Новая экономика: подходы к определению

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новая экономика: подходы к определению

Яковлев А. А.

генеральный директор ООО «Лидер»

кандидат экономических наук

Аннотация

новая экономика производство информационный

В статье рассматриваются проблемы определения сущности новой экономики, которую называют по-разному -- «экономикой знаний», «цифровой экономикой», «информационной экономикой» и т.д. Каким образом меняются отношения производства, распределения, обмена и потребления в связи с революционными изменениями в электронике, информационной сфере и неимоверно выросшей скорости передачи транзакций? Автор ставит своей задачей емко и кратко ответить на указанные вопросы

Ключевые слова: постиндустриальное общество, новая экономика, информационное общество, сетевая экономика

Основная часть

В 1962 году американский ученый австрийского происхождения Фриц Махлуп впервые ввел в научный оборот термин «экономика знаний» для обозначения одного из секторов экономики, в котором рыночная стоимость продукции и предприятий намного больше балансовой. В настоящее время это понятие, наряду с термином «экономика, базирующаяся на знаниях», используется для определения типа экономики, в которой знания играют решающую роль, а производство и тиражирование новых знаний является источником экономического роста. Широко применяемые понятия «инновационная экономика», «высокотехнологическая цивилизация», «общество знаний», «информационное общество» и другие близки понятию «экономика знаний». В последнее время все большую популярность завоевывает новый термин -- «цифровая экономика», который, как считают некоторые экономисты, включает в себя и «информационную экономику», и «экономику знаний» [1].

Сама цифра является элементом информации и, в то же время, любую информацию, осознанную человеком, можно преобразовать в поток цифр, поскольку количество слов, созданных человечеством, конечно и потому может быть пересчитано, а каждое число -- это некоторое количество цифр. Кроме того, цифра -- является единственной реальностью для современных экономистов, начиная от бухгалтера и заканчивая академиком. С помощью цифр создается экономическая информация, на основе цифр оценивается состояние экономики, принимаются важные решения об экономических реформах и т.д. [2].

Указом Президента Российской Федерации от 9 мая 2017 года № 203 утверждена стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы. В ней в качестве национальных интересов (пункт 21), удовлетворению которых должна способствовать эта стратегия, признаются: «развитие человеческого потенциала; повышение эффективности государственного управления, развитие экономики и социальной сферы; формирование цифровой экономики» [3].

Во исполнение данного Указа распоряжением Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 № 1632-р утверждена «Программа развития цифровой экономики в Российской Федерации до 2035 года», которая предполагает реализацию потенциала нового экономического уклада для национального благосостояния при полноценном участии государства в выстраивании новой глобальной экономической экосистемы [4].

Целью национальной программы развития цифровой экономики является создание в России благоприятных организационных и нормативно-правовых условий для эффективного развития институтов цифровой экономики при участии государства, национального бизнес-сообщества и гражданского общества, и обеспечения быстрого роста национальной экономки за счет качественного изменения структуры и системы управления национальными экономическими активами, достижения эффекта «российского экономического чуда» в условиях формирования глобальной цифровой экосистемы.

Главная особенность продукта, произведенного в рамках цифровой экономики, заключается в том, что он представляет собой общественное благо. В отличие от материального производства, стоимость информационного продукта практически не зависит от произведенного количества, а сама себестоимость определяется только его первым экземпляром, издержки производства остальных экземпляров равны «0». Это обстоятельство не только отличает экономику информационного производства от «материальной» экономики (где себестоимость производства, в основном, определяется себестоимостью производства каждого отдельного предмета или услуги), но и свидетельствует о совершенно новом подходе к анализу разделения общественного труда. Именно этой особенностью экономики информационного производства обусловливается выгода массового производства программных продуктов или новых технологий -- реализация каждого последующего экземпляра этого продукта является чистой прибылью (за вычетом незначительной стоимости носителя этого продукта, поскольку таким носителем чаще всего является электромагнитное поле) [5].

