Ценовая дефляция: с чего все начиналось

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ценовая дефляция: с чего все начиналось?

Соколов Б.И. профессор кафедры теории кредита и финансового менеджмента экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, доктор экономических наук

Валеров А.В. доцент кафедры теории кредита и финансового менеджмента экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат исторических наук

Аннотация

Статья посвящена ценовой дефляции. Показано, что дефляция и инфляция не связаны с бумажно-денежным обращением, могут проявляться в условиях господства полноценного металлического стандарта. Иллюстрацией для развиваемой концепции послужили исторические сведения, включающие временной интервал с конца III в. до н.э., когда Рим вступил на путь военной экспансии в Западном Средиземноморье, и до начала 60-х гг. I в. н.э.

Ключевые слова: дефляция, ценовая дефляция, устойчивое развитие, инфляция, количество денег в обращении, уровень монетизации экономики

Вводные замечания. Наиболее частым предметом обсуждения корректировки реализуемой ныне политики российских монетарных властей является создание предпосылок экономического роста в условиях инфляции, в частности, за счет повышения доступности кредитов путем понижения ссудного процента по опыту западных стран. Однако на пресс-конференции 17 декабря 2015 года В.В. Путин справедливо заметил: «... я часто слышу: а вот там, где-то за бугром, там другие ставки, они более низкие. Конечно, там более низкие ставки. Так они специально это делают. Но там проблемы другие, и структура экономики совсем другая. У нас угроза инфляции, а там проблемы, возможно, дефляции, когда производитель производит, а продать не может» [1].

Приступая к исследованию, отметим, что термин «дефляция» (от лат. deflatio -- сдувание) не является специфически экономическим. Им пользуются геологи, когда говорят о выдувании, обтачивании и шлифовании горных пород минеральными частицами, переносимыми ветром, экологи -- при выявлении эффекта деградации и опустынивания земель. В экономической теории термин дефляция характеризует явление противоположное ценовой инфляции, проявляющееся в снижении уровня товарных цен и повышении покупательной способности денег [5, с. 116]. Вследствие этого наиболее корректным в экономической теории является употребление выражения «дефляция цен» или «ценовая дефляция». Такой подход объединяет объект и предмет научного финансово-экономического исследования.

Если с точки зрения сущности представление о дефляции в экономике и финансах не является сложным, то трактовки её социально-экономических форм, причины возникновения, прогнозируемые последствия, возможности монетарных властей при реализации денежно-кредитной и ценовой политики неоднозначны.

В научной литературе высказывается мнение о том, что дефляция стала предметом изучения с середины XVIII века. Так ли всё это? Правильно ли ценовую дефляцию рассматривать как явление капиталистических экономических систем, разделять типы инфляции на «хорошие» и «плохие» [6, с.102]? Напомним, в СССР после денежной реформы 1947 года ежегодно, в течение семи последующих лет, постепенно снижались цены в госторговле, стимулируя тем самым аналогичные процессы в коопторгах и на колхозном рынке. При этом ценовая дефляция трактовалась как явление социалистической, а инфляция -- капиталистической экономики.

В настоящее время дефляция рассматривается в качестве болезни современных развитых стран, угрозы для устойчивого развития, которое теоретически предстает как»управляемый процесс коэволюционного развития природы и общества (при массовом и осознанном участии населения), цель которого обеспечить здоровую, производительную жизнь в гармонии с природой ныне живущим и будущим поколениям на основе сбалансированного развития экономических систем, с учетом охраны (обогащения) культурного и природного наследия» [8, с. 4]. Поскольку управлять можно только тем процессом, который в достаточной степени изучен, постольку ценовая дефляция должна стать предметом систематических научных исследований.

Метод исследования. В научной литературе прочно утвердилось мнение о том, что современные методы исследования должны стать не междисциплинарными, а мульти- и полидисциплинарными, включающими наработки различных наук. Наиболее близкой к экономике наукой, обобщающей конкретные факты, которыми оперирует экономическая теория и практика, является наука историческая, выполняющая функцию социальной памяти, а именно, накопления, сохранения и воспроизведения знаний и навыков прошлых поколений.

