Факторы и детерминанты региональной инвестиционной политики (на примере Республики Татарстан)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Как известно, Татарстан относится к числу наиболее развитых в инвестиционном отношении регионов страны. Перечислим ключевые конкурентные преимущества инвестиционной сферы республики, позволившие ей занять место одного из стабильных полюсов инвестиционного роста российской экономики.

Первое. В настоящее время в различных отраслях народного хозяйства Татарстана -- от автомобилестроительной промышленности до транспортной инфраструктуры -- реализуется ряд приоритетных проектов, претендующих на общенациональный статус. Среди таковых -- вложения, связанные с развертыванием конгломерата нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводов в городе Нижнекамске, организацией и подготовкой XXVII Всемирной летней универсиады 2013 года, возведением в Менделеевском муниципальном районе интегрированного комплекса по производству аммиака, метанола и карбамида, а также строительством Свияжского межрегионального мультимодального логистического центра.

По данным интернет-сайта «Инвестиционный портал Татарстана», в экономической системе республики на различных стадиях находится более 400 инвестиционных проектов федерального, субнационального и местного значения общей стоимостью -- свыше 1,1 трлн рублей [1].

Второе. В экономике региона на протяжении последних лет поддерживается достаточно высокая норма накопления, величина которой в период 2004-2011 годов сложилась на уровне 28,9% ВРП. Значение аналогичного показателя инвестиционной сферы России не достигало на означенном временном интервале и 20% ВВП.

Опираясь на данные, приведенные в табл. 1, можно констатировать, что народное хозяйство Татарстана еще в 2004 г. превысило 25%-ю отметку величины нормы накопления, недавно обнародованную в качестве целевого ориентира для отечественной экономики, достижение которого запланировано к 2015 г. [2]. Значение данного индикатора во многом задает темпы роста инвестиций и увеличения объемов выпуска в длительном периоде. Таким образом, долгосрочные перспективы социально-экономического развития республики ныне выглядят более оптимистичными, чем у страны, рассматриваемой в целом.

Третье. Что касается отраслевой структуры капиталовложений, то их конфигурация в разрезе видов экономической деятельности в хозяйственной системе республики в большей степени отвечает требованиям и установкам стратегии модернизации, чем в отечественной экономике в среднем. В период 2007-2010 гг. в России в добычу полезных ископаемых направлялось 14,1%, а в обрабатывающие производства -- 14,5% общего объема инвестиций, в то время как в Татарстане доли этих секторов равнялись 10,8% и 33,9%, соответственно.

Таблица 1. Норма накопления в экономике Российской Федерации и Республики Татарстан (в % ВВП, ВРП)

Подобное различие говорит о наличии весомых предпосылок для дальнейшей консервации сырьевого сценария развития народного хозяйства страны в общем, и, наоборот -- о возникновении устойчивого тренда к диверсификации воспроизводственной структуры экономической системы республики, в частности.

Четвертое. В экономике Татарстана функционирует плотная и насыщенная инфраструктура стимулирования капиталовложений. Так, в республике осуществляют экономическую деятельность все известные разновидности инвестиционных площадок, включая сравнительно небольшие бизнес-инкубаторы, более крупные технологические и индустриальные парки, технополис «Химград» и особую экономическую зону промышленно-производственного типа «Алабуга».

Последняя, благодаря фискальным и таможенным преференциям, комфортному административному режиму, а также широким возможностям в плане оперативной локализации производств, стала центром притяжения для российских и иностранных инвесторов. К настоящему времени на территории ОЭЗ «Алабуга» зарегистрировано 24 резидента из числа отечественных и зарубежных компаний, суммарный объем инвестиций которых достиг 2,5 млрд долл. США [3]. Поскольку на формирование административной, деловой, инженерной и транспортно-логистической инфраструктуры зоны с 2006 г. было направлено около 450 млн долл. США бюджетных средств, каждый рубль государственных расходов генерировал почти 5,6 рубля частных капиталовложений.

Пятое. Республиканская модель государственной экономической политики оперирует разнообразным набором прямых и косвенных методов стимулирования инвестиционной деятельности. В частности, учрежденный Правительством Татарстана «Инвестиционно-венчурный фонд» применит различные формы поощрения инвестиционной активности. Среди них -- взносы в уставные капиталы хозяйственных обществ, выдача льготных кредитов, грантов, гарантий, а также субсидий на компенсацию части процентной ставки по привлекаемым займам.

Кроме того, достаточно востребованным стимулом инвестиционной политики явились предоставляемые за счет средств республиканского бюджета преференции по налогам на прибыль и имущество организаций. К концу 2011 г. этими налоговыми послаблениями на сумму -- свыше 3,2 млрд рублей воспользовались более 30 предприятий.

В целях дальнейшего повышения эффективности функционирования инвестиционной сферы Государственным Советом Татарстана принят закон «Об инвестиционном налоговом кредите». Ожидается, что он позволит задействовать этот положительно зарекомендовавший себя в зарубежной практике [4] метод содействия капитальным вложениям.