Экономический анализ, позволяющий эффективно использовать имеющиеся ресурсы для осуществления материального производства, перестает работать при производстве информационной продукции. Возникающие перекосы себестоимости и рыночной цены информационных продуктов приводят к завышению ценности информационного производства. В результате материальное производство вытесняется на периферию западной цивилизации. При этом страны «золотого миллиарда» используют экономические свойства информационной продукции для нового закабаления капиталистической периферии, плохо знакомой с социальными завоеваниями центров капиталистического мира. Вместе с тем, всякое неэффективное использование имеющихся ресурсов приводит к замедлению развития, и, в первую очередь, в перспективных направлениях.

Как уже было сказано, в настоящее время произошло новое общественное разделение труда: обособление информационного производства от непосредственно «вещного». Ремесленник, например, может совмещать в себе и конструктора, и технолога, и дизайнера, и собственно рабочего. В рамках массового, конвейерного производства индивидуальный труд стал коллективным, общественным. Создание производственной информации стало делом профессионалов -- учёных, конструкторов, технологов и дизайнеров. Непосредственный производитель, в отличие от ремесленника, стал исполнителем «чужой воли». Обособление и развитие информационного производства привело к новой трансформации разделения и кооперации труда.

В современный период инвестиции в знания растут быстрее, чем инвестиции в основные фонды: в странах -- членах Организации экономического сотрудничества и развития (OЭСР) в 1990-е годы они росли в среднем на 3,4% в год против 2,2% в России. Сейчас этот разрыв несколько сократился, но он по-прежнему значительный [6]. Из всего объема знаний, которым располагает человечество, 90% получено за последние 30 лет, так же, как 90% из общего числа ученых и инженеров, подготовленных за всю историю цивилизации, -- наши современники. Это наиболее явные признаки изменения вектора экономического развития от преимущественного использования природных ресурсов, к преимущественному использованию информационных ресурсов, основу которых составляют новые знания [7].

Экономику, основанную на знаниях, можно охарактеризовать с двух сторон. Во-первых, со стороны входа, то есть на основе оценки общего объема затрат (суммарных инвестиций) на развитие ее базового сектора, в котором разрабатываются и распространяются новые знания; во-вторых, со стороны выхода, то есть оценивая вклад по валовой добавленной стоимости отраслей, которые в основном и потребляют новые знания; здесь возможно рассмотрение нескольких сконцентрированных, постепенно расширяющихся областей: от так называемых высокотехнологичных отраслей высшего уровня (high technologies) или ведущих высоких технологий (leading edge), включающих также отрасли оборонной промышленности, к высоким технологиям среднего уровня (medium high technologies) и затем к сфере высокотехнологичных услуг; при расширенной трактовке сектора повышенного спроса на новые знания и технологии дополнительно учитываются также образование и здравоохранение, а иногда -- культура и управление [8].

Оценка соответствующих показателей позволяет рассчитать следующие наиболее важные индикаторы:

- уровень поддержки сектора знаний, определяемый относительно мирового уровня или уровня наиболее передовых стран;

- уровень использования знаний в экономике России, также определяемый относительно мирового уровня или уровня передовых стран;

- сбалансированность развития экономики знаний.

Соотнеся затраты на входе, то есть на научные исследования и образование, и получаемый эффект на выходе, то есть вклад потребителей знаний -- отраслей повышенного спроса на знания в ВВП, можно оценить сбалансированность развития экономики знаний. Показатель сбалансированности должен находиться в определенных границах: не быть чрезмерно низким (в этом случае затраты на производство и распространение знаний неэффективны) или слишком высоким (последнее свидетельствует о том, что в стране либо не развита сфера НИОКР и образования, либо не выделяются ресурсы на их развитие, а накопленный ранее научный потенциал эксплуатируется, что сейчас наблюдается в России). Соотношение между показателями различного уровня на выходе позволяет оценить внутреннюю сбалансированность сектора отраслей повышенного спроса на знания [9]. Поскольку знания -- это продукт, с одной стороны, частный, который можно присваивать, а с другой -- общественный, принадлежащий всем, то сложились два подхода к измерению знаний: по затратам на их производство и по рыночной стоимости проданных знаний. Затраты включают расходы на исследования и разработки, на высшее образование, на программное обеспечение. По этому показателю Россия очень существенно отстает от стран OЭСР.