Исторические экскурсы являются драйверами в развитии способности аналитически мыслить, сравнивать, обобщать, классифицировать изучаемый материал; знакомят с методами исследования и выработки умения выбирать конкретные методы и методики, необходимые для научного познания. В связи с этим следует отметить общий изъян в развитии всех отраслей финансовой науки. Если история экономических учений получила значительное развитие, выделены ее основные школы и направления на разных этапах возникновения и развития, то качественным недостатком всех сфер и направлений финансовой науки является отсутствие суверенного систематического курса по истории финансовых учений, который должен был бы объединить теории денег, кредита, ценных бумаг, финансовых благ, налогов и т.д.

Именно историко-генетический порок экономической и финансовой науки приводит к недооценке (а часто и забвению) вклада одних и совершенно необоснованной переоценке достижений иных ученых, неоправданному ограничению глубины исторического взгляда на конкретные факты. Систематизированная история финансовых учений помогла бы понять, что ученые часто занимаются мнимым творчеством, приписывают лавры первооткрывателя отнюдь не тем, кто этого действительно заслуживает. Кроме того, многие известные имена под лучами ее света явно бы померкли, риторика революционных теоретических открытий оказалась бы крайне неуместной.

В связи с поставленными дискуссионными моментами, связанными с дефляцией цен, становится актуальным обращение к истории вопроса. И чем глубже в историю веков удаётся проникнуть, тем более доказательными выступают объяснения современности. История фактов позволяет впоследствии перейти к компаративистскому анализу, выявлению общих социально-экономических закономерностей.

Ценовая дефляция в Древнем Риме. Становление Рима как цивилизационного центра и ведущей державы древнего мира неразрывно связано с процессом формирования особой модели экономического развития, отличительными чертами которой было не только крупномасштабное применение рабского труда, но и существование многоуровневой, концентричной системы обменных отношений, в рамках которой получили распространение качественно неоднородные формы и типы обмена. После окончательного покорения Италии произошло резкое расширение экономического пространства, занимаемого производством и обращением продуктов в форме товаров. Процесс товаризации продовольствия сопровождался не только расширением сферы применения денег, но и изменением соотношения между потребительским спросом и предложением отдельных групп товаров. Все большее влияние на структуру потребления и уровень благосостояния различных слоев древнеримского общества стала оказывать взаимозависимость товарного выхода продовольствия и динамики рыночных цен, которая в условиях денежно-металлического обращения, как правило, характеризовалась обратной корреляцией. Испытывая давление со стороны частных и государственных докапиталистических финансовых институтов (необходимость уплачивать денежную ренту, процент ростовщику, налоги и т.д.), множество мелких производителей было вынуждено увеличивать объемы поставляемой на рынок продукции при понижении цен.

В результате процесс товаризации сельскохозяйственного продукта шел опережающими темпами по сравнению с развитием общественного разделения труда, а дефляционные рыночные цены, несмотря на свою практическую доступность, не формировали условий для эквивалентного покрытия создаваемых в хозяйственном секторе Рима товарных стоимостей. Длительное время, оставаясь неотъемлемым элементом римского хозяйственного строя, дефляция оказывала неоднозначное воздействие на социально-экономическое развитие Древнего Рима, поэтому изучение ее природы и последствий представляет общий научный интерес.

Количественные данные об изменении уровня цен в экономике Древнего Рима содержатся в исследованиях А.Х.М. Джонса [19], М. Кроуфорда [13], Р. Дункана-Джонса [14], М. Корбье [12], А. Вассинка [25] и др. При этом известно, что, начиная со II в. н. э. имел место период умеренно растущей инфляции, связанный с наращиванием военных расходов, завершившийся в середине III в. в результате финансового кризиса и резкого обесценения металлических денег.

Хронологические рамки исследования дефляции цен охватывают временной интервал с конца III в. до н.э., когда Рим вступил на путь военной экспансии в Западном Средиземноморье, и до начала 60-х гг. I в. н.э., когда император Нерон в условиях ухудшавшейся общественной обстановки приступил к осуществлению ряда денежных реформ, сопровождавшихся количественным ростом монетной чеканки и реализацией высокозатратных строительных проектов.

Исходя из теоретических воззрений Дж. М. Кейнса, большинство современных исследователей отмечает положительную роль умеренной инфляции как фактора, стимулирующего потребление, создающего новые рабочие места и в целом способствующего росту благосостояния и экономическому прогрессу. Между тем, не менее существенное практическое влияние на состояние древнеримской денежно-металлической системы, хозяйственные отношения и социальное положение отдельных категорий римского населения оказывали дефляционные изменения. В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть вопрос о том, каковы последствия вливания полноценных денег, поступающих в сферу обращения в результате войн, а также о материальной заинтересованности определенных социальных групп в последовательном понижении уровня цен.