Шестое. Международное экспертное сообщество позитивно оценивает предпринимательский климат и инвестиционную привлекательность экономики республики. Специалисты одной из крупнейших аудиторско-консалтинговых компаний «KPMG» указали в своем исследовании, выполненном в 2010 году, на наличие высокого инвестиционного потенциала у народного хозяйства Татарстана. Его сильными сторонами, согласно результатам диагностики, являются зрелая транспортная инфраструктура, квалифицированные трудовые ресурсы, мощная научно-техническая база, а также значительная емкость внутреннего рынка товаров конечного и промежуточного потребления.

Сотрудники рейтингового агентства «Ernst&Young» в аналитическом обзоре «Измерение условий ведения бизнеса в российских регионах», опубликованном в феврале 2011 г., поставили республику на первое место среди 10 субъектов Федерации по уровню развития бизнес-среды. При этом в поле зрения экспертов попали также Иркутская, Калужская, Томская, Воронежская, Ростовская и Тверская области, Пермский край, города Москва и Санкт-Петербург [5].

В мае месяце 2011 г. авторитетное издание «Forbes» подтвердило лидирующие позиции Татарстана в листинге 30 субнациональных административно-территориальных образований России по интегральному показателю комфортности экономико-правового режима для осуществления предпринимательской деятельности [6]. Таким образом, благодаря усилиям, направленным на активное международное позиционирование, республика играет роль одного из наиболее узнаваемых и позитивно воспринимаемых в глобальном инвестиционном сообществе субъектов Федерации.

В то же время, вопреки описанным отличительным особенностям, народное хозяйство Татарстана в инвестиционном отношении, фактически, повторило тот сложный путь, который проходила экономика России на этапе рыночных трансформаций последних двадцати лет. Республике не удалось избежать ни глубокого инвестиционного спада 1990-х гг., единственным аналогом которого является «Великая депрессия» в США [7], ни лишь частичного восстановления инвестиционной активности в период 1999-2008 гг. Что же касается последствий острой фазы глобальной экономической нестабильности 2008-2009 гг, то процессы накопления в народном хозяйстве региона также, как и в целом по стране, оказались чувствительными в негативным внешним «шокам». В результате валовые размеры капиталовложений на пике кризиса сократились на 3,3% в годовом измерении.

Рис. 1. Динамика инвестиций в основной капитал в Российской Федерации и Республике Татарстан (в % от уровня 1990 года)

В настоящее время в республике наблюдается определенное оживление инвестиционной деятельности, иначе говоря, затяжной посткризисной инвестиционной паузы ей удалось избежать. Однако темпы увеличения вложений в основной капитал -- 5,7% в 2010 г. и 7,8% в 2011 г. в 1,5-2 раза уступают тем, что фиксировались в период 2003-2008 гг. (11,6%).

Как следствие, хотя итоговые параметры динамики инвестиций в экономике Татарстана выглядят более предпочтительными на фоне среднероссийских -- 78,6% и 63,4% от соответствующих уровней 1990 г., масштабы отрыва не позволяют говорить о различиях кардинального свойства.

Логично предположить, что в хозяйственной системе республики к настоящему времени сложились ощутимые объемы недоинвестирования. По расчетам Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦПАКП), значение аналогичного показателя для отечественной экономики к 2011 г. достигло отметки в 28,5 трлн руб. [8]. Поскольку удельный вес Татарстана в национальном накоплении России в период 2003-2010 гг. составлял в среднем 3,43% (табл. 2), объемы недоинвестирования в экономике региона равняются ныне примерно 977,6 млрд руб. или 253% от уровня капиталовложений 2011 года.

Таблица 2. Удельный вес Татарстана в валовых объемах капиталовложений в экономике России (в %)

На первый взгляд, приведенная оценка выглядит завышенной и чрезмерной. Вместе с тем, она легко может быть достигнута на основе других методических подходов. Согласно известным данным [9], инвестиции в экономической системе США увеличиваются в 1,4-1,45 раза в сопоставимых ценах каждые 10 лет. Если бы инвестиционная сфера Татарстана росла подобными темпами в течение всего периода рыночных реформ, валовые размеры капиталовложений к настоящему времени достигли бы отметки в 196-210% от уровня 1990 г. или 249-267% от объемов 2011 г., что довольно близко к ранее упомянутому значению в 253%.

Так как зрелые рыночные системы не демонстрируют рекордных темпов увеличения объемов капиталовложений, очевидно, что, если бы за основу в расчетах были взяты параметры инвестиционного роста наблюдаемого, допустим, в КНР, полученные результаты оказались бы куда более категоричными. Иными словами, обе приведенные оценки носят, скорее, заниженный, а не завышенный характер.

