтрацию сточных вод и т.д. при разработке месторождения Kern River, где за 110 лет добыто более 2-х, но осталось еще 1,5 млрд барр. нефти. Использование этих технологий позволяет продлить на десятки лет рентабельную эксплуатацию ресурсов Татарстана и Западной Сибири. «Интеллектуальные скважины» позволяют обойтись минимальным числом людей при разработке северных богатств.

Во-вторых, современные информационные технологии позволяют вести мониторинг условий и результатов добычи в каждой скважине и лаве. Это позволяет разумно дифференцировать налоги с учетом фактических размеров ренты, а главное -- строго контролировать соблюдение норм извлечения сырья из недр, не допускать хищнического «снятия сливок» в угоду быстрой прибыли.

В-третьих, добывающему комплексу необходима высокая доля малого бизнеса. На уже упомянутом Kern River более 400 фирм добывают нефть из специфических залежей. В России доля малых нефтегазовых компаний за последние годы сократилась в 5 раз.

Наконец, успешные конкуренты России экспортируют не только сырье, но и конечную продукцию с высокой добавленной стоимостью. Для этого широко привлекаются иностранные компании, но Норвегия, например, ставит при этом условием передачу ей прав на новые технологии и ноу-хау. Новые методы добычи, транспортировки и использования энергоресурсов изменяют всю экономику. Без модернизации ТЭК эти ресурсы окажутся слишком дорогими и неэкологичными для экспорта.

В России сложился рентный и «откатный» тип мезоэкономики, который отличается высокой концентрацией собственности (доминирующей ролью одного выгодоприобретателя), преобладанием конгломератов из технологически не связанных бизнесов, минимальной долей акций в свободном обращении, решающей ролью личных связей с властью. Эти структуры ориентированы не на обновление производства, а на финансовые операции за счет увеличения кредитного «плеча». Инновационный тип мезоэкономики отличается преобладанием публичных корпораций с распределенной собственностью, высокой долей институциональных инвесторов и акций в свободном обращении. Их основу составляют специализированные ТНК концернового типа, ориентированные на разработку и освоение новых продуктов и технологий, прежде всего, за счет капитализации прибыли и амортизации, а также формирования новых рынков, технологических цепей, сетей и кластеров.

В России созданы отдельные элементы инновационной системы и проводятся институциональные преобразования. Введение ЕГЭ позволило оценить действительное состояние российского образования, перспективы кадрового обеспечения различных секторов экономики, выделить вузы, способные стать федеральными и исследовательскими университетами, либо подлежащие превращению в их филиалы или закрытию. Резко выросла доля иногородних студентов в Москве и других научных центрах, что помогает воссоздать утраченную в 90-х гг. систему социальной мобильности. Сокращаются возможности для коррупции, возникла конкуренция вузов за привлечение лучших студентов и преподавателей. На рынке услуг стал доминировать покупатель. Под руководством ректора ГУ ВШЭ Я.Кузьминова разработана программа создания многоступенчатой (начиная с прикладного бакалавриата, готовящего рабочих-техников) системы непрерывного и всеобщего высшего образования, соответствующего запросам инновационной экономики.

Начата военная реформа, позволяющая перейти от дивизий, предназначенных для обороны в окопах и штыковых атак (в расчете на то, что «бабы еще нарожают»), к мобильным бригадам постоянной боевой готовности, оснащенных высокоточным оружием, средствами радиоэлектроники, беспилотными летательными аппаратами и т.д. Не останется псевдовоенных частей, охраняющих ненужные объекты, которые все чаще продаются, чтобы на выручку построить крайне необходимое военным жилье и т.д. Как и в сфере образования предстоит сократить число организаций, обновить преподавательский и офицерский состав, освободиться от людей, которые по своему опыту и менталитету не нужны современной армии. По данным Генштаба число офицерских должностей в 2009-2010 гг. сокращается с 355 до 150 тыс. -- с 34 до 15% состава армии (РИА Новости, 05.06.2009). Это вызывает ожесточенное сопротивление. Необходимые преобразования и связанные с ними неизбежные трудности выдаются за «развал» армии, образования и т.д.

С 2010 г. государство отказалось от лицензирования и регулирования строительного рынка, эта функция передается саморегулируемым организациям самих строителей.

Такое же созидательное разрушение необходимо ЖКХ, на содержание которого уходит большая часть местных бюджетов. Россия -- самая большая страна мира по площади может начать массовое строительство недорогих малоэтажных, энергоэффективных домов. Как показывает опыт ФРГ и других стран, герметичные постройки с эффективной теплоизоляцией стен, кровли и фундамента (слой 30-40 см по теплопроводности равен кирпичной кладке шириной 5 м), специальной обработкой углов и стыков, трехкамерными стеклопакетами и системой искусственной вентиляции с теплообменниками сокращают расход энергии по сравнению с «хрущобами» в 10-15, а с нынешними домами -- в 5-7 раз. Стоимость строительства увеличивается лишь на 10%, дополнительные вложения окупаются за 7-10 лет.