В качестве интегрального показателя экономического развития чаще всего используется показатель валового внутреннего продукта (ВВП). В его основе -- идея о том, что нужный продукт -- это тот, который кем-то куплен. Цена, по которой продукт куплен, является оценкой его полезности. Акт купли-продажи принципиален, только он показывает, сколько нужных обществу продуктов произведено за определенный промежуток времени.

Однако этот подход дает сбой на продуктах, которые называются общественными (публичными) благами, поскольку они потребляются бесплатно или по ценам, не соответствующим их реальной ценности для человека. Поэтому производство и потребление общественных благ отражается в ВВП (и системе национальных счетов) не по акту покупки, а по произведенным затратам, что коренным образом противоречит идее, заложенной в основу измерения результатов экономической деятельности [10].

Знания, по крайней мере значительная их часть, являются общественным благом и измерение их ценности, исходя из затрат, дает искаженную картину: затраты государства на науку отнюдь не есть стоимость произведенных знаний. Для знания как публичного блага акт признания состоит в его использовании в той или иной форме. Степень его использования может быть разной: обращение к нему, запрос; ознакомление с ним; запоминание, способность его воспроизвести и передать другому; наконец, производство нового знания на базе использованного. Акт потребления знания состоит, как минимум, в осуществлении запроса. Запрос есть проявление интереса, готовность к более детальному «потреблению».

Появление новых информационных и коммуникационных технологий и их «сращивание» с образовательными технологиями привело к радикальным переменам в преподавании:

Во-первых, в образовании стали применяться инструменты обучения с привлечением информационных технологий (ИТ): black board, онлайн-курсы, симуляторы, тренажеры, игровые онлайн-миры и др.

Во-вторых, информационные технологии сделали образование индивидуализированным, когда содержание и процесс обучения подстроены под запросы учащихся и их индивидуальные особенности (скорость обучения, предпочтение формы обучения и др.).

В-третьих, в образование стали активно внедряться игровые формы обучения, которые позволяют более эффективно и всесторонне осваивать изучаемые дисциплины.

В-четвертых, образование, особенно для учащихся вузов и взрослых, оказывается все более предметным и практико-ориентированным, чем было ранее, поэтому в центр образования ставятся реальные проекты обучаемых, в том числе стартапы, бизнес-планы и т.д.

Наконец, образование перестало быть детским и юношеским этапом. Оно превратилось в непрерывный процесс, сопровождающий человека на протяжении всей жизни. Указанные перемены связывают с наступлением этапа информационного общества и информационной или цифровой экономики. Информационную экономику характеризуют как экономику информационно-коммуникационных технологий и информационных благ. По мере становления концепции информационной экономики всё больше исследователей склонялось к тому, что отнюдь не любая информация способна быть двигателем экономического роста, а только та, которая несёт за собой приращение нового знания, воплощение его в технологии. Указанные процессы привели к появлению термина «экономика, основанная на знаниях» или «экономика знаний».

Различия между информационной экономикой, экономикой знаний и цифровой экономикой заключаются лишь в трактовке предоставляемых благ. Если первые две дефиниции связаны с «духовной», не материальной структурой предоставляемых благ (например, знание), то блага, представленные в цифровой форме, имеют материальную природу [11].