Возникает вопрос, почему, несмотря на идеологию «мягкого» вхождения в рынок и активную регулирующую роль государства, конечные итоги процессов накопления основного капитала в народном хозяйстве республики нельзя трактовать однозначно. В особенности, это актуально в контексте альтернативных сценариев инвестиционного развития, которые вполне могли бы воплощаться в жизнь на протяжении 1990-2000 гг.

Существует целый комплекс причин, почему характерные особенности и тенденции функционирования инвестиционной сферы Татарстана формировались именно таким, а не иным образом. Но главные среди них сосредоточены в институциональной плоскости и предопределены самой логикой экономических преобразований последних 20 лет.

Предположим, что некое гипотетическое государство с экономической системой социалистического типа под влиянием политических причин избрало курс на форсированный переход к капиталистическим методам хозяйствования. Центральным элементом рыночных трансформаций станет приватизация общественного имущества в «ускоренном», а не «органичном» режиме (в рамках терминологии венгерского экономиста Я. Корнаи [10]).

Поскольку в исходный момент времени в рассматриваемой экономике будут отсутствовать адекватные объемы внутренних сбережений, необходимые для частного приобретения производств по справедливой стоимости, государственные активы начнут распределяться по символическим ценам среди узкого круга лиц, близких к центрам принятия управленческих решений. Влияние последствий подобной стратегии размещения бывшей государственной собственности на детерминанты инвестиционной деятельности будет заключаться в следующем.

Во-первых, новые владельцы с самого начала будут ощущать условность, уязвимость, нелегитимность, а значит -- слабую защищенность прав собственности на принадлежащие им активы. Это осознание и опасения по поводу высоких рисков экспроприации способствуют формированию устойчивого стремления к выводу отечественных хозяйствующих субъектов из под национальной юрисдикции посредством, например, развертывания оффшорных финансово-производственных «сетей» [11]. На одном «конце» таких конгломератов будут находиться реальные производственные активы, а на другом -- зарубежные фирмы-бенефициары, аккумулирующие экономические выгоды от использования первых.

О подобных сделках и масштабах их проведения можно будет судить по характеру участия страны в международном движении капитала, которое сведется к кругообороту её финансовых ресурсов с оффшорными и оффшоропроводящими государствами.

Во-вторых, новые владельцы будут поддерживать свои производства на «голодном инвестиционном пайке», ограничиваясь только текущими вложениями, призванными компенсировать физический износ оборудования. В действительности, индивиды, неуверенные в полноценной реализации прав собственности, не захотят осуществлять инвестиции ни в сохранение имеющихся имущественных комплексов, ни, тем более, в создание новых. Как следствие, вложения в реконструкцию и технологическое перевооружение производственной базы, а также обогащение и модернизацию ассортимента выпускаемых экономических благ останутся за скобками их бизнес-стратегий.

Незначительные текущие инвестиции будут направляться в наиболее безопасной для владельцев форме -- в виде краткосрочных кредитов, предоставляемых аффилированными оффшорными фирмами материнским хозяйствующим субъектам, дислоцированным в национальной экономике. В результате последняя будет испытывать перманентный дефицит капиталовложений, а также возрастающую нагрузку внешней корпоративной задолженности.

В-третьих, поскольку к участию в приватизационных сделках будет допущен крайне ограниченный круг экономических агентов, произойдет чрезмерная концентрация капитала в руках представителей «суперэлиты» [12]. Подобное положение вещей затормозит становление института свободной конкуренции, что воздвигнет труднопреодолимые препятствия на пути интенсификации инвестиционной активности. На неэффективных, монополизированных рынках стремление к максимизации прибыли зачастую удовлетворяется не за счет вложений в увеличение объемов производства и внедрение инноваций, а посредством увеличения цен. Так что в обсуждаемой экономической системе будут неизменно фиксироваться значительные темпы инфляции.

В-четвертых, из-за нелегитимности новых владельцев государственного имущества в деловой среде широкое распространение получит иррациональное, рентоориентированное поведение. Оно будет выражаться в инвестиционной «близорукости» [13] (то есть, безусловном предпочтении вложений в высоколиквидные активы в ущерб всем остальным) и непроизводительном потреблении капитала, например, путем массовой скупки предметов роскоши за рубежом. Иначе говоря, концепция ускоренной приватизации не гарантирует формирование сословия «эффективных собственников». Это вполне закономерно, т.к. изначально она мотивировалась политическими аргументами, а не соображениями экономической целесообразности.

Таким образом, поведенческие установки местного бизнес-сообщества будут разительно отличаться от стереотипов мышления традиционных капиталистов «в первом поколении», которые ориентированы, в большей степени, на накопление, а не на потребление.

В-пятых, имманентной чертой социально-экономической обстановки будет являться усугубляющаяся дифференциация населения по уровню доходов в «духе» институциональной теории «бесконечного передела» [14]. Возникшая в начальный момент времени чрезмерная концентрация активов в руках у немногих (имущественное неравенство) спровоцирует крайне неравномерное и несправедливое распределение экономических выгод от их эксплуатации (неравенство доходов), которое, в свою очередь, приведет к дальнейшей поляризации накопленного богатства (имущественное неравенство) и т.д.

