Ключевые компоненты системной социально-экономической трансформации экономики России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ключевые компоненты системной социально-экономической трансформации экономики России

Брижак О. В. доцент кафедры экономической теории

Кубанского государственного технологического университета

кандидат экономических наук

Аннотация

В статье рассматриваются основные компоненты системных социально-экономических трансформаций, позволяющие исследовать природу движения корпоративного капитала в современных условиях. Показывается где, как и почему системные трансформации определяют гибкость и адаптивность корпоративного развития. Автором в процессе исследования использованы потенциал системного и эволюционного, политэкономического подходов, работы по теории социально-экономических трансформаций и теории модернизации, а также концепция институциональных преобразований

Ключевые слова: социально-экономические трансформации, корпорация, системная парадигма, эволюционная теория, капитал, структуризация

Основная часть

Социально-экономические преобразования, происходящие в настоящее время, имеют многогранную природу и их исследование предполагает выделение различных аспектов трансформационных процессов, причем эти аспекты связаны, как с разными уровнями экономической жизни, так и с масштабом трансформаций во времени и пространстве.

Решая задачу исследования, определим ключевые компоненты системных социально-экономических трансформаций, определяющих процесс изучения движения корпоративного капитала. Нами будут использованы компоненты системной структуризации, эволюционный подход, разработки по теории социально-экономических трансформаций и теории модернизации, институциональные аспекты преобразований. Упреждая дальнейшее исследование отметим, что в научной литературе по этой проблеме существует ряд значимых работ таких авторов, как А. Бузгалин, С. Глазьев, Р. Гринберг, С. Губанов, С. Бодрунов, В. Рязанов, А. Колганов, Д. Львов, Р. Нуреев, П. Минакир Г. Ханин и др.[2; 4; 5; 6; 7; 10; 13; 14; 16; 18]. Обобщив эти исследования выделим следующие измерения происходящих трансформаций (рис. 1):

Рис. 1 Шкала системных социально-экономических трансформаций

Раскроем содержание системного ряда трансформаций, используя приведенную выше качественную шкалу.

А. Структурный подход. Одним из важнейших аспектов трансформаций являются изменения в содержании и структуре качественно новых элементов общественного производства, сферы услуг, точек роста, территориальных образований и пр. Начиная с середины 20-го века эта тема стала особенно популярна, достигнув пика в конце прошлого столетия, когда работы по развитию постиндустриальных технологий, информационных технологий (знание-интенсивной экономики) стали одной из главных тем значительной части экономических, социологических и политико-экономических работ. Однако, новый век существенно изменил ситуацию, в некотором смысле затормозив постиндустриальные процессы. Возникшие проблемы деиндустриализации поставили под сомнение сам тезис о генезисе постиндустриального общества. Тем не менее, вопросы о качественном изменении природы общественного производства, его содержании и структуре остаются на повестке дня по сей день.

Б. Временной подход. С точки зрения временного измерения трансформаций предполагается выделение исторических этапов, которые мы считаем трансформационными. Здесь возникают вопросы, связанные с длительностью периодов трансформации, их доминирование или угасание в историческом процессе, современным состоянием трансформации, происходящей в мировой экономике и экономике России на протяжении последних десятилетий.

В. Пространственный подход. Пространственные трансформации предполагают трансформации мирового масштаба, национальных социально-экономических систем, региональных подсистем, которые в последнее время становятся все менее устойчивыми.

Г. Функциональный подход. Функциональные изменения связаны с возникновением качественно новых потребностей и соответствующих им возможностей в социальной, воспроизводственной, интеллектуальной сфере системы и появлением новых функций.

Возникающие преобразования требуют от системы значительного потенциала для разрешения противоречий, которые обнажились в ходе изменений, происходивших в развитых странах центра и затем в странах полупериферии на протяжении последних трех-пяти десятилетий.

Первоначально выявившийся в 1970-1980-е годы процесс опережающего развития сферы услуг, появление информационных технологий, компьютеризация, интернет создали предпосылки для появления теорий постиндустриального общества с вариациями на тему постиндустриальной экономики (Д. Белл, Т. Сакайя, В. Иноземцев), информационного общества и информационной экономики, общества знаний и экономики знаний. Имен появилось много, но содержание было практически одно и то же. Изменяется материально-техническая основа экономической жизни, на смену доминирования материального производства приходит доминирование сферы услуг, на смену производства, ориентированного на индустрию и аграрный сектор (в меньшей степени) приходит производство, ориентированное на сферу услуг, информационные технологии вытесняют технологии материального производства. Число квалифицированных работников, наиболее дорогостоящих и конкурентоспособных товаров, общего объема занятых стремительно меняется [1; 8; 19].