В ряде ведущих европейских стран, Японии и США разработаны программы технологического развития, такие как «Индустрия 4.0» или «Национальная технологическая инициатива». Они созданы и направлены на то, чтобы определить, как будут развиваться образовательные технологии и каким образом они будут влиять на происходящие в обществе и государстве процессы. На основании результатов проведенных исследований предполагается повысить конкурентоспособность национальных экономик путем стратегического партнерства бизнеса и образования на основе высоких технологий. Государство должно создать своего рода «инкубаторы», в которых образовательные учреждения и бизнес-структуры могли бы участвовать в создании высокотехнологичных продуктов. В аналитических исследованиях отмечается, что новая экономика предъявляет к образованию требования в сфере компетенций и образовательных стандартов нового типа. Для подготовки необходимых специалистов не хватит возможностей текущей системы образования. Формируется запрос на использование новых методов и технологий в обучении, которые должны лечь в основу национальной модели образования. Кроме того, понимание общемировых тенденций позволит ориентировать модель образования, как на глобальный, так и региональные рынки. Важно понять то, как с течением времени развиваются образовательные институты и как они влияют на подготовку высокопрофессиональных кадров, способных быстро перестраиваться в соответствии с требованиями нового витка НТР.

Технологические революции всегда сопровождались развитием смежных отраслей, в особенности сферы образования. Параллельно с развитием промышленности развиваются и образовательные технологии, и содержательная часть процесса обучения. При этом можно четко проследить зависимость форм и методов в обучении от этапа, на котором находилась промышленность. Четвертая промышленная революция основывается на повышении конкурентоспособности промышленных производств и технологий через усиленную интеграцию «киберфизических систем» в заводские процессы.

Вместе с тем в научном сообществе до сих пор нет единого мнения относительно методологических подходов к определению экономики постиндустриального общества, нет единого общепринятого термина. В научной литературе, при определении современных процессов в экономике в русле информационного общества, используются термины «экономика знаний», «информационная экономика», «сетевая экономика» и «новая экономика». Анализ литературы позволяет сделать вывод о том, что трактовки этих терминов, предлагаемые разными исследователями, также весьма неоднозначны, разнообразны в зависимости от того, научный интерес какого направления они реализуют. Рассмотрим несколько из существующих подходов.

Экономисты австрийской школы заложили концептуальные основы в изучении экономики знаний, определив её как систему, состоящую из элементов, которые относятся к тому сектору экономики, где происходит обработка, производство, распространение и управление знаниями. Позже П. Друкер предложил другое определение понятия «экономика знаний»: посткапиталистическое общество, в котором фактор знания выходит на первый план в процессе производства, что в результате создаёт условия для формирования новых движущих сил в социально-экономическом прогрессе и приводит к изменениям во всех сферах жизни [12].

Английский учёный Т. Стоуньер, внёсший большой вклад в исследования информационного общества, первым стал рассматривать информацию и знания как важные стратегические ресурсы, отождествляя их с капиталом: «...информацию, подобно капиталу, можно накапливать и хранить для будущего использования» [13]. Стоуньер оперирует термином «информационная экономика», рассматривая её в качестве отрасли экономики постиндустриальной. Последнюю автор определяет, как «экономику, в которой промышленность по показателям занятости и своей доли в национальном продукте уступает первое место сфере услуг, а сфера услуг есть преимущественно обработка информации» [14]. Он разделяет такие категории как «данные», «информация» и «знания», замечая при этом, что такое разграничение довольно условно. В целом можно сделать вывод о том, что Стоуньер отождествляет информационную экономику с экономикой знаний, рассматривая её в качестве составляющей более обширной категории «постиндустриальная экономика».

Иной точки зрения придерживается российский экономист Л.П. Пидоймо. Она более строго разграничивает информацию и знания. Информация, рассматриваемая исследователем как «формализованное знание», оценивается как ведущий фактор, по сравнению со знаниями. Таким образом, Пидоймо говорит именно об информационной экономике, а не об экономике знаний [15].

Н. Э. Чумаченко в статье «Информационная экономика и новая экономика: общее и особенное, понятийный аппарат и содержание» делает попытку упорядочить и ввести в единую концепцию термины «информационная экономика», «сетевая экономика» и «новая экономика». Оценивая кардинальные изменения в обществе и экономике, вызванные широким распространением информационных технологий, Чумаченко приходит к выводу, что указанные «дефиниции разделяют пространство происходящих процессов на содержательные, инструментальные и результативные» [16].