Каждый последующий виток этой спирали означает выход на новый уровень социального разрыва, пределы наращивания которого могут быть практически неограниченными. Поскольку экономическая власть легко конвертируется в политическую, истеблишмент станет блокировать любые инициативы, направленные на «перераспределение по Робин Гуду» [15], предпочитая хеджировать усиливающиеся риски экспроприации за счет вывода капитала за рубеж. Другими словами, антиинвестиционные рефлексы бизнеса, возникшие в результате проведения ускоренной приватизации, с течением времени не только не ослабнут, но, скорее наоборот -- обретут статус наиболее адекватной и единственно приемлемой формы поведения.

Изложенный сценарий подходит для описания сущности экономического порядка, сложившегося в нашей стране, в том числе и на региональном уровне.

Судя по динамике значений коэффициента фондов, отражающем различия в средних размерах доходов между 10% самых богатых и 10% самых бедных слоев населения (табл. 3), в республике наблюдается устойчивая тенденция к социальному расслоению общества.

Таблица 3. Динамика дифференциации населения по уровню доходов в Республике Татарстан (коэффициент фондов, раз)

Согласно рекомендациям ООН, пороговая отметка этого показателя находится в пределах 8-10 раз, превышение которой чревато массовым распространением среди граждан протестных настроений. Татарстан давно преодолел этот уровень, причем неравенство продолжает усиливаться, вопреки довольно высоким темпам экономического роста 1999-2008 гг.

В регионе с ресурсоизбыточной хозяйственной системой (доля минеральных продуктов в структуре экспорта в 2008-2010 гг. равнялась, примерно, 80%) удельный вес низкооплачиваемых, «относительно бедных» работников (с доходами ниже 60% среднемесячной заработной платы по субъекту Федерации -- данная граница в европейской статистической традиции именуется «порогом достойной оплаты труда») оценивается в 35-40% от общей численности занятых [16]. Ни в одной стране Восточной Европы с переходным экономическим режимом указанное социальное явление не приобрело столь широкого размаха. Например, доля низкооплачиваемых работников в Болгарии, Литве и Румынии меньше 30%, в Венгрии, Польше и Эстонии ниже 25%, а в Словакии, Словении и Чехии менее 20% от соответствующих показателей численности занятых [16].

Руководство России осознает угрозы, исходящие от подобного положения вещей в масштабах всей страны. Неслучайно, Президент В.В. Путин в одном из своих выступлений заметил: «Нельзя, чтобы граждане жили ... без всякого ощущения, что какой-то позитив есть ... от этой внешнеэкономической конъюнктуры» [17].

Далее, по данным государственного статистического наблюдения о структуре иностранных инвестиций в экономику республики в разрезе стран-доноров, на долю Швейцарии, Люксембурга и Нидерландов в 2006, 2007, 2008 и 2009 гг. приходилось 67,6%, 63,9%, 47,5% и 59,8%, соответственно, от общих размеров зарубежных вложений. Два первых государства относятся к оффшорным зонам, согласно методологии Центрального Банка России, издавшего в 2003 г. тематическое указание № 1317-У, а третье к типичным примерам спарринг-оффшорных юрисдикций [11].

Что же касается инвестиций татарстанских компаний, направленных за рубеж, то 53% их накопленного на 1 апреля 2012 г. объема приходилось на Республику Кипр. Таким образом, стратегия интеграции народного хозяйства региона в глобальную финансовую систему на практике выразилась в налаживание кругооборота капитала с оффшорными и оффшоропроводящими странами.

Существование у России «параллельной» экономики не является секретом для федеральных властей. На состоявшемся 19 декабря 2011 г. заседании Правительственной комиссии по электроэнергетике В. Путин акцентировал внимание на том, что «с оффшорным наследием эпохи дикой приватизации нужно заканчивать», а также подчеркнул, что «вывод ... стратегических отраслей из оффшорной тени -- наша приоритетная задача на предстоящий период» [18].

Наконец, вопреки прилагаемым на протяжении последних двадцати лет усилиям по поддержанию ценовой стабильности, экономика Татарстана остается высокоинфляционной. Наблюдаемые в республике показатели этих процессов (табл. 4) сопоставимы, среди стран «большой двадцатки», лишь со значениями аналогичных индикаторов Индии и Турции [19]. В 2011 г. индекс потребительских цен достиг минимальной в новейшей истории отметки в 6%, однако, это в три раза выше целевого уровня инфляции, принятого за основу в Банке Англии (2%) [20].

Иными словами, главное достижение последних лет -- макроэкономическая стабильность на фоне передовых зарубежных практик представляется не столь уж бесспорной. Как признают авторы Стратегии 2020: «Новая модель роста -- новая социальная политика», улучшению показателей России в рейтинге конкурентоспособности ВЭФ 2011-2012 гг. помешала, в частности, «высокая по мировым меркам инфляция» [21].