Начало 21-го века, ознаменовавшееся быстрым ростом промышленного производства в странах полупериферии (Индия, Бразилия, Китай, Южная Африка) показало, что тенденция вытеснения материального производства, характерная для стран центра, может обернуться большими экономическими, социальными и геополитическими потерями. Поэтому на повестке дня в странах «ядра» актуализировалась задача модернизации и реиндустриализации экономики. Особенно актуальным этот процесс оказался для России, где процессы деиндустриализации были связаны не столько с постиндустриальной революцией, сколько с системной трансформацией экономики, и, как следствие, трансформационным кризисом и кризисом материального производства, беспорядочным заимствованием западных институтов. Процессы информатизации, компьютеризации носили внешний характер и базировались на импортируемых технологиях, оборудовании и потребительских товарах.

Это противоречие между тенденциями развития постиндустриальных технологий, постиндустриальных структур и институтов, с одной стороны, и деиндустриализацией, вызывающей негативные последствия для экономики с другой стороны, оказалось значимым параметром трансформаций, переживаемых в настоящее время практически всем миром. Безусловно, это противоречие не осталось незамеченным. О нем пишут и отечественные, и зарубежные исследователи. Вопрос о преодолении процессов деиндустриализации российской экономики, новом качестве индустрии, которое возникнет в результате своего рода гегелевского «отрицания-отрицания», широко отражен в работах, посвященных данной проблеме [2; 4; 5; 7; 16]. Однако, общемировая тенденция противоречий, связанных с началом прогрессивного развития и реверсивным движением постиндустриальных технологий отмечается достаточно редко и вопрос о деиндустриализации, как о мировом тренде, связанным с социально-экономическими трансформациями, иногда обозначается в качестве ключевого для современной эпохи.

Изменения в материально-техническом базисе не являются единственными изменениями. Переход к новому типу материального производства, как отрицанию отрицания господства индустриального материального производства, в первой половине 20-го века вызывает существенные изменения и в экономических отношениях, и в экономических институтах, и в политике [2; 4; 12; 17]. На фоне этого, трансформации социально-экономических отношений оказались менее значимыми, чем трансформации материально-технической базы.

На протяжении всех последних десятилетий господствующими экономическими структурами остаются крупные корпорации. Природа этих крупных корпоративных структур также не претерпевает качественных изменений, хотя налицо немало трансформаций. Корпорации, особенно те, которые оказались вовлечены в информационное производство и сферу информационных технологий, финансовую деятельность, посредничество, стали перестраиваться в сетевые структуры, однако этот тренд тоже оказался не слишком устойчивым и возрождающееся материальное производство потребовало вновь возврата к более интегрированным и более управляемым типам корпоративных организаций, отчасти тоже пройдя по спирали отрицания-отрицания к корпорациям середины 20-го века. Хотя, безусловно, это новое качество корпораций и информационные технологии и компьютеризация «мозговых трестов» корпораций имеет место быть. Но качественная природа корпорации изменилась незначительно. То же самое можно сказать и о системе государственного регулирования, и о его масштабах, которые остаются в тех же границах, что и несколько десятилетий назад, начиная с эпохи 70-х годов 20-го века. Доля госсектора колеблется от 35% для стран с неолиберальной моделью экономики (США) и до 45-50% для стран с социал-демократической моделью экономики (страны Западной Европы) [13].

Почти не изменились и функции государства. Период увлеченности эконом-политиков и эконом-теоретиков, экономистов практиков постиндустриальными трендами в конце 20-го века ознаменовался тенденцией дерегулирования и десоциализации экономики и некоторого сокращения экономической роли государства, а также отказа от активной промышленной политики, в том числе в странах ядра, а также в странах полупериферии. Эта тенденция сегодня подвергается критике как теоретической, так и практической политикой. Возрождение нового качества материального производства, активная промышленная политика, элементы стратегического планирования являются предметом для современных обсуждений в кругу известных экономистов и политиков. Однако и здесь качественных изменений социально-экономических трансформаций не зафиксировано, скорее всего это спираль возвращения на новом уровне к тем же императивам селективного регулирования в рамках рыночной экономики с господством крупных корпоративных структур. Из этого не следует, что экономические отношения и институты не изменяются, но из этого следует, что качественные трансформации, в отличие от технологий материального производства улавливаются с трудом.