Информационная экономика мыслится исследователем как содержательная составляющая информационно-коммуникационной революции, т.е. повсеместного проникновения информационно-коммуникационных технологий, прежде всего, в экономические процессы, в результате которого изменяется роль информации в развитии производительных сил.

Новую экономику Чумаченко трактует как «результат влияния процессов, спровоцированных в русле информационной экономики, в отражении всей экономической системы, социосферы» [17], подчёркивая, что характеристики новой экономики не ограничиваются информационными технологиями и информационной экономикой, хотя и связаны. По его мнению, понятия «экономика знаний», «информационная экономика» и «сетевая экономика» являются формами проявления «новой экономики», которая рассматривается как среда, не ограниченная «лишь областью высоких технологий, а занимает и многие другие». Среди проявлений новой экономики исследователь указывает процессы мировой глобализации и интеграции, рост скорости трансакций и снижение трансакционных издержек, сетевые экстерналии и т.д. Наиболее полно различные проявления «новой экономики» представлены в табл. 1. (Таблица составлена Чумаченко Н.Э.)

Таблица 1

Формы проявления «новой экономики»

На наш взгляд, данная классификация представляется довольно условной, поскольку, например, процессы, которые автор таблицы относит к экономике информации, могут быть отнесены к сетевой экономике, поскольку падение предельных издержек производства и положительная отдача от масштаба обеспечиваются за счёт свойств сетевых благ. Приведённая таблица обосновывает подход к новой экономике как к обширному понятию, включающему в себя такие категории как «экономика информации» («информационная экономика»), «сетевая экономика» и «экономика знаний». Такого рода разделение понятий представляется автору данного исследования наиболее точным и соответствующим его представлениям о рассматриваемом предмете.

Таким образом, согласно указанной систематизации сетевая экономика или экономика сетевых благ с точки зрения инструментария описывает принципы, в соответствии с которыми строится взаимодействие субъектов в новых условиях. Сетевую экономику Чумаченко определяет, как «экономику, связанную с производством и распределением сетевых благ» [18]. И.А. Стрелец, также являющаяся известным исследователем проблем экономики сетевых благ и новой экономики, указывает на следующие свойства сетевых благ [19].

? комплементарность блага -- покупаемое благо можно использовать только совместно с другими благами. Это предполагает необходимость совместимости благ и соответствия их определенному единому стандарту;

? экономия на масштабах производства -- при изготовлении первого экземпляра издержки крайне велики по сравнению с издержками на выпуск последующих. Таким образом, делается вывод о том, что сетевые блага не подчиняются закону убывающей доходности или подчиняются не в полной мере;

? присутствие сетевых внешних эффектов -- каждый дополнительный пользователь блага увеличивает его полезность для других пользователей, чем масштабнее сеть -- тем ценнее она и каждое сетевое благо, входящее в неё;

? эффекты ловушки -- формирование барьеров, затрудняющих переход потребителя к другой фирме, которая производит аналогичное благо.

Большой вклад в исследование сетевой экономики был сделан К. Келли [20]. Им были описаны «законы» (автор употребляет именно эту категорию), характеризующие сетевую экономику следующим образом:

- закон связи -- значимость связей между узлами сети, «мы соединяем всё со всем»;

- закон полноты -- чем выше количество узлов в сети, тем ценнее она становится, «эффект факса» -- первая созданная факс-машина в единственном экземпляре была бесполезна;

- закон экспоненциального роста -- даже при малом увеличении числа узлов наблюдается быстрый рост связей в сети;

- закон переломных точек -- после достижения сетью определённого масштаба её рост становится самоподдерживающимся;

- закон увеличения отдачи -- новые участники увеличивают размер сети, который, увеличиваясь, привлекает новых участников;