Таблица 4. Индекс потребительских цен в экономиках Татарстана и некоторых странах «большой двадцатки»

Резюмируя, отметим, что в народном хозяйстве республики прослеживаются все ранее перечисленные симптомы системной слабости -- специфическое место региона в международном движении капитала, неизменно высокие темпы повышения цен, а также усугубляющееся неравенство. Из сказанного следует, что инвестиционная сфера Татарстана, как и России в целом, попала в, так называемую, институциональную ловушку. Контуры последней задают уязвимость, незащищенность права частной собственности, обусловленная его недостаточной легитимностью, а также низкая конкурентность экономической среды. Ликвидация этих барьеров, препятствующих интенсификации инвестиционных процессов в масштабах всей страны, должна явиться стратегическим общенациональным проектом и преимущественной прерогативой федерального центра.

Далее приступим к рассмотрению важнейших параметров развития инвестиционной деятельности в экономике республики и целевых ориентиров системы государственного регулирования капиталовложений.

Напомним, что в Татарстане поддерживается достаточно высокое, даже на фоне передового зарубежного опыта, значение нормы накопления (табл.5). По итогам 2011 года величина этого показателя составила 30,9% ВРП.

Таблица 5. Норма накопления в экономиках различных стран и регионов мира (в % ВВП)

Легко видеть, что большая норма накопления достигается в странах со зрелыми и формирующимися рынками в те периоды, когда национальные экономические системы воспроизводят модели догоняющего развития. При этом на этапах «ускорения» высокая величина данного индикатора неизменно сопровождается значительными темпами роста инвестиций и увеличения размеров выпуска. Классическим примером в данном случае может служить Китай. При норме накопления, превышавшей 40% ВВП, объемы инвестиций в народном хозяйстве КНР увеличивались на 25% ежегодно, а средние темпы роста составляли 10,5% на протяжении последних десяти лет [22]. Иными словами, китайская экономика расширялась из-за наращивания инвестиционной активности, достигаемой благодаря мобилизации внушительной части валового внутреннего продукта для целей финансирования капитальных вложений. По расчетам Государственного статистического управления КНР, в 2009 г. инвестиции обеспечили 94,8% увеличения объемов ВВП страны.

Несколько неожиданным представляется тот факт, что подобная очевидная закономерность не прослеживается применительно к экономической системе Татарстана. В действительности, норма накопления в хозяйственной системе республики в период 2004-2011 гг. превышала среднероссийскую более чем на 9 п.п. (табл.1). В то же время темпы увеличения размеров инвестиций (9,0%) были даже ниже тех, что наблюдались в общем по стране (9,6%), а параметры роста (5,6% ежегодно) несущественно (на 0,7 п.п.) превосходили национальные показатели экономической динамики (4,9% ежегодно) (табл.6).

Это означает, что капиталоемкость (то есть, «дороговизна») роста, исчисляемая как отношение нормы накопления к темпам увеличения ВВП (ВРП), в народном хозяйстве Татарстана более чем на 30% превышала значение данного показателя, фиксировавшегося в экономике России. Вероятно, подобная закономерность объясняется тем, что инвестиционные ресурсы в экономической системе республики мобилизуются преимущественно для финансирования долгосрочных, общественно-значимых проектов с продолжительными временными лагами, влияние которых на выпуск проявится позже или же выразится, скорее, в интегральных показателях бюджетной и социальной эффективности.

В этой связи некоторую обеспокоенность вызывают официальные прогнозы динамики нормы накопления на среднесрочную перспективу. Согласно Программе социально-экономического развития Республики Татарстан, удельный вес инвестиций в валовом региональном продукте к 2015 г. должен приблизиться к отметке в 40% ВРП.

Нужно сказать, что достижение большого значение нормы накопления, даже на этапе догоняющего развития, нельзя расценивать в качестве самодостаточной цели государственной инвестиционной политики. Ясно, что данный макроориентир важен исключительно в соотношении с темпами увеличения капиталовложений и объемов производства. Во всех остальных случаях представляется целесообразным осуществить ревизию планов, выявить причины сравнительно низкой продуктивности инвестиционных процессов и, при необходимости, скорректировать прогнозы в ту или иную сторону.

Кроме того, финансовую базу инвестиционной деятельности в масштабах всей экономики образуют сбережения общества, источниками которых являются домашние хозяйства, корпоративный сектор и государство. Аккумулируя их, национальная (или субнациональная) экономическая система распределяет ресурсы между тремя направлениями использования -- финансированием внутренних инвестиций, экспортом капитала и формированием международных резервов.

Как показывает практика, нормы сбережения и накопления могут соотноситься произвольным образом, в зависимости от страны и конкретного исторического периода. В России первый показатель на протяжении 2000-х гг. неизменно превосходил второй, а в США в то же время наблюдалось обратное неравенство. При этом если в экономике ощущается дефицит сбережений, необходимых для финансирования внутренних вложений, он компенсируется посредством привлечения капитала на внешних рынках заемных средств.