Во втором измерении социально-экономических трансформаций (временное) выделяются трансформации как долгосрочного, так и краткосрочного характера. Весь период 20-го века и начала 21-го века является периодом качественных трансформаций, которые начались, идут неравномерно, но стабильно, при этом противоречиво. Используя терминологию А. Бузгалина и А. Колганова, можно отметить как прогрессивный, так и регрессивный период трансформаций, а также синусоидальность трансформационных процессов [4].

Экономическая динамика рассматривается под углом зрения критериев прогресса, связанного с ростом производительности труда и качества жизни. Развитие государственного регулирования, роль корпоративного капитала в экономике, появление крупных корпораций оказались значимыми факторами. На рубеже 20-го столетия корпорации стали едва ли не единственным доминирующим актором экономической жизни. Однако, даже первые десятилетия 20-го века показали, что это неоднозначная тенденция и наряду с крупными корпорациями возрождается и развивается малый и средний бизнес. Это противоречие и единство малого, среднего бизнеса и крупных корпораций с периодически увеличивающейся долей то одних, то других является актуальным на протяжении всего столетия трансформаций и пока не завершилось качественным переходом к чему-либо иному, скажем к экономике, которую можно было бы назвать посткорпоративной. Пока такая тенденция явно не просматривается, хотя некоторые указания на возможности такого процесса существуют.

То же можно сказать о своеобразной синусоиде в госрегулировании экономики. Возникнув как стабильный и устойчивый процесс, роль государства в экономике стран ядра стабильно увеличивалась на протяжении первой половины 20-го века, изменившись от 15-20% в начале 20-го столетия до 30-50% в начале 21-го столетия. С той поры эта синусоида государственного влияния остается без значительных изменений, в пределах 5%. Такие колебания пока сохраняются и, по-видимому, сохранятся на протяжении ближайших десятилетий. В этом случае мы можем сказать, что долгосрочная трансформация, связанная с переходом к регулируемой рыночной экономике, состоялась, но перспективы этого регулирования в дальнейшем пока остаются неопределенными. Нет значимых эмпирических данных ни о том, что показатель доли государственного влияния перейдет важный, с психологической точки зрения, рубеж в 50% в большинстве стран, ни о том, что она снизится до 30-33%. Поэтому здесь трансформации тоже замерли и будут находиться в этом состоянии на ближайшие десятилетия. Примерно в таком же состоянии замирания находится процесс трансформации относительно вопросов социализации экономики. Осуществившийся в большинстве стран переход к прогрессивному подоходному налогу, пособиям по безработице, установленным на достаточно высоком уровне в развитых странах (выше прожиточного уровня, минимальной заработной платы), привел к тому, что децильный коэффициент составил 8-13% в зависимости от модели (социально-демократической или либеральной), господствующей в той или иной социально-экономической системе. Этот процесс колеблется на протяжении полувека примерно в одних и тех же значениях, несколько повышаясь при победе социал-демократических трендов, несколько понижаясь при возврате неолиберальных. Мера социализации экономики остается примерно стабильной. И здесь опять-таки не заметно, чтобы произошедшие полвека назад серьезные изменения претерпели какие-то новые трансформации [3].

Пространственные измерения необходимы для исследования трансформационных процессов и не только потому, что существуют разные по масштабам страны и мера глобализации не одинакова в разных сферах мировой экономики. Значимо то, что разные национальные социально-экономические системы на протяжении XX века пребывали и пребывают в разнокачественных состояниях. Среди них страны, экономики которых не претерпели значимых трансформаций. Это страны ядра. Страны, которые претерпели качественные изменения в типе социально-экономической системы -- это страны, относящиеся до конца XX века к мировой социалистической системе, и страны, которые не качественно, но значительно трансформировали систему социально-экономических отношений -- это отсталые страны третьего мира, превратившиеся в страны полупериферии, некоторые из которых претендуют на роль мировых лидеров (Китай).