Дефляционные выгоды. Политика строгой экономии, свойственная как древнеримскому государству, так и отдельным частным лицам, в полной мере соответствовала античной модели ведения хозяйства, основанной на представлении об автаркичном общественном устройстве. В рамках данной модели эффект долгосрочной дефляции приносил очевидные выгоды, прежде всего, для тех прослоек древнеримского общества, чье благосостояние напрямую зависело от участия в ссудно-заемных операциях: представителям городской аристократии, в том числе сенаторского сословия, компаниям откупщиков, денежным менялам и coactores (финансистам аукционов), ростовщикам, лицам разного социального положения, пользующимся и предоставляющим займы. По некоторым оценкам, honestiores, элита древнеримского общества, принадлежавшая к трем высшим сословиям (сенаторы, всадники, декурионы), составляя около 1,5% всего населения, получала от 3 до 5 млрд сестерциев в год или ~ 16-29% валового ежегодного дохода [22]. По сравнению со среднегодовой заработной платой в 790 сестерциев или 833 кг зернового эквивалента [17], нетрудовые доходы 600 сенаторов, каждый из которых, по свидетельству Тацита, участвовал в кредитных операциях [7,с. 207], в среднем колебались в пределах от 150 до 300 тыс. и выше сестерциев в год, что гарантировало обладание состоянием в 2,5-5 млн сестерциев [22, p. 76].

Если представить 5 млрд сестерциев совокупных нетрудовых доходов элитарной группы в реальном выражении, то при соотношении 3 сестерция за 1 модий пшеницы образуется эквивалент в размере 10,9 млн тонн, а при цене 2,5 сестерция за 1 модий -- 13,1 млн тонн. Когда модий зерна продавался за 2 сестерция, реальные доходы элиты возрастали до 16,4 млн т зерна. Очевидно, что солидарная заинтересованность верхушки древнеримского общества в снижении уровня цен диктовалась желанием использовать дороговизну денег с целью получения дополнительных натуральных доходов. Реализация такого сценария социально-экономического развития означала, что деньги, становясь средством овладения прибавочным трудом, не участвовали в процессе финансирования производства и способствовали дальнейшей натурализации хозяйства. Отсюда постоянное стремление крупных земельных магнатов, обычно принадлежавших к сенаторскому сословию, получать натуральную или издольную ренту. Не случайно и повинности колонов эволюционировали от денежных к натуральным, принимая со временем форму издольщины и отработок [9, с.113-114].

Свои «дивиденды» от дефляции получало и государство. После падения республиканского строя золотые и серебряные рудники, ранее принадлежавшие городам и частным лицам, постепенно перешли в собственность императорской казны. Это обеспечило присвоение не только рудничных доходов, но и контроль над ценой денежного металла. Регулируя добычу и объемы резервов золота и особенно серебра, первые римские принцепсы добивались устойчивого спроса на монеты, в результате чего цены на драгоценные металлы постоянно росли, а на товары, напротив, снижались. Таким образом, монетарная политика, направленная на стимулирование дефляции, пополняла казну и вместе с тем до некоторого времени поддерживала биметаллическую денежную систему в равновесном состоянии.

Немалые преимущества дефляция предоставляла многочисленной группе иждивенцев, находившихся на содержании у государства: римским легионерам и преторианцам, солдатам вспомогательных частей и гражданским служащим, малоимущей части городского плебса. Армия, преторианская гвардия и военно-бюрократический аппарат снабжались всем необходимым, поэтому, например, расходы на продукты питания, одежду для солдат и чиновников были вовсе необязательными. Служба в армии в те времена неплохо оплачивалась. Финансирование армейских постов производилось в соответствии с иерархическим принципом комплектования. Командиры легионов принадлежали к наиболее привилегированной категории военнослужащих, норма их денежного довольствия в 60-67 раз превышала плату рядового легионера [15].