Автор не располагает сведениями о том, величина какого из двух рассматриваемых параметров в народном хозяйстве Татарстана больше на современном этапе развития. Вместе с тем, нет весомых оснований полагать, что норма сбережения в республике превышает тот уровень, что наблюдается в среднем по стране (табл. 7).

Например, нефтегазовые доходы казны, питающие авуары России, зачисляются, главным образом, в федеральный, а не региональные бюджеты. Так что увеличение доли инвестиций в ВРП до 40% подразумевает планомерное наращивание внешней задолженности, способное усилить восприимчивость экономики Татарстана к неблагоприятным изменениям глобальной рыночной конъюнктуры.

Наконец, необходимо осознавать, что «норма накопления» является, в известном смысле, синонимом термина «норма недопотребления». Поэтому при разработке индикативных планов и прогнозов в этой части не следует формально стремиться к рекордным величинам данного параметра. Скорее наоборот, основной задачей государственной инвестиционной политики должен быть поиск приемлемого баланса между потреблением и накоплением, разумного компромисса между интересами нынешнего и будущих поколений.

Таблица 6. Темпы роста инвестиций и валового внутреннего (регионального) продукта в Российской Федерации и Республике Татарстан (в % к предыдущему году)

Таблица 7. Норма сбережения в экономике Российской Федерации (в % к ВВП)

Этот вывод приобретает особую актуальность в свете того факта, что высокая склонность к инвестированию в народном хозяйстве республики пока не в полной мере отражается на динамике социально-экономического развития. Существует мнение, что китайская экономика достигает высоких темпов роста в большей мере посредством ограничения потребления населения. Безотносительно того, насколько справедливо данное суждение, ясно, что такая модель неприемлема ни для России, в целом, ни для ее регионов, в частности.

Далее перейдем к диагностике финансовых основ инвестиционной деятельности в экономической системе Татарстана. Как известно, наличие полноценных внутренних источников долгосрочного фондирования процессов накопления за счет заемных средств является необходимым условием гармоничного развития инвестиционной сферы. В рамках догоняющего развития банковская система, тем более, должна интенсивно аккумулировать национальные сбережения и предоставлять по приемлемой стоимости широкий спектр финансовых продуктов корпоративному сектору для удовлетворения инвестиционных нужд.

По мнению отечественных и зарубежных экономистов, российские денежно-кредитные учреждения пока весьма посредственно справляются с решением этой задачи. В результате в народном хозяйстве страны затруднен доступ к монетарным ресурсам, в особенности, долгосрочным инвестиционным займам, выдаваемым на срок более трех лет. Значительная часть респондентов опроса, проводившегося Всемирным экономическим форумом в 2010 г., отметила, что отсутствие или дефицит фондирования -- второй (после коррупции) наиболее проблематичный фактор, препятствующий ведению бизнеса в России. Поэтому эксперты ВЭФ поставили отечественную экономику на 109 место в глобальном рейтинге конкурентоспособности по уровню доступности финансовых услуг.

Согласно официальной статистике, удельный вес банковских кредитов в структуре источников финансирования инвестиционной деятельности в нашей стране в 2010 г. составлял 9%, против 20-30% в государствах с сопоставимым уровнем экономического развития и 30-40% на Западе. Так что российские финансовые институты достаточно неэффективно исполняют имманентную рыночную роль основного канала трансферта сбережений общества в производственные вложения.

Некоторые ученые склонны возлагать ответственность за подобные итоги функционирования банковского сектора на денежные власти страны, которые не уделяли должного внимания вопросам рефинансирования и укрепления его ресурсной базы. Президент В. Путин в этой связи заявил о готовности впредь развивать «и инструменты для внутренних инвестиций с тем, чтобы эффективно конвертировать национальные сбережения в капитал», ведь «они у нас почти не используются, эти средства» [17].

Анализируемая проблема во многом присуща и экономике республики. По данным Федеральной службы государственной статистики, в 2011 г. на кредитные организации приходилось всего 7,7% и 4,8% в структуре источников финансирования вложений в России и Татарстане, соответственно. Иными словами, внутренняя финансовая система последнего демонстрирует еще большую слабость в плане способностей «канализования» общественных сбережений в инвестиционную сферу.

Для того чтобы ответить на вопрос, почему ситуация в народном хозяйстве региона сложилась таким образом, подчеркнем, что экономисты трактуют прибыль как доход на вложенный капитал. Иными словами, фактическое значение показателя рентабельности продаж отражает верхнюю границу процентной ставки, по которой предприятие может получить займы, необходимые для финансирования инвестиционной деятельности. В противном случае оно неизбежно столкнется с убытками.

Может создаться впечатление, что все эти годы промышленные компании Татарстана «в среднем» могли использовать привлеченные средства для финансового обеспечения капитальных вложений (табл.8).