Пространственное измерение трансформаций значимо для понимания специфики российской экономики, которая претерпевает социально-экономические изменения по всем четырем критериям, выделенным выше. Они нуждаются в гибких, устойчивых формах взаимодействия и сотрудничества. Россия оказалась страной, которая переживает трансформации в материально-техническом базисе, трансформации в системе социально-экономических отношений, включена в глобальные пространственные трансформации, при этом одновременно претерпевая изменения на национальном уровне.

Систематизируя все уровни измерений, применительно к экономике России можно сказать, что она в материально-техническом отношении претерпела синусоидальную трансформацию. Экономическая система, находившаяся по технологическим параметрам в таких ключевых секторах, как наука, образование, тяжелая промышленность, машиностроение, авиапромышленность, космос, атомная промышленность на уровне высших мировых стандартов, оказалась в результате изменений социально-экономической системы, существенно отброшенной в технологическом отношении и во многом превратилась в страну полупериферии. Показательной является структура экспорта и импорта в отношениях России и Китая. Иллюстрацией, которая показывает изменение технологиче¬ского уровня экономики России является то, что в 1970-е годы Россия была экспортером оборудования и импортером сырья в отношениях с Китаем, а в 2000-х годах стала импортером оборудования и экспортером сырья [9].

Эти технологические изменения сегодня ставят перед Россией серьезный вызов. Экономика России имеет шансы «оседлать» новую волну технологических изменений и стать одним из лидеров создания нового индустриального общества второго поколения, создав задел новых технологий, прежде всего, в сфере материального производства. Существуют разные варианты решения этой проблемы. В современных научных публикациях предлагается модель интеграции производства, науки и образования в рамках ПНО кластеров на базе развития знаниеемкого индустриального производства второго поколения. Речь идет о возрождении высокотехнологичного материального производства как безусловном приоритете экономического развития России [2], также делается упор на необходимость приоритетного развития науки и образования [6], как основы, создающей креативные качества корпоративного капитала с точки зрения нового общественного развития [4] и развития вертикально-интегрированных структур [7]. Экономике России крайне необходимы структурные преобразования, которые постоянно откладываются и все предпринимаемые изменения осуществляются в интересах определенных групп влияния.

В процессе систематизации основных компонентов трансформации относительно корпоративных структур, государства и особенностей экономической политики сделан вывод о том, что радикальный слом плановой системы экономических отношений и институтов привел к значительным негативным последствиям в российской экономике. Безусловно, позитивным следствием была ликвидация дефицита товаров и услуг, но в материальном производстве, особенно высокотехнологичном, эти трансформации сказались, к сожалению, негативно. В настоящее время важной задачей является использование нового тренда, намечающегося в национальной экономике, тренда активной промышленной политики и стратегического планирования, необходимых для возрождения и создания современного высокотехнологичного материального производства. Трансформации в области экономических отношений и институтов, экономической политики должны быть адекватны трансформациям в материально-техническом базисе.

Пространственный аспект трансформаций в разрезе российской экономики предполагает модель включения российской экономической системы в глобальную систему с целевой ориентацией на:

- ускоренное развитие экономической системы;

- сбалансированный экономический рост;

- сокращение временных лагов между уровнями развития;

- сглаживание воспроизводственных циклов и межциклической неразрывной связи. экономический трансформация капитал система

И здесь нужно учесть те трансформации, которые претерпевает ныне модель глобализации. Под влиянием этих изменений перед Россией стоят задачи, требующие новых решений, которые уже нельзя принимать на основе правил всемирной торговой организации, моделей, предлагаемых МВФ, Мировым банком и другими адептами Вашингтонского консенсуса. От этого консенсуса уже отказывается большинство стран ядра, в которых начались тенденции локализации, идущие параллельно, с сохраняющимся трендом глобализации и трансформации глобализации в глокализацию. С учетом этого для России остается перспективным включение и дальше в мировой тренд формирования локальных союзов, который был озвучен и определен экономической политикой нашего руководства с самого начала рыночных реформ.