Содержание центуриона, чья должность была основной среди низшего командного состава, в I в. н. э. составляло 13 500 сестерциев в год, что соответствовало пятнадцати окладам легионера. Преторианцам из числа императорской гвардии государство выплачивало по 3000 сестерциев в год [23], не считая многочисленных подарков и иного имущества, что в несколько раз превышало оплату в легионных частях. После того как Цезарь удвоил жалованье легионерам [4, c. 13.], регулярные выплаты каждому из них в период между 49 г. до н. э. и 83 г. н. э. (когда император Домициан увеличил норму довольствия до 300 денариев в год) составляли 10 ассов в день [7, кн. I, гл. 17, с. 17] или 225 денариев (3600 ассов или 900 сестерциев) в год [23, р. 92-93, table 3; 11]. К этому добавлялся ежегодный платеж натурой в размере 50 модиев пшеницы стоимостью в 110 сестерциев [20]. При средней цене модия пшеницы в 2,2 сестерция жалованье рядового легионера в сумме с продовольственными пайками составляло 1010 сестерциев в год в денежном выражении или 2984 кг зерновых, что было значительно больше среднегодовой величины древнеримского прожиточного минимума (потребление на жизненно необходимом уровне), оценки которого варьируются от 170-250 кг [16; 24;18; 17, р. 266] до 335 кг [22, р. 73] в зерновом и около 180 сестерциев в денежном эквиваленте [20, р. 459, table 4].

Несколько ниже оплачивалась служба во вспомогательных армейских частях, комплектовавшихся рекрутами из провинциального населения, не имевшего прав римского гражданства. Официальное вознаграждение солдат этих войск составляло от 1/3 до 5/6 денежной нормы легионера [10]. В условиях долговременного снижения цен, фиксированные выплаты и продуктовые припасы, которые получали преторианцы, легионеры, солдаты дополнительных подразделений, приносили им своего рода дефляционную премию. Поэтому свое денежное жалованье они обычно тратили на приобретение предметов роскоши, либо использовали как средство продвижения по службе, или просто накапливали, сколачивая некоторое состояние в виде серебряных и золотых монет.

Дефляция цен и сельское хозяйство как основная отрасль древнеримской экономики. Для тех, чье хозяйство и профессиональная деятельность были ориентированы на рынок, дефляция играла противоречивую роль. Вне зависимости от функционального разделения труда и степени интенсификации хозяйства, на первый план выходила связь с денежным обращением. Там, где владельцы сальтусов и рабовладельческих вилл получали фиксированную денежную ренту, падение рыночных цен становилось фактором, создававшим эффект получения дополнительной прибыли. Растущая ценность их состояний, выраженных в металлических деньгах и драгоценных металлах, становилась основой процветания, определяя уровень зажиточности и социальный статус в древнеримском обществе. Напротив, арендаторы и иные юридически свободные земледельцы различных категорий, вынужденные уплачивать ренту и налоги деньгами, должны были реализовывать часть собираемого урожая на рынке. Организация их хозяйства подчинялась законам развития простого товарного производства и, следовательно, связь с товарно-денежным обменом и обращением здесь не преследовала цель ускорить оборот капитала за счет вложения дополнительных денежных средств. Поэтому монеты и другие металлические деньги не составляли заметной части бюджета таких рыночно ориентированных сельских товаропроизводителей. Снижение цен на их продукцию, как правило, оборачивалось уменьшением доходов и ростом задолженности, что, в свою очередь, служило предпосылкой для возникновения отношений личной зависимости и перехода от денежной формы ренты к отработочной.

С другой стороны, широкое распространение получила практика долгосрочной, пожизненной и наследственной разновидностей земельной аренды, при которых рентная плата устанавливалась в неизменной сумме денег. По мере роста производительности общественного труда абсолютная величина ренты уменьшалась, что создавало благоприятные условия для повышения стандартов жизненного уровня сельского населения и увеличения количества благ, которым оно обеспечивалось. Это же побуждало владельцев крупных имений, представленных экзимированными сальтусами, где преобладал труд мелких свободных держателей, переходить от денежной ренты к продуктовой, а позднее, к отработочной. Такой путь эволюции земельной ренты не только соответствовал главным этапам развития производительных сил в римском сельском хозяйстве, но и указывал на известную ограниченность, исчерпаемость потенциала дефляционной экономики, неспособной в рамках плантаторской системы увеличивать долю прибавочного труда без существенного удорожания стоимости рабочей силы. Вероятно, данное обстоятельство сдерживало развитие и масштабы применения наёмного труда, несмотря на известные преимущества отношений найма в сравнении с эффективностью внеэкономических форм принуждения к труду. Оплата труда свободных наемных работников производилась наличными деньгами и определялась общей конъюнктурой рынка. При наличии конкуренции со стороны общественных работ, устанавливаемых государством минимальных закупочных цен на свободных зерновых рынках, продуктовых раздач и алиментарных выплат малоимущим гражданам рыночные ставки заработной платы не могли быть слишком низкими. Поэтому постепенное удешевление стоимости жизни в целом сокращало долю необходимого труда наемного работника, повышая его реальные доходы. Разрыв между динамикой рыночных, прежде всего, зерновых цен и процессом увеличения реальной заработной платы не был связан с соответствующими изменениями в темпах роста производительности труда, что не осталось без внимания современников. Отмечая упадок искусства изготовления ценных сплавов и качества художественных изделий, Плиний Старший писал, что вместе с тем непомерно возросли цены на труд [2].