Таблица 8. Рентабельность продукции в различных отраслях промышленности и уровень процентных ставок (в %)

Однако, в отраслевом разрезе, сказанное относится только к нефтедобывающему кластеру. Обрабатывающие же секторы и хозяйствующие субъекты, специализирующиеся на производстве и распределении газа, электроэнергии и воды, по причине более низкой доходности, в сущности, были отрезаны от доступа к кредитным ресурсам.

В этой связи уместно привести цитату из выступления В. Путина на заседании общественной организации «Деловая Россия», прошедшем 21 декабря 2011 г. Будущий Президент, излагая свою предвыборную экономическую программу, отмечал: «именно несырьевой сектор в полной мере сталкивается с такими барьерами, как ... нехватка кредитных ресурсов», при этом «банки выдают кредиты под высокий процент».

Приведенные цифры не до конца иллюстрируют истинные масштабы различия между уровнем процентных ставок и фактическими значениями индекса рентабельности в экономике республики. В последней строке таблицы 8 приведены данные регулятора по займам юридическим лицам, предоставляемым на срок до одного года. Стоимость обслуживания инвестиционного кредита, выдаваемого на срок более трех лет, при прочих равных условиях, априори выше. Поэтому реальные размеры рассматриваемого спреда оказывались еще больше.

Таким образом, вполне закономерно, что вклад банковской системы Татарстана в финансирование процессов накопления основного капитала пока весьма невелик. Неслучайно, кредиты, выданные банковским сектором республики внутренней экономике (за исключением физических лиц и финансовых организаций), составляют, по расчетам автора, приблизительно 36% ВРП. В государствах с сопоставимым уровнем развития значение этого показателя равняется, в среднем, 74% ВВП.

В заключение остановимся на итогах развития инвестиционных связей Татарстана с «остальным» миром. Как уже отмечалось ранее, международное сообщество позитивно оценивает инвестиционную привлекательность республики. Это подтверждается мнением ряда авторитетных консалтинговых компаний и периодических изданий. Вместе с тем, экспертные суждения могут носить во многом субъективный характер. Вследствие этого необходимо осуществить объективный «замер» инвестиционного климата региона при помощи простого и, одновременно, точного инструментария.

С этой целью предлагается использовать методику ЮНКТАД -- Конференции ООН по торговле и развитию. Применительно к каждой стране рассчитывается показатель J, равный отношению ее доли в глобальном притоке прямых иностранных инвестиций и удельного веса в мировом ВВП. Что касается результатов расчетов, то они интерпретируются по нижеприведенной схеме.

Таблица 9. Удельный вес Татарстана в валовом внутреннем продукте России и прямых иностранных инвестициях, поступивших в экономику страны (в %)

Если J=1, страна привлекательна для зарубежных капиталовложений ровно в такой мере, в какой ей это позволяют размеры экономики.

Если J>1, в рассматриваемой хозяйственной системе создан благоприятный национальный режим приема капитала. Его отличительными чертами, возможно, являются: высокая емкость рынков сбыта, доступность всех видов производственных ресурсов, макроэкономическая стабильность, комфортное инвестиционное законодательство, низкие административные барьеры и суверенные риски, активная поддержка иностранных инвесторов со стороны органов государственной власти и т.д. и т.п.

Наконец, если J<1, страна страдает от плохого инвестиционного климата, даже по меркам ее доли в глобальном производстве.

С тем чтобы интерполировать этот подход на региональный уровень потребуется сопоставить динамику удельных весов республики в ВВП России и валовых объемах прямых зарубежных капиталовложений, поступавших в страну, на достаточно длительном временном интервале, например, в период 2004-2011 гг.

Татарстан привлекает стабильно меньшие размеры ПИИ (1,09%), чем это позволяют относительные размеры его экономики (2,26%), поэтому имеет место следующее неравенство:

J=0,48 < 1

Представляется целесообразным выяснить, насколько преуспевает в плане привлечения прямых зарубежных капиталовложений, с точки зрения аналитического инструментария ЮНКТАД, отечественное народное хозяйство в целом. Автор не располагает динамическими рядами данных, необходимых для проведения подобных сопоставлений на означенном временном интервале. Между тем, опираясь на информацию о глобальном притоке ПИИ и их поступлении в российскую экономику в 2007 г. -- 2 трлн долл. США и 27,8 млрд долл. США, соответственно, и удельном весе страны в мировом ВВП -- 2,7%. (в 2008 году, в текущих ценах), можно констатировать, что в рассматриваемой ситуации значение показателя J составляет 0,51.

Таким образом, не существует объективных свидетельств в пользу тезиса о том, что инвестиционный климат Татарстана в лучшую сторону отличается от того, что сформировался в Российской Федерации в современный период времени.

Сформулируем несколько выводов и рекомендаций, которые могут найти свое отражение в процессах разработки и реализации государственной инвестиционной политики.