Сопряжение фокуса на развитие высокотехнологичного материального производства, активной промышленной политики, приоритетного развития крупных корпоративных структур, интегрированных с малым и средним бизнесом в сфере материального производства и участие в локальных международных союзах для выигрыша в глобальной конкуренции за преимущественное развитие технологий нового поколения является приоритетным на современном этапе. Отчуждение от постиндустриальных преобразований корреспондируется со стратегической ориентацией национальной экономики, что обусловливает характер задач модернизации применительно к субъектам малого, среднего и крупного бизнеса.

Учитывая исследованные компоненты системных социально-экономических преобразований, опираясь на прежние разработки, определим задачи встраивания корпоративного капитала в трансформируемую экономическую систему:

- создание новых экономических отношений, соответствующих новой реальности доминирования производных (виртуальных, электронных, фиктивных) форм капитала над реальным;

- формирование качественно нового способа общественного производства, зависимого от характера и форм взаимодействия между производительными силами и производственными отношениями;

- выращивание собственных институтов развития корпоративного капитала;

- соответствие институциональных норм, правил, процедур сложившимся способам экономического поведения и статусам субъектов.

Рис. 2 Векторы трансформации корпоративного капитала в преобразуемой системе

Перечисленные выше направления характеризуют качественную обусловленность основных элементов социально-экономических трансформаций и определяют векторы трансформации корпоративного капитала (рис. 2). Эти векторы трансформации разнонаправленные. Их единство и противоречивость позволяют реализовать проблему встраивания корпоративного капитала в систему социально-экономических преобразований.

Нами в проведенном исследовании предпринята попытка структуризации ключевых компонентов системных социально-экономических трансформаций. Компоненты структурной организации системных преобразований связаны с векторами предпринятого исследования. Эти тренды адекватны друг другу и их одновременная системная реализация принесет немалый кумулятивный эффект, обеспечивающий прогресс экономики России. Будем надеяться, что именно такая комплексная модель, направленная на качественное обновление структурных, технологиче¬ских, пространственных, временных, функциональных компонентов системы экономики и будет реализована в нашей стране.

Литература

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., Академия, 1999.

2. Бодрунов С.Д. Российская экономическая система: будущее современноговысокотехнологичного производства // Экономическое возрождение России. 2014. №2 (40). С. 5-16.

3. Бузгалин А.В. Результаты «реформ» в России: рынок и капитал/ Политэкономия провала: природа и последствия рыночных «реформ» в России / Под ред. А.И. Колганова. М.: Едиториал УРСС, 2013. С. 46-82.

4. Бузгалин А.В. Колганов А.И. Теория социально-экономических трансформаций. М.: ТЕИС, 2003.

5. Глазьев С. Ю. Выбор будущего. М.: Алгоритм, 2005.

6. Гринберг Р.С. Российская социально-экономическая система: реалии и векторы развития. Сер. Научная мысль (2-е издание, перераб. и доп.). М.: Инфра-М, 2016.

7. Губанов С.С. Неоиндустриализация России и вопрос о собственности. М., 2012.

8. Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. Введение. М.: Логос, 2000.

9. Ложко В.В., Газизуллин Н.Ф. Несырьевое развитие экономики -- стратегический вектор России // Проблемы современной экономики. 2014. №2(50). С. 396-399.

10. Львов Д.С. Эффективное управление техническим развитием. М.: Экономика, 1990.

11. Минакир П.А. Системные трансформации в экономике. Владивосток: Дальнаука, 2001.

12. Новицкий Н.А. Инновационная экономика России: теоретико-методологические основы и стратегические проблемы. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.

13. Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Экономическая история России (опыт институционального анализа). М.: КНОРУС, 2016.

14. Полтерович В.М. Современное состояние теории экономических реформ // Пространственная экономика. 2008. № 2. С. 6-45.

15. Пригода Л.В., Чекеревац З. Оценка эффективности современных санкционных войн // Новые технологии. 2016. №4. С. 54-59.

16. Рязанов В.Т. (Не)Реальный капитализм. Политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России. М.: Экономика, 2016.

17. Татаркин А.И. Инновационная миссия модернизации общественного уклада -- потребность устойчивого развития России // Экономическая наука современной России. 2011. №2. С.89-96.

18. Ханин Г.И. Экономический кризис 2010-х гг.: социально-политические истоки и последствия // Terraeconomicus. 2015. №2. С. 87-98.

19. Sakaya T. The Knowledge-Value Revolution or a Histiory of the Future. Tokyo, N.Y., London, 1991.

Размещено на Allbest.ru