Резкое увеличение доли россиян, имеющих собственный дом, расположенный в обычном, а не в огороженном коттеджном поселении, означало бы социальную революцию. Инновационная экономика невозможна в стране, где элита, подобно феодалам средних веков, живет отдельно от народа с собственной охраной и социальной инфраструктурой за высоким забором. Модернизация реальна лишь в экономике медленных денег, где кредиты недороги (не более 6% годовых), рентабельность в 5% считается нормальной, перекрестное субсидирование (энергия дешева, т.к. стройки оплачивает бюджет) отсутствует.

Русская пословица гласит «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Послание Д.А. Медведева Федеральному собранию свидетельствует: гром грянул. Страна, где 2% мирового населения распоряжается 20% мировых ресурсов, причем это население сокращается, а потребность соседей в этих ресурсах растет, не выживет без новой экономической системы. Какой ей быть -- должна определить наука.

3. Новая экономическая наука или «огонь по штабам»

Экономическую систему можно определить как совокупность организаций, институтов и информационных потоков с определенной субординацией, имеющих общую цель и механизм обеспечения целостности, непрерывно изменяющуюся под воздействием внешней среды. Основное отличие постиндустриальной экономической системы состоит в том, что ее целью и одновременно важнейшим средством совершенствования становится развитие человеческого капитала, культуры и науки. Для этой системы характерно непрерывное обновление техники, организации, экономики и социальных отношений, в котором участвует большинство населения.

В аграрной системе, которая преобладала в мире до 1820-х гг., душевой ВВП (тогда он состоял из реальной продукции) рос пропорционально численности населения -- в среднем на 0,1-1% в год. В индустриальной системе (1820-1970-е гг.), по расчетам американского экономиста Мэдисона, темп прироста вырос до 3-3,5% и опередил рост населения (0,42-0,77%) за счет увеличения вещественного капитала и его производительности. Это позволило поднять благосостояние в развитых странах примерно в 300 раз. В постиндустриальной системе прирост населения в мире снижается (до 0,3% при его сокращении в развитых странах). Снижается и прирост душевого ВВП в развитых странах (до 2,2-2,3%), но изменяется само качество жизни.

Как отметил Ю.В. Яковец и ряд других исследователей, эту систему нельзя назвать социализмом в советском понимании слова, поскольку она основана на многоукладной экономике, рыночной конкуренции, горизонтальных контрактах, а не вертикальном подчинении. Но ее нельзя назвать и капитализмом в понимании А. Смита и К. Маркса и тем более в его нынешнем финансово-долговом обличье. Теорию конвергенции (соединения и взаимопроникновения) частной свободы и инициативы и общественных интересов разрабатывали В.В. Леонтьев, В.В. Новожилов, В.С. Немчинов, Н.П. Федоренко. Не верил в будущее капитализма Й. Шумпетер. Наша страна на своем горьком опыте доказала бесперспективность административно-командной экономики, а Ирландия -- «кельтский тигр», которая в 1990-2007 гг. имела наивысшие темпы роста ВВП в Западной Европе -- англо-американской финансовой модели, порождающей коррупцию и стратегические провалы [11]. Банки, гнавшиеся за деньгами, поставили эту страну на колени [12]. Эта модель оказалась столь же уязвимой [13], как нынешняя российская.

Следует выделить основные черты постиндустриальной экономической системы, которые нуждаются в глубоком исследовании.

1. Новая структура производства. Место стандартных товаров (зерно, уголь, нефть, металл и т.д.) занимают постоянно обновляемые и ориентированные на многообразные запросы наукоемкие товары, технические комплексы и услуги. Это требует перехода от общей теории, изучающей явления in vitro (в пробирке) к политической экономии отраслевых рынков, исследующей институты in vivo (в живом разнообразии) и оценивающей явления по их индивидуальным особенностям, а не соответствию абстрактным моделям.

Для современных товаров характерно доверительное качество: его можно оценить только в процессе потребления, при покупке приходится доверять производителю. Поэтому цена во многом зависит от стоимости торговой марки, бренда. Как показали Нобелевские лауреаты 2001 г. Дж. Стиглиц, Дж. Акерман, М. Спелс, «невидимая рука» не определяет движение сложных рынков, где усиливается асимметричность информации.

В 2009 г. конкурс в вузах сферы услуг впервые оказался выше, чем на факультетах экономики и менеджмента. Однако политэкономия услуг развита слабо. Между тем, здесь потребитель участвует в процессе производства. Вкус колбасы не зависит от того, кто ее покупает, а эффективность образовательной услуги во многом определяется подготовленностью учащихся.

Особую роль в управлении отраслевыми рынками играют технологические регламенты, определяющие требования к безопасности, надежности и полноте информации, использованию общественных ресурсов. Эта важнейшая политико-экономическая категория связана с согласованием частных и общественных интересов в постиндустральной экономике. В развитых зарубежных странах эти регламенты безотносительно к коммерческой эффективности делают невозможным эксплуатацию мартеновских печей, протекающих труб и унитазов, строительство неэкономичных зданий, дорог и т.д. В России ГОСТы, мешавшие обманывать покупателей, отменены, а ввод регламентов, регулирующих рынок и конкуренцию, сорван [14]. Пытались ввести регламенты, содержащие не политико-экономические нормативы, а список марок бетона, которые разрешается покупать (с их производителей была собрана плата).