Количественные смягчения. Одна из причин дефляционного процесса -- низкий уровень монетизации ведущей отрасли по сравнению с динамикой общественной потребности в товарном продовольствии. Поэтому по мере усиления рыночного давления на продовольственные ресурсы правительство республиканского Рима предпринимало меры, направленные на увеличение совокупного объема денежной массы в обращении. Другой причиной, вынуждавшей правящие круги наращивать темпы монетного производства, был стремительный рост военных расходов. После периода больших завоеваний Рим превратился в ведущую Средиземноморскую державу с первоклассной армией и множеством иностранных гарнизонов, содержание которых требовало постоянного притока новых денег в обращение. Накопленные за счет присваиваемого в завоеванных странах богатства запасы драгоценных металлов стали систематически использоваться для расширения выпуска республиканских монет. С 157 г. до н. э. римские власти почти непрерывно осуществляли чеканку серебряных денариев, выпуск которых продолжался вплоть до падения Республики [13, vol. II, pp. 699-707]. Известно, что в 156 г. до н. э., незадолго до начала Третьей Пунической войны, в римском государственном казначействе хранилось 17410 фунтов золота, 22070 фунтов серебра, в наличных деньгах 6135400 сестерциев [3, c. 293], а совокупный объем предложения серебряных денег, предположительно, составлял 35 млн денариев [18, p. 108].

При характерной для античной эпохи средней норме потерь серебра 2% в год данная денежная масса должна была сократиться вдвое через тридцать пять лет*. Вместо этого на протяжении нескольких последующих десятилетий происходил устойчивый рост находившихся в обращении монет, количество которых около 120 г. до н. э. в четыре раза превышало первоначальное предложение [18, p. 109, fig. 2]. Это позволяет заключить, что во времена поздней Республики средние темпы монетной чеканки были стабильно высокими, а минимальный разовый объем выпуска включал не менее 30 тыс. денариев. Одновременно резко увеличились военные расходы государства, что было связано с экспансионистскими устремлениями Рима и переходом к имперской внешней политике. Основываясь на данных М. Кроуфорда, К. Хопкинс протестировал зависимость между совокупной стоимостью выпущенных в обращение серебряных монет и суммарными военными расходами в период с 157 по 97 гг. до н. э. и выявил чрезвычайно высокое корреляционное отношение с положительной величиной 0,88. Причем количественные изменения в военных расходах объясняют свыше 75% всех колебаний в объемах денежной массы [18, p. 111].

Примечательно, что своего максимума монетная чеканка достигала в годы Югуртинской войны (111-105 гг. до н. э.), когда римская армия вела тяжелые бои в Африке, а также во время Союзнической войны (91-88 гг. до н. э.), когда ряд италийских общин выступил против власти Рима, вынужденного увеличить количество армейских легионов с шести в 91 г. до тридцати двух в 89 г. до н. э.[13, p. 700, 702-703; 18, р.108-110, fig.2-3]. В это время в обращении находилось свыше 300 млн денариев, а средние объемы ежегодного производства достигали 14 млн серебряных монет, для чего требовалось свыше 50 т сырья. Это сопоставимо с половиной всего серебра, вывезенного из Америки в Европу в течение XVI в.В итоге были созданы условия для монетно-денежной инфляции.

Общие выводы. Дефляция цен, равно как и инфляция цен, были известны еще в древности. Они не связаны исключительно с бумажно-денежным обращением, промышленными циклами и кризисами перепроизводства. Развитый подход к влиянию денежно-кредитной массы на цены позволяет проводить более взвешенный историко-экономический анализ, не завышающий роль монетарных властей, прежде всего центрального банка, в обеспечении стабильности цен и, в конечном счете, устойчивого экономического развития.