1. Благодаря акцентированному и эффективному регулирующему воздействию органов государственной власти республики в её хозяйственной системе создан комплекс экономических, правовых, административных и организационных условий и предпосылок, необходимых для поддержания инвестиционной активности на уровне, превосходящем тот, что наблюдается в среднем по стране.

2. Вместе с тем, некоторые оценки отдельных итогов развития инвестиционной сферы региона, в частности, затрагивающие характер её восприятия в массовом сознании мирового бизнес-сообщества носят эмоциональный оттенок, не проходящий практическую верификацию на основе известных методических подходов.

3. Экономика Татарстана, как и России, в целом, пребывает в настоящее время в институциональной ловушке, обусловленной антиинвестиционными рефлексами рентоориентированного поведения отечественных деловых кругов. Вследствие этого, ликвидация значительных объемов недоинвестирования, сложившихся в 1990-2000-х гг., или даже простое достижение в сжатые сроки дореформенных показателей размеров капиталовложений представляются довольно проблематичными.

4. Государственная инвестиционная политика страны на федеральном уровне должна быть посвящена решению стратегических проблем легитимации права частной собственности, содействия ускоренному становлению института свободной конкуренции и всестороннего укрепления финансовых основ процессов накопления. Региональные механизмы регулирования инвестиционной активности следует фокусировать на интенсификации разнообразных методов прямой и косвенной поддержки капиталовложений.

Литература

инвестиционный капитал государственный

1. Указ Президента Российской Федерации от 07.05.2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» // Российская газета. Федеральный выпуск. -- 2012. -- № 5575. (9 мая).

2. Ерошкин А. Механизм государственной поддержки инноваций: зарубежный опыт // Мировая экономика и международные отношения. -- 2011. -- № 10. -- С. 21-29.

3. Григорьев Л. Инвестиционный процесс: накопленные проблемы и интересы // Вопросы экономики. -- 2008. -- № 4. -- С. 44-61.

4. Апокин А. Повышение стимулов для инвестиций в основной капитал и технологии: основные направления экономической политики // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 6. -- С. 43-56.

5. Макконелл К., Брю С. Экономикс: принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ. 11-ого изд. -- М.: Республика, 1992. -- 399 с.

6. Корнаи Я. Путь к свободной экономике: десять лет спустя (переосмысливая пройденное) // Вопросы экономики. -- 2000. -- № 12. -- С. 41-55.

7. Хейфец Б. Офшорные финансовые сети российского бизнеса // Вопросы экономики. -- 2009. -- № 1. -- С. 52-66.

8. Паппэ Я., Антоненко Н. О новых конфигурациях собственников в российском крупном бизнесе // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 6. -- С. 123-137.

9. Розмаинский И. «Инвестиционная близорукость» в посткейнсианской теории и в российской экономике // Вопросы экономики. -- 2006. -- № 9. -- С. 71-82.

10. Сонин К. Институциональная теория бесконечного передела // Вопросы экономики. -- 2005. -- № 7. -- С. 4-18.

11. Glaeser E., Scheinman J., Shleifer A. The Injustice of Inequality // Journal of Monetary Economics. -- 2003. vol. 50. -- No 1. -- p. 199-222.

12. Ефимова Е. Низкооплачиваемые работники на рынке труда субъектов Российской Федерации: о чем молчит российская статистика // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 10. -- С. 77-90.

13. Мау В. Экономическая политика 2010 года: в поисках инноваций // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 2. -- С. 4-22.

14. Андрюшин С., Кузнецова В. Приоритеты денежно-кредитной политики центральных банков в новых условиях // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 6. -- С. 57-70.

15. Груздев А. «Финансовые платформы» местных правительств и их роль в кредитном буме в Китае (2009-2010 гг.) // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 11. -- С. 122-132.

16. Салицкий А., Таций В. Китай в новой структуре мировой экономики // Мировая экономика и международные отношения. -- 2011. -- № 11. -- С. 72-77.

17. Григорьев Л., Иващенко А. Мировые дисбалансы сбережений и инвестиций // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 6. -- С. 4-19.

18. Гельбрас В. Россия и Китай: неизбежность судьбоносных перемен // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 11. -- С. 109-121.

19. От перераспределения благ к созданию процветания: выводы из Индекса глобальной конкурентоспособности (из доклада Всемирного экономического форума и Евразийского института конкурентоспособности).

20. Апокин А. Повышение стимулов для инвестиций в основной капитал и технологии: основные направления экономической политики // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 6. -- С. 43-56.

21. Акаев А. О стратегии интегрированной модернизации экономики России до 2025 года // Вопросы экономики. -- 2012. -- № 4. -- С. 97-116.

22. Булатов А. Россия в международном движении капитала: сравнительный анализ // Вопросы экономики. -- 2011. -- № 8. -- С. 66-76.

23. World Economic Outlook Database, April 2009.

Размещено на Allbest.ru