2. Новая структура экономических агентов, контрактных и конкурентных отношений. Фирма в постиндустриальной экономике превращается из микроэкономической в мезоэкономическую структуру, из независимого рыночного субъекта в звено контрактной сети. Наряду с производством и реализацией товаров и услуг на базе собственных или арендованных активов она все в большей степени выступает как организатор технологических цепей, предпринимательских сетей и кластеров, которым не нужна централизация собственности и иерархическая структура управления. В качестве фирмы все чаще выступает ТНК или интегрированная бизнес-группа, в которой складывается особый тип долгосрочных рамочных контрактных отношений, используются особые методы трансфертного ценообразования, центр не вмешивается в производство, а управляет стратегией, знаниями, нематериальными активами, организационной культурой, финансовыми потоками. На каждом сегменте мирового рынка теперь лидирует всего несколько таких компаний, которые выступают как среднее звено глобального управления, по силе воздействия на цены и другие условия экономического роста, не уступающее многим государствам. Предприятия в их составе специализируются не на узкой номенклатуре отраслевой продукции, а на ключевых технологиях высокой конкурентоспособности, что позволяет вывести на аутсорсинг не только вспомогательные и обслуживающие, но и многие основные операции, комплексно обслуживать определенный сектор рынка и весь жизненный цикл продукции.

В индустриальной экономике субъект управляет объектом, используя обратные связи в иерархической структуре. В горизонтальной сети субъекты, оценивая ситуацию, исходят из своих интересов, но имеют общую цель и добровольно передают друг другу право принятия решений по согласованному кругу вопросов.

Это требует коренного изменения методов оценки эффективности производства -- по добавленной стоимости, учитывающей не только краткосрочные (прибыль), но и стратегические интересы компании (зарплата определяет спрос, а амортизация -- обновление активов), а главное -- внешний эффект (экстерналии). Еще А. Пигу отмечал, что рынок не представляет собой совершенную саморегулируемую машину, содействующую благосостоянию не только капиталистов, но и всего общества. Поэтому необходимо учитывать не только частную (private value), но и общественную (social value) стоимость, поощряя создание частными фирмами публичных благ (public goods) специальными субсидиями (extraordinary encouragements). Нынешние компании состоят из сотен фирм, часто специально создаваемых для увеличения мифического объема продаж, рыночной капитализации, снижения налогооблагаемой базы и т.д.

Как отмечают зарубежные экономисты, критерий Парето, который использовался для оценки эффективности в индустриальной рыночной экономике, непригоден в экономике извращенных потребностей, расточения ресурсов, опасных для других людей предпочтений. Предлагается иной критерий, ориентированный не на максимум прибыли, а на экономное использование ресурсов.

Это имеет прямое отношение к конфликту в Пикалево. Его суть в том, что в результате разделения единого комплекса по переработке апатитов на удобрения, глинозем, цемент, соду и поташ на частные фирмы, ориентированные лишь на свой максимум прибыли, полное использование сырья стало невыгодным. Этот критерий не учитывает опасные последствия накопления нефелиновых отвалов, социальные издержки также перекладываются на государство. Проблему не решить разовым вмешательством. Необходимо изменить сам критерий оценки эффективности и принять технологический регламент, устанавливающий глубину переработки апатитов (по предложению В.В. Путина -- 90%).

Консолидация производства в новых условиях не сводится к концентрации собственности и капитала, т.е. сосредоточению имущества в руках ограниченного числа собственников и вертикально-интегрированных монополий. Конгломераты эффективны лишь при слиянии с властью. Из 50 крупнейших частных компаний США (по оценке Ж. Форбс, ноябрь 2009 г.) лишь офисы 4 находятся в Нью-Йорке и ни одна в Вашингтоне. Ведущие корпорации расположены вблизи от университетов, а не административных центров. Для снижения издержек лучше малые города, а для получения льгот -- столицы. И в годы кризиса помощь оказывалась адресно, а не по библейскому принципу: «сначала спаси, а потом спроси».

Конкуренция ТНК существенно отличается от войны всех против всех с нулевой суммой [15]. Хорошо знающие друг друга великаны все чаще вступают в альянсы для совместных инновационных проектов. Торговля превращается в кооперацию, разовые сделки базарного типа -- в долгосрочные комплексные контракты. Эволюционная теория, как и дарвинизм, дополненный генетикой, исходит из того, что конкуренция, включающая кооперацию, ведет к росту разнообразия видов фирм. Это позволяет использовать «рассеянное знание», переходить из одного равновесного состояния в другое с помощью нововведений, получающих экономическое признание. Это знание и качество управления определяет стратегическую репутацию фирмы -- гудвилл, который измеряется разностью между рыночной капитализацией и совокупной стоимостью активов и обязательств [16].