Основные причины ценовой дефляции вызваны не ошибочными действиями монетарных властей, они предопределяются естественными процессами развития, протекающими в рыночной экономике всех ее типов, видов и форм. экономический инфляция денежный кредитный

Дефляцию цен нельзя трактовать как однозначно положительное или отрицательное социально-экономическое явление. Монетарные власти, прежде всего центральные банки, должны всесторонне осознавать последствия не только инфляционной, но и дефляционной денежно-кредитной политики.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ 15-22-01006 «Кредитно-финансовые институты и механизмы обеспечения устойчивого развития национальной экономики»

Литература

1. Большая пресс-конференция Владимира Путина. 17 декабря 2015 года.

2. Гай Плиний Секунд Старший. Естественная история. Кн.XXXIV, 3 / Вопросы техники в NaturalisHistoria Плиния Старшего // Вестник древней истории. М.; Л., 1946. № 3 (17). С.294.

3. Гай Плиний Секунд Старший. Естественная история. Кн.XVII, 55 // Античный способ производства в источниках. -- Л.: Изд-во ГАИМК, 1933. -- 600 c.

4. Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. -- М.: Наука, 1993. -- 368 с.

5. Деньги, кредит, банки. Учебник и практикум для академического бакалавриата / Под ред. В.В. Иванова, Б.И. Соколова. -- М.: Юрайт, 2015. -- 371 с.

6. Ключников И.К., Молчанова О.А., Ключников О.И. Финансовые центры: теория и механизмы развития. -- СПб.: СПбГУ ЭиФ, 2012. -- 330 с.

7. Тацит К. Сочинения. В 2 т. Т. 1. Анналы. -- Л.: Наука, 1969. -- 444 с.

8. Шевченко И.В., Литвинский К.О. Устойчивое развитие: мировой опыт и проблемы России // Региональная экономика: теория и практика. -- 2007. -- № 13 (52). -- С. 3-10.

9. Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. -- М.: Наука, 1978. -- 222 с.

10. Alston R. Roman Military Pay from Caesar to Diocletian. Journal of Roman Studies 84 (1994). P.120-123.

11. Clark C. The Conditions of Economic Progress. London: McMillan, 1957. P. 676.

12. Corbier M. Dйvaluations et Йvolution des Prix (I-III siecles) // Revue Numismatique. 1985. 6-e sйrie. T. 27. P.69-106.

13. Crawford M.H. Roman Republican Coinage. London: Cambridge University Press, 1974. Vol.I, II. 753 p.

14. Duncan-Jones R. The Economy of the Roman Empire: Quantitative Studies. Second Edition. Cambridge University Press. 1982. 448 p.

15. Duncan-Jones R. Structure and Scale in the Roman Economy. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 116.

16. Garnsey P. Cities, Peasants and Food in Classical Antiquity: Essays in Social and Economic History. Cambridge University Press, 1998. P.193.

17. Goldsmith R.W. An Estimate of the Size and Structure of the National Product of the Early Roman Empire. P.269-273.

18. Hopkins K. Taxes and Trade in the Roman Empire (200 B.C. -- A.D. 400). P.118.

19. Jones A.H.M. Inflation under the Roman Empire // The Economic History Review. 1953. Vol.5. № 3. Pр. 293-318.

20. Milanovic B. An Estimate of Average Income and Inequality in Byzantium Around Year 1000 // Review of Income and Wealth. 2006. Vol.52. № 3. P.458. Table 3.

21. Patterson C.C. Silver Stocks and Losses in Ancient and Medieval Times // The Economic History Review. 1972. Vol.25. № 2. Pp.207-210, 220.22. Scheidel W., Friesen S.J. The Size of the Economy and the Distribution of Income in the Roman Empire. Pр.76 (table 6), 80-81.

23. Speidel M.A. Roman Army Pay Scales // The Journal of Roman Studies. 1992. Vol. 82. P. 102. Table 5.

24. Temin P. Estimating GDP in the Early Roman Empire. P. 47.

25. Wassink A. Inflation and Financial Policy under the Roman Empire to the Price Edict of 301 A.D. // Historia: ZeitschriftfьrAlte Geschichte. 1991. Bd.40, H.4. Pр.465-493.

Размещено на Allbest.ru