- закон обратного отношения цен -- «...лучшие товары дешевеют с каждым годом. Этот простой парадокс является основной движущей силой новой экономики»;

- закон щедрости -- этот закон является следствием законов полноты и обратного отношения цен: блага, представляющие наибольшую ценность, должны быть бесплатными. Подарить первичный продукт, например, антивирусную программу, -- значит увеличить количество единиц этого товара в сетевой структуре, и, следовательно, сделать каждую из них более ценной и востребованной. Получение компанией прибыли происходит за счёт продажи «продвинутых» опций и дополнительного обслуживания; «то, что бесплатно сегодня, в будущем может стать основой успешной компании»;

- закон преданности -- процветание компании невозможно без вложения ею усилий в развитие сети;

- закон временного спуска -- переход на новый уровень развития может потребовать от компании коренных изменений и сопровождается высоким риском потерять всё; «сегодня ты можешь быть “королём горы”, а завтра гора может исчезнуть»;

- закон замещения -- в дальнейшем все процессы будут подчиняться сетевой логике; «сеть победит»;

- закон маслобойки -- этот закон перекликается с понятием «созидательное разрушение», введённым Й. Шумпетером. Инновации всегда следуют за разрушениями, следовательно, для непрерывных инноваций сетевая экономика должна постоянно балансировать на грани хаоса, Келли называет это состояние «сбалансированное неравновесие»;

- закон неэффективности -- производительность и эффективность труда перестают быть целью, поскольку в «новой экономике» ценность представляет оригинальность и изобретательность, которые невозможно измерить. «Не решайте проблемы, ищите новые возможности» [21].

Необходимо отметить, что Келли отождествляет сетевую экономику и новую экономику, приводя три ключевые характеристики этого единого понятия: «новая экономика глобальна, поддерживает неосязаемые активы (идеи, информацию, взаимоотношения), обладает тесно взаимосвязанными элементами» [22]. Раскрывая суть понятия «новая экономика», исследователь не уделяет должного внимания изменениям в социальной сфере. Келли выдвигает тезис о том, что «движущие силы общества <...> всё в большей степени будут подчиняться сетевой логике» [23], из чего делает вывод о переходе от массового общества к «обществу ниш». Данное «общество» можно характеризовать по-разному. В том числе и как преодоление стадии глобализации, переход в стадию «регионализации» мировой экономики. Как бы то ни было, России предстоит занять свою нишу в мировом разделении труда. И на этом пути «цифровизация» может стать драйвером экономического роста.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что благодаря развитию и внедрению информационных технологий в нашу жизнь мы можем:

а) Совершенствовать систему образования, которая должна в свою очередь обеспечивать цифровую экономику компетентными кадрами. Происходит трансформация рынка труда, который должен опираться на требования цифровой экономики. Формируется система мотивации по освоению необходимых компетенций и участию кадров в развитии цифровой экономики России;

б) Развивать сети связи и систему российских центров обработки данных. Внедрение в экономику и управление цифровых платформ работы с данными для обеспечения потребностей граждан, бизнеса и власти позволит добиться более надежной защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних информационных угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод человека и гражданина;

в) Создавать системы поддержки поисковых и прикладных исследований в области цифровой экономики (исследовательской инфраструктуры цифровых платформ), которые обеспечивают технологическую независимость, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет и устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации;

г) Формировать новую регуляторную среду, которая обеспечивает благоприятный правовой режим для возникновения и развития современных технологий, а также для осуществления экономической деятельности, связанной с их использованием. Следует развивать базисные платформы по каждому из направлений сквозных цифровых технологий, обеспечивающих конкурентоспособность страны на глобальном уровне.

Литература

1. Алексеева И.Ю. Что такое общество знаний? -- М.: Когито-Центр, 2009. [Электронный документ]. http://iph.ras.ru/page46589323.htm.

2. Дьяченко О.В. К сущности категории «новая экономика» // Вестн. Челябинского гос. ун-та. Серия: Экономика. 2010. № 5. С. 18-23.

3. Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 г. № 202 // rg.ru 2017 /05/10/prezident-ukaz202-site-dok.html.

4. Распоряжение Правительства. Программа» Цифровая экономика Российской Федерации» // static.government.ru›media/files/...pdf.

5. Миндели Л.Э., Пипия Л.К. Концептуальные аспекты формирования экономики знаний // Проблемы прогнозирования. 2007. № 3. С. 115-136.

6. Стрелец И.А. Новая экономика: гипотеза или реальность? // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 3. С. 16-23.

7. Благих И.А. Механизм кризиса в российской экономике и антикризисные действия правительства // Проблемы современной экономики. 2015. № 3(55). С. 31-35.

8. Пашкус В.Ю., Пашкус Н.А. Новая экономика: системный подход к формированию экономических институтов // Экономические институты информационного общества: Сб. научных трудов / Под ред. Б.В. Корнейчука. СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2007. С. 20-25.

9. Пашкус В.Ю., Пашкус Н.А. Новая экономика: системный подход к формированию экономических институтов // Экономические институты информационного общества: Сб. научных трудов/Под ред. Б.В. Корнейчука. СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2007. С. 27.

10. Чумаченко Н.Э. Информационная экономика и новая экономика: общее и особенное, понятийный аппарат и содержание // Вестн. Саратовского гос. социально-экономического ун-та. 2014. №3. С. 39.

11. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе / Под ред. П. С. Гуревича. М., 1988. С. 330-342.

12. Peter F. Drucker, a Pioneer in Social and Management Theory, Is Dead at 95 (The New York Times, November 12, 2005).

13. Т. Стоуньер. Информационное богатство: профиль постиндустриальной экономики (Новая технократическая волна на Западе. 2-е изд. М.,2007. С. 392-409).

14. Т. Стоуньер. Информационное богатство: профиль постиндустриальной экономики (Новая технократическая волна на Западе. 2-е изд. М.,2007. С. 392-409); Dengov V. Experimental verification of correspondence between adverse selection models and reality // Ekonomicko-Manaћйrske Spektrum. 2011, N. 1, pp. 2-9.

15. Пидоймо, Л. П. Бизнес-планирование: методические рекомендации, примеры реализации теоретических положений. Воронеж. гос. университет. 2017. С. 7.

16. Чумаченко Н.Э. Информационная экономика и новая экономика: общее и особенное, понятийный аппарат и содержание // Вестн. Саратовского гос. социально-экономического ун-та. 2014. №3. С. 42.

17. Чумаченко Н.Э. Информационная экономика и новая экономика: общее и особенное, понятийный аппарат и содержание // Вестн. Саратовского гос. социально-экономического ун-та. 2014. №3. С. 42.

18. Чумаченко Н.Э. Информационная экономика и новая экономика: общее и особенное, понятийный аппарат и содержание // Вестн. Саратовского гос. социально-экономического ун-та. 2014. №3. С. 42.

19. Стрелец И.А. Новая экономика: гипотеза или реальность? // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 3. С. 26.

20. Kelly K. New rules for the New Economy // Wired. 1997. Sept. [Электронный документ]. http://archive.wired.com/wired/archive/5.09/newrules.html?pg=1&topic; Porat M., Rubin M. The Information Economy: User's Guide to the Complete Database (on Magnetic Tape). Washington: Office of Telecommunications, 1977. 63 p.

21. Joseph-Schumpeter-Allee in Bonn. www.staedte-info.ne. On the Concept of Social Value // Quarterly Journal of Economics. 2008. Vol. 23. P. 213-232.

22. Kelly K. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World/K. Kelly. N.-Y., 1998. 185 p.

23. Kelly K. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World/K. Kelly. N.-Y., 1998. 180 p.; Porat M., Rubin M. The Information Economy: User's Guide to the Complete Database (on Magnetic Tape). Washington: Office of Telecommunications, 1977. 63 p.

Размещено на Allbest.ru